Английский в Зазеркалье

– У вас будет сорок минут на тест. Пожалуйста, приготовьте листочек в клетку и не забудьте подписать свою фамилию в правом верхнем углу.

Подальше отогнав от себя эту бредовую идею, я не придумала ничего лучше, чем пойти к администратору и попросить распечатать мне недостающие тесты. Она как всегда была по горло завалена работой, поэтому просто молча кивнула мне на свободный компьютер методиста, подключенный к принтеру. Благо, все тесты имелись у меня в электронном виде на флешке. Однако по мере того, как принтер выплевывал мне все новые и новые страницы свеженапечатанного текста, лицо администратора приобретало все более хмурое выражение. В конце концов, она не выдержала и принялась уточнять, что это я там печатаю в таких объемах. Получив ответ, что я всего лишь готовлю пятнадцать тестов по числу взрослых в моей группе, она повторила мне мантру про один экземпляр на пару учащихся. Пока я лихорадочно думала, как бы мне смягчить фразу «Но это же полнейший идиотизм на платном занятии предлагать взрослым людям писать ответы на листочке!», принтер выдал мне последние страницы, и я ретировалась, при этом отметив про себя, что она как то странно смотрит мне вслед.

– Алиса Дмитриевна, вы уж предупреждайте в следующий раз, что так много будете печатать, – крикнула она мне вдогонку.

– Окей, – отозвалась я из-за угла, уже на пути к кабинету.

На следующее утро, едва я переступила порог офиса, та же администратор с ходу сунула мне под нос лист бумаги со словами:

– Вот, новое уведомление от директора. Пожалуйста, ознакомитесь под роспись!

Бумага гласила, что отныне и впредь преподаватели не могут пользоваться офисной техникой сами. В случае острой необходимости сделать копии или распечатки, мне полагалось записаться в специальную тетрадь, указав фамилию, имя, отчество, группу, название теста, количество экземпляров, и общее количество печатных страниц. Учитывая вечную занятость администратора, копии и распечатки делались ей раз в неделю. С этой тетрадью она уходила в отдельную комнату, куда теперь перенесли принтер и, если успевала, печатала там сразу все заказы за семь дней. Промучившись пару раз, когда сначала мне размножили лишь одну страницу из двух требуемых, а затем и вовсе не успели сделать копии к занятию, я приняла единственно возможное решение. Учитывая то, что мои семь групп регулярно требовали тестов, раздаточных материалов и разнообразных методических «примочек» из книги учителя, у меня не оставалось иного выбора, кроме как пойти в ближайший копировальный центр, благо он находился в библиотеке на первом этаже моего дома. Я приходила туда каждый день за полчаса до начала занятий и оставляла там столько денег, что хватило бы на закупку книжных новинок для всех библиотек в городе. Честное слово, мне стоило бы вручить медаль почетного мецената этой библиотеки.

Как-то раз коллега, увидев меня перед кабинетом с толстой пачкой листов в руках, поинтересовалась, где я беру распечатки.

– Делаю в полиграфическом центре.

– А как же деньги?

– За свой счет.

Она задумчиво покачала головой и сказала:

– Да, но работа все же должна приносить и экономическую выгоду.

Думаю, в душе она посмеялась над моей детской наивностью и верой в большую светлую миссию учить любой ценой. Я ведь и вправду полагала, что каждый ученик должен иметь возможность нормально заполнять бланк с тестом, а задачей учителя было обеспечить ему комфортные условия обучения. Ну, или меня следовало бы обеспечить мозгами.

Глава 9. Не положено

Обеспечение детей, а особенно малышей, всем необходимым для урока, вообще было отдельной историей. Открыв при школе центр раннего развития, директор привлекла толпы родителей, жаждущих, чтобы их детей учили и выявляли в них скрытые таланты. В общем, делали все то, чем прикрываются современные родители, чтобы только увильнуть от часовой лепки куличиков в песочнице и беготне по лужам.

