Академия поэзии. Альманах №1 2020 г.

Ночь состоит, но звуки не слышны.

Уходит ночь, и музыка уходит.

* * *

Когда одиноко и много дождей,

Когда племена не меняют вождей,

Когда продырявлены шкуры,

Когда кто-то глупый пускает стрелу,

Разорваны бусы и все на полу, —

Естественно, день будет хмурым.

А коль непогода весь день на дворе,

Не витязь отважный стоит на горе,

А странник с сумою убогий.

Одни небеса, никого нет окрест!

Надежда да вера, да согнутый крест,

Да куст бузины у дороги.

А там, за горой, прорастает трава.

И жизнь, как всегда, беспощадно права.

Какое ей, в сущности, дело,

Что пальцы немеют, но бьют в барабан!

Что мамонтов нет, и что вождь – истукан,

Что птичка-синичка взлетела!

Что бусы мои – голубая роса,

Что высохнет кожа, иссякнут глаза!

А тот, на горе, видно, плачет…

У витязя стрелы, копьё и броня,

Он ищет во поле широком коня.

Найдёт – и всё будет иначе!

* * *

Мне нравится, чтоб всё – иль ничего.

Мне нравится, чтоб было волшебство,

Аукало за синею горою

В вечерний час, осеннею порою,

И радости мне больше отмеряло.

Но волшебство свой голос потеряло.

Мне нравится не вброд, а напрямик.

Мне нравится ловить волшебный миг,

Который воплотится искрой Божьей

И истиною станет непреложной.

И будет всё, как будто бы впервые:

Живые травы и цветы живые.

Мне нравится, чтоб было волшебство,

Чтоб я могла почувствовать его,

Носила бы до вечера в кармане

И верила б, что больше не обманет

В присутствии за синею горою

В вечерний час, осеннею порою.

Александр Ветров

После окончания средней школы учился в пяти образовательных учреждениях. Последний вуз – Институт журналистики и литературного творчества. Член Союза писателей России, член Академии поэзии, автор пяти поэтических сборников.

У знакомых в деревне

Утро. Солнышко в окошке.

Вижу: утки на дворе,

Два щенка лежат в лукошке.

В опрокинутом ведре

Кто-то чуть зашевелился,

Вылез. Кролик? Не похож.

У куста остановился.

Нос, иголки… Точно, ёж!

Повернулся – и к забору.

Там, под досточкой, пролез.

Перешёл овраг – и в гору,

Где стоял сосновый лес.

На поленнице кот рыжий,

Хвост свернув колечком, спит.

Рядом с ним, слегка пониже,

Давний друг его лежит.

Слышу: Шарик за сараем…

Где ж таких набрался сил?!

Мелкий он, но громким лаем

Всех в округе разбудил.

В жаркий полдень

Тихоструйная речонка

Меж ветвистых ив течёт.

На мостках сидит девчонка,

По воде ногами бьёт.

Всё сильней, сильней, сильнее

Бьёт, безудержно смеясь.

Веер брызг стоит пред нею.

Миг – и радуга зажглась.

На уроке географии

– А знойным, очень жарким летом

Бывает половодье рек?

Петровский встал с таким ответом:

– Когда везде в горах с рассветом

И ночью быстро тает снег.

За околицей

В лесном тенистом коридоре

Бежит по камешкам ручей.

Потом, сверкая на просторе

Окрестных солнечных полей,

Уходит резким поворотом

В долину через тростники,

По лужам, маленьким болотам

И вниз: в овражек у реки.

Его мгновенно пролетая,

Задев сирени куст большой,

Валун с корягой огибая,

Журча, сливается с рекой.

* * *

В небе сильно громыхало.

Бабка ж грядки поливала.

Ох, и ржал над ней Федот:

Глупой, мол, соседка стала…

Час прошёл, второй… и вот

Улыбнулась та устало,

Ведь за день к нему упало

Лишь две капли в огород.

* * *

Август. Лето на исходе.

В роще дождик моросит.

Возле грядки в огороде

Пожелтевший лист лежит.

Тучи вдаль плывут армадой.

