Приговорён к свободе

В одну ночь я лишился всего, чего добивался много лет. Через пару часов не останется даже корабля, но забыть эти годы никто меня не заставит. И пусть во мне родилось презрение к этому делу после письма отца, пусть я жаждал как можно скорее избавиться от всего, что могло напоминать мне о Хели, именно сейчас, видя спины товарищей, я понял, что никогда не смогу этого забыть. Что бы ни случилось, эти годы подарили мне бесценный опыт и стали частью жизни. Той жизни, в которой я рассекал волны на корабле, отвечал за многие жизни, принимал важные решения и иногда был счастлив.

Я никогда не воспринимал мир как что-то, что давно уже написано. Не верил в то, что судьба существует в том облике, в котором видят её другие люди. Старался сам создавать свою жизненную дорогу, принимал решения, предугадывая следующие шаги и последствия. Но не всегда это может помочь. Иногда достаточно одной мелочи, чтобы всё перевернулось с ног на голову.

Один день – и планы, которые я строил на будущее, обернулись прахом, не принеся в жизнь новых. Остаётся только определяться быстро, по ходу. Выбирать дорогу, не глядя на карту.

Наверное, преступность увлекла меня в первую очередь потому, что вокруг я не видел подлинного добра. Меня учила правдивости мать, а сама лукавила об отце – то ли защищая его, то ли просто не желая говорить правду. Меня убеждали в том, что терпеть подлость – это низко, но ради семьи или работы можно и даже нужно. Я видел волонтёров с коттеджами в самых престижных районах и гвардейцев с огромными квартирами в столице. Девушек, которые ненавидели своих мужей, но оставались рядом из-за детей, статуса или богатства. Мужчин, которые клялись в любви, но изменяли жёнам, лгали им в глаза с сияющей улыбкой и с ласковым поцелуем.

Я не хотел быть таким. Всегда считал, что лучше буду со статусом бандита совершать добрые поступки, чем под видом чистого и доброго лицемерить и творить зло.

На таком сером фоне лжи преступность смотрелась очень выигрышно. К тому же, она часто бывает интереснее и внешне. Только это не так.

Нельзя быть диктатором, властителем, желать богатств и влияния, подчинения и положения в обществе, но считать себя невинным и чистым. Так поступал мой отец. Я же никогда не думал, что я добр, чист, бескорыстен. Почти у всего есть своя цена, я это понимал наравне с тем, что есть вещи бесценные. Осознавал, что я – преступник, человек криминального мира. Что иногда во мне просыпается некая жестокость, которую я всеми силами подавляю. И никогда она не одерживала надо мной верх.

В глубине души человек не хочет, чтобы мир становился лучше, потому что тогда он останется без мишеней. А если пропадёт внешняя цель для ненависти, придётся столкнуться с тем, что внутри.

Внутри меня творилось что-то неясное.

Я ценил приключения, нестабильный доход и график, адреналин в крови, счастливые часы с командой. Будучи ребёнком, я мечтал о другом. Но кровь отца, его наследство и наставления сыграли свою роль. Случилось то, что случилось. Изменить прошлое я не в силах.

Остаётся принять это к сведению и жить настоящим. Строить будущее таким, каким хочу видеть его я.

Некоторое время, пока все не скрылись из виду, Нарцисса просто стояла и смотрела им вслед, не обращая внимания на кровь и всё ещё не подпуская меня ближе. Но как только скрылся последний человек за домами города, из её глаз побежали тщательно скрываемые долгое время слёзы. Цисса опустилась на холодную после моросящего дождя скамейку и прижала руки к лицу, пытаясь успокоиться. Я подошёл ближе и присел рядом.

– Август… – хрипло прошептала девушка, всхлипнув и положив голову на моё плечо. Я осторожно провёл рукой по её волосам, успокаивая.

– Всё будет хорошо, Ариадна, – сказал я, впервые за долгое время называя кого-то из своей команды настоящим именем. Почему-то мне показалось, что я должен это сделать, чтобы доказать, что девушка теперь свободна и не зависит ни от меня, ни команды. Она только удивлённо подняла на меня глаза и, улыбнувшись самыми уголками губ, прошептала:

– Мне «Нарцисса» больше нравится, – и осторожно коснулась моих губ своими.

Орфей

Люди узнают себя в своих отражениях, спрятанных в глубине чужих глаз. Но у меня никогда не было никого, в чьих зрачках отразился бы я. Настоящий. Я не мог узнать себя, потому что некуда было смотреть.

