Мирный воин

– Могу я посмотреть на ваши…

– Дело безотлагательное, нам не до формальностей, – уверенно ответил Кай, – Знаете чью границу они нарушили?

– Не знаю, – ответил голос.

– Границу игроков Станции.

Кай сделал паузу в ожидании эффекта, но дрон так же учтиво висел в воздухе.

– Мы говорим Белгравии, вы отдаете себе отчет, какие люди там живут. Вашим резидентам может не поздоровиться. Мы были ближайшими к вам инженерами и нам срочно сказали все уладить.

– Извините, но я ничего не знаю о Белгравии, я вызывают людей, оставайтесь пожалуйста на месте.

Кай с Хельми переглянулись, от людей-охранников они ничего хорошего не ждали. Но уходить было поздно, да и дроны уже не отпустили бы.

Мансур был недалеко, наблюдал за происходящим из кустов. Подобраться ближе он не мог, даже в плаще-невидимке, инфракрасные датчики дронов тут же обнаружили бы его. Он слышал, о чем они говорили – медлить было нельзя, сейчас охрана передаст их ВЦ и тогда добраться до них будет ох как сложно, даже Мансуру, да что там – самому Амиру.

Охрана появилась на удивление быстро, в шлемах и тонких, цвета графита, кирасах, которые на ощупь были как ткань. При соприкосновении с пулей этак ткань становилась крепкой, как закаленная сталь.

Но никто не успел ничего сказать. Под ноги охранникам упал небольшой серый шар, они бросились на землю, Кай увлек Хельми вниз. Послышался нарастающий тонкий звук, потом – резкий хлопок, Кай сжался, но ни осколков, ни взрывной волны не последовало. Зато оба дрона рухнули на землю и замерли.

«Электромагнитная граната, они вроде запрещены» – подумал Кай. Такая граната создавала мощный электромагнитный импульс, который выключал всю неорганику почти на десять чжан вокруг.

Охранники начали вставать, отряхиваясь. Перед ними, ниоткуда, вырос Мансур. В его руке блеснула сталь, почти невидимое движение – и ближайший к нему охранник стал оседать, прижав пальцы к шее. Из маленькой щели между шлемом и кирасой хлестала кровь. Второй был проворнее, он прижал палец к виску, и кираса выросла в перчатки и шейную манжету, так что теперь не было ни одного слабого места в его защите. Он выхватил пистолет и выстрелил в Мансура несколько раз. Тот выставил щит – зонтик из такой же супер-ткани, встал на одно колено и сдержал град пуль. Потом отбросил щит и нырнул вперед, пока охранник пытался перезарядить. Выбил пистолет у него из руки и бросил противника наземь. Охранник был не из слабаков, да и кираса помогала ему – брала на себя все удары Мансура. Охранник выхватил импульсный шокер и приставил к пояснице Мансура. В следующую секунду Мансура отбросило. Любого другого это выключило бы надолго, но Мансур только зарычал и бросился обратно в атаку. В броске зажал руки противника ногами и повалил того на спину. Вытащил кинжал и приложил острие к груди противника. Надавил, но не резко, так чтобы ткань «не схватилась», потом сильнее, охранник вскрикнул, наконец вонзил кинжал по самую рукоятку.

Кай опомнился, схватил Хельми за руку и они пустились обратно к тропинке, им удалось добраться до зеленых кустов, но там они натолкнулись на Мансура, который невозмутимо вытирал кинжал о траву.

– Не надо бежать, – спокойно сказал он.

– Чего вы от нас хотите? – хрипло спросил Кай.

– Скажите мне куда вы дели рыбу, и я вас отпущу, – Мансур поднялся. У него были пронзительно голубые глаза, которые контрастировали со смуглой кожей. Он поправил головной убор и Кай увидел трезубец у него на запястье.

– Без проблем, но я не смогу сказать, где это, только показать, – отозвался Кай

Мансур приблизился, кинжал опять оказался у него в руке. Он сделал резкое движение и Кай согнулся пополам, от удара в солнечное сплетение у него перехватило дыхание. Мансур толкнул его на землю, прижал горло коленом, схватил стальными пальцами руку.

– Ты знаешь, что делали с ворами тысячу лет назад, – Мансур надавил острием кинжала под запястьем Кая. Струйка крови потекла за рукав, – Не играй со мной.