Прибыв на первое занятие, мамы и папы с удивлением узнавали, что, помимо самого курса обучения, должны выложить еще около полутора тысяч за красочный комплект пособий. В ответ на замечание о том, зачем трехлетке, который еще ни слова не знает по-английски, учебник и диск, следовала рекомендация, казавшаяся на первый взгляд совершенно дикой:

– Включайте диск дома в фоновом режиме, чтобы ребенок привыкал к звучанию языка.

Почему для этого нельзя было использовать любую радиостанцию, весь эфир которой сегодня гарантированно забит иностранными певцами, так и осталось тайной.

Все детишки носили с собой фломастеры. Они не умели читать и писать еще даже на родном языке, поэтому на занятиях в основном занимались тем, что пели, плясали под английский песенки и калякали в учебниках.

Одна моя знакомая привела ребенка на пробное занятие. Девочку посадили в группу, попутно озвучив маме неотложную необходимость в покупке учебного комплекта. Поскольку лишней наличности у нее с собой не имелось, она договорилась, что оплатит учебники в следующий раз, когда, собственно, и рассчитается за весь месяц.

– Нет проблем, – сказали ей в ответ.

Начался урок, и дети дружно зашуршали картинками в учебниках. Девочка одна осталась сидеть за голой партой.

– Не могли бы вы пока выдать моей дочке учебник на сегодняшнее занятие? Мы же в следующий раз все равно его оплатим?

– У нас так не принято. Но как только вы купите пособия в следующий раз, так сразу и сможете ими пользоваться!

Возмущению мамы не было предела. Что ж теперь, получается, ее ребенок весь урок будет сидеть как болванчик, в то время как остальные уже развернули бурную деятельность?

– Ну, дайте хоть листочек! Урок-то живыми деньгами оплачен!

С боем выбив из администратора лист формата А4, мамочка принесла его в класс и, как военный трофей, гордо положила перед дочуркой. Но едва та успела обрадоваться, как тут капкан, расставленный бизнесом по-русски, намертво захлопнулся вокруг семейного кошелька.

Дети повторили за учителем названия цветом, и, пыхтя от усердия, начали что-то старательно закрашивать в учебнике. Мама вернулась к администратору с просьбой выдать ей хоть пару цветных карандашей или фломастеров. Стоит ли говорить о том, что бесплатных карандашей ей не дали:

– Не положено! У нас каждый ходит со своими, мы даже на урок не выдаем!

В итоге все тридцать минут своего первого знакомства с английским языком ребенок просидел, глядя на чистый лист бумаги, пока все вокруг него творили красочные чудеса.

Ладно, хоть стул не отобрали.

Глава 10. Случайные встречи

В числе наиболее забавных моментов всегда были встречи с родителями учеников. Обычно они проходили в формате "ешь, молись, беги".

Бег галопом, как на конных скачках, был для учителей делом обычным. Поскольку рабочий день преподавателя должен был охватывать как можно больше групп, которые приносили в кассу школы как можно больше денег, на каждую перемену отводилось какие-то жалкие пять минут. Еще мы могли похвастаться большим десятиминутным обеденным перерывом. Выпроводив после урока свою группу, выскочив из кабинета, заперев дверь на один оборот и сдав ключ администратору, я быстренько скидывала уже прослушанные диски в коробку, на лету выудив из нее CD для новой группы. Ловко лавируя сквозь толпы детей в узком коридорчике, я, словно Титаник, на всех парах мчалась к заветной цели – двери учительской. За ней меня ждала заслуженная награда за полдня трудовой деятельности: йогурт, булочка и кофе (ничто другое просто невозможно было умять за остававшиеся мне к тому моменту семь минут). И тут, как айсберг из тумана, из тьмы коридора на моем пути появлялись они.

Родители новых учеников, совсем недавно записавшихся в мою группу, которые жаждали знать, как осваивается их чадо на новом месте.

Родители завсегдатаев, посещающих наш центр уже третий год, которым раз в семестр непременно вдруг приходила в голову идея, повинуясь сиюминутному порыву, заскочить по пути в нашу школу, дабы расспросить учителя о прогрессе их ребенка.

Родители шалопаев и гиперактивных детей, которые постоянно желали знать, не сотворил ли их отпрыск что-то невообразимое на уроке.

