Его М.Альвина

Аня права. Надо написать Кристине. Она может знать ответ на этот вопрос.

Глава 10

Данил

Прижимаюсь лбом к двери и несколько раз с досадой впечатываю кулак в гладкую поверхность. Ни звука… Кто бы сомневался, что Мальвина будет на своих парах отыгрывать идиотского Шопена или что там она играет…

Да кому вообще нужен этот старинный, заунывный бред?

Снова ударяю кулаком по двери. Это не мой день. Собственно, как и прошлая ночь, да и вообще последний год. Я просто неудачник без копейки в кармане и потерянными где-то ключами от чужой, мать вашу, квартиры. Понятия не имею, где и в какой момент остался без них. Эту ночь я вообще помню плохо, но точно знаю, что, как только кэш оказался в моих руках, то все пошло по накатанной: пожирающий азарт, адреналин, а потом…

В этот раз «потом» вылилось мне в очередной мерзкий приступ опустошения. И самое поганое, что я знаю, как и чем его заполнить, но не могу.

Мальвина, ну какого черта ты не дома?! Злюсь на девчонку до скрипа зубов! Правда, она-то ни при чем, но я просто устал злиться на самого себя…

Не отлипая от двери, достаю из кармана джинсовой куртки телефон. Кто бы сомневался, что он разряжен. Хочу тоже иметь такую возможность, вот так взять и отключиться от внешнего мира. Я едва держусь на ногах, а реальность уже путается в сознании. Почти сутки без сна, и если не упаду на диван в ближайшее полчаса, то приму горизонтальное положение где угодно. И плевать, если это будет бетонный пол в подъезде или лавочка во дворе.

Еще несколько минут так и стою на лестничной клетке, «целуя» лбом дверь, сжимая в руках мертвый телефон. И что мне делать? Ждать, когда пианистка вернется домой? В прошлый раз она вернулась точно на закате солнца. Нет, до этого момента я не доживу. Откуда мне знать, сколько эта барышня сегодня будет тренькать на клавишах в своей консерватории?

Консерватории…

Подскакиваю на месте от неожиданно пришедшей в мой раскисший мозг мысли. Точно. Альма-матер всех будущих Бахов страны ведь находится всего в десяти минутах ходьбы отсюда. Я же могу просто выловить ее там и взять ключи. И, похоже, это мой единственный шанс, чтобы максимум через час добраться до желанного дивана.

Уже через минуту я уверенно шагаю от дома Кристины в сторону консерватории. Весь центр города переполнен звуками машин, стоящих в пробках, а узкие переулки забиты вылезшими на обеденный перерыв офисными клерками в пиджачках и рубашечках из огромного бизнес-центра «Вершина». Усмехаюсь и сильнее кутаюсь в свою куртку, прикрывая пыльные разводы на футболке.

Надо же, какая ирония. Живу вот теперь рядом с этим… И даже не знаю, радоваться мне или нет, что так и не пополнил ряды топ-менеджеров этой «Вершины», а ведь должен был.

Сентябрьское солнце неприятно ослепляет, вызывая тупую головную боль. Я лишь прибавляю своим ногам скорости, чтобы быстрее добраться до консерватории. Меня не смущает, что мне известно только имя Мальвины и больше нечего. Я в таком взбудораженном состоянии, что готов достать ключи от квартиры из самого пекла ада.

Оказавшись перед фонтаном напротив помпезного здания с массивными колоннами, на всякий случай осматриваю лавочки. Вдруг все проще, чем мне кажется, и найду Мальвину прям здесь. Ищу ее знакомые черты в совершенно незнакомых мне людях, но не вижу ни длинной темно-каштановой россыпи волос по изящным плечам, ни миленького личика с точеными чертами.

Морщусь с досадным чувством, а боль, подступающая к голове, заставляет собрать все свои остатки мозга, которые еще способны думать.

Я не хочу даже предполагать, что Мальвины может и не быть на парах. Мне нужны ключи от дома. Срочно. Для этого я даже готов заваливаться в каждую аудиторию с вопросом: «Где Альвина?», но сейчас надо попасть в здание консерватории и каким-то образом миновать турникеты на входе.

Замечаю веселую компанию студентов, направляющуюся прямо к зданию. У большинства ребят через плечо перекинуты какие-то громоздкие чехлы с инструментами. Меня посещает дурацкая, но пока единственная идея того, как попасть внутрь рассадника музыкальных талантов.

Совершенно непринужденной походкой и с вдохновленным лицом, выражающим максимальную любовь ко всему тому, что называется музыкой, вклиниваюсь в толпу этих чудиков, наперебой говорящих про какой-то предстоящий концерт. Пробираюсь в конец очереди, поближе к самому крупному студенту с огромным чехлом на плече, по форме напоминающей гигантскую скрипку.

