Притворяясь жертвой

Тем временем в моей обычной школе, где учились обычные дети, все из которых были далеки от прекрасного музыкального искусства, надо мной жестоко издевались, смеялись и не принимали меня. Настоящая «жара» пошла после того, как я появилась в интернете и зарегистрировалась в соцсети, где уже «сидели» все мои одноклассники. Тогда я увидела, что про меня говорят те, с кем я каждый день находилась рядом по несколько часов, что они думают про меня и как жёстко высмеивают. А со временем я ещё и сама очень круто «подлила масла в огонь»… Я стала выкладывать свои фотографии и видео, где выглядела совсем не так, как в школе, где была вынуждена выглядеть как примерная, правильная и скромная девочка в школьной форме, с косичкой… В интернете меня с трудом можно было узнать… Макияж, распущенные волосы, яркие наряды… Под моими фотографиями и видео не просто появлялось огромное количество комментариев, они «разлетались» по всему интернету. «Ха-ха! Звезда блин… Певица… „Алла Пугачёва“… Посмотрите, какая „красотка“… Оборжаться! Дебилка…» Комментариев было много, и все они несли одинаковый смысл с матом через слово… Но в школе никто не говорил мне гадости в лицо, моя личность обсуждалась только в личных переписках и закрытых группах… Но отношение ко мне чувствовалось очень остро, я находилась каждую минуту в школе в постоянном напряжении, потому что повсюду была опасность. Мне просто не давали учиться. Я терпела очень долго, но в итоге ушла из первой школы, несмотря на однозначный запрет со стороны мамы. Но в новой школе продолжилось всё то же самое. Почти сразу надо мной начали жёстко издеваться, теперь уже больше в классе, чем в интернете. Когда я возвращалась из гастрольных поездок с хором, одноклассники, как только видели меня издалека, начинали кричать: «О, смотрите, певица пришла!» И «певица» – это было оскорбление, насмешка. Когда я шла по улице и кто-то из них видел меня на другой стороне дороги, они сразу кричали: «Певица идёт, певица!» и, конечно, дико ржали при этом. Суть заключается в том, что я написала на своей странице: «Певица». А я была никем. Обычной девочкой, которая просто учится в музыкальной школе, не более. Но я не хотела принимать свою реальность. К тому времени я уже устала ждать, когда же, наконец, на самом деле стану певицей. Поэтому я выдавала желаемое за действительное. «Ты много о себе возомнила. Скромнее надо быть. Спустись с небес на землю» – как бы говорили они мне своим непринятием. Но я не понимала, почему ко мне сложилось такое отношение. Конечно, они были для меня плохими, потому что они нападали на меня, издевались, гнобили при том, что я с ними даже не общалась. Некоторые люди, пытаясь разобраться в этой неприятной и сложной ситуации, намекали мне на то, что причина такого поведения одноклассников может быть только во мне. Я провоцирую их на такие действия, виновата я сама, все причины нужно искать в себе. Это не оправдывает их жестокое отношение, их оскорбления и высмеивание человека, которые были за гранью адекватности. Они стадом набрасывались на меня, а я не могла им никак ответить. Конечно, я не хотела «открывать глаза» и видеть серую, неинтересную реальность, в которой должна была жить. Я выросла на сериалах, в которых показывалась интересная, красивая и яркая жизнь, о которой я так мечтала. Я очень хотела жить такой жизнью, которую видела в кино. Поэтому, конечно, я, которая всеми возможными способами пыталась разнообразить свои будни и уйти от дико скучной жизни, была для всех странной. Они обсуждали меня «за спиной», между собой, иногда находясь совсем близко, но мне никогда, глядя в глаза, ничего не говорили. А мне очень хотелось, чтобы они сказали мне «в лицо» всё то, что они обо мне думают, мне жутко хотелось спросить прямо: «Почему? За что?!» Я жаждала честных объяснений, откровенных разговоров и ответов… Но только теперь я думаю, что эти ответы ранили бы меня ещё сильнее… Узнать, как всё обстояло на самом деле, невозможно, ведь никто из них не говорил, в чём именно была причина этой «травли», всё было слишком сложно, и подробности мне неизвестны. Потом, спустя годы, мне говорили открыто очень неприятные вещи другие важные люди, от которых уже напрямую зависела моя жизнь…

