Век четвертый неизвестной эры

Алим Авел

Век четвертый неизвестной эры

Глава 1

– Невероятно! Ты готова отказаться от величайшего для женщины статуса только из-за отсутствия какого-то там мужского внимания со стороны царя Рамонда? Это все пустые девичьи капризы, которые в конечном счете ничего не стоят.

– Но папа, от своего жениха я ни разу не удостоилась ни единого подарка или письма даже из простой вежливости. Сухое «согласен» на твое предложение о браке даже письмом не считается. А так хочется, чтобы меня ублажали, обхаживали, любили наконец.

– Вместе с тем это самое лучшее послание, которое когда-либо мы получали. Сколько родителей пытались предложить царю Рамонду своих дочерей в жены, но он согласился взять только мою. Уверен, вести о твоей красоте долетали до его великолепной столицы, а портрет, написанный честным вельским художником, подтвердил разносимые посланцами слухи.

– И что из того, что я такая распрекрасная, если второй месяц не могу принимать восторженные ухаживания поклонников, радоваться юности и грезить о любви? Сижу тут словно пленница всеми позабытая, несчастная, с подругами не могу поболтать, обсудить свое будущее в роли царицы Вельса.

– У тебя есть подруги?

Девушка в ответ сердито покосилась на отца.

– Мы не можем ослушаться, таково было условие царственного жениха. Нам остается только радоваться и мечтать о том, как ты станешь блистать среди других правительниц на пышных празднествах. Даже гнусная Мерезия будет вынуждена делать приветственный поклон тебе. А твою голову украсит рубиновый венец Вельса. Разве это не счастье?

– Не знаю. Если царь Рамонд окажется не ласковым и не щедрым мужем, я стану скорее несчастна, и радость от моего величия померкнет от тоски.

– Дочка, как только ты выполнишь свое предназначение и родишь наследника Вельса, твой муж позволит тебе все, и восторженных поклонников в том числе. Закрываю же я глаза на шалости твоей матери, хотя иногда они переходят все границы приличия. Но если сравнить с той же Мерезией, увлечения нашей царицы кажутся почти безобидными.

– Согласна. По крайней мере мальчиков моложе меня в палатах мамы еще не бывало.

– Выходит договорились? Продолжишь укрываться от остального двора и соблазнов в башне до отплытия к жениху и не будешь больше капризничать.

– Обещаю подумать.

Как только край тяжелого царского плаща, скользя по узорным плитам, скрылся за поворотом длинного полукруглого балкона, из-за плотной занавески выглянуло бледное лицо красивого юноши. Оглядевшись по сторонам, горе-возлюбленный осмелился выбраться из узкой ниши и с немым укором посмотрел на печальную девушку.

– Ты же клялась, что ни за что на свете не предашь нашу любовь и не откажешься от данного мне слова!

– Мой милый Элон, венец царицы цариц совсем не помешает мне любить тебя. Ты же слышал, что сказал папа.

– Между нами будет твой муж!

– Это временное неудобство.

– Ты коварна, как и все женщины! Мое горе и боль совсем не трогают твое расчетливое жестокое сердечко. Но я все равно у твоих ног, – с такими словами Элон бросился на колени возле богато расшитого серебром платья прекрасной госпожи и страстно обхватив ее ноги, прижался всем пылким телом.

Веления была полностью удовлетворена. Ее замысел удался. Элон лично убедился в ее колебаниях и в мнимом нежелании выходить замуж, а она сохранила долгожданное право и на рубиновый венец, и на преданность превосходного поклонника. Немного ревности к будущему мужу только больше укрепит любовь приятного юноши. Как известно, мужчины больше предпочитают чужое и недоступное, жаждут постоянного соперничества и от того получают удовлетворение в малом.

Тем временем правитель Нижней Бальгелии царь Элфаст успокаивал вельского посла, не без оснований подозревающего царевну в нарушении поставленных условий в ожидании назначения даты свадьбы с их повелителем. Разговор происходил в тайной приемной царских палат, доступ в которую получали только лица особой значимости и прерогативы. Посол, которому не было еще и тридцати лет, вальяжно развалился на низком диване и неспешно поглаживал густую бородку, выражая тем самым полное пренебрежение к царю столь незначительного и слабого государства.

