Северный крест

41

«Как ни странно, в советской среде ему дышалось свободнее, чем в послесоветской, и это не имело ничего общего с занимаемой им должностью. (Занимал же он её и при новых некоторое время.) Скорее, с обратимостью самого советского, в котором всегда была же и возможность быть – антисоветским. Новая изотропно-либеральная среда не терпела в себе никакого имманентного ей антитезиса и не оставляла иного выбора и иной альтернативы, кроме вчерашней совковости. То есть противостоять ей дозволялось извне и из вчерашнего дня, а никак не в ней самой и на одном с ней уровне. По сути, крах советского протекал в том же режиме и под тем же индексом модальности, что и начало советского, и в обоих случаях это было не чем иным, как воцарением шпаны. Просто коммунистическая шпана в десятилетиях более или менее усвоила семиотику и гигиену власти, сменив шинель на костюм, а сапоги на обувь. Марат рассказывал забавную историю с Ворошиловым, который, возглавляя делегацию Красной армии во время каких-то торжеств в Анкаре, был вместе с Буденным приглашен на бал, а там на танец, после которого его партнерша удалилась, хромая. (Говорят, положение спас Буденный, удививший Ататюрка и гостей гопаком.) Наверное, и новая шпана обтесется со временем, но кого это сегодня волнует!» К.Свасьянъ «…но еще ночь».

42

Скажемъ, сравнивъ к/ф «Экипажъ» 1979-го и – 2016-го, да и купно всё прочее нонешнее – всѣ, въ сущности, фильмы Р.Ф. и Запада о дореволюціонной Россіи и вообще всё нонешнее о старомъ – нельзя не прійти къ выводу, что это вполнѣ цѣленаправленное пониженіе планки, не просто деградація, но сознательный курсъ на неё, паденіе изъ духа и души, изъ пневматизма и психизма въ плоть, ариманство, матріархатъ и матерію, также попытка выставить многіе, даже очень многіе идеалы въ карикатурномъ видѣ – за исключеніемъ примѣрныхъ жандармовъ, чиновниковъ, менеджероидовъ и прочихъ взяточниковъ и moneylover’овъ. Къ тому прибавьте нѣчто бросающее еще болѣ: отсутствіе воздуха въ новомъ кино, словно его выкачали, равно и отсутствіе балласта въ людяхъ, позволяющаго имъ быть не то что спокойными, а попросту вмѣняемыми – даже не какъ прежде, а собственно говоря, какъ всегда, во всѣ времена исторіи; имя причины отсутствію воздуха, и балласта – духъ. Бездуховныя пространства – нищета воплощенная – означаетъ: пространства безвоздушныя, гдѣ и плоти-то можетъ и быть мало, но лишь она явственна, лишь она-то и зрима, ибо сняты всѣ покровы; и имя покровамъ симъ снова – духъ. – Короче, разница между обоими фильмами, новымъ и совѣтскимъ, прекрасно и едва ли не математически точно указуетъ собою на то, насколько плоть ниже души, соотвѣтственно, а матріархальная постъ-исторія – патріархальной исторіи. Но есть нѣкоторыя великія исключенія: иные фильмы Н. Михалкова, равно и В.Бортко – много въ большей мѣрѣ фильмовъ Л.Тріера – послѣднее элитарное, но не только и не просто элитарное, но и вершина; вершиною ихъ, безъ сомнѣній, является «Утомленные солнцемъ» 1994-го Михалкова (его же одноименный фильмъ конца нулевыхъ – не ариманическое, но именно и строго iалдаваофовское паденіе; впрочемъ, и вся жизнь сего автора была если не паденіемъ, то планомѣрнымъ движеніемъ въ iалдаваофьевскія бездны – въ плѣнъ вранья уже самому себѣ на манеръ язычника до мозга костей, тщащагося предстать предъ самимъ собою, а пуще предъ другими, христіаниномъ), «Сибирскій цирюльникъ» того же автора и «Циркъ сгорѣлъ, и клоуны разбѣжались», «Идіотъ» и иные кинофильмы Бортко. Прочее – плоды ариманическаго грѣхопаденія, цифровыя, электронныя зарисовки житья-бытья цифровыхъ, электронныхъ ариманцевъ, до которыхъ леди Вѣчности нѣтъ никакого дѣла. – Тогда – всё до боли подлинно, нынѣ – откровенно и неприкрыто фальшиво.