Несмотря на все трудности и мои мучения, музыкальную школу я закончила, причём даже без «троек» – постаралась я, и постарались педагоги, которые «натянули» мне 4-ки на экзаменах. Но после наступил тот самый решающий момент, который и стал «роковым» во всей моей истории жизни, но поняла я это слишком поздно. Когда мне было 6 лет, я узнала, что на певиц учатся в институте под названием: «Гнесинка», и решила, что буду поступать именно туда. У меня появилась такая цель в жизни. Но после окончания «музыкалки» я уже не была готова ещё два года готовиться к поступлению, усиленно (!) занимаясь ненавистным сольфеджио и также занимаясь вокалом, которым серьёзно ни с кем не занималась, я просто пела в своё удовольствие за исключением пения в хоре, что напрямую к сольному, тем более эстрадному, пению не относится. Я 8 лет (8 потому что меня, опять же по какой-то глупости, отдали в подготовительный, «0-й» класс, в котором я проходила по сольфеджио то же самое, что потом по второму кругу в 1-м вместе с другими ребятами) занималась тем, что мне было совершенно неинтересно и не нужно, что я не понимала, что мне было противно. Я не могла согласиться продолжить заниматься этим дурацким сольфеджио ещё много лет, готовясь к поступлению, а затем учась в музыкальном колледже… А ведь это было только начало пути! Мне такая «история» не понравилась, я понимала, что это не для меня, я не могу и не хочу продолжать делать так, как нужно. Я хотела петь. А не писать аккорды, нотные диктанты и подбирать подходящий аккомпанемент к мелодии. Но я тогда не отказалась от своей мечты. Я решила, что буду искать другие пути, чтобы попасть на большую сцену. Но тот путь, который мне нужно было пройти, меня не устраивал, я слишком устала через силу заниматься тем, в чём не видела ни смысла, ни удовольствия. Достаточно было того, что я училась в школе, в которой постоянно делала то, что ненавидела: учила алгебру, геометрию, физику, химию, которые мне и многим другим вообще не нужны в жизни. Я хотела заниматься только тем, что приносит удовольствие. Но это было невозможно. Я уже тогда ненавидела жизнь, но даже не представляла себе, что дальше буду ненавидеть её гораздо сильнее.

***

Пришло время правды. Я поняла, что настало время, когда могу кричать о том, как всё было на самом деле, чтобы хоть как-то заглушить свою боль. Но признаться себе в неприятной правде на деле очень тяжело. Эта правда по-прежнему убивает меня, более того, с каждым разом мне становится всё больнее. И теперь мне больно не только от тех обстоятельств, в которые поместила меня жизнь… больно прежде всего от своих поступков, от своей реакции на жизнь, людей, события… Я помню момент, когда я впервые ужаснулась от осознания того, какая я… Это было после очередного ужасного дня в школе. Нас с подругой после уроков одноклассники бросали в снег. Они тогда очень жёстко поиздевались над нами, не давая даже встать из сугроба, отобрав сумки, сняв с головы шапки… Я тогда ехала домой с чёрным лицом из-за потёкшей туши. А потом шла домой, а идти мне от метро было очень долго, и уже не могла сдерживаться, чтобы не рыдать. Когда я, наконец, пришла домой, я сняла пальто, бросила на пол тяжеленную сумку, прошла в свою комнату и легла на пол. И встать не могла очень долго. Я не понимала, как смогу завтра снова пойти к этим людям… снова находиться с ними несколько часов подряд и выдерживать весь тот Ад… И я вдруг осознала, какая я слабая. Я поняла, что я слабачка. Тогда это поразило меня. Я не могла позволить себе в этом признаться очень долго. А это… было только начало всего…

