скачать книгу бесплатно
Дом-музей М. Б. Кустодиева,
Россия, г. Астрахань, ул. Калинина, 26/68
Дом-музей Бориса Михайловича Кустодиева был открыт в 2002 году в усадьбе Моисеевых-Злобиных, являющейся образцом городской застройки конца XIX – начала XX века. Постоянная экспозиция музея рассказывает о жизни и творчестве всемирно известного художника, родившегося и долгое время прожившего в Астрахани.
В фондах музея хранятся живописные и графические работы Кустодиева, скульптуры, мемориальные предметы и документы, принадлежащие художнику и членам его семьи.
Время (и) стекло
Дмитрий Арефьев
Мы не выбираем времена,мы можем лишь решать, как житьво времена, которые выбрали нас.
Джон Рональд Руэл Толкин
Коля завизжал от радости, когда мама разрешила ему выйти на улицу одному. По мнению самого Коли, он уже давно стал взрослым. Семь лет это вовсе не шесть и тем более не пять. Это возраст первоклассника, первопроходца по морю знаний, возраст, когда пора делать первые самостоятельные шаги, даже если эти шаги будут в небольшом дворе собственного дома. И вот, свершилось!
Июль. Огненный шар с палящими лучами. Палатки с напитками и мороженым. Песчаный городской пляж усыпан отдыхающими. Порой непросто найти свободное место для шезлонга или покрывала. Владельцев автомобилей от коварного южного солнца спасал кондиционер, а во дворах в тени широколистных кленов играли в домино старожилы, давно привыкшие к здешнему климату. Температура к полудню подобралась к отметке в тридцать градусов, поэтому мама наказала Коле ни в коем случае не снимать панаму.
– И недолго! – поставила она точку. – С площадки ни шагу. Я буду наблюдать за тобой из окна.
Спускаясь с четвертого этажа, Коля волновался до дрожи в коленках, словно дверь подъезда выходила не во двор, а в полные неизвестности городские переулки. Еще бы. Это же был его первый выход из дома без мамы.
Коля жил в тихом спальном районе, где на смену приземистым домикам приходили высотки. Деревья и кустарники из густо заросшей растительности превращались в аккуратные городские насаждения, гармонирующие с обликом современных многоэтажек. В непосредственной близости набережная Волги, и Коля не раз просил у мамы разрешения пойти посмотреть на туристические катера, на размеренно плывущие катамараны, на то, как лихо рассекают водную гладь мощные гидроциклы. Но пока для исследования в распоряжении песочница да детский городок, огражденные металлическим забором.
Стоило только Коле открыть дверь подъезда, как волнение улетучилось. Посмотрев по сторонам – так учила мама – мальчик убедился, что рядом нет движущихся машин, и с радостным криком помчался на игровую площадку. Счастью не было предела. За время, что мама разрешила ему погулять, он хотел успеть попробовать все: покачаться на качелях, повисеть на турнике, подняться по лестнице деревянного замка, а затем скатиться вниз с горки, затем снова повторить раза два, а то и три-четыре. Вскоре к нему присоединились еще двое мальчишек из соседнего подъезда, и вот уже весь двор наполнился заразительным детским смехом, заставляя маму Коли чаще подходить к окну.
Как она ни старалась, в тот день ей не удалось уследить за собственным сыном. В процессе игры Коля увидел странные стеклянные осколки возле урны и не заметил, как покинул своих новых товарищей, как перелез через забор, чтобы рассмотреть блестящие стекляшки. Причудливо переливаясь на солнце, они окрашивали землю под собой в зеленый цвет, что и показалось маленькому мальчику очень забавным. По всей видимости, это была ваза или что-то похожее на нее. Может быть, она случайно выпала из окна? Кто-то нарочито избавился от ненужной вещи, не удосужившись убрать осколки? Или неаккуратные грузчики при переезде могли нечаянно разбить ее?