– Вы же понимаете, что царь Рамонд заинтересован вовсе не в вашей дочери и не в сближении с и так зависимой Нижней Бальгелией. Если царевна грубо нарушит наши условия, мы будем вынуждены разорвать помолвку, и именно вы потеряете те привилегии, которые сулит родство с правителем Вельса, – произнес молодой человек не в первый раз.

– Мне нечем возразить на ваши упреки, дорогой посол. Но почему вы так уверены в бесчестности Велении? Я лично не нашел никаких достоверных подтверждений ваших подозрений, – стоявший в растерянности венценосный родитель не видел выхода из запутанного и унизительного положения в котором оказался, благодаря дочурке.

– Отцы бывают часто слепы, – гость из Вельса, окончательно признал, что царевна ловко водит всех за нос, и добиться правды через слабовольного царя – задача невыполнимая, – Но перейдем к другому, более важному вопросу: как и на какой срок вы предоставите нам своего мастера?

Уловка сработала, и собеседник быстро переключился на другую тему, предвещающую немалую выгоду ему лично и государству в целом. Торговались долго и до последней монеты. Далеко за полночь, обоюдно удовлетворенные условиями достигнутого соглашения, выпили по кубку сливового вина и прямо в переговорной завалились спать на широких диванах, тем самым подтверждая полное взаимное доверие на ближайшее время.

Ранним утром почти незримыми тенями ловкие слуги вошли в тайную приемную и без единого звука накрыли стол для утреннего пиршества, которым по обычаю завершали удачные государственные переговоры. Свадьбе быть. Неприметное вассальное государство Нижняя Бальгелия получит огромную выгоду и военную помощь от Великого Вельса. Уже никто из соседей не посмеет покуситься на бальгельских промысловых рыб или охотничьи ресурсы, разбойники или пираты поостерегутся нападать на и без того не богатые торговые караваны, а необычное имя новой царицы цариц на долгие годы войдет в историю.

Неспокойно было только предвкушающей будущее могущество и власть невесте. Всю ночь она промаялась на шелковых простынях, представляя себя возвышающейся на золоченом троне, заранее продумывая кого из знатных женщин и девиц приблизить, а кому навсегда отказать в возможности появляться ей на глаза. Так измучанная думами и бессонницей она поднялась с первыми лучами жаркого солнца и, призвав служанку, приказала той готовить купальню. Веления не зря слыла одной из самых красивых девиц на многие дни пути вокруг. Среди облицованных голубыми изразцами стен купальни прелестница, скинув одежды, любовалась своим обнаженным телом в зеркале из отполированного сплава металлов, дающего почти идеальное отражение. Царь Рамонд будет удовлетворен и нежной белой кожей, которой не касался ни один лучик солнца, и необычайно светлыми волосами, спадающими по хрупким плечам светящимися струями. Ванны из теплого молока молодых верблюдиц и массаж с ароматными маслами бесспорно оказывали свое благоприятное действие на ее утонченную внешность. Отдавшись во власть нежных рук верных служанок, втроем приступивших к растиранию и разминанию вверенной им красы, царевна задремала, отбросив все лишние мысли и тревоги. Во сне ей привиделся милый Элон, он стоял на берегу в лучах заката и легкий бриз трепал густые соломенного цвета кудри. Юноша протягивал ей руку точно так, как в их первый день знакомства, когда напуганная высокими волнами царевна не решалась подняться на шаткую ладью.

Глава 2

– Прекрати так убиваться. Ты сделал все возможное и невозможное. Веления никогда не предназначалась для обычного гарнизонного офицера, пусть и из знатного рода. Если бы Рамонд не согласился на брак, то ее предложили бы другому властителю или любому потомку другой царской династии.

– Я головой все понимаю, но невозможно вырвать из груди насквозь пронзенное любовной страстью сердце. Если бы ты любил хоть раз так же глубоко, так же преданно, то по-другому бы воспринимал мои горести.

– Не спорю, друг мой. Но сейчас я оцениваю ситуацию более трезво и искренне считаю глупостью твое намерение сопровождать царевну в Вельс.