Меня дрессировали правила, они не давали возможности быть собой, указывали, каким я должен быть. Везде эти правила, совершенно разные и твёрдые – дома, на корабле, на берегу, в гвардии. Везде были правила, которые я не имел права нарушить. Я словно бы был водой, легко принимая форму любого сосуда – условий, в которые меня помещали.

Хельга же больше напоминала дикое пламя. Она не успевала задумываться о том, кто она, ей было куда важнее сжечь все правила и установки на своём пути. Она поджигала и мосты за своей спиной, иногда даже не успевая перейти их, только бы не впустить никого на свою сторону. Из-за этого Хельга так часто оступалась и падала, но всегда выбиралась из ямы. Она выросла в семье, полной условий, конфликтов и роскоши. Её мать дважды выходила замуж – сначала родила Чарли и Анну, но рассталась с их отцом, своим мужем, а через два года родила третью дочь от мужчины, с которым была едва знакома. Правда, своего отца Хельга почти не помнила – он уехал почти сразу. Дочь не была ему интересна. И я не удивлялся, когда в рассказе Хельги появлялись злые нотки при разговорах об отце.

Их семью нельзя было назвать бедной – четыре квартиры в центре, два особняка в пригороде и три огромных коттеджа в соседних городах. А Хельга, к своему счастью, была любимым ребёнком – к тому же, Анна с Чарли с самого детства интересовались криминалом и нарушали все правила, которые устанавливала мать. Поэтому всё наследство она завещала именно младшей дочке, оставив Анну и Чарли ни с чем.

Она умерла от какой-то болезни всего три года назад, а Хельга осталась совершенно одна.

Если бы кто-то спросил её о том, как же всё это было на самом деле, она могла бы решиться на самый честный ответ из одного слова: "Страшно". Теперь у нас двоих не было никого, в чьих зрачках бы отразились мы настоящие. Никого, кроме друг друга.

С той самой ночи всё изменилось. Мы перестали быть просто друзьями, которые поддерживают друг друга в самые сложные моменты, смеются за игрой, живут вместе и пьют ароматные напитки из своих чашек. Мы стали парой, хотя не афишировали это и не произносили вслух.

Просто теперь мы сидели ближе друг к другу, смотря фильмы, касались друг друга нежно и сладко, а смотрели совсем иначе – наверное, серьёзнее, хотя оставались всё такими же. Я мог взять Хельгу за руку и пригласить её в театр, мог оставаться на ночь в её или в своей комнате, мог поцеловать или крепко обнять, шептать что-то прямо ей в ухо и дарить маленькие подарки.

Мы могли говорить целую ночь или добираться до дома пешком с другой части города, держа друг друга за руки, выпивая по чашке горячего кофе каждые несколько километров и болтая обо всём на свете. Я стал понимать девушку, как никогда никого не понимал, не скрывал ничего и доверял больше, чем самому себе.

Пока я искал работу, мы жили на деньги, которые я несколько месяцев назад оставил в своей квартире, спрятав в глубине шкафа. А однажды пришёл домой счастливее обычного и с запалом принялся рассказывать Хельге свою историю.

Я, наконец, нашёл работу: меня взял к себе в частное детективное агентство «Сияние» один мужчина, который, как и я, когда-то работал в гвардии. Из-за нового паспорта у меня не было опыта работы, но, изучив меня и задав несколько вопросов, Джим принял мою кандидатуру. С новой недели я вышел на работу – расследовал преступления вместе с Джимом, а его агентство было довольно известно в городе. Благодаря моим успехам и навыкам уже через две недели я стал выезжать на некоторые места преступлений самостоятельно, лишь составляя после этого отчёты для руководителя.

График был нестабильным, но я привык к этому – ни в гвардии, ни на корабле мы не зависели от времени. Выходные совершенно свободны, дел по дому нет: Хельга занималась ими на неделе. Так что в выходные дни мы делали всё, что душе угодно. Вместе.

Я, наверное, был ещё счастливее, чем в те месяцы, когда только сбежал с корабля в город. Теперь надо мной висит лишь одна неясная, размытая угроза от Анны, но рядом есть любимый человек.

Любое счастье человек должен строить сам – не бывает так, чтобы оно преследовало тебя всю жизнь. Чтобы мы научились ценить счастье, приходит беда, и после этой тьмы даже самый тусклый свет кажется самым ярким в мире.

