Следуй за факелом знаний

На фоне всех этих воспоминаний мотивирующие речи распорядителей уже звучали не так оптимистично, ведь, несмотря на военно-технические успехи и быстрое развитие фармацевтики, условия жизни обычных людей становились хуже. Но они просто постепенно выбывали из системы распределения благ, уступая место более перспективным гражданам с точки зрения общественной полезности результатов их труда. В этом и крылся важнейший аспект Великой Справедливости: трудись усерднее или уступи свое место тому, кто может сделать для общества больше.

В этой парадигме менялась и система образования, ведь классические модели не позволяли интенсифицировать процесс подготовки кадров по наиболее востребованным обществом направлениям технологического развития. К тому же провозглашение принципа Великого Милосердия требовало повышения доступности во всех сферах, в том числе и в сфере управления знаниями популяции. Поэтому единственным способом сохранения всеобщей системы образования была ее упаковка в цифровой продукт, в цифровой мир, который и назвали Метавселенной Истины.

Что было до нее, уже мало кто помнил, но сейчас, когда воспоминания Леонида не были заблокированы действием Лоупси, он отчетливо увидел перед собой хронику сопротивления цифровизации. Часть распорядителей знаниями настаивала на повышении элитарности и исключительности образования, что могло бы позволить сконцентрироваться на глубокой, качественной подготовке избранных учеников – носителей знаний. Другие же распорядители настаивали на соблюдении принципа Великой Справедливости и предлагали сделать образование более массовым, пусть даже знания будут достаточно поверхностными.

Споры бушевали несколько лет, но затем на очередном Съезде делегатов было принято окончательное решение. Именно тогда многие специальности исчезли из университетских портфелей образовательных программ, другие стали крайне невостребованными, а третьи, наоборот, получили небывалое количество абитуриентов, что и вынудило всех в конечном итоге перенести обучение полностью в цифровой формат.

За этим последовала реакция профессионального сообщества, но все возмущения были быстро взяты под контроль, а ключевые сторонники элитарного образования, осознав свои ошибки, приняли решение о самоликвидации. По крайней мере, так говорилось во всех официальных источниках социальной информации. Вскоре об их существовании и вовсе забыли, хотя некоторое время еще сохранялись слухи о том, что представители системы элитарного образования просто примкнули к древнему Ордену, скрывающемуся в катакомбах Церкви Великой Истины.

«Если эти слухи распространяли не сами адепты Ордена, а те, кто, как и я, неожиданно попал к ним в гости, то надежда выбраться отсюда у меня есть, – усмехнулся Леонид. – Надо просто верить в лучшее… Может, я нажму на какую-то кнопку в каменной кладке, и откроется потайная дверь или какой-то люк, или вход в вентиляционную шахту, в конце концов…».

Он прошелся вдоль стены, ощупывая покрытие в поисках засечек или каких-то неровностей. Наконец он нашел заржавевший вентиль и с трудом повернул его. Пронзительно завыла сирена, и, к изумлению Леонида, помещение, где он находился, начало наполняться каким-то удушливым газом. Он поднял воротник, пытаясь дышать через него, как через фильтр, но все равно тяжело закашлялся и упал. Но люк над его головой все же открылся, и к нему спустился человек в спецодежде с маской, надежно закрывающей все лицо от едкого токсиканта. «Я знал, что главное – повернуть нужный вентиль, и нужная дверь откроется!» – самодовольно подумал Леонид, теряя сознание.

Глава 6

В церемониальном зале собрались все верные адепты Ордена Золотой Истины. Как и Пимен, они были одеты в длинные черные балахоны с глубокими капюшонами, под которыми порой даже сложно было разглядеть лицо. Неровное пламя факелов, размещенных на стенах над длинными скамейками, на которых по степеням располагались адепты, добавляло тревожности. Некоторые более молодые послушники пытались заглянуть в глаза своим наставникам, чтобы понять причину столь внезапного собрания всех служителей в этот вечер. Но нужные им ответы были сокрыты от всех, кроме Верховного Магистра, поэтому они продолжали молчать в терпеливом ожидании откровения.