– Она меня любит! Говорит, что любит. Я нужен ей там в заморских землях, среди надменных и напыщенных вельских вельмож! – Элон не понимал, как ставший за совсем короткое время его лучшим другом этот чужеземный мальчик может быть таким черствым. Похоже боги ошиблись и, наделив гениальным умом, лишили несчастного души. В царскую дочь влюблялись все, чуть завидев ее из далека, но этот счастливчик, волей судьбы поселившись во дворце, даже любоваться девушкой не желал. С другой стороны, не видеть в друге соперника и доверять ему все сердечные тайны для самого стража – просто милость богов. Катриих был хорош по-своему и вскоре, повзрослев и возмужав, несомненно станет объектом для томных воздыханий многих девиц.

– О чем ты думаешь, когда так смотришь на меня? – настороженно спросил друг.

– Как хорошо, что ты не мой соперник, – чистосердечно признался Элон.

Катриих привычно обратил глаза к небу, что означало только одно: он снова услышал глупость, но благосклонно прощает невежду, произнесшего ее. Оказалось, невозможным доказать, что на его родине совсем другие стандарты женской красоты, а изящный клинок, из неизвестной стали, который начищал в это время царский страж, намного сильнее привлекает внимание, чем прелести, упомянутой девы. Вот бы узнать секрет его изготовления. Но нет, кузнецы столетия назад, специально скрылись в труднодоступных ущельях, дабы сохранить в тайне состав удивительного сплава. Их совсем не заботило, с каким трудом, и рисками для жизни купцы и ремесленники вывозят заготовки через горы, пока поток заказов на чудо-клинки только возрастал с каждым годом.

Тем временем, гарнизон пробудился и Элон обыденно приступил к своим обязанностям, оставив странного друга наедине с его чертежами и какими-то разнообразными деталями, которыми за считанные дни оказалось захламлено выделенное под мастерскую огромное помещение, бывшее когда-то оружейной. Подумать только, что найденный на торговой площади голодный и оборванный попрошайка, которого попытается выдворить из города стража, окажется непревзойденным мастером-изобретателем. Мальчишка предложил царскому двору просто немыслимое количество всевозможных творений, после того, как обнаружил повреждения в подземном водопроводе, ведущем в город и помог исправить. Если бы не он, в город продолжали бы по-прежнему возить воду на телегах и ждать помощи от заграничных умельцев, отказывающихся приехать из-за частых нападений разбойников на караваны. Интересно, какую цену за него готов заплатить правитель Вельса?

Громкое приветствие стражников вывело юношу из задумчивости. Стоило, пожалуй, усилить охрану Велении и царя Элфаста, у которых со дня помолвки с Рамондом резко выросло число завистников и недоброжелателей из соседних краев, того и гляди готовых решаться на гнусное преступление, лишь бы не склонять головы перед нежеланной царицей цариц. Некстати вспомнив вечернее прощание с девушкой, Элон густо покраснел. Он и сам не лучше тех, от кого обязан защищать правящих особ. Разве не он умолял царевну сбежать с ним? Прав Катриих: непозволительная любовь к Велении губит в нем все лучшие и благородные качества, лишает достоинства и чести. Проверив порядок, в соответствии с которым в бухте размещался дежурный флот, юный офицер прыгнул в прогулочную ладью, где была сокрыта секретная шкатулка для обмена сообщениями с царевной. Для него послания не оказалось. Может быть служака запаздывает? Элон оставил свое любовное письмо, которое полночи сочинял самолично и которое так жестко раскритиковал и высмеял друг: и рифма не идет, и метафора глупа, и терзаний многовато. Как веселился мальчишка, когда услышал про сравнение царевны с лебедью. По его мнению – тощая цапля и не более. Скажет тоже.

Погруженный в свои размышления офицер едва не сбил с ног Вельского посла, степенно выходящего из-за поворота к центральным морским воротам.

– Не о деле задумался, стервец, – злой и надменный взгляд, брошенный из-под густых бровей мог убить любого наповал.

– Только о нем и думаю, – быстро среагировал Элон, вмиг распрямив плечи, дабы казаться выше и внушительнее.

– Ну, ну. Не повтори ошибок своего родителя.

У юноши все похолодело внутри. Откуда велиец знает про роковую оплошность отца? Хотя, чему удивляться: в царских палатах сплетни и слухи доносятся гостям в первую очередь, так сказать на завтрак.