Только даже сейчас я вспоминал о том, что нужно держать руку на пульсе. Потому что когда становится тихо-тихо, мирно-мирно… тогда-то и нужно бояться!

Затишье всегда предсказывает бурю.

Нарцисса

Я чувствовала себя настолько плохо только два раза – когда оказалась в больнице совершенно одна, без возможности связаться с капитаном, и тогда, когда смотрела на команду, уходящую в город, и понимала, что мы больше никогда не будем частью Хели.

Не сдержавшись, всё-таки подралась с Аполлоном – эти моменты навсегда останутся в моей памяти. Наверное, он всё же немного сильнее меня, но обычно девушек спасает ловкость и стремительность – благодаря этому я не единожды побеждала сильных бойцов. А в этот раз чуть не плакала из-за своей беспомощности, но была ужасно зла. И ничуть не жалею, что начала эту драку – во-первых, я показала своё отношение к Августу. А во-вторых, Аполлон уходил в город с кровавым носом, выбитым зубом и хромая на левую ногу.

Закончилась драка только благодаря толпе – я, честно говоря, даже не помню, кто оттащил меня к стене и приложил лёд, хотя я сопротивлялась. Оказавшись на берегу, Август расстался с командой худшим образом, попрощавшись лишь с её частью. Я не позволяла ему прикасаться к себе, потому что боялась, что не смогу сохранять спокойное выражение лица.

Но когда скрылись даже самые мелкие точки, я перестала сдерживать слёзы – стоило мне прикрыть на миг глаза, как они вырвались безудержным потоком. Чувствуя, что ослабли ноги, я опустилась на скамейку, а через несколько секунд почувствовала, как рядом оказался Август. Он коснулся меня рукой так нежно, что я всхлипнула и невольно улыбнулась, пряча лицо.

– Ариадна… – я не слышала своего имени много лет, и тем более не ожидала услышать его от Августа, который перечеркнул его, как только я ступила на борт корабля. Почему-то вспомнились те времена, когда родители называли меня этим именем, а с той жизнью не было связано почти ничего хорошего. Ещё я вспомнила, с каким торжеством сожгла на костре свой старый паспорт с этим именем. Поэтому подняла на Августа глаза, наполненные неподдельным удивлением, и слабо улыбнулась, прошептав: "Мне «Нарцисса» больше нравится".

Может быть, я поступила глупо. И почти уверена, что буду жалеть об этом поступке, но тогда это казалось самым правильным, что я могла сделать. Самым желанным. И я поцеловала своего капитана, пытаясь выразить этим жестом всё, что чувствую.

В первый момент, который показался мне целой вечностью, Август просто растерялся. Но когда почувствовал на своих губах мою улыбку, резко отпрянул и возмущённо взглянул на меня. Я сглотнула и отстранилась, но не произнесла ни слова, глядя на свои озябшие руки. А когда Август поднялся, только резко подскочила и отправилась вслед за ним вдоль берега.

Надежда всё ещё теплилась в груди, и я не позволяла ей угасать.

Август

– Спасибо тебе, – сказала Нарцисса, когда мы шагали по пляжу, всё ещё дожидаясь покупателя.

– За что? – я закашливаюсь, обжигаю себе губы горячим кофе из бумажного стакана. Нарцисса осушила свой почти сразу – не знаю, как ей это удалось. Девушка не ответила, и я переспросил: – За то, что не оставил одну?

– И за это тоже, но я не об этом, – ответила она с улыбкой, бросая стакан в урну и попадая даже с такого расстояния.

– Тогда… За тот разговор перед тем, как прибыл корабль? – это было нужно не только ей, но и мне. Нам всем нужно общение, а я так хотел тогда посоветоваться с тем, кому доверяю. Так что если она благодарит меня за это…

– Я и за это тебе благодарна, но сейчас не об этом, – допивая маленькими глотками кофе, я задумываюсь, что же такого сделал, чтобы заслужить её благодарность и, что не менее важно, смущение, которое с каждой минутой становилось всё сильнее.

– Значит… За то, что случилось много лет назад? За вступление в команду, что ли? – я понимал, что это было давно и что глупо благодарить меня за это сейчас, и Нарцисса, я почти уверен, не станет этого делать, но больше в голову ничего не приходило.