Усевшись прямо на раскаленный асфальт, Коля принялся перебирать осколки, выискивая менее опасные, такие, чтобы можно было взять с собой и не порезаться. Он нашел два. Один из них он положил в карман, а вот второй… Второй осколок и стал причиной того, что Коля начисто позабыл о строгом наказе матери не покидать двор. Позабыл он и о том, насколько опасно находиться на улице одному и как следует вести себя с незнакомцами.
Если бы Коля не поддался любопытству и не решился взглянуть на мир через этот самый осколок, то ничего не случилось бы. Стоило только ему приложить стекляшку к глазу, как волосы на его голове зашевелились. Он надеялся, что все вокруг будет зеленого цвета, как, по его детскому представлению, видят глаза глубоководных рыб, тех, что редко поднимаются со дна, живя под толщей холодной воды. Но взору предстало нечто иное. На месте песочницы возник бездонный зев открытого колодца, выложенного из грубых необработанных булыжников. Словно флагшток, рядом торчал высокий деревянный шест с металлическим крюком. Тут же лежало еще не обсохшее деревянное ведро. Игровая площадка преобразилась до неузнаваемости. Теперь перед ним не было никого из его новых товарищей, не было качелей и горок, не было замка и даже уличных скамеек и стола под тенистыми кронами деревьев. Да и сами деревья исчезли, будто волшебный художник взял в руки ластик, чтобы полностью переписать пейзаж. За странным каменным колодцем, там, где только что был игровой городок, раскинулась обширная песчаная пустошь, на холмах и низинах которой сами собой появились каменные строения с маленькими прямоугольными окнами. Что-то общее с этими удивительными, невиданными ранее зданиями Коля находил в соседних покосившихся от старости домиках, уступающих место современным многоэтажкам, но все же это были не они. И люди вокруг. Люди в старинных одеждах. Толпы людей, шедших по улице, среди которых можно было увидеть маленьких босоногих детей и стариков, нищих, простых работяг и разодетых богачей. Кто-то волочил за собой тяжелую тачку с мешками, кто-то что-то кричал идущим впереди, третьи вовсе принялись громко разговаривать, распивая горячительное из глиняных кувшинов.
Открыв рот от удивления, Коля шел вперед. Ноги сами несли его туда, где светофоры, дорога и пешеходные переходы, как и весь город, сквозь призму удивительного зеленого стекла превращались в людные извилистые улочки с античными торговыми лавочками. Коля был уверен, что слышал голоса зазывал, предлагавших не проходить мимо и обязательно купить то, что именно сегодня можно было приобрести за полцены. Базар пленил ароматами спелых фруктов, жареного мяса, экзотических пряностей и парфюмерии. Коля побоялся идти туда, опасаясь потеряться в многолюдной толпе. Он пошел дальше по улице, где череда административных зданий с огромными панорамными окнами растворилась в воздухе, оставив после себя редкие глинобитные и деревянные дома с покатыми крышами. Окаймленная ранее ухоженными деревьями и брусчатым тротуаром набережная Волги теперь предстала перед глазами в виде крутых земляных склонов с дикой густой растительностью. Оградительные сооружения сменились на непролазные дебри карликовых деревьев и кустарников, ветви их раскачивались от довольно сильных порывов ветра.
Через пару кварталов тех же однообразных домов, ранее встречавшихся разве что на картинах в историческом музее, Коля надеялся увидеть привычные глазу белокаменные стены кремля. На выходных мама часто приводила его сюда и рассказывала о тех давних временах, когда город только начинал строиться. Коля представлял, как строители камень за камнем возводят неприступные стены, и вот уже несколько оборонительных башен взметнулись к небу, а неподалеку слаженную работу сотен людей прервал колокольный звон деревянной часовни. Мальчик верил, что именно так все и происходило. Волшебное зеленое стекло стало тому подтверждением.
