скачать книгу бесплатно
В тумане их, но вот толпа духов
По крутизне вдруг начала тесниться,
Решившись, наконец, остановиться;
И к ним с мольбой таких призывных слов
Спешил тогда мой спутник обратиться:
«Узнавшие блаженство вечных снов,
Вы, души Богом избранные! Дайте
Двум одиноким странникам совет
И в благодатном мире пребывайте,
Нам указав возможно верный след
Пути, которым можно бы подняться
На самый верх горы. Ведь хуже нет
Обиды нам, в чем должен я сознаться,
Как наше время попусту терять
В блужданье бесполезном…» Ожидать
Я стал тогда душ чистых приближенья.
Как из загона овцы иногда
Идут поодиночке, без смятенья,
Другие же недвижно в отдаленье
Стоят и кротко смотрят все туда,
Где первая овца идет, всегда
Стараясь подражать ее движеньям,
Покорно-простодушны и смирны.
Так точно, не смущая тишины,
Та рать блаженных тихо подымалась
Вслед за душой, что впереди всех шла
И гордо-целомудренной казалась.
Когда же различить она могла
Тень, от меня бежавшую направо,
Туда, где возвышалася скала,
То этот призрак светлый величаво
В пути остановился и назад
Стал пятиться, и все другие в ряд
Его движенью тоже подражали,
Хотя едва ли сами понимали
Причину остановки той. И вот
Бессменный вождь мой выступил вперед:
«Я ждать вопроса вашего не стану
И, прибегать не думая к обману,
Всю истину скажу вам. В этот час
Вы человека видите живого,
А потому от одного из нас
Тень падает на землю. Это слово
Да не смутит вас. Там, на Небесах,
Есть сила, и она его готова
В безвестных и таинственных местах
Взвести на эту гору безопасно…»
Так с полною решимостью в словах
Проговорил учитель мой бесстрастно,
И отвечали души все согласно,
Нам сделав знак: «Идите вы вперед,
Где, повернув, увидите проход».
А тень одна со мной заговорила:
«Иди, иди, куда тебя ведет
Твой проводник и неземная сила,
Но поверни глаза и погляди:
Ах, кажется, тебе знакомо было
Мое лицо, когда в моей груди
Мое земное сердце тихо билось…»
Тень бледная передо мной явилась;
На призрака я пристально смотрел…
Прекрасный, величаво он глядел,
Был белокур, лишь только шрам широкий
Над бровью он раздвоенный имел;
Когда же я, бросая взгляд глубокий,
Сказал ему, что на земле далекой
Его не знал, не видел никогда,
Он, рану на груди мне открывая,
Проговорил: «Так посмотри сюда!»
Потом, лицо улыбкой оживляя,
Он продолжал чуть слышно: «Я – Манфред.
Констанции был внуком я…[228 - «Я – Манфред. Констанции был внуком я…» – Король Манфред называет себя внуком Констанции, дочери норманнского завоевателя, т.?к. брат ее с императором Генрихом VI передал корону обеих Сицилий Гогенштауфенам.] В тот свет
Когда еще ты можешь возвратиться,
Прошу тебя, молю тебя явиться
К моей прелестной дочери: ей нет
Другого в мире имени, как «слава
Сицильи с Арагонией»[229 - «Слава / Сицильи с Арагонией…» – Дочь Манфреда Констанция была замужем за Петром Арагонским, которому Генрих фон Труэзес передал перчатку, брошенную Конрадином на эшафоте для отмщения узурпатору Карлу Анжуйскому.Под «славою Арагонии и Сицилии» здесь обыкновенно понимают двух младших сыновей Констанции – Иакова Арагонского и Фридриха, наследника Сицилии, хотя было бы основательнее подразумевать здесь старшего сына Констанции Альфонса Благодетеля, т.?к. порицание, высказываемое насчет ее младших сыновей в одной из следующих песен (см. Ч. VII, 117), решительно не вяжется с лестным эпитетом, высказанным Манфредом. Но в 1291 г. Альфонса уже не было в живых. Манфред поручает Данте разуверить Констанцию в той лжи, будто он, как отлученный от Церкви, находился между осужденными.], и ей,
Прекрасной, милой дочери моей,
Всю правду передай ты нелукаво;
Когда двойной удар сразил меня[230 - Когда двойной удар сразил меня… – После битвы при Беневенте тело короля Манфреда было найдено только на третий день (28 февраля). Подробности о смертельных ранах Манфреда неизвестны историкам того времени, и Данте, вероятно, заимствовал их из устного предания.],
То, в смертном сне чело свое склоня,
Свой дух Тому я предал, Кто прощает
Нам все грехи… Я грешен, грешен был,
Но Тот, Кто в милосердии сияет,
Щадит того, который приходил
К нему с нелицемерным покаяньем.
Когда б Козенцы пастырь[231 - «Когда б Козенцы пастырь…» – Имеется в виду папский легат Бартоломео Пиньятелли. Папой был тогда Климент IV.] сохранил
В своей душе хоть каплю состраданья,
Натравленный Климентом на меня,
Когда б, слова Спасителя ценя,
Страницу из Священного Писанья
Он прочитал, чтобы уметь прощать,
То прах бы мой доныне мог лежать[232 - «То прах бы мой доныне мог лежать…» – Несмотря на просьбы французских баронов, уважавших храброго противника, Карл Анжуйский отказал Манфреду в почетном христианском погребении на том основании, что он умер в раздоре с Церковью. Таким образом, тело Манфреда было похоронено возле моста на реке Капоре.]
Близ Беневента с миром на погосте,
Между гробниц и камней гробовых,
А ныне где лежат Манфреда кости?
Их моет дождь, разносит ветер их[233 - «А ныне где лежат Манфреда кости?..» – Пиньятелли, архиепископ Козенцы и личный враг убитого короля, не дал ему покоя и в этой могиле, вероятно, насыпанной народной любовью. Кости отлученного от Церкви не должны были почивать на неаполитанской почве. Поэтому архиепископ приказал опять выкопать их из земли и со всеми церемониями, сопровождающими церковное проклятие, рассеять по ту стороны границы.].
Близ Верде[234 - Верде – по старинным свидетельствам, это приток Тронто, впадающий в эту реку близ Асколи и на некотором протяжении образующий границу между Неаполитанским королевством и Анконской мархией. Впоследствии он был назван Марино, а теперь речка эта носит название Кастеллано. Другие без достаточных оснований принимают за Верде нынешний Гарильяно.], по ту сторону границы
Их занесли, оставив без гробницы…