– Это было огромным подарком, но я всё же говорю о другом, – она всё ещё так загадочно улыбается, что я фыркаю и смеюсь:

– Тогда я сдаюсь, Цисса, – и качаю головой.

– Спасибо тебе за то, что ты со мной. Не с бессмертной девушкой, которая выбирается из плена, ловушек и побеждает человека, который сильнее её в два раза. Не с боевой Нарциссой, которая никогда не сдаётся. Не с дерзкой преступницей, которую желают многие мужчины и у которой кроме статуса нет недостатков. А именно со мной: ты не ждёшь от меня подвигов, повиновения, того, что я стану другой. И я люблю тебя, Август, – она остановилась и взяла меня за руку, которая теперь была свободна от стакана с кофе, так серьёзно посмотрела в глаза.

И сейчас был как раз тот момент, когда и я должен был ответить взаимностью на её признание – так всегда бывает, но почему-то слова никак не хотели вылетать наружу. Я сомневался в том, что они будут искренними. И молчал, часто дыша.

А она оказалась так близко к моему лицу, что едва сдерживала новый порыв и прилив внезапных чувств.

– Цисса, – одними губами сказал я, но видел, что она не понимает моей интонации. Хотел сказать что-то ещё, но меня перебили:

– Пожалуйста, Август, – шепнула она, а я не понимал, о чём она просит. Глубоко вздохнув, всё же уточнила: – Позволь мне уйти с тобой, – я смотрел на неё, раздумывая. А Нарцисса не отрывала взгляда от моих глаз, стараясь выглядеть как можно решительней, хотя на самом деле сомневалась. Как и я.

– Нарцисса, я должен оборвать все связи. Все, понимаешь? А ты привыкла к совершенно другой жизни, – всё-таки сказал я.

– Ты тоже, – усмехнулась она.

– У меня нет выбора, – Я печально пожал плечами, хотя понимал, что это не совсем так.

– Выбор есть всегда, – заверила меня девушка. – И ты свой сделал. Так позволь же мне сделать свой! – и сделала ещё один шаг ко мне, пересекая границу дозволенного.

– И что ты выбираешь? – тихо спросил я, и сам услышал в своём вопросе что-то, чего не было раньше. Нарцисса тяжело сглотнула, приоткрыла губы и прошептала:

– Тебя.

Я прекрасно понимал, что это неправильно, что я ещё пожалею о том, что сделал, но тогда голова кружилась, а тело совершенно не хотело противиться. Я желал сохранить хоть что-то, оставшееся от команды, хоть какую-то частичку, которая напоминала бы мне об этих годах. И этой частичкой стала Нарцисса, нарушив дистанцию между нами, нарушив субординацию и все правила.

Я всегда ненавидел неподчинение, но Нарцисса была одновременно боевой и кроткой, милой и опасной. Она защищала меня и могла постоять не только за себя, но и за других. Она ценила меня как капитана и как человека. Была одной из тех, кому я доверял. Союзницей. Другом.

"Почему нет?" – пронеслось в моей голове. Я смотрел в её глаза, а мысли беспорядочно бегали и путались, я пытался найти причину, анализировать ситуацию, сделать правильный выбор, но вместо этого закрыл глаза и поддался соблазну.

***

Мы понятия не имеем, сколько продлится помутнение рассудка в какие-то особые моменты, сколько продлится счастье и когда закончится чёрная полоса. Мы говорим, а слова то обретают новое значение, то совсем теряют смысл.

Мы не можем всегда поступать правильно, потому что мы – люди. У каждого из нас своя история.

Часто мы не ценим друг друга, пока не потеряем. Думаем, что нашли свой главный смысл, который открывает сердце полностью и навсегда, но он оказывается лишь ключом в первую дверь – а их в сердце гораздо больше.

Я знал, что пожалею о своём поступке, о своей слабости, которая в этом вопросе всегда была мне так чужда. И отстранился, как только мысли вернулись на место, а сознание прояснилось. Нарцисса растерянно смотрела на меня помутнённым взглядом, не понимая, что происходит.

– Прости, – на выдохе произнёс я, почти не шевеля губами. Она сглотнула и обречённо закрыла глаза, сделав два шага назад. Я заметил, как по её щеке скатилась едва заметная слеза, и сердце защемило. В конце концов, она ведь не виновата, что любит меня. Если это правда, конечно. – Нарцисса… – я протянул руку, но девушка со злостью отпрянула.