43

Начало этого процесса, на примѣрѣ одного случая и одной эпохи: «…через несколько десятилетий после смерти Ивана III деспотические силы получили достаточную прочность для того, чтобы безжалостно разрушить устаревшую внешнюю сторону. Временной интервал между инкубационным периодом и периодом созревания отражает противоречивые интересы татар, которые хотели, чтобы их московская организация была достаточно сильной для выполнения воли хана, но недостаточно сильной для того, чтобы возобладать над ними. Не предполагая критических последствий своих действий, они создали институциональную бомбу замедленного действия, которая оставалась под контролем во время их правления, но начала срабатывать, когда рухнуло иго <…> Влияние Византии на Киевскую Русь было велико, но оно являлось в первую очередь культурным влиянием. Подобно влиянию Китая на Японию, оно не смогло серьёзно изменить положение власти, классов и права собственности. Влияние Османской империи на Россию в XVI веке стимулировало режим, который уже был по-Восточному деспотическим, но оно не породило его. Одно только татарское правление среди трёх основных влияний Востока, которым подверглась Россия, было решающим как в разрушении не-Восточного киевского общества, так и в создании основ деспотического государства московской и постмосковской России» (К.Виттфогель. Деспотизмъ Востока. Сравнительное изслѣдованіе тотальной власти).

44

«В Риме господствующий народ наказывал диктаторов, консулов и сим оставлял право взыскивать с подчиненных их. У нас берегут вельмож, начальников и наказывают…подвластных им. Переменою правила сего многое в службе переменится, и я удержусь от примеров, которые привести могу в подпору истины сей». Кисилевъ – Витгенштейну (цитируется по: Н. Эйдельман. Первые декабрист. М. 2005). – Въ томъ числѣ и въ сказанномъ коренится извѣчный русскій произволъ «сильныхъ» и забитость слабыхъ.

45

«134. Что до лакедемонян, то их поразил гнев Тальфибия, глашатая Агамемнона. Ведь в Спарте есть святилище героя Тальфибия и существуют также его потомки, так называемые Тальфибиады, которым предоставлено преимущественное право выполнять должность глашатаев. После умерщвления глашатаев у спартанцев все [предзнаменования] при жертвоприношениях выпадали неблагоприятными. И это продолжалось долгое время. Лакедемоняне были глубоко встревожены, предаваясь печали из-за этого несчастья. Много раз они созывали народное собрание и через глашатаев объявляли: не желает ли кто-нибудь из лакедемонян пожертвовать жизнью за Спарту. Тогда выступили Сперхий, сын Анериста, и Булис, сын Николая, знатного рода и богатые спартанцы. Они добровольно вызвались понести наказание от Ксеркса за умерщвление в Спарте глашатаев Дария. Так спартанцы отослали этих людей в Мидийскую землю на смерть.

46

«Высокопоставленные идеологи страны являются высокопоставленными представителями правящей бюрократии; и основная масса всех профессиональных интеллектуалов является правительственными чиновниками так же, как и эти бюрократы.

47

«Служилые люди Османской империи гордились тем, что являлись 'рабами' своего султана». Виттфогель. Указ. соч.

