Приговорён к свободе

– Расскажи, – потребовала Нарцисса, а я не смог отказать, хотя собирался объяснить всё позже, когда окажусь на корабле. И всё же вздохнул и хрипло заговорил:

– Я, как и хотел, поехал к брату. Поговорил с другом своего отца, освободив его из тюрьмы. Теперь он вернулся на корабль. Оказывается, команда моего отца до сих пор существует, и человек, с которым я говорил – её бывший капитан. Он отдал мне настоящее письмо Аида, потому что оказалось, что то, которое я получил десять лет назад – фальшивка, – я говорил обрывками, стараясь не показывать эмоций. Это давалось мне слишком тяжело.

– И что было в том письме? – поторопила меня Нарцисса.

– Я узнал, что мой отец был очень жестоким человеком. Жаждал денег и власти, а меня хотел воспитать на корабле, сделать настоящим корсаром, но мать не позволила. Он собирался убить её, но передумал. Я думаю, её спас отец моего брата, за которого мама вскоре вышла замуж. В письме было много всего… За мной следят люди Аида. Следят, пойду ли я по тропе отца, смогу ли стать таким же, как он. Они грозились отомстить мне, если не выполню приказ Аида, – я снова закрыл глаза. Мы с Нарциссой стояли друг напротив друга, почти не двигаясь и больше не чувствуя холода.

– Какой приказ?

– Аид приказал мне убить брата, – закончил я севшим голосом. – Иначе пообещал отомстить мне и моей семье.

– Так твой отец… он же умер. Или нет? – Нарцисса уже сама сомневалась в своих словах. И я хорошо её понимал.

– Да, он умер. Но его команда тщательно следит за мной, за каждым моим шагом. Особенно – теперь, когда я получил это чёртово письмо, – Нарцисса, как будто прозрев и осознав что-то важное, испуганно взглянула на меня.

– И ты… Ты убил его? – в её взгляде я не мог прочитать ничего, эмоций было слишком много. Я сглотнул, почувствовал узел в горле, кусая губу и снова закрывая глаза, не желая думать ни о чём. Неправ был отец. Иногда забвение – это великое спасение. Нарцисса поражённо выдохнула и больше ничего не говорила.

– Август? – она всё-таки окликнула меня. Наверное, мы молчали минут пять – по крайней мере, мне так показалось. Я поднял голову и покачал головой.

– Скоро корабль причалит к берегу. Я сообщу им… новость. То, что продаю корабль.

– Но почему? – Нарцисса, наконец, поняла, что я говорю правду. Что никакого подвоха в моих словах нет. Теперь она просто была напугана.

– Нет, Нарцисса, я не убил своего брата, – сказал я, глядя ей в глаза. Мне показалось, что она стёрла с лица слёзы. – Вы можете бросить преступный мир и заняться тем, чем захотите. На деньги, которые у каждого из вас есть, можно спокойно прожить месяц или два. Мы не в розыске, хотя я сбежал из тюрьмы в соседнем городе. Вы можете уйти в другую группировку – думаю, большинство именно так и поступит. Я договорюсь насчёт этого. Это ваша свобода. Постарайтесь сделать так, чтобы она вас не уничтожила, – я печально улыбнулся. Теперь Нарцисса точно плакала.

– Август… Ты уверен? – она всхлипнула и обняла меня, вытирая слёзы о куртку. – Думаешь, команда тебя поймёт?

– Не знаю. Но не будут же травить морилкой. Хотя знаешь, однажды Нептун на меня набросился с баллончиком дезинфицирующего средства, а Аполлон бросил отравленный сыр, приготовленный для корабельной крысы, которая пожирала наши запасы, – Нарцисса нахмурилась.

– Ты шутишь?

– Конечно, шучу, – сказал я серьёзно. – Я вообще шутник, ты не заметила? – да, всё-таки погорячился я, когда подумал, что со мной всё нормально. Побочный эффект после тех дней всё же был. Да ещё какой!