Наконец багрово-красная завеса, отделявшая от церемониального зала зону трансформаций и жертвоприношений, поднялась, и собравшиеся увидели три ниши. В боковых нишах традиционно находились так называемые «ищущие истины и трансформации», то есть те, кто имели неосторожность выразить какое-либо сомнение в Великой Истине, или же просто те, которые завершили очередной круг испытаний и готовились к инициации для перехода на следующую ступень посвящения.

Трудно было сказать с определенностью, к какой категории относился Леонид, ведь он, с одной стороны, искал Истину, с другой же – всячески пытался убежать от нее, чтобы ему не пришлось никоим образом менять привычную жизнь. Но по мнению Верховного Магистра, он был готов сделать правильный выбор и, в таком случае, молодой человек подлежал проведению первичной инициации.

Агнесса же уже прошла все возможные для ее ступени инициации, так что ее нахождение в одной из боковых ниш означало обвинение в отступничестве от Истины. И это было куда более тяжелым преступлением, чем сопротивление поиску Истины, в котором обвинялся Леонид. Поэтому на девушку были надеты кандалы, а у молодого человека были лишь связаны руки. Впрочем, в его фиксации и не было особой необходимости: он лежал в своей нише в глубоком забытьи, из которого его с трудом вывел только удар тяжелым сапогом Пимена в живот. Леонид очнулся, закашлявшись, и удивленно осмотрел зал, в котором, казалось, каждый смотрел на него одного.

В этот момент прозвучал гонг, и внимание собравшихся адептов переключилось на монументальную фигуру человека, отделившуюся от стены центральной ниши. Его лицо было полностью закрыто темной накидкой, не позволяющей увидеть какие-либо черты лица, но он и не нуждался в представлении. Служители затушили огни на стенах, и раскатистый голос Верховного Магистра прокатился по залу, многократно повторяясь и усиливаясь сводами:

– Братья! Великая Истина помогает нам нести бремя нашего служения. Она ведет нас трудным путем трансформаций и духовного роста. Она рассеивает непроглядную тьму забвения, в которую много лет нас пытаются погрузить. Истина – это цель нашей жизни и сам путь к этой цели! Однако, как мне стало известно, среди верных детей истины есть малодушные, сомневающиеся, своевольные отступники, – грузная фигура медленно и будто бы со скрипом повернулась в сторону ниши, где была Агнесса. – Но мы помним и чтим опоры Великой Истины – принципы Великой Справедливости и Великого Милосердия. И если первый принцип призывает нас очистить отступницу пламенеющим гневом Ордена, то второй настаивает на принятии ее покаяния, если она готова его принести. Хотя и покаяние предусматривает искупление, дабы принцип справедливости был исполнен. Поэтому я обращаюсь к вам, братья! Наставники и владыки! Сейчас вы должны предложить искупление для падшей сестры Агнессы.

– В чем ее отступничество? – спросил один из владык. – И где ее наставник? Может, в этом событии есть и его вина?

Пимен гневно вспыхнул:

– Агнесса решила отступить от пути терпения и преодоления, не выдержав очередного испытания. Она предпочла оставить духовные практики и вернуться к привычному ей методу выдерживания реальности – употреблению лекарств. Я нашел у нее запас противосудорожных средств! – Пимен торжествующе поднял вверх несколько пакетиков с порошком. – Я мог бы и не свидетельствовать против своей подопечной, а просто лишить ее возможности употребления этих веществ. Но поручение, которое ей дал Верховный Магистр, – Пимен сдержанно поклонился неподвижно стоящей фигуре в центральной нише, – это поручение было слишком ответственным! И да простит меня Верховный Магистр, но я выскажу свое мнение… Поручение было несвоевременным и небезопасным как для самой Агнессы, так и для нас всех! Ведь тот, кого она должна была привести в Орден, здесь, перед вами! Посмотрите на него!

Пимен сделал несколько шагов в сторону Леонида, который сразу же попытался как-то спрятаться или хотя бы уклониться от тяжелой руки наставника Агнессы.