48

Чаадаевъ (изъ письма графу де Сиркуру): «Эта податливость къ чужимъ внушеніямъ, эта готовность подчиняться идеямъ, навязаннымъ извнѣ, является существенной чертой нашего нрава». – Сказанное относится ко всей русской исторіи – отъ принятія христіанства, далѣе Петръ, засилье нѣмцевъ въ XVIII вѣкѣ, западныя идеи просвѣщенія, побѣдившій коммунизмъ и, наконецъ, либерализмъ. Дамокловымъ мечомъ надъ Россіей всегда висѣла идея, но идея искажалась: на русскій ладъ, – и становится эрзацъ-формой религіи, расширяясь до планетарныхъ масштабовъ; религія та – не важно, кого или что она славитъ, – себя всегда являла большевистскими методами (начиная съ Петра или даже ранѣе вплоть до «либерализма»).

49

«Археологія знанія во многомъ противопоставлена культурѣ; древо ея (культуры), древле воздѣлываемое и плоды дающее потому, нынѣ засохло; рядомъ растутъ сорняки и побѣги сорные: археологіи знанія; древо огорожено, оно стоитъ въ музеѣ, подъ стекломъ. – Культура словно погибла, и гибель ея безвозвратна, какъ и всякая иная гибель; однако всё жъ мы полагаемъ: Огнь святый сталъ частію – уголькомъ, частію – тускло-горящимъ пламенемъ: огонькомъ болотнымъ; но онъ всё еще теплится; дѣло состоитъ въ томъ, что изъ огонька болотнаго содѣлать мощное и бурное пламя, багрянопылающее и ярколучистое…

50

Это понялъ даже баронъ де Кюстинъ: «Вдобавокъ, нѣтъ ничего болѣе противоположнаго, чѣмъ русскій и нѣмецкій характеры»; «Тевтонскія расы антипатичны русскимъ <… > самыя добродѣтели германцевъ русскимъ ненавистны”.

51

«Людямъ, до которыхъ мнѣ хоть сколько-нибудь есть дѣло, я желаю пройти черезъ страданія, покинутость, болѣзнь, насиліе, униженія – я желаю, чтобы имъ не остались неизвѣстны глубокое презрѣніе къ себѣ, муки невѣрія въ себя, горечь и пустота преодоленнаго; я имъ нисколько не сочувствую, потому что желаю имъ единственнаго, что на сегодня способно доказать, имѣетъ человѣкъ цѣну или не имѣетъ: въ силахъ ли онъ выстоять». Ницше Ф. Черновики и наброски, осень 1887 г. Или – иное изрѣченіе Ф.Ницше: «Если дерево хочетъ достичь неба, его корни должны достигнуть глубины ада». Ср. съ высказываніемъ Достоевскаго: "Страданіе и боль всегда обязательны для широкаго сознанія и глубокаго сердца". Наконец: «Боль есть нѣчто всеобщее и необходимое во всякой жизни, неизбѣжный переходный пунктъ на пути къ свободѣ. Мы напомнимъ о болѣзняхъ роста въ человѣческой жизни въ физическомъ и моральномъ смыслѣ. Мы не побоимся и эту первосущность (первую возможность внѣшне явленнаго Бога), поскольку она приноситъ съ собою развитіе, представить въ страдательномъ состояніи. Страданіе вообще, не только для человѣка, но и для Творца, есть путь къ величію. Онъ ведетъ человѣческую природу не инымъ путемъ, нежели тотъ, которымъ должна прослѣдовать и его собственная. Соучастіе во всёмъ слѣпомъ, темномъ и страдномъ, что есть въ его природѣ, необходимо ему, чтобы подняться къ наивысшему сознанію. Всякое существо должно узнать свои глубины; но безъ страданія это невозможно. Всякая боль исходитъ только отъ бытія, и поскольку всё живое должно сначала замкнуться въ бытіи и изъ его тьмы прорваться къ просвѣтлѣнію, то и сама по себѣ божественная сущность въ своемъ откровеніи должна сперва принять природу и постольку претерпѣть страданіе, прежде чѣмъ отпразднуетъ тріумфъ своего освобожденія». Шеллингъ Ф.В.Й. Мировыя эпохи. Третья редакція (1814/15).