Кай тяжело дышал, зрение подводило его, лицо Мансура расплывалось. Он судорожно шарил рукой в пыли, его ладонь наткнулась на камень.

– Т`авакафа мух`арибон! – крикнула Хельми.

Мансур замер, повернулся к ней. Кай нащупал камень и ударил Мансура в висок, тот повалился на бок. Кай схватил, выпавшую у него из кармана электромагнитную гранату (пригодится) и они с Хельми бросились бежать.

…

Они опять стояли перед воротами. Одна створка осталась приоткрытой.

– Надо бежать! – прошептала Хельми.

– Уже поздно, и потом, нам надо добраться до Визарда, во что бы то ни стало, – отозвался Кай.

Он протиснулся в щель ворот и Хельми, пожав плечами, проскользнула за ним.

Они бежали вверх по металлической узкой дорожке, здесь передвигались на машинах на магнитной подушке. Вокруг простирались поля для гольфа, ближайшие дома были далеко. Ни людей ни дронов не было видно, а вдали уже виднелся забор поместья Визарда.

– Что это было? – спросил, тяжело дыша, Кай.

– О чем ты?

– Там внизу, с этим смуглым человеком.

– Мм, это такой язык, называется арабский.

– Я знаю, что такое арабский, но откуда ты знаешь арабский? Это же утраченный язык.

– Ты знаешь про арабский? – удивилась Хельми

– Ты издеваешься? Отвечаешь вопросом на вопрос, – с досадой ответил Кай, – Ладно, мы уже на месте.

Они подбежали к воротам. Кай протянул руку, чтобы нажать кнопку звонка, но дверь вдруг открылась. Кай с Хельми переглянулись и осторожно вошли в пределы поместья. Здесь все было еще более впечатляюще: сад, простиравшийся от ворот до входа в красивый современный дом из серого бетона и стекла. Они шли по тропинке, очень ухоженной, но без искусственных материалов. Ногам непривычно было ступать на мягкую землю, в Mòsīkē не было ни травы, ни открытой земли. Вышли прямо широкому крыльцу дома. Вся фронтальная часть была стеклянной, но непрозрачной снаружи. Двери в середине раздвинулись, впуская их внутрь. У дверей их встретил человек, подтянутый мужчина в чалме и тапочках. Руки у него были сложены на груди, он слегка поклонился вошедшим.

– Мукеш Рачапалли, – представился он с достоинством.

– У Вас есть второе имя? – удивленно спросил Кай.

– Это – фамилия. Да, это последняя привилегия, доставшаяся от раджей.

– Вместо номера? Для идентификации? – уточнила Хельми.

– Не совсем. Фамилия достается от родителей, но для простоты можете считать и так.

– А мы…

– Мы уже знаем кто вы такие, – перебил Кая Мукеш, – Следуйте за мной, пожалуйста.

Он с заскользил по твердой блестящей поверхности с замысловатыми вкраплениями, Кай еще не видел такого пластика. Он не удержался, присел и погладил поверхность – она была прохладной и очень твердой. Мукеш оглянулся, улыбка мелькнула у него на лице.

– Это мрамор, – сказал он. Его почти не используют на Земле, добывают только для Бейджара и Станции.

Кай понимающе кивнул, на вопросительный взгляд Хельми только пожал плечами.

Они шли бесконечными коридорами и комнатами, яркие цвета, незнакомые материалы были кругом. Наконец Мукеш распахнул двустворчатые двери в большую залу. В ней не было окон, только серые стены и одно маленькое кресло у противоположной стены, в которой так же была другая дверь. Двери за ними закрылись, стены ожили какими-то фантастическими картинами: здесь было и море, пронзительно синее, и бирюзовое небо, и бесконечные ковры зеленой травы. Кай за всю жизнь не видел ничего подобного.

– Анимация, – шепнул Кай Хельми, – такого не бывает.

И все же их взгляды были прикованы к действию на стенах. Дверь в противоположной стене открылась и в комнату вошла девочка лет восьми, в одежде похожей на цветастую пижаму и тапочках. Она невозмутимо села в кресло. Стены погасли. Кай с Хельми переглянулись. Хельми шагнула вперед.

– Девочка, здравствуй, а где старшие? – спросила Хельми.

– Ну что думаешь об этих? – спросила девочка.

Было непонятно, кому она задает вопрос, смотрела она куда-то мимо Хельми.

Кай приблизился, – Мы хотим встретиться с Визардом.