Лёгкий сумрак на дворе.

Веет сыростью, прохладой,

Словно в позднем сентябре.

Всё пройдёт, пройдёт и это.

Что грустить в сей хмурый час,

Ведь вернётся с солнцем лето

В сентябре ещё не раз.

Романтик

Ночь. Безмолвные просторы.

Яркий месяц над рекой.

Пруд, овраг, сады, заборы —

Всё покрылось синей мглой.

В чистом небе Млечный блещет.

Спит село. А что же он?

Смотрит, как листвой трепещет

За окном высокий клён.

Игорь Гавриленко

После окончания Московского института стали и сплавов и аспирантуры работал научным сотрудником и преподавателем в МГТУ им. Н. Э. Баумана. Автор книг стихов: «Разноцвет», «Тихо лодка плывёт», «Рисунок по памяти». Публиковался в периодической печати и литературных альманахах. Член ЛИТО им. Д. Б. Кедрина (г. Мытищи Московской обл.). Дипломант областного литературного конкурса им. Р. И. Рождественского за 2017 г.

Дочь кузнеца

Обними меня, кузнецова дочь,

И, любуясь красою гордячки,

Буду слушать я слов журчание в ночь,

Словно речка проснулась от спячки.

Сладок жаркий плен этих близких рук,

Губы мне обожжёшь поцелуями.

Страсть пылает в них, словно в горне плуг,

Искры чувств брызжут звёздными струями.

Молотки поют – слышу дробный стук,

Мнится мне – это песня венчальная.

Счастье нам сулит из подковы круг —

Нет надёжней кольца обручального.

* * *

Вновь погоды непонятность:

За окошком ночь морозна,

Хоть весна уже проснулась,

Только разве в том беда?

Заурядная нескладность —

Нам любовь казалась звёздной,

Счастье всё ж не улыбнулось —

Прожурчало, как вода.

А виной была бестактность,

Обвиненья речью слёзной,

Ожиданья обманулись,

Не осталось и следа.

Что умчалось в невозвратность,

Не вернёшь, жалеть тут поздно.

Рано сердце встрепенулось,

Не остыло б навсегда…

Казнь Марии Стюарт

В моём конце моё начало…

М. Стюарт

Отсутствовал лондонский чопорный двор,

Когда в замке старом, от моха зелёном,

Был гордой Стюарт оглашён приговор

В измене – желанье английской короны.

Предательство стало итогом судьбы,

В которой лишь шаг от венца до безвластья.

Вела её стража под ропот толпы,

Являя собою пример безучастья.

Людской суд ничто, Высший суд её ждал.

Она в ожерелье, в камнях, как на праздник.

Что ей эшафот? Это лишь пьедестал.

Судья для неё – жалкий шут-соучастник.

Как жаль: с королевой английскою спор

Привёл по доносу к такому исходу.

Блестел хладной серостью острый топор,

Готовый тупую исполнить работу.

И только палач пьяный слышал один,

Как губы с надеждою к Богу взывали.

Но тщетно. Всё кончено. Пара фрейлин

Пролитою кровью платки напитали.

Века пролетели, не стёрлась печать

Одной из печальных британских историй.

Теперь рядом двум королевам лежать

В своих саркофагах в Вестминстер-соборе.

Вещий сон

Во сне твой силуэт туманен,

Но верю – сон мой вещим станет.

И ты объявишься нежданно

Моей богинею желанной.

Летишь, земли едва касаясь,

И гнутся травы, расступаясь,

Улыбкой солнечной согрета,

Ты вся из воздуха и света.

Коснёшься сердца нежным взглядом

Под трели птиц, звенящих рядом,

И, белым ослепив нарядом,

Взорвётся мир цветущим садом.

Дмитрий Дергалов

Родился в 1991 г. в посёлке Тарасиха Нижегородской области, где и живёт по сей день. Окончил Нижегородский государственный технический университет им. Р. Е. Алексеева. Участник литературного движения «Светлояр русской словесности» под руководством Марины Кулаковой. Печатался в журналах: «Земляки», «Нижний Новгород», «День и ночь», газете «Свободная пресса». Лауреат премии Нижегородской областной организации Союза писателей России им. В. К. Миронова в номинации «Поэзия» (2016). Лауреат I степени в номинации «Поэзия» всероссийского Слёта молодых литераторов в с. Большое Болдино (2015), участник и призёр различных региональных и всероссийских литературных фестивалей и конкурсов.