– Посмотрите, как он труслив, как жалок! Он не готов идти к Истине, он лишь нездорово любопытен, но это любопытство ничего не говорит о его подлинном стремлении к Истине! Агнесса, я уверен, понимала это, но не пожелала доложить об этом мне или Верховному Магистру. Это означает только одно. Она была намерена оставить Орден! Для этого ей и нужны были противосудорожные средства. Она хотела вернуться к обычной жизни вместе с этим человеком. Она готова была перечеркнуть весь свой путь… Весь наш путь, который мы прошли за эти десять долгих лет!

– Думаю, сказано достаточно, – поморщившись, сказал курирующий их владыка. – Обвинения понятны, какое искупление ты предлагаешь для нее, брат Пимен? И что нам делать с этим искателем приключений? Отпустить его мы не можем, оставить тоже представляется нецелесообразным, если только за него кто-то поручится…

– От него пользы не будет ни здесь, ни во внешнем мире, – брезгливо отмахнулся от таращившего на всех глаза Леонида. – Можно просто бросить его догнивать в старой костнице. Или привести в исполнение программу по самоуничтожению, которую он уже едва не запустил, открыв вентиль с газом…

При упоминании о токсичном газе Леонид окончательно пришел в себя, вспомнив ощущения силы в теле и ясности в сознании, и решил активно возразить, встав во весь рост:

– А может мне дадут слово, раз я такой особенный? Или вы привыкли разговаривать только между собой, посвященные с посвященными, очистившиеся с очистившимися?

Собравшиеся недовольно зашумели, но замолчали, увидев поднятую вверх руку Верховного Магистра. Раскатом грома прозвучал его приказ:

– Развяжите его. Пусть он скажет то, что хочет, свободно.

Леонид решил, что другого шанса высказаться у него не будет, и, освободившись, он с готовностью продолжил:

– Я знаю, кто вы! Я знаю, что вы надеетесь снова отобрать знания у обычных людей, сделать их тупым стадом, которое будете истреблять… Или разрешите им запустить «программу самоуничтожения». Вы называете друг друга наставниками и владыками, вы выбираете тех, кем вы сможете управлять и кормите его знаниями, как личинку, – маленькими, полупереваренными кусочками, надеясь, что она вырастет в полезного трудолюбивого муравья в вашем иерархичном муравейнике. А остальным людям нет места в вашем мире. Но откуда эта жажда власти над человеческим сознанием? Неужели вы чувствуете себя сильными только тогда, когда самоутверждаетесь за счет других? Кто из вас сможет возразить?

Пимен выступил вперед, вступая с Леонидом в полемику:

– Ты не в силах даже самостоятельно регулировать свои эмоции, о какой внутренней силе ты можешь говорить? Тебе позволили ощутить себя полноценным, но этот эффект, ярко вспыхнув, потухнет столь же быстро. И ты покорно вернешься к своей никчемной жизни, к бесконечному, бессмысленному процессу производства и потребления.

– Моя жизнь имеет смысл. И он всегда был связан с поиском Истины, с постижением высшего смысла нашего существования. Того, что лежит за пределами бесконечного цикла производства и потребления. Я искал его и видел его отблески в наследии культуры, в искусстве, в религии… Но этот смысл тесно связан с людьми, с человечеством в целом, его страданиями и радостями, а не только с чистым абстрактным накоплением знаний в каком-то тайном Ордене. Вы создали здесь свое подземное царство, но там, наверху, какую власть вы имеете? В чем ценность вашего существования для мира?

– Ценность твоего существования для мира еще менее очевидна, – сквозь зубы сказал Пимен, которого некоторые слова Леонида явно зацепили. – Наверху нам пока делать нечего. Все эти люди рано или поздно деградируют окончательно и будут уничтожены теми, кто не впадал в забытье под действием лекарств. Мы бдящие и бодрствующие, мы придем тогда, когда все погрузятся в свой последний сон, и установим там, наверху, новый порядок!

– Брат Пимен! Ты сгущаешь краски, – возразил один из владык. – У нашего гостя может сложиться ложное представление о нашей миссии «наверху», как вы это обозначили. Очищение – важная ступень подготовки спящего, но мы не желаем полного уничтожения популяции. Среди нас тоже есть те, кто иногда, забывшись, поддается соблазну и пытается отказаться от своей трансформации, от мужественного прохождения испытаний скорбями и болью… Как это сделала сестра Агнесса! Но каждый имеет шанс на искупление.