Выбора, куда поступать в огромной Москве, у меня по сути не было, потому что до ВСЕХ институтов от моего дома ехать было очень долго, с двумя пересадками на метро, что является диким ужасом, к тому же в час-пик… Но я по-тупому ездила на экзамены в места, куда ездить мне было совершенно невозможно. Куда мы только ни ездили! Мы побывали во всех институтах, которые находились нереально далеко от нашего дома, просто запредельно далеко! Если на машине в некоторые вузы можно было доехать за 30—40 минут, то своим ходом дорога занимала минимум полтора часа на нескольких видах транспорта, что выдерживать каждый день абсолютно невозможно. Это убивало. Но мы тогда по-тупому ездили и на север, и на северо-восток, и на восток, и на юго-восток, и на юго-запад Москвы… куда на одном только метро добираться, страшно даже сказать, сколько! И большая часть всех рассматриваемых вузов находилась именно в восточной стороне! Но меньше, чем за час, и без пересадок доехать куда-то с запада столицы нереально… К тому же большинство зданий институтов были огромными, и чтобы дойти до нужного кабинета, требовалось ещё дополнительно 10 минут. То есть, чтобы не опаздывать, надо было выезжать не меньше, чем за полтора часа! В дикое время! Забыв про сон, еду и многое другое! В итоге я поступила на музыкальный факультет одного известного, но совсем нетворческого вуза, куда брали абсолютно всех, кто хочет петь. Не нужно было сдавать экзамены по сольфеджио, предъявлять какие-то аттестаты, дипломы… Надо было только спеть пару песен под фонограмму и всё. Уровень этого института уже и так был понятен. Но дальше я увидела уровень преподавания, а точнее его отсутствие. Там не учили ничему, никаких требований не было, нужно было только приходить на экзамены, давать зачётку и радостно уходить. Педагоги были безразличны ко всему и ко всем, их главной задачей было только поставить подпись в нужных документах. По крайней мере на нашем, эстрадном, отделении всё было именно так. К тому же официально по программе часов вокала было нереально мало, а такие предметы как «фортепиано» и «сольфеджио» длились всего один семестр, что совершенно абсурдно, если сравнивать с нормальными музыкальными вузами и колледжами. Выпускались из этого института все с красными дипломами, но куда шли потом, неизвестно. «Звёзд» этот факультет точно не выпускал. Мои одногруппницы были такими же пофигистками по отношению к учёбе, к тому же многие из них уже работали, поэтому на институт им было абсолютно наплевать. Они шли по жизни легко и позитивно, не заморачиваясь и не углубляясь в какие-то проблемы, в отличие от меня. Они поступили в этот институт тупо ради диплома, никто не собирался всерьёз учиться, так что место они выбрали правильно. А я начала по-настоящему ненавидеть этот институт, в котором мне было противно абсолютно всё: люди, их отношение к образованию, старое заброшенное здание, в котором было страшно и крайне неприятно находиться. Невозможно было поверить в то, что это здание московского вуза! Уверена, что даже в далёкой провинции нужно поискать какой-то ДК или клуб творческой самодеятельности, который выглядит так же, как то здание. Хотя у нас в стране огромное количество жутких советских убогих зданий, которые я не могу терпеть, на большую часть даже смотреть невозможно, не говоря уже про то, что все здания, построенные в Советском Союзе, создавались будто для карликов, а уж об их внешнем облике никто точно не думал. Мне не хотелось жить и находиться там, где мне неприятно всё. Я не хотела ассоциировать это с собой и своей жизнью, не хотела это принимать, с этим мириться. После нескольких конфликтов с важными преподавателями я решила уйти. Бросить институт. Конечно, я переживала это очень тяжело, плакала, целыми днями лежала в кровати, не понимала, что будет дальше. Но вернуться в то место, к тем людям я никак не могла. Мне нужен был диплом, но даже ради него я не могла согласиться продолжать находиться там, терпеть всё то, что видела, и молчать. Чисто теоретически я могла попробовать перевестись в Гнесинку, но только на платной основе, а отдавать огромные суммы для моей мамы, конечно, было нереально. На мой уход никак не отреагировали, ни педагоги, ни одногруппницы. А никто из них уговаривать меня остаться и не собирался. Это моё решение. Мой выбор. Я рушила только свою судьбу. Но тогда я этого не понимала, мне казалось, что всем, кто меня знает, не должна быть безразлична моя жизнь, они должны быть неравнодушными по отношению ко мне. Жизнь доказала мне обратное.