Поколение застенчивых

Мы с рождения повенчаны

С вечной истиной святой.

Поколение застенчивых,

Не сдавайся же, постой!

Мы с тобой непобедимые.

Перед нами верный путь.

Не оставь меня, любимая,

Сядь со мной передохнуть.

Жизнь трудна и переменчива.

Лучше шагом, чем в галоп.

Поколение застенчивых,

Охлади вспотевший лоб.

Всё забыто, перестроено.

От самих себя бежим.

Почему мы так устроены?

Чем мы в жизни дорожим?

Тишина. Ответить нечего.

Ну а мир не пропадёт.

Поколение застенчивых

Поведёт его вперёд!

Нас учили быть смиренными

И друзей за всё прощать.

Мы клялись родными стенами

Честь до гроба защищать…

Идеалы все развенчаны.

Жизнь нас кормит на убой.

Поколение застенчивых,

Принимай смертельный бой!

Облачко

Ну до чего банально, в самом деле —

Достать любимой звёздочку с небес!

Мне эти штучки, право, надоели,

Но всё-таки на небо я полез.

Весёлых облаков резвилась стая.

Казалось, им весь свод небесный мал!

И у меня возникла мысль иная:

Я маленькое облачко поймал.

Быть может, для того оно когда-то

И бороздило горние пути,

Чтобы пушистой сахарною ватой

Покой в твоих ладонях обрести.

Свобода

Судьба стояла на кону.

Ты молча ждал исхода.

Все у кого-нибудь в плену…

Зачем тебе свобода?

Ты холоден и нелюдим,

Такая уж порода.

А чтобы взять и стать другим —

Вот тут нужна свобода.

Книжные магазины

Наши потребительские корзины

Как-то неожиданно опустели.

Закрывались книжные магазины,

Предвещали ядерные метели.

Надрывались твёрдые переплёты.

Мягкие слежались и затвердели.

На высотки падали самолёты.

Мир лежал в руинах к концу недели…

Оборвался сон, не узнать финала.

Вспоминал весь день, вся подкорка в мыле.

Наконец отчаялся. Доконало.

А потом узнал: «Дирижабль» закрыли.

Теория любви

Учёный не пинал по скверам листики.

Пытался он, воюя с ОРВИ,

Из опыта, науки и статистики

Создать для нас теорию любви.

Вот тёплый взгляд и робкое признание,

Сближенье душ и притяженье тел.

Он думал не о деньгах, не о званиях —

Он сделать всех счастливыми хотел.

Вот первый поцелуй, объятья нежные,

Рука в руке, прогулки до утра,

И так трепещет сердце безмятежное,

Что вроде и жениться уж пора!

Все данные и знанья лихо скрещены:

Вот это делай так, а это сяк —

Но возникает маленькая трещина,

И все старанья наперекосяк.

Находится вдруг пара из Австралии.

Того-то нет и этого-то нет,

Совсем неподходящие реалии —

А прожили в согласье сорок лет.

Учёный в гневе на себе рвёт волосы.

Он, у своей теории в плену,

Все радужные жизненные полосы

Одним движеньем комкает в одну.

Любимой говорит он: «Извини меня.

Ты без меня немного поживи.

Вернусь я, лишь твоим украшу именем

Заветную теорию любви!»

Она ушла. И стала жизнь научная.

Всё чаще нападала ОРВИ.

Текли года, бессмысленные, скучные.

Не удалась теория любви.

Он сжёг свои расчёты, схемы, выкладки,

Всё бросил в пламя старческой рукой.

И после этой сумасшедшей выходки

Вдруг ощутил немыслимый покой.

И вырвался, разнёсся по галактике

Прохладный ветерок последних слов:

«Любовь имеет смысл лишь на практике.