Коля остановился как вкопанный, ибо от увиденного он потерял дар речи. К берегу причалили десятки парусных кораблей со строительным лесом, а еще больше было их на подходе. В безоблачной дали горизонта они казались маленькими черными точками. На огромном пологом холме Коля уперся взглядом в угловые башни, которые, словно каменные великаны, выступили вперед. Высокие зубчатые стены были еще не закончены. Мальчик заметил за ними огромный величественный собор, очень похожий на тот, что он видел тут в прошлые выходные. Тут же рассыпались по территории домики местных жителей, среди которых возвышались кремлевские здания, чьи очертания Коля тоже узнал.
Как завороженный, он шагал вдоль стены, просматривая ее насквозь с помощью волшебного стекла. Ему казалось, будто он слышит людские голоса прошлого, чувствует запахи, витавшие в воздухе в те времена, и стоит ему крикнуть, как кто-нибудь из строителей непременно обернется. Он хотел было сделать это – закричать во все горло, чтобы, в первую очередь, доказать самому себе, что перед ним не плод его богатого воображения, а реальность – давно ушедшие в прошлое события, о которых повествуют учебники истории. Однако ему не удалось издать ни звука, потому как взгляд его замер на маленькой девочке, сидевшей на скамье возле той самой деревянной часовни. Она было того же возраста, что и он, только одета немного иначе. На ней не было привычной его глазу детской одежды, лишь матерчатый балахон с капюшоном, больше похожий на водонепроницаемый плащ, а на ногах вместо обуви у нее были толстые кожаные подошвы, подвязанные ремнями. В недоумении Коля стоял на месте, стараясь понять, почему она не играет с остальными детьми. Может, ждет маму или папу, которые, по всей вероятности, трудятся здесь же на стройке, а ей просто некуда идти. Вокруг кипела тяжелая мужская работа, с грохотом ломался твердый камень, приобретая очертания прямоугольных блоков. Были слышны окрики рабочих, стук молотков и режущая слух песня двуручной пилы. И только сидевшая на скамье девочка, будто бы явление извне, никак не вписывалась в общую картину происходящего. В странном длиннополом халате с капюшоном, скрестив руки на груди, она, подобно одиноко горящей свече во мраке, заостряла на себе внимание. Девочка задумчиво смотрела в сторону, словно не слышала ни звука. Коле показалось, что никто кроме него ее не видит. Иногда мимо проходили рабочие с носилками, фырча от напряжения, лошади тащили телеги с булыжниками, тучный повар с колпаком на голове, и тот, не заметил сидевшего на скамье ребенка.
Мальчик решил непременно подойти к ней, чтобы увести ее оттуда. Ведь мама говорила: детям не место на стройке. Он ни секунду не сомневался в своем решении и двинулся вперед прямо в самое сердце суетливого человеческого муравейника.
«А вдруг она меня не увидит?» – подумал Коля, почувствовав, как внутри шевельнулось беспокойство.
Дойдя до цели, он остановился и, борясь с нахлынувшим на него волнением, вкрадчиво спросил:
– Привет. Я Коля. Как тебя зовут?
Что именно послужило причиной тому, что девочка вдруг подняла глаза, Коля так и не узнал, потому что оказался на капоте автомобиля, который, к счастью, успел вовремя затормозить. Только после того, как испуганный до бледноты лица ребенок смог подняться на ноги и оглядеться, он осознал, что находится посреди проезжей части в нескольких кварталах от дома. Будто издалека Коля снова услышал шум городских улиц, рев гидроциклов на реке, вой полицейской сирены и пронзительные сигналы автомобилей, скопившихся в пробке из-за невнимательного пешехода. В ужасе он бросился обратно на тротуар, и только там, когда машины вновь пришли в движение, Коля обнаружил, что волшебное стекло осталось где-то на дороге. Вокруг снова появились многоэтажные здания, светофоры, оживленные переходы, зеленые ухоженные деревья, толпы туристов на очередной экскурсии с местным гидом, который наверняка рассказывал что-то увлекательное, указывая на белые стены кремля. Вокруг него был его родной город. Не до конца придя в себя, Коля увидел свою маму. Она мчалась к нему со всех ног.