Петь я стала значительно меньше. Но при этом продолжала заниматься с частными педагогами. Я знала, что очевидный способ движения к мечте – проходить бесконечные кастинги, конкурсы, прослушивания. Но я не была готова стоять в очередях, ждать и надеяться, а потом слышать бесчисленные «Нет». Это настолько ужасно… К тому же я понимала, что не могу конкурировать с теми, кто много лет серьёзно занимался вокалом, у кого совсем другая подготовка, да и по внешним данным они со мной не сравнятся, точнее, я с ними. Поэтому я стала искать для себя просто вариант выступлений. И я его нашла – платные детские конкурсы. Где участники за свои деньги выступают на настоящей сцене. Я хотела просто петь на сцене и получать удовольствие. Мне было совершенно неважно, что это как бы конкурс, было плевать, какие место мне дадут, я же понимала, что это всё несерьёзно. Меня никто не останавливал, не выносил свои суждения и оценки, не критиковал, поэтому это, конечно, были ненастоящие конкурсы. У меня не было задачи показать себя, чем-то удивить, узнать мнение членов жюри, я не ждала, что меня кто-то заметит, заинтересуется… Главной задачей было кайфануть на сцене во время выступления, услышать в мониторах свой красивый голос, насладиться светом софитов… Я пыталась удовлетворить свои желания. Тогда я не понимала, что это непрофессионализм. Наверное, мои педагоги думали, что я хожу на конкурсы, чтобы набираться профессионального опыта и повышать уровень своего мастерства, ведь они честно работали над моим вокалом, ставили определённые задачи и хотели получать результат. Но для этого мне нужно было самой много работать, делать дома всё, что они говорили. Трудиться мне нужно было очень много для того, чтобы на выступлениях выдавать приличное пение. Необходимо было долго распеваться, делать все упражнения, которые мне давали педагоги, разрабатывать артикуляционный аппарат, заниматься дыхательной гимнастикой, спортом, танцами, чтобы освободить своё тело от зажимов… А я распевалась на любимых песнях, и то через раз, упражнения делала крайне редко и мало, а для регулярных занятий спортом я слишком слаба. Я хотела просто петь в своё удовольствие. Но большой проблемой стало то, что многие эстрадные песни не подходят для моего тембра голоса. Я не могла петь всё то, что пишут и исполняют популярные эстрадные певицы. И поскольку никто для меня писать не мог, выход был один – «уходить» в академический, а затем оперный вокал. Но мне была неинтересна классика, я хотела исполнять популярную музыку, на которой выросла и в которой видела для себя больше возможностей и приятных составляющих, одной из которых была моя любимая свобода. Мне важно было только удовольствие, которое я ставила в жизни превыше всего. Получение удовольствия – вот цель любой деятельности для меня. Мне был важен прежде всего процесс, а уже потом результат. Мы говорили с моими педагогами о том, что для моего голоса очень мало репертуара в эстраде, что мне нужно много и серьёзно заниматься, больше выступать, но при этом ответственно подходить к выбору программы. Мама отдавала деньги за занятия, за все мои выступления где-либо… А мне всё больше и больше не нравилось то, где и как я выступаю… Проблем было очень много. И это ещё не все «неудобства» и неприятные для меня нюансы этой профессии.

Живя в ужасной Москве я, так или иначе, довольно часто простужалась после прогулки по морозу или после ледяного ветра, хотя всегда носила шапку и одевалась максимально тепло, что, как уже говорила, по-прежнему делаю, находясь в другом климате. И я пела и с насморком, и с температурой, и с кашлем, и в дни, когда женщинам петь нельзя. Я просто плевала на своё физическое состояние, как бы говоря: «Думать о своём организме? Слишком много чести! Есть вещи гораздо более важные!» Я не хотела принимать ещё и эти негативные реалии, уделять им хоть какое-то внимание. Более того, я думала, что поступаю как героиня, выходя на сцену в любом состоянии, несмотря на плохое самочувствие, ведь я была наслышана об актёрах, цирковых артистах, танцорах, спортсменах, которые выступают, несмотря ни на что, терпят боль, преодолевают себя, борются со своим физическим состоянием, болезнями… Но голос – это не тело, это нежная и уязвимая его частичка. Голосовой аппарат очень зависит от внешних условий среды и внутреннего состояния организма. Певцам нужно очень бережно и внимательно относиться к своему инструменту. Оказывается, они не жалеют себя, не устраивают себе отдых просто так, без весомых причин, они проявляют любовь и заботу по отношению к своему голосу. И то, что люди не выступают в такие дни, когда это опасно, – это здравое отношение к своей профессиональной деятельности.

Но я искренне не понимала, как могу знать, что будет в тот день, когда назначено выступление, ведь всё это решалось заранее, задолго до того дня. Всё это мне безумно не нравилось, я не хотела с этим мириться. Но и это ещё не всё… Постоянные поездки с концертными костюмами в метро и автобусе, тяжёлые пакеты в руках, причёски, неудобные туфли… Нужно было выглядеть хорошо, а с этим у меня тоже были проблемы… Я вообще не понимала, как можно после той сумасшедшей дороги, которую мне приходилось преодолевать, по морозу и холоду, после такой физической нагрузки, я должна петь, к тому же делать это хорошо. Мне было плохо, я не была к такому готова. Но при этом я выступала абсолютно в любых состояниях, я заставляла себя быстро, почти мгновенно включаться в процесс, что являлось стрессом для моего организма, и это было дико неприятно, и, что важно, неправильно. А я всё делала неправильно.