– Почему нельзя просто сказать человеку, чтобы он заткнулся, если его вопросы так раздражают? – обиженно упрекнула меня Цисса. – Зачем придумывать всякую ерунду?

– Прости, – я развёл руки в виноватом жесте. – А насчёт команды… Я надеялся, что ты поможешь мне объяснить всё. Тебя, как равную, они поймут. Я плохо их знаю, Нарцисса. За все годы, что мы работаем бок о бок, я так и не научился понимать свою команду.

– Мы тоже не всегда можем понять тебя, – девушка отстранилась и мягко улыбнулась. – Я помогу, чем смогу. Поговорим ещё потом? Перед тем, как ты уйдёшь. С глазу на глаз, – я кивнул, хотя обещать было тяжело. Не уверен, что смогу говорить с ней после объяснений с командой на корабле.

И всё же насчёт Нарциссы я был прав. Она смогла-таки меня понять.

Орфей

Я дрожащими руками открыл дверь в квартиру, едва не падая и боясь закричать от ноющей боли, которая всё равно не могла сравнится с той, что я испытал несколько часов назад. Протез, к счастью, не сломался – хоть какая-то хорошая новость.

Ввалившись в пустую квартиру, закрывая шторы, через которые не мог просочиться дневной свет, я завернул в несколько слоёв газет и выбросил окровавленную порванную одежду, умылся, шипя от боли, и с большим трудом заставил себя обработать раны. На это ушло два часа – с моими постоянными перерывами, головокружением и слабостью. Обессиленный, упал на стул и достал телефон.

Он несколько минут лежал передо мной – с трещиной на экране, без единого номера – их все стёрла Анна, чтобы перестраховаться. Она не стала меня убивать. Я не знаю, почему. Может, ей не хотелось брать на себя лишнее убийство, может, дело в чём-то другом. Анна только сказала, что если я хоть кому-то расскажу о том, что произошло… Со мной случится то же самое, что этой ночью, только в тысячу раз хуже, и закончится всё это смертью. "Мне не привыкать", – бросила она с язвительной усмешкой.

Это не угроза. Всего лишь констатация факта.

– Август? – хриплым голосом прошептал я. Я помнил его номер. И даже если Анна стёрла его из телефона, забыть никогда не заставит.

– Орфей? – удивлённо переспросил он. – Что-то случилось? – я улыбнулся. Несмотря на то, что мы больше не в одной команде, он называет меня Орфеем. А я уже начал забывать, какого это.

– Меня допрашивала Анна, – сказал я, сжимая дрожащую руку и успокаивая голос. – Узнавала, где ты сейчас. С кем. По какой причине, – Август молчал. – Прости меня, – едва слышно прошелестел я. – Я не смог…

– Ты всё ей рассказал? – без надежды спросил капитан. Я кивнул, но вспомнив, что он меня не видит, снова заговорил:

– Сказал, что ты у брата, но скоро вернёшься на корабль. Назвал город. Причину придумал, – капитан шумно выдохнул. – Август, я…

– Всё нормально, – мне показалось, что он улыбается. – Не знаешь, что ей нужно?

– Если я правильно понял, это не её желание, а чей-то заказ. Может быть, конкуренты, – остальное очевидно. Она хочет его уничтожить, что ещё?

– Где ты сейчас? – обеспокоенно спросил Август. – Она следит за тобой?

– Я дома. Анна меня отпустила, но запретила кому-то что-то рассказывать, – я усмехнулся. – Но это моя ошибка. Я не могу всё так оставить. Хотя понимаю, что это может и не помочь.

– Спасибо, – сказал Август, не отрицая того, что я сказал. Предупреждён – значит, вооружён… Но всегда ли готовность к бою может спасти тебя? – Достаётся же мне, – выдохнул он. И повесил трубку.