Студенты, прикладывая пластиковые карточки к турникету, без проблем по очереди проходят дальше. А я жмусь к пухлому пареньку, и проделываю то, что когда-то без труда выручало меня во время моего студенчества, если пропуск оставался дома. Как только карточка пухляка соприкасается с датчиком, прижимаюсь грудью к огромному футляру и просто толкаю парнишку, буквально навалившись на него. И-и-и… Бинго! Палка турникета легко переворачивается, пропуская нас обоих вперед, а бедный малый едва не летит носом в сторону гранитного пола. Я успеваю схватить парня за его футляр, спасая от падения.

– Прости, чувак. Споткнулся, – искренне прошу прощения, а мысленно еще и благодарю его за такую нерасторопность. – Главное, что твоя скрипка не пострадала.

Недовольно отряхиваясь, парень хмурит свое пухлое лицо и поднимает на меня взгляд:

– Вообще-то, это виолончель, – и тут же подозрительно щурится, осматривая меня с ног до головы. – А, собственно, какого…

– Слушай, а ты не знаешь, где можно найти Альвину? – перебиваю его, пока он не начал задавать неудобные вопросы.

Да. Понимаю, что шансы найти ее прямо вот так с бухты-барахты равны нулю, но подобное имя – это не Маша или Катя. За мои двадцать два года эта пианистка стала первой знакомой с таким именем. И очень надеюсь, что она такая единственная и неповторимая. Я был готов услышать отрицательный ответ, но парень удивленно поднимает брови, огорошивая меня встречным вопросом:

– Мальчевскую, что ли?

Едва не присвистываю вслух. Что? Удача решила перестать показывать мне свой зад?

– Да… – неуверенно отвечаю, но тут же уверенно добавляю. – Пианистка.

– Если она не на паре, то значит в малом зале. У нас репетиция через десять минут там, – отвечает пухляк, все еще осматривая меня внимательным взглядом. – Так, а ты как…

– Спасибо, бро! – кидаю уже через плечо парнишке, расплываясь в показательно-благодарной улыбке. Этот «малый зал» найду и сам, а то кто-то явно хочет знать больше, чем ему положено.

Исчезнув в немногочисленной толпе студентов, прохожу широкий холл и сворачиваю в длинный светлый коридор первого этажа. Дело осталось за малым: отыскать нужный зал и надеяться, что при зачислении девушек в консерваторию имя Альвина не является обязательным пунктом.

То ли это святое место, то ли с меня спало какое-то проклятье, которое мучает мою душеньку весь последний год, но дверь с весьма заметной вывеской «Малый зал» я нахожу буквально за пару шагов по коридору. Без раздумий тяну тяжелое резное полотно на себя и осторожно делаю шаг вперед. Слух улавливает фортепианную трель, но я тут же утыкаюсь носом во что-то мягкое и жутко пахнущее пылью. Щупаю плотную ткань руками и понимаю, что какого-то черта вход прикрыт еще и бархатными шторами. Готовый вот-вот чихнуть, отодвигаю занавеску, но больше не шевелюсь, когда взглядом выхватываю в полумраке то, что заставляет замереть прямо на входе в объятиях пыльного куска ткани.

На небольшой сцене зала, очень напоминающего концертный, но только без рядов стульев, вижу за роялем девичью фигурку. Даже издалека и в полумраке я понимаю, что это она.

Мальвина.

Звуки, разливающиеся по залу, теперь не кажутся такими мерзкими, как в то похмельное утро. Но я и не слушаю, что она играет, потому что не могу оторвать взгляд от девочки за роялем.

Собранные в высокий пучок волосы демонстрируют вызывающе изящную шею, переходящую в гордо расправленные плечи и идеально ровную спину. Ее руки буквально парят над рядом черно-белых клавиш. Даже в несуразно широкой толстовке Мальвина за роялем смотрится так… Черт, да она что? Ведьма? Потому что нельзя вот так легко и просто извергать невероятный поток звуков из этой черной громадины с поднятой вверх крышкой с закрытыми, мать вашу, глазами.

Альвина не смотрит на клавиши, по которым скользят ее пальцы. Она вообще никуда не смотрит. Просто сидит, слегка вздернув подбородок, прикрыв глаза, и периодически покачивается в ритм мелодии.

Я, как последний дурак, глазею на нее, стоя в проходе и глупо прячась за шторками. Каждая нота начинает тормошить притихшую боль в моей башке, но я мазохист, потому что не двигаюсь. Какое-то тянущее чувство в груди оказывается сильнее, чем волны головной боли, бьющиеся о черепушку изнутри.