Был ли у меня талант? Да, определённо был, и об этом говорили все мои педагоги. У меня был не только вокальный дар, прекрасный голос, у меня были хорошие способности к обучению музыке. Я сама открыла это для себя, только учась в институте, когда вдруг поняла, что сольфеджио – это не так уж сложно и скучно, что у меня есть музыкальный слух, я быстро выучиваю мелодии… Одно время мне даже хотелось выучить мои любимые произведения Бетховена и Шопена, известные и технически сложные… А я тогда всё ещё плохо знала басовый ключ… Но у меня было очень сильное желание играть красивую музыку. И я ездила в музыкальную школу к своей учительнице, которая с радостью помогала мне освоить, изучить эти вещи, давала рекомендации… Моя чудесная учительница, мой самый добрый и мудрый педагог, которого я совершенно не ценила все годы своей учёбы…

Но одного таланта недостаточно, этого слишком мало для того, чтобы чего-то добиться. Талант – это ничто без трудолюбия, упорства и… связей. А они у меня были. Это я тоже поняла довольно поздно. Я не знала, как сделать так, чтобы люди захотели мне помогать. Я знала только, как сделать наоборот. Когда тебе говорят: «Ты плохой», даже понимая, что человек сто раз прав, будешь защищаться, отвечая: «Это не так». Услышать правду о себе и принять себя таким, какой ты есть, с миллионом недостатков – это нереально тяжело. А сделать всё для того, чтобы от них избавиться, ещё тяжелее.

Я была раздавлена своей реальностью. Я не желала выходить из «зоны комфорта» и не понимала, что делать дальше. Мне нужно было разбираться в себе, и делать это быстро. Но чтобы начать лечение, необходимо поставить диагноз. А я не могла смириться с каким-либо «диагнозом».

Мои мечты убили меня. Я слишком много мечтала. Но не понимала, что все свои мечты должна претворить в жизнь я сама, и больше никто. Даже будучи уже взрослой, я не понимала, что абсолютно всё придётся делать мне самой. Я и не хотела этого понимать. Я готова была что-то делать… но не всё. Я просто не могла это принять. Не хотела быть по-настоящему взрослой, хотя когда-то давно, в детстве, так мечтала! Я не знала, что такое настоящая взрослость… Быть одной во всех смыслах мне совершенно не понравилось. И… со школьными временами то, через что мне пришлось пройти позже, даже не сравнится. В школе я не чувствовала себя настолько одинокой и ненужной, даже когда была совсем одна. Наверное, потому что там я была под защитой взрослых, учителей, которые в какой-то степени всё же несли за нас ответственность. А вот в институте было уже совершенно иное отношение. Меня уже сильно ранило то, каким я увидела мир взрослых людей. Мир, где никто никому ничего не должен. Где каждый сам за себя. Где нельзя жаловаться и чего-то ждать от людей. И тут уже вместо насмешек будет жёсткое осуждение. Люди просто уйдут, либо молча, либо сказав всего лишь несколько слов, которые запомнятся надолго… Я понимала, что мне нужен диплом. Моей маме было уже, по большому счёту, всё равно, какого вуза и по какой специальности, но этот чёртов диплом она заставила меня получить.