52

Насчетъ статусовъ, положеній, іерархій и подобнаго – въ первый и послѣдній разъ: я отказываюсь отъ нихъ не милостью скромности, которой, по счастью, у меня нѣтъ и вовсе, но единственно милостью того факта, что не вижу ни единаго сучка, ни единой вѣточки на древѣ земныхъ, слишкомъ земныхъ іерархій, ни единой ячейки дольней іерархіи, которая въ глазахъ моихъ чего-то да стоила бы и благодаря коей о чёмъ-то да можно было бъ судить; я попросту не желаю дѣлить мѣсто съ кѣмъ-либо, тѣмъ паче съ современными. Я отказываюсь, потому что слишкомъ богатъ. Остальное, необрѣтшее Я – прахъ: либо бѣдность, либо нищета.

53

«Перцеву бы стушеваться и молчать в тряпочку перед Свасьяном, как советовал Достоевский, а он петушится. Невольно вспомнишь, что человек – это стиль, а бесстилье – лишь потуга на человека». Анучинъ Евг. Изъ частныхъ бесѣдъ рубежа 2018–2019 гг.

54

«У господина представительная наружность. Это цѣнится. Какая чепуха: представительная. Если бы красивая, жалкая, страшная, какая угодно. Нѣтъ, именно представительная. Въ Англіи, говорятъ, даже существуетъ профессія – лжесвидѣтелей съ представительной наружностью, внушающей судьямъ довѣріе. И не только внушаетъ довѣріе, сама неисчерпаемый источникъ самоувѣренности. Одно изъ свойствъ мірового уродства – оно представительно». Г. Ивановъ. Распадъ атома.

55

«Действительно, когда я вывозил из Парижа и Перуджи прекрасные издания Ронсара и Ариосто, я чуть не плакал от зависти: в России классики так не выходят в свет. В сердце еще жив позор пушкинского юбилея десятилетней давности: академическое собрание сочинений должно было появиться, но не появилось. Перепечатка межеумочного продукта сталинской эпохи, лишенного комментария, с кропотливой текстологической работой, которую обессмысливает одно то, что она сделана в новой орфографии [подчеркнуто мною – М.Р.], была самым неудачным из всех мыслимых решений. На филфаке МГУ и на истфиле РГГУ есть такие кафедры, которые я – будь у меня соответствующие полномочия – отправил бы в полном составе в желтый дом. Когда я слышу, что „в отечественной филологической науке еще не разработана тема пространства в творчестве Владимира Сорокина“, я не хватаюсь за пистолет только потому, что и не доверил бы автору таких слов заниматься настоящими филологическими вопросами – Оговорим только одно – представления о филологии людей, имеющих одинаковые ученые степени и даже иногда по одним и тем же специальностям, могут различаться вплоть до полной несовместимости, и в данной статье я буду руководствоваться только собственными соображениями. Не в том смысле, разумеется, что эти мысли принадлежат мне; напротив, они весьма старые и традиционные, – а только в том, что я считаю их истинными. Я нисколько не намерен их обосновывать, а формулировать – лишь в том объеме, который нужен для разговора о школьном аспекте преподавания своей науки. Если читатель с ними не согласится, мне останется только отнестись к этому факту с подобающим смирением – и напомнить, что тема пространства в творчестве Сорокина еще ждет рабочих рук <…> Страна, не умеющая как следует издавать своих гениев, обречена». Любжин А. Филология и школа.

56

Раузеръ М. Rationes triplices, или nec plus ultra//Альманахъ «Сѣверный крестъ».

57

А. де Кюстинъ. Россія въ 1839 году.

58

Андреев Ю. В. От Евразии к Европе: Крит и Эгейский мир в эпоху бронзы и раннего железа (III-нач. I тысячелетия до н. э.). Спб., 2002.

59

Бердяевъ Н. О назначеніи человѣка. Опытъ парадоксальной этики.