Я остро чувствовал свою вину, она сдавливала горло и уничтожала сильнее любых ран.

Я не справился. Сломался. Это самое страшное.

За окном ярко светило солнце, впервые за несколько дней небо было ясным. Я медленными шагами прошёл в комнату и упал на кровать, закрывая глаза.

Я теряю своё счастье раз за разом. Стоит мне обрести любимую работу – узнаю о своей болезни. Оказываюсь в тюрьме, спасаясь от убийц. Выбираюсь благодаря Августу, чуть не погибаю снова и снова… И ещё раз. И предаю своего капитана.

С этими мыслями я засыпаю, а когда вдруг открываю глаза, уже поднимается над городом луна. Слышу стук и резко подскакиваю в кровати, понимая, наконец, из-за чего проснулся.

– Кто? – спрашиваю как можно спокойнее, ожидая услышать голос Анны или одного из парней, которые следуют за ней всюду, словно преданные псы.

– Это я, – а вместо этого слышу уставший, но радостный голос Хельги, и широко распахиваю дверь. – Я вернулась, – улыбается она, переступая порог квартиры. – Можно войти? – я киваю. В коридоре темно, так что девушка не видит, насколько плохо я выгляжу. Не видит ни разбитого носа, ни ран на лице и руках. Остальное, к счастью, скрывает одежда.

Когда мы оказываемся в кухне, включаю свет, поворачиваясь к Хельге, и она испуганно выдыхает, разглядывая меня. Взгляд как будто потухает, но мне почему-то кажется, что она совсем не удивлена, только напугана.

– Что случилось? – шепчет девушка, подходя ближе.

– Где ты была, Хельга? – строго спрашиваю я, обрывая её.

– Решала дела с братом и сестрой, – тихо проговорила она, глядя на меня. Я покачал головой, отходя к окну.

– Это ложь, – бросил я. – Ты была не у них.

– С чего ты взял? – Хельга нахмурилась, сделав несколько шагов ко мне. Она внимательно вглядывалась мне в лицо, пытаясь найти причину недовольства.

– Я виделся сегодня с Анной. Она в городе уже несколько недель, – Хельга вздрогнула, как от удара.

– Я хотела вернуть себе наследство матери, – Хельга опустила глаза. – Мне плохо без той роскоши, к которой я привыкла за столько лет. Алек, прости…

– Почему не рассказала? – моя ярость поутихла, уступив место странному щемящему чувству, безумной нежности, которая накрывала меня теперь с головой.

– Думала, что ты не одобришь, – едва слышно оправдывалась она, всё ещё не глядя на меня. – Прости, – я подошёл ближе и коснулся её руки. Девушка мягко улыбнулась и отстранилась. Я нахмурился, но ничего не стал говорить. Час спустя мы допивали уже третью чашку какао, рассказывая друг другу последние новости. Я не стал хранить в тайне и события последних суток.

– Зачем ты позвонил Августу? – она прижала ладонь ко рту. – Анна же…

– Я должен был, – перебил я. – Что сделано, то сделано.

– Ты такой правильный, мне иногда аж плохо становится, – усмехнулась Хельга. – Я на твоём фоне выгляжу просто ужасно, – и мы засмеялись.

Я взглянул в её смеющиеся тёмные глаза, которые менялись с каждой секундой. Мне казалось, что они никогда ещё показывали одну и ту же эмоцию больше мгновения. Они плакали и теряли свой блеск, когда она печалилась, они смеялись в те мгновения, когда улыбка озаряла лицо девушки. И только лишь по глазам я мог прочитать её эмоции. Смотрел на каштановые волосы, которых так приятно было касаться. По-моему, даже сейчас, когда между нами стол, я чувствую аромат цветов. Когда мы ехали в больницу после той первой аварии, мне было не до этого, но даже тогда я почувствовал, что она – дитя цветов, звёзд и целого мира сразу.