– Элон старший погиб, защищая царскую семью. Не вам судить о том, где вас и близко не было.

– Что толку от его смерти, если единокровный брат царя попал в лапы к Граннам? Знаешь во сколько обходится Нижней Бальгелии его содержание в плену?

– Не больше, чем на подарки любовникам его жены, – Элон потерял самообладание и не мог остановиться, – Вы не от нее с таким дорогим расшитым золотом поясом?

– Тебе не хватает ума держать язык за зубами? – окончательно разозлился посол, – Да хоть бы и так. Не такому выродку как ты судить Мерезию, оставшуюся в одиночестве, без мужа на долгие годы.

– И покупающую удовольствие и ласки заезжих повес.

Резкий удар в челюсть прекратил желчные высказывания юноши. От обиды он зашатался словно пьяный, понимая, что не имеет права на ответный выпад, который может привести к разрыву и царской помолвки, и связи между двумя государствами. Вот если бы… Но нет, Веления не просит никогда. А вдруг Великий Вельс объявит им войну? Сколько дней продержится Элфаст на троне…

– Ты не разумен и не сдержан для царского стража, придется предупредить о тебе Элфаста, – процедил посол и презрительно повернувшись спиной к поверженному противнику направился в сторону своего корабля.

«Все пропало! Теперь мне точно не позволят сопровождать Велению!» – Элон метался по узким городским улочкам между высокими каменными заборами и не находил выхода из запутанной ситуации. Оказавшись на шумной базарной площади, молодой офицер подавил свое волнение, попытался забыть о происшествии и сосредоточился на обязанностях. Несколько карманных воришек, орудовавших в самый разгар торговли, скрылись чуть завидев стража. И хотя борьба с кражами не входила в полномочия гарнизона, юноша принимал в ней самое деятельное участия, в память о том, как в свое время его самого обворовали в оружейных рядах. Можно сказать, и из мести тоже.

Непреднамеренно Элон решил обогнуть торговые лавочки по краю и столкнулся с Мерезией. Вот так дела! Увядающая и развратная особа обольстительно улыбалась недавно заступившему на службу помощнику капитана флагманского корабля Нижней Бальгелии и предлагала ему на выбор ножи, с рукоятями украшенными драгоценными узорами. Молодой человек сконфуженно и неловко осматривал подношения. «Это, что благодарность за ночь? – промелькнуло в мыслях у стража, – Значит я зря обвинил вельского посла? Неужели я ошибся и есть два похожих, одинаково расшитых пояса? О богов, что я натворил!» Понаблюдав со стороны, Элон окончательно убедился в ошибочности своих прежних предположений относительно того, в чьих покоях ночевал велиец. Ничего более не остается, как принести послу извинения при первой возможности.

Глава 3

– Я не успела поменять свечи, – предупредила она отца вытирая грязные пальцы о засаленную тряпку.

– Катюх, и на том спасибо. Побегай, иначе опять на занятия опоздаешь.

– Не. Я еще отмыться успею. Сегодня первой пары не будет: физик снова заболел.

– Жаль старика. Без него ваш колледж не выпустит ни одного хорошего механика. Сначала надо понять мозгами, а затем сделать руками.

– Пап, ты опять повторяешься. Знаю я и учу.

– Ну побегай.

Ссутулившийся не по годам мужчина смотрел в след единственной дочери. «Может быть и хорошо, что второго ребенка завести им с женой так и не удалось, – в который раз возвращалась мысль. – Смог бы он в одиночку воспитать двоих детей? Вот и с Катюхой не то получается. То ли парень, то ли девка… Ей бы в платьица наряжаться, да с подружками гулять, а она все в их авторемонтной мастерской торчит и склад ума у нее какой-то неправильный, мужской. Он даже не спорит о той или иной неисправности в машинах, пригоняемых им на ремонт, она их нюхом как-будто чует, и его многолетний опыт пасует перед интуицией дочери».

– Палыч, привет! В воротах неожиданно выросла коренастая фигура давнего приятеля.

– Привет! Ты как тут? Я не слышал, что кто-то подъехал.

– Да я тут не далеко машину бросил. Вдруг у тебя опять перед гаражом все заставлено.