Родители детей, не проявлявших должного энтузиазма при посещении школы, которые мучились извечными сомнениями, есть ли у их ребят хоть какие-то успехи в изучении языков, и постоянными страхом того, что у детей, может, и вовсе нет способностей к английскому.

На такие случаи у меня был выработан четко работающий алгоритм, проверенный временем.

Первые секунд тридцать я внимательно слушала сбивчивую речь родителя, который объяснял, что именно хочет узнать о своем ребенке. При этом я изо всех сил пыталась проассоциировать услышанное имя и фамилию с конкретным детским лицом, чтобы хотя бы знать, о ком идет речь.

Следующая минута уходила на то, чтобы заверить взволнованного родителя, что какие-никакие успехи у его ребёнка есть, прогресс не стоит на месте:

– Да, у Саши (Пети, Васи), определенно есть способности к языкам, а главное, ему нравится на занятиях.

Еще пару минут необходимо было уделить ложке дегтя. И как заправский селекционер, я подбирала ее индивидуально под каждого ученика, чтобы родители, наконец, реализовали свой воспитательный потенциал:

– Но он такой шустрый у вас, такой активный…

– …не всегда приходит с выполненным домашним заданием.

– …регулярно забывает приносить рабочую тетрадь, ходит только с учебником.

– …делает все письменные упражнения на отлично, но не учит слова.

Завершающей же минуты мне хватало на то, чтобы, лучезарно улыбаясь во все свои тридцать два зуба, повторить пункт 2 об успехах и способностях, сформулировав его другими словами, дабы закончить на позитивной ноте, при этом добавив, что я вижу у ребенка интерес, так что «мы непременно будем работать и дальше».

Только тогда я могла, сердечно распрощавшись, наконец, умчаться в закат, к такой манящей меня сдобе с повидлом. Каюсь, в такие моменты я мысленно проклинала всех вокруг: чертовых детей, что сами не могут в подробностях рассказать родителям о том, как проходят уроки; чертовых родителей, которые в своей наивности полагают, что у меня есть неограниченный запас свободного времени и огромное желание неспешно рассуждать с ними об успехах их детей; чёртового администратора, которая составила мне расписание без окон, четыре группы подряд с двух до девяти; и чертову вселенную, которая по закону подлости украла у меня так необходимые мне четыре минуты, и теперь оставшегося времени хватало уже только либо на йогурт, либо на чашечку ароматного кофе.

Глава 11. После бала

После успешно проведенных занятий, всех преподавателей школы ждала вторая часть Марлезонского балета – обзвоны. Освободившись от уроков, каждый учитель был обязан сесть за стол в свободном кабинете и, вооружившись телефоном и ручкой, по очереди обзвонить родителей всех школьников, которые в тот день отсутствовали на занятиях. Следовали вежливо осведомиться о причине такого поведения и занести полученные сведения в специальную таблицу прогульщиков. И вот тут я взбунтовалась. Банальная арифметика, с которой я была в ладах еще со школьной скамьи, подсказывала мне, что в день я провожу примерно по пять занятий. Если учесть, что каждая группа в среднем насчитывала пятнадцать человек, из которых двое или трое стабильно отсутствовали, складывалась совсем не радужная картина. Выходило, что ежедневно, вместо того, чтобы сразу по окончании учебной смены мчаться домой на кухню, а затем к дивану усмирять свои базовые потребность есть, пить, спать и ничего не делать после работы, я должна была, взяв в руки телефон, совершить порядка пятнадцати звонков для выяснения всех обстоятельств пропажи ребенка. Закладываем в среднем по пять минут на звонок при удачном стечении обстоятельств (будь то моментальный дозвон или слабая словоохотливость родителей, которым некогда засыпать меня множеством вопросов о том, как вообще успехи у их чада). К своему ужасу, я получила итоговый результат в один час пятнадцать минут сверхурочно затраченного времени, неоплачиваемого и абсолютно бесполезно проведенного с точки зрения моих житейских потребностей.