Не теоретизируйте любовь…»

Время, лети!

Время, лети! Пусть уходит эпоха

Робости, злости и страха в глазах!

Время, лети! Всё не так уж и плохо.

Нам ни к чему расставаться в слезах.

Время, лети, усмиряя тревоги,

Слушая ночь, напевая в тиши.

Время, лети по знакомой дороге,

Только покинуть меня не спеши.

Время, лети, словно смелая пташка,

Прямо вперёд, дальше края земли!

Чтобы, когда нам приходится тяжко,

Мы на тебя положиться могли.

Время, лети, прогоняя усталость!

Знаешь ли ты, где дороге конец?

Только продли, хоть на самую малость,

Новую встречу влюблённых сердец.

Долгожданная

Посидеть с тобой немного,

Поболтать о том о сём.

Пусть недолгая дорога,

В сердце радость унесём.

Почему – совсем не тайна,

Каждый вдруг счастливей стал.

Всё на свете неслучайно.

Это Бог тебя послал.

Отражение

Когда над головой нависнет стальное небо,

остановись на минуту

и вглядись в его сверкающую поверхность.

Как только увидишь на ней своё отражение —

а ты его обязательно увидишь, —

протяни ему руку.

Оно протянет свою,

улыбнётся

и молниеносным движением

поднимет тебя сквозь холодную мокрую сталь,

пронесёт между рядами молекул

так аккуратно,

что тебя не коснётся из них ни одна, и воды

даже самая малая капля упасть на тебя

не успеет.

И ты окажешься там, наверху,

где ничто не скрывает солнца.

Постелив тебе тёплое облачко

на вершине огромной монолитной тучи,

отражение сядет рядом

и станет рассказывать,

как интересно смотреть на тебя сверху,

когда ты играешь на скрипке или пишешь стихи,

или когда человека,

с которым не хочется расставаться,

обнимаешь так,

что от нежности сводит пальцы.

Даже когда ты просто идёшь по городу,

на тебя всё равно приятно смотреть,

потому что ты —

как это у вас говорится? —

красивая,

хотя это не совсем точное выражение,

но точнее можно сказать только на тех языках,

что состоят не из слов.

В какой-то момент ты обнаружишь,

что солнце расплавило стальную тучу,

и теперь вместо неё под вами

гигантская

невесомая белая перина,

от которой айсбергами отрываются облака,

и ветра-почтальоны

разносят их по небу.

Потом от этой перины останется коврик

размером с твою комнату,

и ты вдруг начнёшь медленно

проваливаться сквозь него.

Тогда отражение подмигнёт тебе

и взмахнёт рукой на манер фокусника.

Появится пушистое облачко,

обхватит тебя за талию,

раскроется, как парашют,

и мягко-мягко опустит обратно на землю.

Ветер

Заблудился ветер в переулке

И теперь преследует меня.

Вот сейчас запру его в шкатулке,

Подержу там три-четыре дня!

Чтоб в ушах не отзывался гулко,

Чтоб перед стихами падал ниц,

Чтобы не плутал по переулкам,

Не сдувал улыбки с ваших лиц.

Маленькие одиночества

А я заметил, кроме прочего:

Мы, на прощанье обнимая,

Друг друга молча обрекаем

На маленькое одиночество.

Людей вокруг немало топчется,

Но одного лишь недостанет,

И тотчас же оно настанет —

Малюсенькое одиночество.

Укрыться некуда от этого,

И каждый этому подвержен

И этим будто бы повержен,

Но разрешите посоветовать:

Соедините одиночества.

Они сильны поодиночке,

А вместе станут меньше точки

И наконец сотрутся дочиста.

Тогда ликуйте! Встречу празднуйте!

Спешите исполнять желанья!

И не пугайтесь расставанья

С его извечной несуразностью.

Скажу со стопроцентной точностью:

Пути ещё пересекутся,

Ведь нам на память остаются

Те маленькие одиночества.

Ольга Дьякова

Родилась в Москве, член Союза писателей России.