– С вами никто не разговаривает, – девочка вдруг раздраженно посмотрела прямо на Кая, – Ждите пока вас спросят.

Тут Кай заметил, что девочка слегка кивает чему-то, как будто кто-то ей шепчет о чем-то на ухо. Он понял, что у девочки микро-наушники, тонкие маленькие пленки, как древние контактные линзы, те, что запихивали в глаза. Она явно вела с кем-то беседу. Кай остановился, пытаясь понять, что делать дальше.

Наконец девочка махнула им рукой, – Слушаю вас внимательно.

– Мы хотели бы увидеть Визарда, – сказал Кай.

– Говорю же, слушаю вас, – чуть более раздраженно ответила девочка.

Кай оглянулся на Хельми, та только пожала плечами.

– Так Вы и есть…

– Браво, Энштейн, теперь выкладывай быстрее, что за вопрос, а то мне пора на второй завтрак.

– Э-э, мы здесь по совету Бамблби, – нерешительно начал Кай.

Визард прислушалась к наушнику.

– По нему ничего нет, кто это? – спросила она.

– Это мой друг, – ответил Кай – Его…

– Он нашел рыбу, много рыбы, – вмешалась Хельми.

Визард с интересом посмотрела на Кая.

– Откуда вы?

– Мы из Mòsīkē, – ответила Хельми.

– Там даже нет моря.

Хельми толкнула Кая.

– Ее привезли по реке, целый ящик рыбы. Потом, я…мы утащили по рыбе из ящика…потом Бамблби убили…потом пришли из ВЦ…потом этот араб…

– Араб? Интересно, – Девочка стала прохаживаться вокруг них, прислушиваясь к наушнику, – Так чего вы от меня хотите?

– Мы не знаем…что делать? – ответил Кай.

– И вы думаете я могу вам помочь?

– Пошли отсюда, – Хельми развернулась и пошла к выходу.

– Постой, – Кай бросился за ней, взял ее за руку.

– Ты что не видишь, она просто развлекается, – раздраженно ответила Хельми, – Да и какой она Визард, она просто слушает персонального помощника, может быть у нее какой-то мега мощный поисковой сервер, вот и весь Визард. Это трюк как…как, я не знаю…

– Как в «Волшебнике изумрудного города», – задумчиво отозвался Кай.

– Что это? – удивленно спросила Хельми.

– Это – книга, я читал, когда был маленьким.

– Читал?! – одновременно спросили Хельми и Визард.

– Ты хочешь сказать, что умеешь читать и что ты знаешь книгу «Волшебник изумрудного города»? – Визард приблизилась вплотную к Каю.

– Ну да.

Визард почесала за ухом, – Ладно, пойдемте завтракать.

Глава 4. Опин

Только сейчас Кай и Хельми осознали, как сильно они хотят есть. Больше половины того, что было на столе Кай вообще не узнавал. Было много йогуртов и творога, но какого-то странного вкуса, без привкуса сои. Фрукты, настоящие, не в виде пасты или желатиновых конфет, а клубника и виноград, как на картинке с банки фруктовой пасты. Вкус был невероятный, такие йогурты нравились Каю гораздо больше. Хельми не оставала, хотя больше налегала на твердый сыр, порезанный тончайшими ломтиками. Сыра Кай не видел с детства.

– Итак, – продолжила Визард, она неторопливо поглощала еду, в отличие от Кая и Хельми, – Расскажите поподробнее.

Кай и Хельми, по-очереди, передали суть того, что с ними приключилось. Визард только кивала.

Потом она долго слушала помощника.

– Вы уверены, что вас преследует ВЦ?

– Мы их не видели, – отозвалась Хельми.

– Но дроны… – начал Кай, – Значит кто-то, кто настолько влиятелен, что может подкинуть в ВЦ информацию для моего задержания.

– И кто может отследить нас за восемь тысяч ли от Mòsīkē, послать какого-то араба вслед за нами, – добавила Хельми.

– И все из-за этой рыбы? – спросила Визард.

– Рыба есть рыба, все хотят ее, но это была какая-то необычная, впрочем, мы не пробовали ее.

– Кому она может быть предназначена? – спросила Визард.

– Кому-то очень состоятельному, наверное – ответил Кай.

– И тому, кто может тихо рассказать о ней другим клиентам, – задумчиво проговорила Хельми.