Смотреть на улицу через окно было настоящей пыткой. Во дворе с радостными криками резвилась детвора, кто-то вышел на прогулку с собакой, кто-то, спасаясь от жары в тени крон деревьев, беззаботно читал газету. В толпе играющих детей Коля заметил своих новых друзей и тяжело вздохнул. После случившегося он ожидал неминуемого наказания, но мама даже не повысила на него голос. Когда они вернулись домой, она попросила его поиграть в своей комнате, затем сказала: «Я сама во всем виновата». После отправилась на кухню. Позже она призналась, что была ужасно напугана его поступком, и строго-настрого наказала никогда не делать так больше. Коля не стал ничего ей рассказывать, к тому же волшебный осколок был безвозвратно утерян, как и возможность вновь увидеть город прошлого. Без осколка не было доказательств его слов, а значит, мама сочтет все за детскую выдумку.
Коля не мог не думать о той маленькой девочке, сидевшей на скамье. Несмотря на то, что их друг от друга отделяли целые столетия, а она могла вообще не знать русского языка, Коля был уверен, они обязательно бы подружились. Ее загадочный образ не покидал его, рождая в голове все больше безответных вопросов. Кто она? Почему одна? И что за странная обувь была на ее ногах. Мысленно возвращаясь назад, Коля пытался запечатлеть в памяти ее задумчивое лицо, представить иной исход событий, в результате которых волшебный осколок не был бы утерян и он смог бы повторить свою вылазку снова. Как бы он хотел все изменить и быть внимательнее: смотреть по сторонам, не выбегать бездумно на дорогу. Это урок он запомнит на всю жизнь, а пока…
Пока Коле оставалось все так же с тоской наблюдать за развлекающимися детьми через окно. Он услышал свит закипающего чайника.
– Обедать, – подтвердила его догадку мама.
Соскочив с подоконника, Коля без особого желания направился на кухню. Рука произвольно скользнула в карман. Пальцы неожиданно наткнулись на что-то твердое. Он замер на месте, чувствуя, как от волнения закружилась голова.
Это было что-то бесформенное, что-то легкое, что-то стеклянное…
Справка об объекте
Астраханский кремль,
г. Астрахань, ул. Тредиаковского, 2/25
Астраханский кремль – визитная карточка города и одно из старейших каменных крепостных сооружений на территории Московского государства. Памятник древнерусской архитектуры заложен в 1558 году. Уникальный историко-архитектурный комплекс, формировавшийся на протяжении четырех веков, насчитывает 22 здания-памятника – крепостные башни, казармы, храмы и многое другое.
Птицы Петра Великого
Мелалика Невинная
– Чего он тут вообще стоит? – с вызовом спрашивает Тая.
– Кто? – хмурится Егор.
– Петр Первый! – младшая сестра показывает пальцем на памятник.
Бронзовый император в парадном мундире возвышается на гранитном постаменте с надписью «Петр Великий». Взгляд Петра устремлен на текущую перед ним Волгу. Кажется, будто император вот-вот сделает широкий решительный шаг, спустится с постамента и пойдет по названной его именем набережной, по которой и гуляют Егор и Тая.
– Как он с Астраханью-то связан?
– Ты чего? Не знаешь, что ли? – возмущается Егор. – Он же тут флот построил!
– Подумаешь, флот! – отмахивается сестра. – Нет чтобы что-то красивое или про животных!
Егор морщит лоб: Тая, она такая – ей интересно, только если красивое или про животных, а лучше красивое про животных. Девочка, что с нее взять. Егору становится обидно за императора. Ему хочется восстановить честь Петра в глазах Таи и показать сестре его величие.
– Вспомнил! – внезапно обрадованно восклицает Егор. – Было у Петра красивое и про животных! Точнее, про птиц! Ты же знаешь, что в Санкт-Петербурге есть Летний сад? Помнишь, мама в командировку ездила и нам фотографии показывала?