Окончила Тимирязевскую академию и Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Автор двенадцати книг. Лауреат премий журналов «Москва» и «Литературная учёба», альманаха «Московский Парнас», премии Козьмы Пруткова в жанре сатиры. Дипломант Горьковской литературной премии, лауреат Всероссийских литературных премий им. Н. М. Рубцова и им. А. П. Чехова. Лауреат литературно-общественной премии им. Владимира Маяковского. Награждена Чеховской и Лермонтовской медалями, дипломом им. М. Ю. Лермонтова, дипломом 1-й степени «Золотое перо Московии» и орденом «В. В. Маяковский». Награждена медалью Министерства обороны Российской Федерации «За укрепление боевого содружества».

* * *

Краски бросило утро

На бесцветную дату.

На Потёмкинской пусто,

День знобящий, двадцатый.

Надо мною две силы

Совершают круженье:

В первой – ходят светила,

Во второй – искушенья.

Подавляемый ропот

Не задержит прощанье.

В голове моей Моцарт

Исполняет желанье.

Я шагнула к деревьям,

Простирающим руки.

К бесконечной вселенной

Я прошусь на поруки.

И в туманы ныряю,

Словно в Невские воды.

Всё мне кажется раем

Посреди непогоды.

Три цвета

Три разноцветных свечи я зажгла,

Быстро темнело.

Площадь небесная людом полна,

Нет ей предела.

Белой свечою я мрак отгоню,

Синей – безволье.

С красной – доверюсь живому огню

В холод безмолвья.

Словно три разные жизни горят

В вечер моленья.

Каждый ушедший мне кажется – брат

В час всепрощенья.

* * *

Поэты времён, прошумевших победно,

Порой заменяют отцов нам и дедов,

Пропавших в сраженьях, ушедших на небо.

И некуда в праздник нести ветку вербы.

Свой сок вместо слёз проливают растенья —

Весна начинает поток обновлений.

И поколенье высокого мщения

К нам делает сильный рывок из Вселенной.

* * *

Мне повышает планку

Поэтов гордых рать.

Словесную чеканку

Я стану выбивать.

Стих напрягает тело,

Он изнуряет ум.

И кажется – предела

Не знает сердца шум.

Из самой сердцевины

Я выдавлю раба.

И потайной пружиной

Сработает судьба.

Поэт на пальцах носит

Обломки мёртвых звёзд.

Его вращает осень,

Его пронзает дождь.

* * *

С мужчинами нам трудно состязаться:

Они сильны иным, иное знают,

Механику ломая лет в пятнадцать,

А дальше – армия, друзья, всего без края.

Им довелось по свету поскитаться

На катерах, в товарниках, по шпалам.

В стихах им можно всё, любой – Гораций,

Со всех сторон – как отгранённый камень.

А мы по словарям привычно шарим,

Но стиль мужской – почти неподражаем:

Предельно точен, собран и ударен.

И мы себя им дарим, дарим, дарим.

* * *

Ни звезды не упало,

Ни слезы с тёмных туч.

Где-то в царстве Непала

Бьёт таинственный ключ.

Звук мелодии слышен,

Завершающий день.

На соседнюю крышу

Башня бросила тень.

Чьё-то сердце стремится

Превзойти Эверест.

И значенье страницы

Превращается в крест.

Сквозь летящие звоны

В нас глядят со стены

Золотые иконы

С чёрным диском луны.

* * *

Вблизи железная дорога

Слышна лишь в это время года:

Проходят дачные сезоны

Быстрей, чем за окном вагоны.

Бессонница. Болят суставы.

Грохочут памяти составы:

Железный скрип на перегонах,

И спят счастливчики в вагонах.

А мне-то кто заснуть мешает?

Земля не спит. Земля большая.

И полуночниц – миллионы,

У каждой за спиной перроны.

* * *

В шаблонность биографий

Не верю я давно.

Смиренье эпитафий

Значенью не равно.

В строенье родословий

Я чувствую провал.

Оплот фамилий крови

В зеркальный ряд попал.

Темны мужские судьбы,

Тоскливы годы вдов.

Где род пошёл на убыль —

Архив открыть готов.