Спустя миг я уже оказался рядом с Хельгой, не отводя глаз от её лица. А она поднялась со стула с ласковой улыбкой, и её глаза снова поменялись. Только сейчас я ничего не мог по ним прочитать. Дыхание сбилось и участился пульс. Хельга провела рукой по моим волосам, и я осторожно прикрыл глаза, боясь спугнуть момент. Потому что если этого не случится сейчас, больше мы к этому разговору не вернёмся.

Я решительно поцеловал девушку, обнимая её за плечи и зарываясь пальцами в волосы, растрёпывая и без того неаккуратную причёску. Почувствовал на своих губах усмешку и прижался ещё ближе к Хельге, чувствуя, как бешено бьётся сердце.

Может, иногда счастье и навещает меня. По крайней мере, сейчас, в эти волшебные минуты, я точно счастлив.

Нарцисса

У нашего капитана в жилах кровь бурлит. В его глазах ярость тысячи морей, яркость сотни звёзд и летящих комет.

Он всегда был нашей надеждой и опорой, моим крепким плечом, на которое я могла положиться, человеком, которому я доверяла. За свой корабль и команду он готов порвать любого, ведь настоящие корсары так и поступают. Защищают своих. Живут по главному правилу: "Один за всех и все за одного".

Пока корабль рассекает волны. Пока его не захватят другие.

Мы будем биться до конца вместе с капитаном, пока сердце бьётся, чтобы дать отпор врагу. Чтобы противник ещё долго не решался к нам приближаться.

И никто не думал, что капитан может проиграть. Это же наш Август, наш дикий волк, непобедимый правитель!

Только сейчас он неподвижно стоит на прицеле. Прожигает взглядом. А та, кто направил на него оружие, стоит хмуро и глядит в ответ так же пристально, да ещё так ровно и гордо, будто совершила главный подвиг в своей жизни.

– Хотела бы я покончить с тобой и твоим кораблём, – говорит Анна устало. – И всё же каким бы человеком ты ни был, ты не худший капитан, – в капитанской каюте только я, совершенно безоружная, Анна и Август, разглядывающие друг друга с презрением. Я слышу выстрелы, доносящиеся из других кают и с палубы. Из глаз вот-вот вырвутся слёзы, но я понимаю, что сейчас не время показывать свою слабость.

Август смеётся глухо и рвано. Ему не весело, он играет со смертью и с этим жестоким киллером. Отступать некуда. Оружие Августа уже лежит в противоположном углу, откинутое Анной.

– Тогда почему ты медлишь? – спокойно спрашивает капитан. – Ты ведь живёшь этим, так? Не помню, чтобы ты была такой разговорчивой перед убийством.

– Интересная реакция у твоей команды, – говорит Анна, краем глаза наблюдая за мной. – Сражаются очень рьяно, как за себя. Хотя изначально я их трогать не собиралась, мои люди сейчас разбираются с этим недоразумением, – я видела, что Август держится изо всех сил. Старается не дерзить и остаётся спокойным внешне. Я сжимала до побеления костяшек кулаки, борясь с желанием наброситься на Анну и задушить её голыми руками. И пусть мы давно знакомы – даже дольше, чем с Августом, её дорога сейчас ведёт нас совершенно не туда, куда следует.

– Ты не ответила на вопрос, – процедил сквозь зубы Август.

– Почему я медлю? – Анна издевалась, рассматривая собственные руки и больше не глядя на нас с Августом. – Потому что в этот раз у меня другое задание, – она вскинула голову и посмотрела в глаза капитану. – Людвиг умер. Полагаю, ты знаешь, кто это? – Август нахмурился и замер. Анна кивнула, ожидая такой реакции. – Его убили.

– Кто? – удивлённо спросил Август.

– Несчастный случай на задании. Три жертвы, – сказала она без сожаления.

– И что тебе нужно от меня? – Август всё ещё не двигался, хотя Анна уже опустила оружие и отступила на несколько шагов, поглядывая на меня краем глаза.