– Опин! – сказали Кай и Хельми одновременно, – Но какой из них?

– Ну как вы думаете? – хитро улыбнулась Визард.

Визард проводила их до выхода из приемной залы.

Уже в дверях она сказала, – Когда-то была такая наука – История.

– История, – повторили Кай с Хельми, – О чем была эта наука?

– Это наука о прошлом.

Кай с Хельми улыбнулись, – Но зачем же изучать прошлое, в этом нет никакого проку.

– Чтобы лучше понять настоящее или даже будущее.

Кай с Хельми пожали плечами, – Но где ее искать, эту Историю, все ненужные науки забыты или запрещены.

– Поищите, в Виртуалке много чего есть, а потом поищите там своего араба.

Мукеш Рачапалли ждал их у выхода из комнаты. Он проводил их до ворот и c достоинством поклонился. Кай с Хельми попрощались и начали спускаться по холму.

…

Станция, или Белгравия была самой богатой областью проживания людей. Там было столько травы и деревьев, сколько нельзя было найти ни в одном месте планеты. Сады и парки, озера и луга, на которых паслись настоящие козы и коровы (их, конечно, не употребляли в пищу), в лесах водилась всякая редкая живность: мыши, белки и даже зайцы. Насчитывалось целых пять видов птиц. Не было смога, воздух был такой чистый, что туда даже не завозили респираторы. Там была полностью автономная пищевая индустрия, там в общем все было полностью автономное, потому что Белгравия висела на орбите земли, отсюда и ее второе название. Это была гигантская станция, размером с Mòsīkē, но полностью искусственное сооружение. Говорили, что это были отступные по великой «Хартии Разделения» с Андроидами. Роботы сделали человечеству прощальный подарок. Станция была построена полностью их силами, но там была учтена каждая мелочь, необходимая органической жизни.

Позволить себе там постоянное проживание могли только самые богатые люди планеты. Находился там и обслуживающий персонал, но получить визу в Белгравию было для простого человека на грани фантастики. Каю с Хельми попасть туда было еще труднее, учитывая, что Кай был в розыске. Визард снабдила их рекомендацией в агентство по найму прислуги. На счастье, она узнала, что Первому Опину нужен был садовник и кухарка. Агентство было тут же в Бейджаре. Главное было попасть к ним в здание и пройти конкурс. У агентства были свои пассажирские модули, попав внутрь которого, можно было уже не боятся проверок до самой Станции.

До офиса они добрались без приключений, с холма они спустились другой дорогой, которую указал Мукеш. В офисе отдали роботу на ресепшен чип с рекомендацией, их пропустили в приемную, большое пустое помещение со скамейками.

Девушка с синими волосами вышла из одной из дверей, приблизилась, внимательно осмотрела их.

– Вам повезло, – сказала она, – Немного к нам приходит людей с рекомендацией Визард. Мм, кто из вас…

– Я садовник, – ответила Хельми.

– Ну а я, стало быть, кухарка, – пожал плечами Кай.

Через полчаса они уже сидели в пассажирском модуле, здесь было довольно комфортно, особенно после грузовой капсулы для почвы. Модуль двигался по подземным тоннелям сам, потом заехал в вагон пассажирского «Фусина», который унес их на стартовую площадку Байконур.

Пассажирский челнок доставил их и еще сотню пассажиров до Станции всего за три с половиной часа. Кай даже не мечтал попасть когда-нибудь в Белгравию. Она его не разочаровала. Все великолепие Бейджара померкло перед тем, что он увидел. Огромные зеленые пространства, озера, парки, сады – все было так, как рассказывал Бамблби. Большие пространства вообще были непривычны Каю. Mòsīkē, как и большинство других городов Земли была полностью застроена высокими домами, каждый с тысячами маленьких квартир.

Инстинктивно хотелось застроить открытые пространства, но здесь никто этого делать не собирался. Жили здесь только богатейшие люди планеты: высшие чиновники ВЦ, владельцы технологических компаний, чемпионы Виртуалки и, конечно, Опины, и то только первые пять Опинов в мировом рейтинге. Название Опин произошло от более древнего Opinion Leader, Кай слышал, что еще раньше их звали Блогерами. У Первого Опина было два миллиарда подписчиков, целых десять процентов жителей планеты. Рекламные платежи, поступавшие ему, были за пределами воображения, правда львиную долю отнимали подати ВЦ. Однако, он не бедствовал, еще и потому, что половина его бизнеса была серая. Опин рекламировал товары или услуги, которых нельзя было найти в он-лайне. У него была отдельная, защищенная сеть из богатых подписчиков, кому он рассказывал о нишевых товарах и способах их получения. Непонятно было, как с этим может мириться ВЦ, скорее всего, несколько высокопоставленных чинов сами были подписчиками в этой теневой подписке.