Не всё одето тайной,

Плоть мира выше каст.

Необоримой правдой

Дух предков дышит в нас.

* * *

Забыты письма, не забыт твой почерк

И броское портретное лицо.

Но и оно теряется меж прочих,

Вплетённых в стихотворное кольцо.

Тетрадь с попыткой написанья прозы

Отложена до будущего дня.

Покой цветёт болотною рогозой,

И с красотой сравнима тишина.

Уйду в себя, как бы в другое время,

Неся в душе завещанную кладь.

Портреты близких украшают стены…

Всё было, и чего ещё желать?

* * *

Вечер всё тише

По травам плывёт.

Гений напишет,

А демон – споёт.

Внемлет распаду

Пророк пустоты,

С гением сладить

Пытаясь в Пути.

Правят мгновеньем,

Бросают меж гроз:

Гений – решенье,

А демон – вопрос.

Вечер изранен

Закатным ножом.

Демон – зеркален,

А гений – зажжён.

Гул подземелья

Достигнет орбит.

Демон не дремлет,

И гений – не спит.

* * *

Нет, не встречается

Нынче желанное.

Я отыщу в себе

Скрытое, тайное,

Необъяснимое,

Непокорённое,

Долго носимое

Мыслями-волнами.

Стрелки продвинутся

В утро зеркальное,

Где сохраняются

Снов очертания.

Ах, повернуть бы мне

Сердце брутальное

Градусов на десять,

На несказанное.

Всё изменяется

Волею случая.

Я же рисковая,

Я же везучая.

* * *

У ветра – поющие руки,

Но тучи загнал – как погонщик.

Поэты не ведают скуки

И чувствуют скрытое тоньше.

Их строки – прямое посланье,

Озноба бездонные смыслы.

О стать сквозняком вопрошанья,

Забыв отвлечённые числа.

У ветра развязаны руки,

Он мысли разносит по свету.

Любимый в предчувствии муки

От мира закрылся газетой.

Приходит любовь слишком скоро —

Так беды врываются разом.

Глубинные вскрыты затворы,

Творит славословящий разум.

Разлука – обычное дело.

Избегнуть прощания страждем.

Грядущему чужды пределы,

И люди встречаются – дважды.

* * *

Весома ли душа,

И кто её измерит?

Проходит не спеша

Житейский караван.

Апостол Иоанн

Был взят живым на небо.

И ересей в веках

Рассеялся туман.

И с частотой дождя

Оплаканы потери,

За всё в ответе я

На страже ремесла.

Себя не пощадив,

Своей согласно вере,

В январь крещенских вод

Вхожу с перстом тепла.

* * *

Всякий турнир собирает народ,

Здесь не пройдёт полумера.

Так в поединок вступал Гесиод —

Славный соперник Гомера.

Каждый талант или гений – стрелок,

В цель попадающий с ходу.

Каждый надел погребальный венок,

Мощной природе в угоду.

С ней не сравняться ему бы вовек,

Если б не вечное слово.

Ставкой становится сам человек —

Всё к этой жертве готово.

* * *

Ночь течёт Средневековьем

Меж уснувших городов.

Где-то иноки подворья

Ждут литья колоколов.

Нет в природе укоризны,

Тишь такая же, когда

Замысел стоял над жизнью,

Всё решалось навсегда.

И на якоре у неба

Стыли судеб корабли.

Не одним мы жили хлебом,

Помня культ сырой земли.

Всё, что ищешь – всё не ново,

Но конца разгадке нет.

Жизнь твоя – вопрос другого,

Жизнь другого – твой ответ.

* * *

На землю пала полутьма,

И тишину не тронул звук.

Не спит в тревоге Фатима,

Сухих не разжимая рук.

И ей далёкая страна

Ложится тяжестью на грудь:

Не спит в тревоге Фатима —

Любимый выбрал долгий путь.

И речь его была ровна,

С певучих ниспадая губ.

Не спит в тревоге Фатима —

Где он нашёл себе приют?

Блестит бездонных глаз сурьма —

В них глубоко сокрыт испуг.

Не спит в тревоге Фатима,