Сейчас она не похожа на ту девчонку, которая чуть не откусила мою руку, врезала мне пощечину и пыталась утопить в душе. Сейчас эта девчонка – дьявольская смесь изящности и беззащитности. Но, видимо, эти шторы никогда не стирали, потому что у меня начинает жутко свербеть в носу, а через секунду мой громогласный чих разносится по всему залу.

Черт! Альвина молниеносно подскакивает с места, а мне больше не нужно прятаться. Чувствую себя просто идиотом, когда выпутываюсь из штор и выхожу вперед, показываясь на глаза.

Мы молча смотрим друг на друга какие-то краткие мгновения, пока взгляд Мальвины не распахивается настолько, что даже с другого конца зала я замечаю, как ошарашенно светятся ее огромные глаза. А еще я четко слышу, как с ее губ, вместе с прерывистым выдохом, слетает и мое имя:

– Данил?

Глава 11

– Данил? – хрипло выдыхаю его имя.

Произнести громче не получается. От неожиданности голосовые связки словно атрофируются. Я глазам своим не верю. В стенах консерватории можно увидеть кого угодно, разных творческих фриков, привыкаешь ко всему, но лицезреть Данила прямо на пороге репетиционного зала… К этому я точно не была готова. Впрочем, никто не предупреждал меня и о том, что я буду делить жилплощадь с чужим странным парнем.

– Привет, сосед, – Данил непринужденно разводит руками.

– Ты как здесь оказался? – делаю несколько широких шагов вперед.

Спускаюсь со сцены и не свожу взгляда с высокой фигуры, размах плеч которой загромождает весь проход в зал. Я все еще не уверена в том, что вижу перед своими глазами. У меня нет никаких соображений, что заставило Данила появиться здесь и сейчас.

– Тут такое дело… – он лохматит ладонью волосы на затылке и при этом как-то подозрительно отводит взгляд в сторону, а потом вздыхает, резко опуская руку, – мне нужны твои ключи от квартиры.

– Зачем? – настороженно замедляю шаг и свожу брови к переносице. – А твои где?

– Потерял. – Данил растягивает губы в невинной улыбке. – Я сразу пойду домой и никуда оттуда не денусь, так что можешь не переживать.

Чувствую, как мое спокойствие, которым я напиталась за время отсутствия Данила в квартире, начинает испаряться. Набираю в легкие воздуха, чтобы высказать свое весьма неодобрительное мнение по этому поводу, но еще одного шага вперед хватает, чтобы проглотить свои же рвущиеся наружу слова. Потому что вижу перед собой дико уставшее лицо с измученными, абсолютно блеклыми глазами, окруженными четкими темными кругами. А я ведь видела Данила другим, буквально этим утром, правда, на фотографиях в социальной сети.

Видимо, я слишком пристально рассматриваю своего соседа, потому что широкие брови на его лице приподнимаются в немом вопросе.

– Да, сейчас… Ключи в сумке, – бормочу себе под нос и иду к подоконнику, на котором бросила свои вещи.

И ощущаю себя так неловко, когда спиной чувствую, как внимательно глаза Данила следят за моими движениями.

– И что? Даже не будет возмущений? Просто отдашь ключи? – усмехается он, пока я копаюсь в бездонной сумке.

– Если ты не явишься домой до того момента, как я приду с репетиции, то пеняй на себя, – предупреждаю я.

Не буду же я сообщать, что на самом деле меня дергает от любопытства, где же пропадало Его Величество, и что за это время периодически выжидающе поглядывала на входную дверь квартиры.

– Обещаю, что точно буду ждать тебя там.

– Ага, как верный пес…

– Гав, – низкий смех раздается так близко, что кожа у моего виска покрывается горячими мурашками.

Я подпрыгиваю на месте, роняю сумку и оборачиваюсь, а мое сердце подскакивает куда-то к горлу. И даже не знаю, отчего в большей степени: то ли оттого, что испугалась, то ли потому, что вписываюсь телом в грудь Данила. Этот засранец подкрался ко мне так близко, что я замечаю едва пробивающуюся щетину на широком подбородке.

Не понимаю, как он до сих может пор окружать себя ароматами своего парфюма, если его почти сутки не было дома. Один вдох и этот аромат предательски липнет к кислороду в моих легких.

От прямого, прожигающего взгляда Данила начинает закипать кровь, становясь испариной на моей коже. Задержавшись на моем лице, его взгляд перескакивает куда-то за меня, а полные губы расплываются в довольной улыбке.