Мне никак не удавалось понять, почему это не может делать администратор или специально делегированный для этой цели человек, скажем, методист по посещаемости. В итоге я просто уходила домой, проставив в таблице минусы напротив фамилий тех, кто не пришел. Так продолжалось пару месяцев, пока меня не вызвали в кабинет директора для серьёзного разговора, где ткнули лицом в бумагу под названием «Рабочие обязанности преподавателя лингвистической школы». Что ж, в мире, где учитель превратился в этакого робота-многостаночника по оказанию образовательных, административных и рекламных услуг без права на свободное время и личную жизнь, меня неудержимо тянет расхохотаться каждый раз, когда я слышу, что учитель – это тот, кто учит детей.

Глава 12. Двигатель торговли

Первым, что я услышала на общем собрании коллектива, посвященного началу нового учебного года, были слова директора:

– Коллеги, мы собрались здесь для того, чтобы оказывать образовательные услуги.

Иногда мне казалось, что я и впрямь непрерывно предоставляю услуги, только рекламного агента. Чего только нам, как преподавателям, не приходилось рекламировать детям.

Из имеющего хоть какое-то отношение к английскому языку, на первое место выходили продажи книг. Английские пособия для чтения в адаптации и в оригинале, с дисками и без, учебные пособия по грамматике, фонетике и рабочие тетради с упражнениями всех мастей, которые «вы всегда сможете выбрать на ваш вкус и приобрести у стойки администратора».

Следующими в списке рекламных товаров значились путешествия. Трехнедельный летний языковой лагерь в местном пансионате, десятидневные каникулы в Чехии с возможностью языковой практики с носителями языка, целый месяц летних каникул на Мальте с обучением в интернациональной языковой школе, и Рождество в Лондоне с возможностью пожить в принимающей семье.

Этим спектр туристических направлений, которые мы рекламировали ученикам, не ограничивался, просто туры утрачивали свою языковую направленность. Далее в ход шли летние поездки на Черное море и экскурсии в Москву и Санкт Петербург для школьных групп.

Далее по популярности следовали билеты в клуб на дискотеки по случаю большой пятерки английских праздников: Хэллоуина, Дня Благодарения, Рождества, Дня Святого Валентина и Пасхи. Каждый раз, когда увлекшись образовательным процессом, я в очередной раз не успевала разрекламировать детям новые мероприятия, администратор встречала меня на выходе из кабинета с разочарованием в глазах:

– А что это из ваших ребят билеты опять никто не берет?

В дальнейшем поездки за рубеж стали вообще отдельной рекламной акцией. В один прекрасный день наша директор решила распространить свое умение вести бизнес на смежные сферы деятельности и открыла собственное туристическое агентство. Все преподаватели получили огромную стопку анкет, которые они должны были раздавать во взрослых группах. Опросники были на русском языке и включали в себя вопросы о предпочтениях в отдыхе, плана на отпуск, и странах, которые они хотели бы посетить в текущем году. Помимо анкет, преподаватели выступали и в роли промоутеров, оповещая о десятипроцентной скидке для всех, кто приобретет путевку в школьной турфирме, предъявив при этом договор на обучение и чек об оплате.

Глядя на весь этот разноцветный конвейер глянцевых буклетов, красочных афиш и печатных листовок, я только и успевала мысленно удивляться и восклицать:

– Подумать только, а я ведь наивно полагала, что педагог нужен для того, чтобы преподавать английский язык!

Глава 13. Танцуй, пока молодой

Отдельным номером концертной программы в нашей школе было участие преподавателей в тех самых дискотеках. Официально они назывались Holiday Party. В течение года насчитывалось с десяток таких мероприятий: Осенний бал в честь Дня Знаний, Хэллоуин, День Благодарения, Рождество, День Святого Валентина, Пасха, майские выходные, и прочие раскрученные праздники. В субботу школа арендовала целый ночной клуб на дневное время, и к обеду перед ним собиралась толпа школьников, бодро галдящих в предвкушении веселья и танцев до упаду «как у взрослых». Сначала на сцене проводилась тематическая викторина с вопросами о празднике, которая через полчаса плавно перетекала в обычную школьную дискотеку, дабы жаждущие выхода энергии подростки не заскучали. Каждые минут двадцать музыка прерывалась, и объявлялся веселый конкурс, вроде лопания воздушных шариков или забавы «кто последний сядет на стул». Иногда они имели отношение к знанию английского языка, иногда нет. Дети были в восторге от всего происходящего, они скакали под зажигательные хиты и веселились от души. Не до веселья было только преподавателям, которые с натужной улыбкой подпирали стены или патрулировали танцпол, в глубине души скорбя о потерянном выходном.