– Не, потока клиентов давно не бывало. Кризис у всех в кошельках.

– Оно и понятно. А я, знаешь, чего пришел? Можно к тебе пару контейнеров выгрузить на время?

– Опять контрафакт?

– Какой там контрафакт – я с этим завязал. Так парни попросили продать кое-что… а у меня на складе все не помещается. Заберут через пару дней, как полностью рассчитаются.

– Больших, контейнеров то?

– Не, чуть больше чемодана.

– Ты сам два чемодана на складе не разместишь?

– Палыч, ты чего привязался? Ну не надо что бы их завхоз видел.

– Ясно, контрафакт.

– Говорю тебе что нет. Ну так можно? Позарез надо.

– Вези уже. С тебя бутылка пива. Нет, две.

Это был последний раз в жизни Палыча, когда он угостился пивом. Поздним вечером во время сварочных работ одна паршивая искра попала на оставленные на хранение ящики. Небольшой старенький гараж почти мгновенно взлетел на воздух. Что было в ящиках будут долго устанавливать не только эксперты-взрывотехники, но ни Палычу, ни Катюхе до того уже никакого дела не будет…

Девушка устало натягивала шаровары. Приходилось каждый раз ходить в купальню глубокой ночью, чтоб уж точно никого не встретить ни в ней, ни на пути из своей мастерской с кое-как обособленным за перегородкой жилым углом. Вот уже почти год как она оказалась в Нижней Бальгелии. А где это? Да хрен его знает. На Земле вроде. Но по географическому расположению сложно определиться. Где-то в районе Тянь-Шаня, но в ее время там точно не было никакого моря. А тут оно огромное, теплое и почти совсем не соленое. А еще смущала пирамида с парками, расположенная в Вельсе и напоминающая висячие сады. Нет, сама она эти сады еще не видела, но слышала многочисленные восхищенные рассказы о них, да и на некоторых изображениях древних свитков они попадались. Только на ее памяти такие сады если и существовали, то точно не в этой части Азии. Хотя какая Азия? Нет тут такого понятия еще. И про пустыни слыхом не слыхали. Куда бы не ступала нога человека, кругом буйная природа и теплый климат. Снежка бы. И платье. Надо же! О чем она мечтает? Помнится, когда-то отец натянуть их на дочку не мог, как не старался. Папа. Где ты? Тоже попал как она неизвестно куда? Или погиб во время взрыва, как всякий обычный человек, оказавшийся в эпицентре? А чем она необычная? С какой стати она тут оказалась? И почему вынуждена скрывать свой настоящий пол?

Казалось вечность прошла с тех пор как над ободранным бродяжкой сжалился старший городской страж и не дал выдворить за городские стены. Там бы она точно умерла с голоду, если бы сама не стала пищей диким зверям. Сначала Катерин (Катриих по-местному) был простым прислужником молодому офицеру, а уж когда случайно открылись у найденыша способности разбираться во всяких сооружениях и примитивной технике, она/он быстро получил такие привилегии, каких другим и за десятилетия примерной службы не добиться. Только вот права быть собой у нее нет. Даже сложно представить, что по местным законам ждет при разоблачении женщину, выдававшую себя за мужчину и имеющую доступ во все тайные дворцовые помещения. По менталитету окружающих, пребывающих в патриархальном строе, такое преступление даже представить невозможно. А изначально всему виной ее старенький рабочий комбинезон и мальчишеская стрижка… И попрошайкой-мальчиком как-то безопасней быть казалось… А сейчас шаровары, кафтан и сандалии ее повседневное одеяние, вот только взгляд сам-собой устремляется в сторону нарядных тканей и сверкающих украшений развешенных в торговых рядах вдоль дороги на базаре. Она повзрослела. На отменном питании (а поесть Катя любила с детства) грудь увеличилась и жутко болела от тесного перетягивания. Так все. Стоп! Хватит себя жалеть. Царь ждет от нее изготовления солнечных часов до отплытия свадебного каравана в Вельс. Работа и еще раз работа. Больше никаких праздных мыслей.

Ввалившийся в мастерскую друг, с измученным нелегкими думами лицом, отвлек Катрииха от дел.

– Что в этот раз? Веления улыбалась другому?