60

«Сообразовываясь с моделью «вторичного» дао, адепт реанимирует и усиливает в себе женское начало, в первую очередь, «слабость, смирение, несопротивляемость»: «Познай мужественность, но предпочти женственность, и ты сделаешься руслом Мира. Когда ты сделаешься руслом Мира, высшее дэ пребудет с тобой, и ты снова вернешься в младенчество» (28, 1–2). Даос, с известной точки зрения, стремится обрести качества андрогина, древний идеал человеческого совершенства. Интеграция обоих полов облегчает возврат в детство, т. е. к «самому началу» индивидуального существования, а такой возврат определяет возможность периодического обновления жизни. Теперь становится понятней желание даоса вернуть первоначальное положение, существовавшее «в самом начале». Ведь для него витальная полнота, естественность и благодать даны единственно при «сотворении», или при новой эпифании жизни». Элиаде М. История веры и религиозных идей. М., 2002

61

А. де Кюстинъ. Россiя въ 1839 году.

62

"Это согласуется съ историческимъ дуализмомъ гностиковъ: Благой Змѣй, Христосъ, произведенный невѣдомымъ Отцомъ, противостоитъ земному змѣю, произведенному Деміургомъ (Ялдаваофомъ), который является творцомъ матеріальности и зла"(Джимъ Уэстъ. Lucifer the light-bearer). – Добавимъ: глиняныя статуэтки минойской эпохи – какъ правило – богини со Змѣями: змѣи – символъ смерти и красоты: нераздѣлимо. Красота не просто зла, она слѣпо-жестоко-безжалостна, какъ и природа. Таковъ матріархатъ и таковы законы и нравы его.

63

А.Ф.Лосевъ: «В настоящее время на очереди не натуралистическое, но социологическое мировоззрение. Представление об основах мира как о материальной, механической вселенной, как о внутренне мертвом, хотя и внешне движущимся механизме, есть идея, созданная не античностью, душа которой – пантеизм, и не Средними веками, утверждающими в основе мира божество как абсолютную жизнь и любовь, но исключительно Новым временем. Это всецело создание капиталистической Европы, обездушившей мир и природу, чтобы перенести всю жизнь, всю глубину и ценность бытия на отдельного субъекта и тем его возвеличить.

64

Анучинъ Евг. Изъ частныхъ бесѣдъ середины 2019-го: “Сложнее с природой человека. Это не некий словесный оборот, метафора – это сама сущность человеческая, повязавшая внешнюю природу вокруг человека и внутреннюю в нем самом. Такое человеко-миро-устройство делает человека только в определенной степени зависимым от природных стихий. Преодолеть эту зависимость можно Духом отсутствующим во внешней природе. Человек иногда наделяет природу духом, но чисто метафоричeски. Тютчев: "Природа – сфинкс и тем она сильней своим искусом губит человека, что, может статься, никакой от века загадки нет и не было у ней". Даниил Андреев отмечал, что есть природа и есть ее состояния, прозреваемые человеком как стихиалии. Не будем путать стихиалии со стихиями природных состояний. Посему воспевание природы есть человеко-чувственно-духовное ее измерение, выраженное через стихиалии. Крито-минойцы такого еще не знали. Храмом для человека природа становится не через искушение, а через стихиальное преображение. Посему отвергать природу от себя можно было лишь в минойское время. Отвергать сегодня значит проявлять собственное невежество». – Что еще могъ бы сказать язычникъ сегодня?

65

Напомнимъ читателю, что въ первой поэмѣ дѣло происходитъ въ серединѣ II тыс. до н. э. То есть за 1500 лѣтъ до возникновенія гностицизма. Невозможное съ т.з. ratio оказывается возможнымъ для метаисторіи.

66

«Всё есть ядъ, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза дѣлаетъ ядъ незамѣтнымъ».

67

Goethes Gespräche, Leipzig 1909, Bd. 2, S.336.