Каждый раз примерно за неделю до такого торжества, директор наделяла пять-шесть педагогов почетным правом провести практически весь субботний день в роли клубных охранников. Они следили за порядком, присматривали за слишком уж расшалившимися детьми, а особо везучие получали право проводить конкурсы, крича в микрофон со сцены, как заправский ди-джей.

Устав дефилировать мимо рядов тинэйджеров, усердно изображавших ковбоев под хит южнокорейского певца, я обычно пряталась за большую колонну, и утыкалась в телефон. Коллега, избранный вещать со сцены в свете софитов, был лишен и этих маленьких радостей.

Самое смешное, что для нас это не несло в себе ни малейшей материальной выгоды. В лексиконе нашего директора напрочь отсутствовало понятие «доплата за сверхурочные». Она отторгала доплату за любые переработки всем своим естеством, как организм аллергика отторгает ненавистный ему продукт.

В тот год мой муж проходил срочную службу в армии. По закону семейных ребят не отправляли далеко от дома, и при каждом выпадавшем ему увольнении я прыгала на автобус и мчалась два часа в соседний городок. Однажды, уже купив билет и запаковав чемодан с гостинцами, в пятницу я, как обычно, вела занятия, когда ко мне подошла администратор.

– Алиса Дмитриевна, у нас завтра дискотека в «Алмазе», подходите ближе к часу, будем там примерно до семи.

Я объяснила ситуацию с отъездом на все выходные. Администратор в испуге посмотрела на меня, только и успев шепнуть застывшими губами:

– Тогда сами скажите это директору!

Стоит отметить, что директор контролировала каждый шаг в школе, как заправский машинист, который неусыпно следит за ходом поезда. Она требовала от сотрудников, чтобы все шло гладко, как по рельсам, и малейшее изменение в планах всегда вызывало у всего коллектива страх перед ее взрывным темпераментом и вводило сотрудников в ступор. Брать на себя инициативу по решению проблемы было чревато неприятностями, а докладывать директору о сбое в системе никто не решался, опасаясь навлечь гнев на свою голову.

Но мне отступать было уже некуда, и, кипя от праведного негодования, я влетела в кабинет к директору, где как на духу выпалила, что никак не смогу поприсутствовать на завтрашнем мероприятии по причине отъезда к мужу в увольнение. Директор посмотрела мне прямо в глаза. У нее была привычка подолгу сверлить оппонента взглядом, будто проверяя, не врет ли он, или словно пытаясь переиграть его в конкурс гляделок.

– Ну что ж, – наконец вздохнула она, повернувшись к администратору, которая проследовала за мной. – Отпустим, что ли, с вами на этот раз Алису Дмитриевну?

В этот момент у меня разыгралась фантазия, и я ощутила себя крепостной, которая пытается увильнуть от обязательной барщины.

Глава 14. Ох, уж эти детки!

Кроме участи крепостного, современный учитель также может с легкостью примерить на себя роль раба – раба системы, которая отняла у него все рычаги воздействия на поведение учащихся, при этом оставив полный спектр должностных обязанностей по обучению, просвещению и воспитанию. Педагог не имеет права ставить двойки, выгонять детей с урока, вести к директору, да и беседа с родителями в платной школе не может привести ни к чему хорошему, кроме выговора самому учителю.

Давно уже канули в Лету те времена, когда преподавателю достаточно было просто качественно доносить материал до учащихся, которые смирно сидели и слушали, загипнотизированные его неоспоримым авторитетом, как кролики перед удавом. Отныне нашей главной задачей было найти подход к каждому ученику, дабы заронить в его разум хоть какие-то зерна английского языка. В сегодняшней реальности все учителя похожи на слепых котят, которых бросают в школьный омут, а уж они там барахтаются из последних сил, пытаясь, кто как может, совладать с детьми.