Он повернулся к собравшимся и сказал:

– Братья! Если наш гость на самом деле пробужден, а не просто излишне стимулирован, то он сможет пройти испытание, которое мы ему дадим.

Зал одобрительно зашумел, и владыка обратился к Верховному Магистру:

– Мы ходатайствуем за Леонида, он сможет стать нашим братом, если найдет в себе силы провести ритуал очищения сестры Агнессы вместе с нами.

Леонид испуганно посмотрел на бледное лицо Агнессы. Они встретились взглядом, и он не увидел в ее глазах ни страха, ни сожаления. Она слегка кивнула, закрыв глаза, подталкивая Леонида к принятию предложения Ордена. Ему оставалось только принять из рук владыки книгу и встать с ней у трибуны рядом с Верховным Магистром.

– Что я должен буду сделать?

– Просто читай, остальное сделает брат Пимен.

Двое других служителей сняли с Агнессы кандалы и подвели ее к столбу позора. Пимен обмотал ее тело веревкой, привязав к столбу. Он задержался буквально на мгновение возле нее, всматриваясь в ее лицо со злой ухмылкой и тихо сказал:

– Не рассчитывай, что в этот раз обряд очищения будет остановлен на середине, как в прошлый раз… Твоя бессмертная душа будет всегда благодарна мне за то, что я позволил тебе остановиться на этом моменте и не пасть ниже, чем ты могла бы, оставшись в живых. К тому же, твое прекрасное лицо никогда не покроется морщинами, твое изящное тело не станет дряхлым. Такой девицей, порочной в душе, но с совершенным, вечно молодым телом я и буду тебя помнить. И я буду приносить твои любимые цветы к памятной доске каждый месяц в годовщину твоего последнего обряда очищения.

Агнесса ничего не сказала в ответ и даже не подняла на него взгляда.

– Посмотри же на меня, посмотри в последний раз! – резко сказал Пимен, подняв ее лицо за подбородок.

– Еще увидимся, – усмехнулась она. – Ведь я не могу умереть в год Фортуны.

– Брат Пимен! Достаточно разговоров, время начинать ритуал, – поторопил его владыка и кивнул Леониду, у которого внутри все содрогалось от мысли об этой девушке. «Она не должна умереть! Но как мне ей помочь?».

– Читай книгу, которая в твоих руках, и ты найдешь ответ на любой волнующий тебя вопрос, – прозвучал голос Верховного Магистра. – Читай, пока у тебя остаются сомнения! Да начнется ритуал!

В этот момент пол вокруг позорного столба вспыхнул, обозначив тот самый рисунок, который видел Леонид в своем галлюцинаторном кошмаре: это была огненная семиконечная звезда, вписанная в многоугольник. И на острие каждого луча размещался факел. Полный смятения, Леонид начал читать. Книга была написана на латыни, но, к счастью, он изучал этот древний язык на курсе религиоведения, ведь он использовался в некоторых древних религиях. Среди длинного запутанного текста, полного мистических метафор, несколько слов буквально вспыхнули в его сознании, вызвав холодную дрожь: Omne mendacium est… Esto fortis… Aperire velum mysterii.

«Все это ложь… Будь смелым… Открой завесу тайны», – лихорадочно соображал Леонид, пытаясь понять, какую же завесу тайны ему нужно открыть. Он скосился на неподвижную фигуру стоящего рядом Верховного Магистра, чье лицо было по-прежнему закрыто плотной темной накидкой.

«Похоже, что другой завесы тайны тут нет…», – решил Леонид и, не раздумывая долго, резко развернулся и сорвал накидку, открыв залу настоящее лицо Верховного Магистра. Собравшиеся замерли в благоговейном ужасе, и даже лицо Пимена исказила гримаса отчаяния. Верховный Магистр был роботом, бездушной машиной, механизмом, управляющим людьми.