– Нет, хуже. Или, нет лучше. Я не знаю …

– Ну…

– Я оскорбил посла Велеса, предъявив ложное обвинение?

– Зачем?

– Когда я говорил, был уверен, что оно правдивое.

– Это как?

Элон кратко поведал о произошедшем днем.

– Кхан за дело тебе врезал. Тут не поспоришь.

– Лучше бы сразу убил.

– Пожалел дурня.

– Ты на его стороне?

– Ну если отбросить твою предвзятость и необъективность, то Кхан неплохой человек, несмотря на то, что приехал за твоей любимой Веленией. Он действует исключительно в интересах своего царя, а то что ты поддался на его откровенную провокацию, действительно ставит под сомнение твою надежность как офицера стражи.

– И что из этого следует?

– Что придется красавчику Элону собрать свою волю в кулак и идти на покаяние к велийцу. Хоть немного реабилитируешься в его глазах.

– Я так и хотел поступить.

– Чего тогда медлишь?

– Боязливо как-то.

– Оскорблять и по морде получать не боязливо значит было?

– Тогда на эмоциях все случилось.

– Иди. Завтра может стать поздно, если он действительно встретится и переговорит о тебе с нашим царем.

– Ты со мной?

– И не надейся. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай.

– Чудно ты выражаешься, но, однако, понятно.

– Поговорка называется, можно в разных ситуациях применять.

– И много таких поговорок у вас?

– Отец много знал, а я так… Э, не переводи разговор. Ступай к Кхану.

Элон утер рукавом проступившую испарину на лице, распрямился и выскользнул за дверь. Кате иногда казалось, что юноша совсем не годиться для занимаемого им поста, но с другой стороны в этих краях многие очень рано добивались продвижения по службе и мальчишки быстро становились мужами. Так установилось. Так надо с целью безопасности Бальгелии. Обстановка не позволяет постепенное взросление. В окно просунулась голова друга.

– Что мне сказать ему?

– Что ты тупица.

– Ну не. Не так же.

– Скажи, что ошибся, так как накануне видел точно такой же пояс у Мерезии. И что глубоко раскаиваешься и приносишь искренние извинения.

–Правильно. Так и скажу. Слово в слово. Дай воды.

Друг наполнил кубок из кувшина и подал в окно.

– Топай.

Глава 4

– Ну что ж, считай извинения приняты. Можешь присесть и разделить со мной ужин.

Элон, не ожидавший такого благосклонного отношения к себе, с недоверием уставился на посла, ожидая очередного подвоха. Кхан перехватил взгляд юноши и мгновенно прочитал все его мыли. Ну не зря же он занимал должность первого посла и вел самые сложные и пессимистичные переговоры и с заклятыми друзьями, и с верным врагами своего правителя.

– Правильно думаешь. Так просто тебе от меня не отделаться. Мне нужен свой человек в окружении будущей царицы цариц. Скрывать не стану: Рамонду нужен наследник. Его законный наследник, чье происхождение от царя ни при каком случае не вызовет сомнений. И ты станешь следить за всем, что происходит вокруг царицы, с кем она особенно любезна и внимательна, а потом докладывать мне.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Ну нет, так нет. Значит навсегда останешься в этом забытом богами месте и забудешь про свою любовь к Велении. Удивлен, что я знаю? Когда ты смотришь на царевну, твои восторженные взгляды выдают тебя с головой. Выбирай. Или заключишь со мной соглашение и после рождения наследника сможешь попытаться добиться взаимности у нее.

Элон выдохнул. «Кхан не знает про его свидания и любовную переписку с Веленией. Но шпионить за своей возлюбленной? Или не следить, а делать вид? Он сохранит репутацию девушки и останется рядом с ней в Вельсе уже на законных основаниях?» Подсказка решения появилась сама собой в лице его вечного соперника, просившего аудиенции у посла великого Вельса.

– Мне впустить его и предложить роль, которую предназначал тебе? – спросил полушепотом Кхан, поблескивая надменной улыбкой.

– Ваше коварство беспредельно, – возмутился юноша.

– Коварство, мой друг, это когда ты действуешь в корыстных интересах. Я же играю в очень дорогие политические игры. И еще не потерпел поражение ни разу. Решил?