Иногда мне удавалось выплывать успешно. Один мой ученик имел привычку комментировать все происходящее на уроке. Делал он это внезапно и непременно громко. Круг его тем был совершенно не ограничен. Его наблюдения касались всего вокруг: от забавно звучащих английских слов до письменных принадлежностей соседа по парте и погоды за окном. На замечания, как водится, он не реагировал. Другие дети, которым за полтора часа порядком надоедал этот бенефис одного актера, начинали затыкать его сами, что неминуемо приводило к еще более громким конфликтам. Повинуясь своему педагогическому чутью, я стала вовлекать его в учебный процесс, полагая, что пусть уже он лучше болтает по делу, чем просто сотрясает воздух. Каждый раз, объясняя новую тему, одним глазом я постоянно косила в его сторону и как только замечала, что он открывает рот, тут же работала на опережение. Вызывала его к доске, просила зачитать вслух пример из учебника, спрашивала перевод знакомого слова, поручала читать диалог. В итоге он даже получил одну из главных ролей с наибольшим количеством реплик в пьесе, которую мы репетировали к окончанию учебного года. Остальные ребята были возмущены тем, что он выходил к доске чаще, чем все другие ученики вместе взятые. Зато такой подход быстро принес свои плоды. Ему стало элементарно некогда разглагольствовать на посторонние темы, и, с горем пополам, он стал усваивать материал.

Как-то раз администратор, заглянув к нам в кабинет во время урока, увидела его у доски. После занятия она поймала меня в коридоре и спросила, как он себя ведет.

– Нормально, только болтать любит, – призналась я.

Тут-то она и рассказала мне, что этого мальчика два года переводили из группы в группу, так как никто не знал, что с ним делать. На уроках он громко кричал и ругался матом, и даже присутствие его мамы на занятиях не помогало его приструнить. Выгнать же его не могли, чтобы не потерять доход.

Глава 15. Клуб веселых и находчивых

У всех преподавателей были свои педагогические секреты. Так, малышам, только начинающим учить иностранные слова, на занятиях обязательно включали английские песенки с названиями цветов, чисел и предметов. Дети еще не умели читать и писать, и вряд ли могли что-то разобрать в английском речитативе, но музыкальная пауза позволяла сделать занятие более интересным. Однажды моя коллега замещала заболевшего педагога в такой младшей группе. Ничто не предвещало беды, дети хором повторяли за ней названия животных, искали картинки и раскрашивали их в разные цвета. Но стоило ей включить магнитофон, как малышня повскакивала со своих мест и гурьбой ринулась к доске, где все они принялись приседать, хлопать в ладоши и приплясывать кто во что горазд. Учителю оставалось только смотреть на них ошалевшими глазами, но лишь только песня доиграла до конца, как дети сами вернулись на свои места. Как выяснилось, поскольку текста английских песен они еще не понимали, а посему подпевать не могли, преподаватель разрешала им просто танцевать под музыку. Едва заслышав первые ноты, они рефлексивно срывались с мест и принимались сбрасывать накопившуюся энергию. Да, небольшой двухминутный перерыв определенно шел им на пользу. Однако же другие учителя, которые не знали об этом, случайно зайдя в класс во время урока, в искреннем изумлении взирали на такое буйство.

Изобретательность же самих детей не знала границ. Однажды я стояла у доски и как обычно объясняла ребятам новые слова, как вдруг заметила ранец, который плыл над партами и спинками стульев, как чайка по волнам. Один из моих учеников, словно заправский разведчик, полз по проходу между партами, направляясь к выходу. Устав от перипетий школьной жизни, с самого начала урока он сидел и грустил, пока в его голове не зародился хитрый план. Дождавшись, пока я отвернусь, чтобы записать транскрипцию новых слов на доске, он мигом смахнул все свои пожитки в рюкзак и соскользнул со стула на пол, пропав из моего поля зрения. Остальные учащиеся, будучи заняты тем, что старательно копировали хитрые английские закорючки у себя в тетрадях, тоже не заметили столь внезапного исчезновения. Возможно, его гениальный план дождаться, пока я в очередной раз повернусь спиной к классу, и выскользнуть за дверь и сработал бы, если бы «мистера находчивость» не выдал громоздкий ранец.