Тая согласно кивает и садится на гранитную плиту у подножия памятника. Егор опускается рядом, кладет ладонь на массивный якорь и говорит:
– Так вот, во времена Петра Первого в Летнем саду устроили птичник – такое место, где живут птицы, но только не куры какие-нибудь, а необычные. Экзотические. Павлины, например, фламинго, цапли. Все посетители сада могли любоваться их красотой. Знаешь, откуда этих птиц привозили?
– Нет, – голос Таи становится заинтересованным. – А ты знаешь? Расскажи!
– Из Астрахани! – ликует Егор. – Их в заповеднике ловили и Петру доставляли. Тогда еще, конечно, не было никакого заповедника – его в двадцатом веке создали, но ловили птиц именно в тех местах, где сейчас наш астраханский заповедник.
– Павлинов и фламинго? – хитро прищурившись, уточняет Тая.
– Нет, павлинов и фламинго из других стран привозили, хотя фламинго к нам иногда прилетают, а из Астрахани – журавлей, цапель, уток… Петр даже специальный указ подписал, чтобы в Астрахани редких птиц находили и ему на «птичий двор» везли.
– Ты сказал, что у Петра жили необычные птицы, – с укоризной тянет сестра, – а утки же обычные.
– Это другие утки, – объясняет брат. – Как у кошек и собак бывают разные породы, так и у уток. Короче, надо тебя в краеведческий музей опять сводить. Там и красивое, и про животных, которые в Астраханской области водятся. Мы туда уже ходили, но ты совсем мелкая была и не помнишь, а там много наших зверей и птиц. Даже пеликан! Пеликанов для птичника, кстати, тоже в Астрахани брали.
– Надо же, птиц в Петербург везли из Астрахани, – бормочет Тая. – Петр Первый любил птиц. Я не знала.
– Он их собирал и изучал, – поправляет Егор, потом ненадолго задумывается и уверенно добавляет: – Но ты права: любил. Нельзя собирать и изучать то, что ты не любишь.
На памятник Петру садятся голуби и топчутся по его бронзовой шляпе. Император не возражает.
Справка об объекте
Памятник «Петр I»
г. Астрахань, пл. Петра Первого
По указу Петра I в 1717 году была образована Астраханская губерния. Самодержец посетил Астрахань лишь пять лет спустя, заложив судостроительные верфи и порт.
Монумент был открыт в 2007 году в честь 285-летия образования Астраханской губернии. Петр I стоит лицом к водной глади, держит в одной руке меч, а второй опирается на трость. В этом месте он когда-то приказал прорыть канал между Волгой и ее речным рукавом. Это был необходимый шаг для утверждения русского господства на Каспии, как и создание военной флотилии в Астрахани.
Идущая сквозь пламя
Галина Шкирдова
Солнце… Это жизнь. Маленький, хрупкий росток из земли упрямо тянется вверх, туда, где тепло. Первые, осторожные лучики солнца идут на смену ночи и вдруг врываются в предрассветную мглу, и происходит чудо. Все вокруг просыпается. Птицы щебечут приветствие новому дню, рыба начала свои пляски на тихой глади озера, барсуки, бобры и бурундуки выскочили из нор на утреннюю разминку, смешно приподнимая лапки вверх. А из дупла высунули свои острые мордочки проворные белки, понежиться в теплых лучах восходящего солнца. Но светило может принести немало бед.
Караван медленно шел по пустыне. Нещадно жгло солнце. Его палящие лучи окружали людей плотной стеной и не давали расслабиться. Хотелось прохлады, хоть маленького залетного дождичка. Всего лишь на полчаса. А вместо этого ветер гнал горячий густой поток воздуха вместе с раскаленным песком. Люди устали. Они все чаще пили остатки воды из бурдюков, смачивали платки на голове и лице, старались как-нибудь отвернуться от нестерпимого жара солнца, но ничего не помогало.