68

Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, кн. 2, гл. 11. Полн. собр. творений, СПб. 1913, т. 1.

69

Œuvres complètes de Voltaire, t. 33, Paris, 1818. Correspondance générale, t. III, p.159sq.

70

Свасьян К.А. «…но еще ночь». М., 2013

71

Свасьян К.А. Европа. Два некролога. М., 2003.

72

Свасьян К.А. Европа. Два некролога. М., 2003.

73

Ириней: «Quidam enim ipsam Sophiam serpentem factam dicunt» («Нѣкоторые говорятъ, что сама премудрость сдѣлалась змѣемъ»).

74

Свасьян К.А. Европа. Два некролога. М., 2003.

75

«Маятник нашего ума качается между Богом и Дьяволом, Небом и Землей, Добром и Злом, Другом и Врагом, Западом и Востоком, короче, между Сциллой и Харибдой или, если угодно, между Люцифером и Ариманом. Но Дух Мира, именуемый Христом, отождествляет себя как tertium с самим противоречием <…> Поскольку историческое христианство так и не доросло до Троицына дня, именно до христианизации Люцифера, ему не оставалось ничего иного, как быть ведомым на помочах неискупленным Люцифером. Неискупленный Люцифер – это дух, не могущий простить Христу его фюсиса. Он есть дух и гений неоплатонизма, для которого телесная смерть Бога и его воскрешение во плоти является (1 Кор. 1:23) безумием. Физическое тело – камень преткновения Люцифера. Этот дух чересчур духовен, чтобы быть Святым Духом (в христианском смысле). Излишек духа мешает ему стать святым. Чтобы стать святым, он должен постичь тайну физического. Тогда он дух, обещанный быть посланным Христом для понимания Его Мистерии». Свасьян К.А. Европа. Два некролога. М., 2003.

76

Свасьян К.А. Европа. Два некролога. М., 2003.

77

Свасьян К.А. Европа. Два некролога. М., 2003.

78

Блаватская Е. Тайная Доктрина.

79

Инстинкты суть заданное, они – не-Свобода. Пневматику не стоитъ ихъ поощрять, и было бы лишнее у него время (скажемъ, живи онъ вѣчно) – онъ боролся бы съ ними, но всегда находятся дѣла поважнѣе. Въ томъ и пневматичность, что съ инстинктомъ не борются – его презираютъ. Не должно быть мухобойкой противъ мухи, которую долго искать; не стоитъ вынимать занозу, которую не найти и которая разсосется сама. Моя поэма – о дихотоміи заданнаго и свободнаго, статики и динамики. Какъ уже неоднократно убѣдился читатель, заданность и статика – отъ создавшаго, отъ Деміурга, свобода и динамика – отъ Бога Иного, Бога Неузнаннаго, Неизглаголаннаго.

80

Анучинъ Евг. (Изъ частныхъ бесѣдъ): «Это помимо всего прочего тест на проверку того, что голос архаики и духовитого языка, крепкого и выразительного, списан проштемпелеванной эпохой в отходы. Считай себя последним из могикан канувшей в Ничто языковой среды, завершителем дела ушедших поколений богатырей слова».