По прибытию на Станцию, они удивительно быстро прошли границу и уже вскоре их модуль мчался по направлению к дому Первого Опина. Это был дворец, другого слова подобрать было нельзя. По размеру он был как главный директорат ВЦ в Mòsīkē, только гораздо красивее и окружен садами и фонтанами.

Насладиться всем этим великолепием им не пришлось. Прислуга жила на подземных этажах. В приемной для прислуги Кая с Хельми сразу разделили. Кая провели маленькую комнату с небольшой кроватью, крошечным душем и туалетом. Окно выходило в глубокий широкий колодец, если сильно вывернуть голову, можно было увидеть пятно света в самом верху. Кай был назначен младшей кухаркой, чем более высокой была должность слуги, тем более близко к поверхности залегала его комната. У дворецкого и шеф-повара окна вообще наполовину выходили на поверхность. Впрочем, в квартире в Mòsīkē, у Кая вообще не было окна. Каю дали отдохнуть два часа а потом вызвали для инструктажа и выдачи формы.

…

Мансур чудом успел скрыться от прибывшей охраны, он был в бешенстве: какой-то мальчишка одолел его. У него было существенное оправдание – девушка заговорила по-арабски. Он не слышал этого языка за пределами их организации, да и откуда – все человечество говорило по-английски и китайски. Остальные языки считались мертвыми. Он все еще мог отслеживать чип мальчишки и потому следовал за ними до самого Байконура. Здесь случилась загвоздка – его виза не подоспела, и он застрял здесь на целый день. Амир был недоволен, ему пришлось дать поручение, чтобы Мансура устроили охранником к Первому Опину, время было упущено – куда легче было бы остановить мальчишку и это девицу до проникновения в дом Опина. Внутри дворцовых владений перемещаться как вздумается было запрещено. Придется ждать шанса, пока их пути не пересекутся. Радовало только то, что и мальчишка не сможет увидеться с Опином, это было для простого слуги практически невозможно.

Мансуру было тяжело заступить на службу, он признавал только одного вождя – Амира, и был воином, а не охранником, но пришлось сжать зубы – надо было срочно исправить свою оплошность. Амир проявлял нетерпение, теперь весь план пришлось притормозить.

…

Незаметно пролетела неделя. Кая даже посетила мысль, а не остаться ли здесь. Работа была легче, чем на фабрике, слуг было много, на кухне работало человек тридцать, хотя готовили только на одного Опина, его подруг и друзей. Постоянного партнера у Опина не было, все-таки он был для богатого человека еще очень молод, не исполнилось и шестидесяти. Нано-дроны величиной с песчинку, день и ночь прочесывали его кровеносную систему, отыскивая малейшие отклонения от нормы. Чистили и удаляли, то, что надо было удалить, собирали терабайты информации, которые анализировал супер-компьютер. Он даже насморком не успевал заболеть.

В обязанности Кая входила подготовка сырых продуктов, для приготовления поварами, куда лучше, чем стоять на линии формовки котлет из насекомых. Да и продукты здесь были просто удивительные. За неделю он не видел ни одной протеиновой котлеты или джема в упаковке. Только настоящие, с кровью, куски мяса, цыплята, овощи и фрукты. Горячий хлеб пекли сами, от его запаха кружилась голова. Но рыбы здесь не было.

По вечерам было даже веселее, чем в Mòsīkē, можно было также висеть в Виртуалке, еда была намного вкуснее, некоторые продукты, что оставались после Опина даже доставались прислуге. Да к тому же Маресоль, симпатичная помощница главной кухарки стала оказывать Каю знаки внимания. Не хватало только Хельми и иногда Кай думал о Бамблби.