Только верблюды и караванщик невозмутимо шагали впереди. При взгляде на них казалось, что мир вокруг не так уж и плох. Эти выносливые двугорбые животные невозмутимо жевали жвачку, степенно переступая своими длинными сильными ногами по жгучему песку, лениво хлопая белесыми ресницами, неся на себе необъятные тюки и людей. Груз на спине не особо их беспокоил – это была привычная работа. А проводник… Казалось, он сделан из другого теста. Жара ему нипочем. Шагает себе и шагает рядом со своим верблюдом. Воды пьет мало. Платок на голове не смачивает. Его белые одежды красивым парусом развеваются на ветру. В руках у него длинная палка. Это и посох, и орудие, чтобы подгонять верблюда. Но в этом нет нужды. Хозяин и верблюд понимают друг друга с полувзгляда. Проводника зовут Ильмес. Он водит караваны по торговым путям много лет. И всегда доводит их до места назначения целыми и невредимыми.
Он знает всех разбойников в округе, и они его уважают. Поговаривают, что Ильмес платит им дань, чтобы они не трогали караваны, которые он водит. Но это только слухи. На самом деле никто не знает, почему на его пути никогда не встречаются разбойники.
Дед Ильмеса, отец, а теперь и он сам – проводники. Все тропы, по которым ходят караваны, он знает как свои пять пальцев. Поэтому все купцы стараются заполучить его к себе в проводники, когда везут товары. И платят соответственно ему больше всех других проводников.
У него в Сарай-Бату есть хороший дом из обожженного кирпича на известковом растворе. Пара лавок, где от его имени торгуют доверенные лица в квартале ремесленников. Торговля идет хорошо. Единственное, что омрачает Ильмеса – это отсутствие семьи. Родители его давно умерли, а братья и сестры разъехались кто куда. И вот ему почти сорок лет, а он не женат, даже детей нет.
Караван идет из Китая. Купцы везут много товара: фарфор и металл, посуду, лакированные изделия и косметику, чай, рис, шелковые ткани, специи. За сохранность своих тюков они спокойны. Их караван ведет самый главный караванщик Золотой Орды. Верблюды медленно идут к оазису Мерчи. Это самый крупный оазис на этом пути. Сегодня к обеду должны дойти до него, там есть и хороший родник, и небольшое озерцо. Много раскидистых зеленых пальм, в тени которых хорошо отдохнуть.
Надо будет пополнить запасы воды. Отсюда до Сарай-Бату останется три дня пути. Самые тяжелые. Больше на пути не будет оазисов с водой.
Вот и долгожданная прохлада. Верблюды дружной прытью побежали к маленькому озерцу, даже не дав снять с себя тюки с поклажей. Ничего, сейчас утолят первую жажду, вернутся к людям.
Уставшие купцы расположились под развесистой пальмой. Лучи солнца кое-где пробивались сквозь листву, но их жар уже так сильно не доставал людей.
К колодцу выстроилась очередь. А Ильмес пошел в самый дальний угол оазиса. Там обычно располагались проводники. Еще не доходя до места, Ильмес услышал детское покряхтывание. Он оглянулся. Да нет, видимо послышалось. Двинулся дальше. Опять, уже всхлипывание. Мужчина ускорил шаг и неожиданно увидел сидящего на коврике младенца. Перед ним стояла кружка с водой и лежала свежая лепешка. Рядом – корзина, в которой, наверное, везли этого ребенка.
Ребенок кряхтел и всхлипывал. Он очень хотел пить. Но дотянуться до кружки, а тем более поднять ее и попить он не умел. Ребенку было от силы шесть-семь месяцев. Малыш выглядел здоровым, неистощенным. Значит, его здесь забыли (или оставили?) совсем недавно.
«Прошло, наверное, часа полтора-два», – подумал Ильмес, аккуратно поднимая младенца на руки.
– Ты кто, малыш?
Малыш, испугавшись чужака, скорчил гримасу, по которой можно было понять, что сейчас будут не слезы, а рев, громкий и испуганный. Ильмес тотчас же вернул малыша туда, откуда взял. Аккуратно поднес к его губам кружку с водой. Малыш начал жадно пить, хватая ртом край кружки. Показались молочные зубки: два сверху и два снизу. Наконец, напившись, ребенок оттолкнул от себя кружку, расплескав остатки воды, и потянулся к лепешке. Ильмес положил кусочек хлеба ему в ладошку. Малыш с радостью начал чмокать его. Через несколько минут потер ручками глазки, потом завалился на бочок и тут же заснул.