– После того, как Людвиг выбрался из тюрьмы, он стал капитаном команды. Остальные считают, что ты, как наследник Аида, должен встать теперь на его место. Людвиг так решил перед смертью. И Аид когда-то так сказал, а они ему верны. Но перед этим ты должен выполнить его приказ. Ведь ты этого не сделал, им всё известно, – Август покачал головой.

– Передай им, что я отказываюсь, – Анна удивлённо взглянула на капитана.

– С чего бы это?

– Не хочу говорить об этом.

– Имей в виду, Хель – та, которая твоего отца, этого так не оставит. А их капитаном в таком случае станет…

– Приму к сведенью, – перебил её Август. Он небрежно махнул рукой. Страх исчез, уступая место разочарованию.

Когда Анна и все её люди убрались с корабля, мы с Августом подняли якорь. Из всей команды только мы с ним были в сознании, остальных киллеры усыпили на несколько часов. Я облегчённо выдохнула, когда проверила пульс у половины команды. Все живы. Боже мой, какое счастье…

– Как думаешь, смерть Людвига – случайность? – я опустилась на тёплое одеяло на полу, прислонившись к штурвалу и обхватывая плечи руками.

– Не хочу об этом говорить, – да, всё-таки Август сейчас был не в настроении. И, может, я бы отстала от него, но почему-то стало безумно интересно.

– Не хочешь говорить об этом вообще? Или именно со мной? – обиженно спросила я. Август бросил на меня раздражённый взгляд, ничего не ответив. Я опустила глаза.

Почему-то мне стало так страшно, так обидно… Как только команда придёт в себя после снотворного, Август сообщит им новость о продаже корабля и о своём уходе. Он пообещал договориться со своими знакомыми, чтобы мы вступили в их группировку, и я понимала, что так будет правильнее всего, ведь этим мы и живём… Но так тоскливо! Мне тяжело представить жизнь на корабле, где не будет Августа. С ним я чувствовала себя в безопасности. Всегда, что бы ни происходило вокруг, пока я знала, что Август рядом, была уверена, что всё будет хорошо. Потому что он обещал. Потому что он мог меня защитить.

– Август, можно спросить? – прошептала я, стараясь унять дрожь в голосе. Он серьёзно посмотрел на меня и, кажется, заметил в глазах едва заметные слёзы, потому что с жалостью и пониманием кивнул. – Что ты собираешься делать после того, как продашь корабль? – Август задумчиво посмотрел куда-то вдаль.

– Я буду скучать по морю. Оно стало моей второй семьёй за эти годы, – сказал он вместо ответа.

– Может, ты всё-таки… – я хотела предложить Августу остаться, пока не поздно, но он меня перебил:

– Нет. Я уже всё решил, – капитан на несколько мгновений замолчал. Я не стала его торопить. – Думаю, моих сбережений хватит лет на тридцать или больше, даже если я не буду экономить и стану путешествовать. Когда продам корабль, будет ещё лучше, – он ухмыльнулся, встретившись с моим поражённым взглядом. – Да-да, я не так беден, как кажется. Думаешь, на что мы жили в то время, когда совершенно не было заданий по несколько месяцев? – я фыркнула. На самом деле, предполагала, что Август куда богаче и влиятельнее, чем мы все думаем. Он – важная персона в криминальном мире, глупо думать, что может быть по-другому.

– И что, ты просто будешь жить в своё удовольствие?

– Наверное, попробую открыть какое-нибудь дело, – он пожал плечами. – Сам ещё не определился. Сейчас главное – разобраться с кораблём и с командой.

– Оставишь свои контакты? – с надеждой спросила я. – Вдруг нам что-то понадобится?

– Вы уже взрослые и самостоятельные люди, – сказал Август с видом мудрого наставника. – Сами справитесь. Мне нужно оборвать все прежние связи. Иначе вы будете в опасности.