Мысль остаться здесь все чаще приходила ему в голову. Он отгонял ее, но честно не мог ответить на вопрос зачем возвращаться к его прошлой жизни в Mòsīkē. По сути, живя там, он даже не мог сказать к чему стремится в будущем. Он жил так же, как большая часть человечества, которой не посчастливилось работать на ВЦ, жить в Бейджаре или на Станции. Кай был из нетрадиционной семьи. Это значило, что его родители не отдали его на воспитание ВЦ, когда ему исполнился год. Это была большая редкость – налоги на воспитание собственных детей были огромны. Большинство родителей отдавало детей в ясли и потом виделись с ними на выходных. Потом – раз в месяц, потом еще реже, пока наконец их контакты не стали ограничиваться проекционным скайпом. Уход за детьми и их воспитание было на превосходном уровне – ВЦ уделяла этому первостепенное значение. В 17 лет, когда дети покидали школу и уходили во внешний мир, многие впадали в депрессию, поскольку здесь все было намного менее комфортно. Все дети имели право на базовое образование для основных профессий: работники пищевой индустрии, сельского хозяйства, энергетики. Работа была по большей части похожа на ту, что делал Кай. Конечно, людей давно могли заменить роботы, но ВЦ разумно считала, что людей надо занять делом, иначе их развратит виртуалка или они, чего доброго, решат продолжить образование. Уставший работник с благодарностью принимал простые радости жизни: возможность «зависнуть», поиграть, вступить в виртуальные отношения. Симуляторы реальности достигли такого уровня, что отличить реальное ощущение от электрически симулированного было почти невозможно. Это касалось всех пяти чувств. Однако, все разумно ограничивалось. Виртуальный секс выделялся строго по норме, норму нельзя было продать или обменяться с другими пользователями. Конечно, людей на Станции, в Бейджаре или других похожих местах это не касалось, на черном виртуальном рынке было все.

Были и реальные отношения, но их было крайне мало. К тому же пары быстро распадались, наскучив друг другу. Домохозяйств больше почти не было. Кроме базовых были профессии высшего уровня: контент мейкеры и инженеры. Образование здесь стоило дорого, и только состоятельные граждане могли внести депозит, чтобы их дети учились в этих областях. До поры, до времени, они жили с другими детьми, но к 11 годам переезжали в отдельные школы.

Кай должен был бы учиться на контент мейкера, потому что его отец был инженером и неплохо зарабатывал. Однако, почти все уходило на налоги, а мать Кая была представителем отмершей профессии – учителем литературы. Так же как искусством, социологией, философией этим уже много десятилетий никто не занимался, да это было и запрещено. Жили они все вместе, пока Кая все же не отдали в общую школу. Компания отца разорилась, и он не мог больше платить налог на воспитание собственных детей.

…

Здесь на Станции, Хельми ему удалось увидеть только раз, мельком, в саду, когда он ходил в теплицу за зелеными водянистыми овощами. Он помахал ей рукой, но она только вытерла пот со лба и продолжила стричь кустарник.

Наконец она пришла, Кай понял это по необычайному возбуждению на кухне. Он услышал слово «рыба». Все собрались у двери, встречая диковинку. Многие здесь никогда не видели рыбу в натуре, только на картинках. Жак, су-шеф, собственноручно внес увесистый ящик, они вскрыли его и там была она, такая же как та, что Кай стащил с пирса. Она тут же развернулась в аквариуме и уставилась прямо на Кая. К счастью, никто этого не заметил, все только ахали и всплескивали руками. Рыбу было решено готовить на завтрашний ужин. Кай понял, что действовать надо сейчас. Он зашел к Маресоль. Она встретила его, не скрывая радости. Взгляд ее погрустнел, когда она поняла, что Каю чего-то нужно от нее.

Она помотала головой, – Я не могу, из людей, Опина видит только главный дворецкий, он распоряжается всем остальным. Еда во дворец доставляется дронами а обслуживают Опина Андроиды.

В своей комнате он порылся в своем скудном багаже и выудил электромагнитную гранату Мансура.

…

Мансур вскочил, сегодня вечером была не его смена и он спал, но шаги за дверью разбудили его. Он вышел на порог своей комнаты.

– 

Что случилось? – спросил он спешащего по коридору Капитана.

– 

Все Андроиды вырубились, не помню такого за всю службу ни разу, – проворчал Капитан.

– 

Что теперь?

– 

Тебе ничего, отдыхай, мы будем кухарок сопровождать – сегодня люди будут обслуживать.

– 

Давайте я помогу.

– 

Слушай команду, говорю тебе – отдыхай, кто знает сколько это еще продлится, поможешь, успеешь.