Ильмес стоял в раздумье – что делать? Чей это ребенок? Он посмотрел в корзину. В ней лежали пеленки, некоторые детские вещи, пара игрушек, а на самом дне он обнаружил узелок, в котором находилась бумага с гербовой печатью, свернутая в трубочку, перстень женский и медальон с цепочкой. В медальоне лежал кусочек красивой заколки для волос с янтарем.
Есть негласный закон пустыни: если кто-то первым что-либо нашел в пустыне и в течение двух часов не объявился хозяин этого, то находка остается тому, кто ее обнаружил.
– О, Аллах! Ты даровал мне ребенка! Благодарю тебя! Я буду достойным отцом.
Осторожно, чтобы не разбудить спящее дитя, Ильмес перенес его в корзину. Туда же сложил кружку и лепешку. Повернувшись к верблюду, сказал:
– Стереги! Слышишь меня? Никому не разрешай подходить.
А сам пошел к колодцу. Спокойно, не торопясь, наполнил бурдюки водой. Отнес обратно к верблюду и пошел в сторону купцов.
– Уважаемые! Выслушайте меня, пожалуйста.
Не спеша, сытые, довольные отдыхом, люди подходили к Ильмесу и садились вокруг него на песок. Когда все собрались, мужчина поднял руку, требуя внимания, и заговорил:
– Уважаемые, я собрал вас, чтобы спросить – если я нашел в пустыне чью-то забытую вещь, оставленную здесь другим караваном, который ушел несколько часов назад. Эта вещь будет моей?
– А что это за вещь, позвольте узнать?
– Если вы признаете эту вещь моей, я покажу ее. Если нет, я спрячу ее и никто никогда ее не найдет.
Все разом заголосили. Мнения были разные. Но тут встал самый пожилой и очень уважаемый из купцов – Навари. Споры разом прекратились.
– Люди! Вы забыли закон пустыни. Ильмес правильно поступил, рассказав нам обо всем. Теперь он законный владелец этой вещи. Неси, показывай!
Ильмес аккуратно нес корзину с малышом, боялся разбудить. А купцы начали спорить, что там в корзине, и делать ставки. Проиграли все, потому что никто не мог предположить, чтобы в пустыне могли оставить ребенка. Грудного, одного, на верную смерть.
Корзина осторожно пошла по рукам. Кто с умилением, кто с удивлением, а кто и с нескрываемым разочарованием смотрел на дитя.
– Кто это – мальчик или девочка? И как ты его назовешь?
– Это девочка. Назвал я ее Наргиз. Наргиз – идущая сквозь пламя. Пламя песков. Теперь это моя дочь.
Навари крепко пожал руку Ильмесу и произнес:
– Это поступок мужа! От меня лично два верблюда с товарами в подарок Наргиз. Теперь она будет моей внучкой.
Все закивали в знак одобрения и тоже поспешили к своим верблюдам, неся подарки к ногам Ильмеса. От неожиданности он растерялся. А куча возле его ног все росла и росла. Помимо вещей, ювелирных украшений, золотых монет, в отдельную корзину сложили продукты для малышки. Нашлось даже верблюжье молоко, чему мужчина очень обрадовался. Он кланялся во все стороны и не уставал говорить всем спасибо.
Наконец все угомонились и разошлись спать. Южные ночи короткие. Чуть только забрезжил рассвет, караван тронулся в путь. Впереди вместо одного верблюда проводника шли четыре, все тяжело навьюченные. Корзину с ребенком передавали всем по очереди. Каждый из каравана успел поиграть с малышкой, покормить ее в дороге. Отдохнувшие верблюды шли резво, как будто понимая, что нужно быстрее добраться до конечного пункта.