– Зачем тогда всё это? – печально усмехнулась она. – Я думала, что ты любишь меня. Мне казалось, что это очевидно, – она пожала плечами и тряхнула головой, будто отгоняя лишние мысли.

– Это платоническая любовь, – тихо сказал я. – Ты мой друг. Союзник. Человек, которому я доверяю. Но…

– Но есть другая, да? – мне казалось, что она сейчас рассмеётся. И почему-то выглядело это так, словно Цисса знает всю мою душу и биографию.

– Нет, – отрезал я. – Прекрати, Цисса, – я нахмурился.

– А то что? – её грустная усмешка стала язвительной. – Ты мне больше не капитан. И знаешь, Август… Иди к чёрту, – девушка, развернувшись на носках, направилась совершенно в другую сторону. Я догнал её и встал напротив, строго глядя в глаза.

– Я так не хочу, – произнёс тихо, имея в виду это расставание. Мне хватило Аполлона и ещё тридцати человек.

– А как ты хочешь? – воскликнула Нарцисса возмущённо. Она поняла, что теперь глупо подчиняться мне или пытаться что-то изменить в отношениях. Остаётся только быть собой и поддаться эмоциям. – Как ты хочешь, Август?! Прошло то время, когда ты был капитаном и мог приказывать, ты сам оборвал всё это! Теперь в этом нет смысла, понимаешь? – к концу фразы её голос стал спокойнее, но глаза горели бешеным огнём.

– Что бы ты делала, если бы я не ответил тогда на телефонный звонок? – тихо спросил я, пытаясь найти слова. Мне нужно было донести до неё свою мысль. Просто необходимо.

– Не знаю, – Нарцисса внезапно успокоилась и опустила вскинутые руки. – Наверное, умерла бы от страха.

Я кивнул. Несколько секунд мы молчали. Я не знал, что ещё говорить, но, кажется, был на правильном пути.

– Чего тебе во мне не хватает? – внезапно обречённо спросила Нарцисса, заглянув мне в глаза. Я задумался. Представил себя и Циссу вместе – как мы держимся за руки, нежно улыбаемся друг другу, гуляем в парке, ведём бизнес. Воспитываем детей.

Не представлялось. Она была другой. Несмотря на то, что со стороны мы, возможно, выглядели бы замечательной парой, я понимал, что счастья в этом союзе не будет. Она всегда будет видеть во мне капитана, предводителя, контрабандиста с совершенно другими принципами, а я всеми силами буду пытаться об этом забыть, но продолжу видеть в девушке подчинённую.

– Сложно объяснить, – всё-таки выдавил из себя я, когда вспомнил, что Нарцисса всё ещё ждёт ответа. – Мы не будем счастливы вместе.

– Почему ты всё решаешь за меня? – хрипло спросила Цисса с ноткой обиды в голосе.

– Вот так и будет всю жизнь. Поэтому мы не будем счастливы, – пояснил я. Она моргнула и будто бы посмотрела на меня новым взглядом.

– Ты вообще знаешь, каково это – любить? – спросила девушка, открыто улыбнувшись. Кажется, я смог объяснить ей то, что понял сам. Сейчас главное – не испортить это. Только бы покупатель пришёл скорее… Задумавшись, я пожал плечами.

– Наверное, да, – сказал коротко, давая понять, что продолжения не будет.

Телефон в моём кармане завибрировал, и я с облегчением выдохнул – разговор окончен. Прибыл, наконец, человек, которому я собираюсь продать корабль.

– Я бы с удовольствием его купила, – печально протянула Нарцисса, когда мы быстрым шагом направлялись к фрегату через пляж. – Знал бы ты, как я привыкла к этому кораблю! – я усмехнулся. Знала бы она, как я к нему привык… – Он просто идеален. Лучше быть не может, – продолжала она. – Так жаль, что ты его продаёшь…

– Ты хочешь оставить его? – я раздражённо закатил глаза. Остановившись и повернувшись ко мне лицом, Нарцисса быстро закивала. – А команда?

– Я найду людей! – воскликнула она с надеждой. Я тяжело вздохнул и задумался.

С одной стороны, эти деньги мне не так уж и нужны. На жизнь и так хватает, тем более, что я собираюсь чем-то заняться. Чем-то, что приносит доход. А корабль… Мне и самому было жалко оставлять его неизвестному покупателю, хоть я и пообещал себе сделать это. А так получится, что я сдался под напором девушки? Или это просто… что? Забота? Жалость? Желание оставить что-то после себя?