***

Я поступила на факультет журналистики одного среднего вуза, куда было абсолютно реально попасть. Помню, как на вступительном экзамене меня спросили, что я в данный момент читаю. К счастью, тогда я действительно читала книгу, которую мне посоветовала одна моя подруга… Это был Ошо1. Женщины из комиссии сказали, что мне ещё очень рано читать такие книги и изучать подобные философские теории, хотя мне тогда было уже 19, а подруга была ещё младше меня и давно изучала его течение. Меня приняли, но форма обучения была очно-заочная, а на деле полностью заочная, что сначала меня устраивало, поскольку я уже никак не представляла себе, как смогу ездить каждое утро с тяжёлыми пересадками в метро. Снова ничего не нужно было делать, напрягаться было негде… Я выполняла элементарные задания дома, раз в неделю, а то и реже, приезжала в институт, с лёгкостью сдавала экзамены… Я с детства писала статьи, пыталась писать книги, потом стала много писать в интернете, особенно на своей странице, одно время даже публиковала в «ЖЖ» статьи на разные темы… Меня читала пара-тройка человек… Но когда я писала о чём-то, я кайфовала. Я видела, что написать на многие темы мне не составляет труда, я хорошо формулирую свои мысли, пишу красивыми фразами, на ходу могу придумать, о чём сказать. Поток мыслей у меня мог начаться за секунду, как по команде, даже когда мне казалось, что я не знаю, о чём писать или говорить. Этот дар помогал мне на некоторых экзаменах, но, конечно, далеко не всегда, ведь я могу много говорить только на те темы, в которых хоть что-то знаю. Некоторые педагоги отмечали мой талант, говоря мне о том, что я должна пойти в магистратуру, выступать на научных конференциях, особенно после того, как я написала прекрасную выпускную работу, изначально думая, что это слишком трудно и у меня ничего не получится. Я снова всё делала сама, поражаясь тому, как педагоги даже не хотят читать работы студентов, в том числе мои. Меня это дико возмущало и не давало покоя все годы обучения. Маме не очень нравилось то, что я делала. Она часто говорила о том, что мне нельзя идти в эту профессию, потому что если я буду писать то, что хочу, то есть жёсткую правду, которую очень многие не хотят знать, меня убьют. Это кстати совершенно несмешно, потому что если бы у меня была возможность, я писала бы максимально откровенно то, что люди отказывались бы воспринимать. Меня «убрали» бы быстро или просто запретили бы писать о том, о чём я хочу. Я писала о том, о чём многие побоялись бы говорить… И мама, зная, что я пишу на неоднозначные темы, пишу о чём-то негативном, очень критично относилась ко многим моим работам. «Людям нужен позитив» – часто повторяла она. Я знала, что она права, но писать тупые позитивные статьи, в которых не было правды жизни, не могла. Я кайфовала от честности, в которой чувствовала что-то такое, чего мне всегда очень не хватало. Я согласна с тем, что не всегда нужна правда. Бывают случаи, когда лучше промолчать или согласиться, а не спорить, но врать и лицемерить мне было противно, хотя когда-то даже я играла с людьми, но это всё же было другое. Ложь всё больше и больше становилась мне неприятна, особенно в каком-то глобальном масштабе. Я уже не могла смотреть телевизор, в котором всё построено на обмане, где играют абсолютно все, меня стали раздражать фильмы, в которых показывалась нереальная, сказочная жизнь… Возможно, так происходило, потому что я стала меньше врать себе. И с другими я стала слишком честной, я почти перестала видеть грань. Абсолютно незнакомому человеку в переписке по интернету я могла моментально рассказать все подробности своей жизни, всё так, как есть… Правду обо всех неудачах, негативных моментах… что-то плохое о себе… Всё то, что нормальные люди пытаются скрыть. Я же «вываливала» всё. «Я такая плохая… Я ошиблась… Я так устала… Я не хочу жить. Я совсем одна… У меня ни на что нет денег…» Я ждала помощи. Откровенно ждала, что мне станут помогать. Надеяться мне было не на кого. Я сходила с ума от своей реальности, которую ненавидела всё больше и больше. Мне было слегка за 20, но я уже чувствовала, что очень устала жить. Мне стало неинтересно абсолютно всё. Я разочаровалась во всём и во всех, стала всё больше «закрываться», но при этом в интернете писала о своём состоянии почти регулярно. Постепенно из моей жизни стали уходить все, с кем я хоть как-то контактировала. Я понимала, что терпеть моё нытьё невыносимо, но стать другой не могла. Я грузила всех, с кем общалась, возможно, лишала людей сил и энергии, «заваливая» их своим негативом. Когда понимала, что поступаю ужасно, начинала себя ненавидеть, давала себе обещание заткнуться, но спустя время я возвращалась в своё состояние и искала новых «жертв». После долгого общения со мной люди офигевали и пропадали, а я, в свою очередь, была вынуждена ещё больше «закрываться». Теперь я рыдала не только от того ужаса, который представляла из себя моя жизнь, но и от осознания того, что мне некому позвонить или написать, не на кого «выплеснуть» все свои эмоции и мысли. В интернете у меня были терпеливые или просто безразличные подписчики, но иногда, когда я писала длинные посты, мне всё же оставляли комментарии, полные осуждения. Главный смысл был – «Хватит быть маленькой девочкой. Иди работай и не ной». Мне становилось стыдно, я смотрела на ситуацию со стороны и на время затихала. Я знала, что когда-то перестану писать в интернете и, возможно, вообще уйду из соцсетей. Но долгое время желание писать о плохом в моей жизни у меня не пропадало.