Зал накрыло волной возмущения и криков, и, пользуясь всеобщим замешательством, Леонид бросился к Агнессе. С удивлением он обнаружил, что окружавший ее огонь совершенно не обжигает его. Он быстро отвязал ее, и они выбежали в одну из потайных дверей, не задумываясь о том, почему Пимен позволил им уйти.

Когда они, наконец, оказались в безопасном месте, Леонид хотел задать ей много разных терзавших его вопросов, но девушка не могла говорить из-за сильного озноба и тяжелой одышки. Она пыталась что-то найти в своих карманах, но они были пусты. Леонид догадался, что ей нужно принять какое-то лекарство, но ничем не мог ей помочь. Дрожь Агнессы перешла в более крупные судороги, и ее тело практически выгнуло дугой.

«Как такое возможно? Как будто ритуал продолжается… Напрасно я пытался ее спасти», – с горечью подумал Леонид.

В это время кто-то бесшумно подошел сзади и положил руку на плечо Леонида. Вздрогнув, он обернулся и увидел Пимена. Его лицо было изменено проекционной маской, но у Леонида не было сомнений, что это он. Леонид едва сдерживал слезы отчаяния:

– Я лишь хотел ей помочь… Почему ты не помешал нам уйти, если все время следовал за нами?

– Ты должен был увидеть, что она не может существовать в твоем мире. Да и мне самому хотелось в этом убедиться, – он ухмыльнулся. – Все-таки ее место рядом со мной!

С этими словами Пимен накрыл Агнессу своим плащом и поднял ее на руки, чтобы уйти вместе с ней. Несколько шагов спустя он обернулся и с усмешкой сказал:

– Настоящий Верховный Магистр доволен твоим испытанием. Если ты хочешь получить ответы на свои вопросы и снова увидеть Агнессу, то приходи завтра в полночь к Церкви Великой Истины. К тому входу, который ты нашел еще в день своего первого визита в библиотеку. Мы будем ждать тебя там.

Глава 7

Распорядители всех сфер человеческой жизни всегда заботились о самом главном: о безопасности индивидов и стабильном развитии популяции в целом. Поэтому неудивительно, что добраться куда-то посреди ночи было достаточно сложно. Леонид имел право на свободное перемещение по городу в любое время суток, но для этого место назначения нужно было заранее согласовывать. В противном случае любое открытие входной двери означало необоснованное прерывание времени отдыха и блокировалось Департаментом управления здоровьем популяции. Но Леонида более не беспокоило отклонение от установленных правил. «Какой смысл во всех этих мерах охраны здоровья, если они пичкают нас сомнительными лекарствами! – с возмущением подумал молодой человек, натягивая на лицо меняющую внешность маску. – Я еще докопаюсь до правды о Лоупси, когда буду на очередном дежурстве в интернате. Если, конечно, останусь живым и на свободе».

В нерешительности он посмотрел на упаковку своего лекарства. «Может, не стоит резко прекращать его прием? Наверное, надо снижать дозу постепенно…», – подумал он, доставая очередную таблетку. Но, вспомнив о том, сколько разных химических воздействий ему пришлось испытать накануне, решил воздержаться от дополнительной лекарственной нагрузки. Если не считать легкого головокружения и мелькания разноцветных вспышек в боковых полях зрения, то он чувствовал себя вполне хорошо. К тому же, сейчас его больше заботили другие вопросы.

Проверив несколько раз крепление каната для экстренной самоэвакуации при пожаре, он осторожно спустился с балкона, оставаясь незамеченным. Центральных улиц ему пришлось избегать, хотя системы слежения не могли идентифицировать его лицо благодаря меняющей внешность маске, и все же предосторожность не могла быть излишней. Петляя узкими, грязными улочками, он, наконец, добрался до Церкви Великой Истины.

Вокруг было очень тихо и безлюдно, и Леонид, осмотревшись в поиске камер, осторожно снял маску, чтобы вдохнуть аромат ночной прохлады. Он посмотрел на часы и обошел Церковь со всех сторон, двигаясь как можно ближе к стене, пока не нашел нужную дверь в боковом нефе. Но дверь была заперта. В какой-то момент молодому человеку показалось, что все события вчерашнего дня – не более, чем галлюцинаторный бред, и он ощутимо заволновался.