– Нам не привыкать, – скептически сказала я.

– Это другое, – капитан упрямо покачал головой. – Я оставляю преступный мир по своему желанию. Потому что понимаю, что быть таким, как отец – не моё. Понимаю, что никогда таким не стану. Ни за что. Более того, теперь мне противно всё, что с ним связано. Но есть ещё причина. За мной следят – а значит, и за вами тоже. И теперь, когда я отрёкся от отца, его команда будет мстить. Мне нужно скрыться, замести все свои следы, пока они ничего не предприняли. А вам нужно уйти с корабля, уехать из города, может, из страны. Как можно дальше от меня.

– Какие страсти, – я закатила глаза. – Ты можешь хоть мне оставить свой номер?

– Прости, – Август снова отвернулся к морю, стараясь не показывать эмоций. Идиот. Мне ли не знать, что он сейчас чувствует?

У нас в запасе несколько дней. За это время Август продаст корабль и распрощается со всеми нами.

Навсегда.

Август

Той ночью, сразу после того, как мы выполнили простое задание – надеюсь, последнее, меня обвиняли во всех смертных грехах. Кричали так, что не слышно было моря. Твердили, что я предатель, что всё время лгал, искал во всём выгоду. Что я не достоин своей команды.

Нарцисса молчала. Она стояла на стороне толпы, чтобы никто не думал, что она всё знает. И когда все немного успокоились, громко, но совершенно спокойно начала говорить:

– Капитан заботится в первую очередь о нас. Сейчас все мы в опасности, и, если как можно скорее не продать корабль и не разойтись, не останется после нас даже тире между двумя датами. Потому что будем лежать где-нибудь на дне моря или глубоко в лесу. Оно вам надо? – она усмехнулась. – Лично мне жизнь дороже. Насчёт вас уже сомневаюсь.

Команда на этом не успокоилась. В тот день было разбито в гневе несколько бутылок, выброшено за борт семь коробок. Я надеялся, что на меня они всё-таки не набросятся. И что от субординации хоть что-то останется.

– Утром мы должны быть у причала. Встреча с покупателем, – обречённо сказал я, уже не надеясь на понимание. Команда вновь взбесилась и что-то наперебой заговорила. – Послушайте! – крикнул я, и от неожиданности все разом замолчали. – Если вам плевать на мою жизнь, вы о своей подумайте! Помните, что вчера случилось? Да если бы не…

– Мы за тебя сражались до последнего, Август, – сказал Аполлон.

– Мы ведь не знали, что это снотворное. Думали, что погибнем, но всё равно бросались в бой, – поддержал его Нептун, и даже Дриада кивнула.

– Да у вас выбора не было. Если бы вы не пытались сражаться, как вы это называете, то киллеры бы просто ворвались в каюту и выстрелили. Им плевать, что вы безоружны, напуганы или… – возмущённо принялась защищать меня Цисса.

– Ты вообще молчи! – крикнул Аполлон. – Тебе бы только защитить своего капитана. Как собачка носишься повсюду за ним, а он тебе что? Сказал хоть раз спасибо?

– Заткнись, – прошипела Нарцисса, сжимая кулаки. Я стоял выше всех, у штурвала, спускаться нужно было с другой стороны, чтобы не упасть, это все давно усвоили. Так что путь к палубе для меня закрыт. По крайней мере, в ближайшие минуты.

– А то что? Прыгнешь в море и уплывёшь на берег, пока Август тебя не спасёт и не покричит на нас? – он передразнивал Нарциссу, пока команда смеялась. Сейчас я их действительно не узнавал.