– Сменишь название, – поставил я условие. – Если он будет называться Хель, то и говорить не о чем.

– Согласна, – быстро кивнула Цисса.

– Оставишь мне все свои контакты, чтобы я смог найти вас, если понадобится, – всё, катится к чертям моё желание оборвать все связи.

– Обязательно, – Нарцисса ясно улыбалась. Она поняла, что я сдался.

– Хорошо, – я закрыл глаза и выдохнул. Бережно передал девушке документы, переписав на неё корабль, и оставил свой новый номер. На всякий случай. Покупателю позвонил и отменил встречу, выслушав несколько нелестных слов в свой адрес. Положил трубку и улыбнулся Нарциссе.

Помимо счастья в её глазах я увидел тревогу, но не стал акцентировать на этом внимания. И без вопросов понятно, что вызвало такую реакцию.

– Удачи, – сказали мы одновременно. Сдавленно засмеялись, почти наигранно, только бы не смотреть друг другу в глаза с настоящими эмоциями.

И распрощались, не коснувшись друг друга. Разошлись в разные стороны.

Она – на запад. В сторону уходящего дня, после которого наступит привычная ночь, несущая старые воспоминания и бесконечные приключения, в которых исчезаешь, словно в водовороте.

Я – на восток. В сторону нового дня, новой жизни и новых целей. Прячась от луны и отдавая себя солнцу, прекращая быть ночным охотником. Становясь настоящим человеком. По крайней мере, я сделал шаг к этому.

Орфей

Ещё на корабле Август твердил нам, что азартные игры – большая опасность. Проиграть в них можно всё – от денег до собственной жизни. Но выбравшись на волю, мне хотелось нарушить все правила, которые он устанавливал столько лет, заставляя им следовать. Я сейчас понимал, что он был прав. А я… не послушал совета. За что и поплатился.

Вечер был ужасным. Мы с Джимом никак не могли раскрыть одно дело, хотя уже получили аванс, а Хельга из-за какой-то глупости расстроилась и на всю ночь ушла к своей старой знакомой.

В газете трёхмесячной давности я нашёл объявление о клубе, где люди играют в покер. Раздражённый всем на свете, желая попробовать что-то новое, отправился туда.

Слыша одобрительные, но расстроенные крики: «Новичкам везёт» от других игроков, я вдохновлялся всё сильнее. Голова начала кружиться после второго бокала, а удача всё не заканчивалась. Но вскоре всё пошло не по плану. И мои надежды разрушились, превратившись в прах.

Желая отыграться, я ставил на кон всё больше и больше, пытался блефовать, но меня раскалывали за секунды – я не понимал, почему. Ведь сначала всё получалось…

Игра стала казаться кошмарным сном. Хотелось закрыть глаза и вернуться назад, в свою квартиру.

Я поднялся из-за стола и с твёрдой решимостью в глазах вышел из клуба. Злость кипела во мне, а руки обладали разрушительной силой.

Оказавшись на пустой ночной улице, я разглядел вдалеке знакомое лицо, и ноги понесли меня в противоположную от дома сторону. Алкоголь кипел в крови, голова раскалывалась, а сознание внезапно прояснилось. Я достал из рюкзака бутылку, которую нёс домой, разбил об асфальт, случайно порезав ногу, и поднял длинный острый осколок.

Всё было слишком странным. Уже через несколько секунд я с трудом сдержал вскрик, но тогда был уверен в своих действиях.

– Сволочь, – прошипел с ненавистью и вонзил осколок в плечо парня, пытавшего меня недавно по приказу Анны, когда я оказался в плену. Он же давным-давно приставил пистолет к моей голове, когда я возвращался домой с дежурства. Он выстрелил в Августа год назад, а капитан из-за этой раны чуть не умер. До этого никогда не было таких случаев, никто не осмеливался стрелять из-за спины, втираясь перед этим в доверие. И мы всей командой поклялись, что уничтожим его, как только появится возможность…

Кровь была на моих руках. Мне внезапно стало плохо, ноги подкосились, но я устоял на месте, держась прямо. От боли парень надрывисто вскрикнул, но рядом никого не было. Он в ужасе распахнул глаза, и во взгляде появилось узнавание.

– Орфей?

***