81

Такого рода слово не можетъ не вызывать непріятія и сопротивленія со стороны «малыхъ сихъ», ибо несетъ опасность для бытованія ихъ, ихъ цѣнностей и міровоззрѣнія (въ ихъ случаѣ – мирочувствія). По большому счету, на мой взглядъ, такого рода текстъ, какъ критская поэма – именно по настроенію и духу его, – безъ усмѣшки или иного вида непріятія или презрѣнія – можетъ воспринимать только тотъ, кого можно и слѣдуетъ считать полною противоположностью матеріи и самки какъ ея носителя; но сего мало – нужно еще не только приличное образованіе, но и общій уровень человѣка. Писалась она не для читателя; въ сущности, мнѣ было бы пріятно скорѣе непріятіе моихъ текстовъ со стороны современныхъ, тѣмъ паче со стороны «дорогихъ россіянъ»; они недостойны читать написанное и, по счастью, читать это не будутъ; добавимъ: въ Россіи нынѣшней нѣтъ органа для чтенія моего слова и попросту нѣтъ органа для достодолжнаго воспріятія меня самого. Евгеній Анучинъ въ частныхъ бесѣдахъ начала 2019-го отвѣтилъ на это слѣдующее: «Возникает вопрошание – можно ли высказать глаголемое автором произведение в форме подстриженной и причесанной, изглаженной для приноравливания к скудости воображения и немощи дерзаний читающей публики? То содержание, которое вложено автором в повествование критское, не вмещается в рамки нам привычные – как не удержаться тесту в квашне малых размеров, но требует оно лохани соразмерной его бродильной силе. Так что приходится согласиться, сколь мало умов воспримут новаторство автора. Отупев в мелкости мыслей, но поднаторев в ерничестве и передергивании, читатели, лишенные привычки к удивлению перед мирозданием, к собственным открытиям, порабощенные пресловутыми хозяевами жизни, перед которыми для них только и возможен священный трепет, покинули пределы смыслообразующих основ бытия и довольствуются своим куцым мирком ближнего рабочего и домашнего круга. – Восприимчивость к текстам, написанных другим, зависит от качества сонастройки и уровня внимания, освобожденного от повседневности окружающего фона жизни. У людей, имеющих только низкочастотный канал связи, все высокие частоты не воспринимаются. Это по большей части беда, а не вина их. Другое дело, что низкочастотников раздражает любая высокая частота как чуждая им, и чем дурнее характер, тем это раздражение сильнее». И.Поклонскій (Изъ частныхъ бесѣдъ 2018-го): «Плебеи молчат; это же прекрасно! Так им и полагается немотствовать и блеять. Даже пробегая глазами, вижу грандиозность написанного. Понятно, почему товарищи пигмеевы обходят это стороной. Такое им и в малых дозах противопоказано. Не читать, тем паче не понимать такого – это их инстинкт самосохранения. – Такая реакция (реакция дрожащей, испуганной твари) должна тебя только радовать. Точнее – веселить. Нет ничего забавнее, чем чертыхающийся, крестящийся попенок, который, чуя близ себя дух и силу, скорее бежит в родное церковное лоно с кряхтящими старцами, охающими бабками и трехкопеечными свечками. Такая реакция – это вообще реакция православного на культуру, на дух, на божественное, на интеллектуальное. Реакция поповская, слишком поповская. Впрочем, сейчас широко распространенная и в неправославной среде». Какъ-то разъ я написалъ Евгъ. Анучину: «Въ сущности, зазоръ между Бѣлымъ и пролетаріями 20—30-ыхъ былъ меньше (!), чѣмъ между мною и современностью»; на что онъ отвѣтилъ: «В этот зазор проваливается все тленное, рабски покорное, дабы облечь себя в провале зазора на смрадное гниение».

82

"Мне близка мистика Блока, Данте – предельно образная и насыщенная. Не терплю мистики иссушенной. Не терплю, когда за мистику выдаётся ветхая символическая плоть. Именно когда символ не символ более, то есть не конкретное единство вещи и идеи, а лишь метафора или аллегория, то есть многозначительно указывает на некую мистическую реальность, но сам реальностью не является. Символизм мистический – это реализм, но именно реализм, не разлучающий человека с реальностью, противопоставляющий ему реальность как готовую форму, а реализм творческий – творящий реальность подлинную – посредством бракосочетания реального и идеального. Когда временное не указывает на вечное, но оплодотворяется вечным, – вот подлинный символизм, т. е. творчество реальности полноценной, не ограниченной неким ограждением бескровных скульптурно-холодных идей". (Поклонскій И. Изъ частныхъ бесѣдъ 2018-го).