Всё случилось слишком быстро. У меня перед глазами что-то промелькнуло. Пустые коробки упали откуда-то сверху из-за того, что покачнулся корабль, отрезав мне путь на палубу со стороны лестницы. Команда, образовавшая тесную толпу, закрывала другой проход. Нарцисса стремительно бросилась к Аполлону, ударив его в челюсть. Тот, выдохнув сквозь зубы и коснувшись рукой повреждённого места, сделал несколько шагов к девушке. Никто не вмешивался. Нарцисса и Аполлон оказались в замкнутом круге: с одной стороны – стена, с другой – толпа, сквозь которую не прорваться даже мыши, по бокам – борт и море. До берега ещё несколько часов на корабле.

Гнев – страшное чувство. Может, даже страшнее алчности, чревоугодия или зависти.

Мама говорила, что гнев – это как биологическое оружие, способное отнять у человека всё. Ева твердила, что он разлучает даже самых дорогих друг другу людей. Нарцисса улыбалась и рассказывала, что не ей об этом судить, ведь гнев преследует её всю жизнь. Аполлон только усмехнулся, но всё же ответил, что иногда гнев может быть куда полезнее холодной расчётливости. А Питер смеялся и называл гнев камнем, что человек постепенно натачивает и делает своим оружием. Они все были правы.

Когда мы оказались у берега, солнце только-только начало подниматься над горизонтом, а до моей встречи с покупателем оставалось три часа. Мы все спустились на берег, глядя друг на друга с презрением. И у всех на это были причины.

Я брёл рядом с Нарциссой, поглядывая на её разбитую губу, нос и кулаки. Кровь до сих пор не останавливалась, но мне девушка даже прикоснуться к себе не позволила. Аполлона видно не было – он первым сошёл с корабля, взяв с собой те деньги, что я оставил после задания, и больше не возвращался.

Многие расставаться со мной на такой ноте не хотели. Некоторые соизволили извиниться, но избегали смотреть прямо на Нарциссу. Каспер же осторожно обнял девушку, что-то шепнув ей на ухо. Она сдавленно улыбнулась. А парень извинился передо мной искренне, хотя конкретно его я ни в чём не обвинял – пока команда сходила с ума, он стоял в стороне, не отводя глаз от Циссы.

Так я и расстался со своей командой. С Аполлоном – ужасно, с ненавистью в глазах и кровью на его лице – Нарцисса парня не щадила. Лишь лишь двадцать пять человек решили расстаться с капитаном по-человечески. Я сдержал обещание – договорился со старыми знакомыми из двух других банд, чтобы они приняли моих "подопечных" к себе. Они согласились – я прекрасно понимал, что почти никто не откажется от новых верных людей в своей команде. Вопросами меня не доставали. У каждого в жизни бывают перемены и сложности, и они прекрасно это понимали.

– Когда нам можно будет позвонить твоим знакомым? – спросил Персей.

– Хоть сегодня. Они скоро остановятся в этом городе на сутки. Познакомитесь. И определитесь, в какую из банд отправитесь. Если захотите, конечно, – я улыбнулся. Персей как-то странно посмотрел на меня, и я был почти уверен, что его удивила только моя последняя фраза.

Он ушёл, оживлённо пересказывая мой разговор своим товарищам и надеясь на лучшую судьбу. Представляя, какой теперь будет жизнь, как она изменится…

Не стану скрывать, мне безумно больно было видеть, как они уходят. Больно понимать, что я не смогу встретиться с командой, если понадобится, но ещё больнее видеть, с какой ненавистью ушла большая часть. Тяжело вспоминать их вчерашние обвинения, взгляды и крики. И я знаю, что это всё к лучшему, что они начнут новую жизнь, может, им будет лучше с новым капитаном, но из-за этого обесценивались все десять лет, что я провёл на корабле рядом с ними.

Я старался обходиться без жертв, теряя большие деньги, в большинстве случаев решая вместе с командой, какое задание взять, что так редко делают капитаны других банд. В некоторых вопросах был жёстче остальных, но команда стала моей второй семьёй. Я думал, что и капитан был для них отцом… Может, так и есть, но только отец из меня плохой. Во всех смыслах.