– О, вот и ключики. – Легко нарушая любые понятия о личных границах, Данил наклоняется вперед, сокращая расстояние между нашими лицами до мизерного.

Одновременно чувствую, как он заводит свои руки мне за спину, начиная тянуться к брошенной на подоконник сумке. Чувствую, как его дыхание касается моего лица и как мои ноги становятся пластилиновыми. Я не дышу, потому что мое тело напрочь забывает обо всех своих навыках, оставляя лишь один – дрожать.

Данил будто бы специально придавливает меня собой к краю подоконника, заставляя выгнуться назад. А еще я точно ощущаю, как он втягивает носом воздух возле моего лица, прежде чем нас оглушает тяжелый хлопок двери и гогот ввалившихся в зал моих коллег по репетиции.

С головы до ног меня прошибает не то холодной, не то жгучей волной, когда я понимаю, что мы с Данилом стоим, прижавшись друг к другу прямо перед десятком любопытных глаз. Идеальная картинка для сплетен.

– Ой, а мы не вовремя, да? – слышу голос Аньки еще до того, как успеваю отпихнуть от себя слащаво лыбящегося соседа, приросшего к полу.

– Да… То есть нет… Мы не… – мямлю, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

Выдыхаю. Нервно поправляю пучок волос на голове, тру кончик носа, мну ладони, да и вообще просто глупо топчусь на месте, не зная, куда себя деть. И не смотрю на Данила. А зачем? Его широкая улыбка и так вызывающе сияет даже в этом полумраке.

И если мне хочется испариться, то моя любопытная подружка уже тут как тут, и с плохо скрываемым интересом впивается, нет, даже пожирает парня взглядом.

– Привет, – приторно звенит ее голосок. – Я Аня. А ты Данил, да?

Я очень жалею, что подо мной не находится оркестровая яма. Сейчас мне там самое и место, потому что я слышу, как сосед язвительно усмехается. Теперь он будет думать, что я обсуждаю его с подругами. И несмотря на то, что это действительно так, ему-то знать об этом необязательно.

– Угу. Он самый.

Я недовольно кривлюсь и закатываю глаза, потому что его интонация – сплошная издевка.

– До свидания, Данил, у нас репетиция. – Нахожу в себе силы выпасть из стыдливого ступора и, спрятав взгляд от своего сожителя, разворачиваюсь и недвусмысленно толкаю Аньку куда-нибудь подальше. Разбор полетов я устрою ей потом!

Она поддается мне с явной неохотой, но я делаю лишь парочку шагов прочь, как вдруг слышу за спиной басистый оклик:

– Альвина.

Вдох-выдох. Поворот.

– Ну что? – Мой взгляд неизбежно сталкивается с нагловатым взглядом Данила. Боже, ну какая же у него самодовольная физиономия. Пускай и замученная.

– Так ты мне дашь или нет? – Очень громко и четко гремит он на весь зал вопрос.

Пространство сразу же заполняется смешками присутствующих. Извращенцы!

– Это про ключи, – шиплю я сквозь зубы, как будто пытаюсь оправдаться за эту его дурацкую реплику.

Быстро подхожу к сумке и мне даже не приходится опять рыться в ней. Брелок от ключей просто торчит из ее заднего кармана.

– Вот, – небрежно пихаю их в руки соседа. – Чтобы прямо сейчас сделал дубликат. И если тебя не будет дома к пяти часам, придушу. Ясно? – предупреждающе распахнув глаза, даю понять, что ни капельки не шучу.

Но его ладонь неожиданно обхватывает мое запястье и не дает шагнуть назад. Все нахальные огоньки в глазах Данила тухнут, меняясь на что-то искреннее, заинтересованное.

– Слушай, – вполголоса произносит он и аккуратно, словно ожидая моей реакции, приближает обратно к себе, – как ты это делаешь?

Я не понимаю о чем он и, в первую очередь, потому, что меня отвлекают теплые покалывания на коже там, где руки касаются его пальцы.

– Делаю что? – переспрашиваю тоже полушепотом.

Замечаю, как Данил опускает взгляд на мою ладонь, зажатую его пальцами, и делаю то же самое: смотрю на наши совершенно непохожие руки. Моя узкая, прохладная, с тонкими пальцами, и его широкая, горячая лапа с выступающими венами и множеством мелких, свежих царапин. Я озадаченно хмурюсь. Мне почему-то кажется, что этого не было еще пару дней назад точно.

– Как ты занимаешься с закрытыми глазами? Ты не смотрела на руки, а они играли, – Данил так пристально рассматривает мою ладонь, словно пытается что-то в ней найти. А ей даже как-то слишком тепло в плену чужих пальцев.

Не могу сдержать уголки губ на месте и позволяю ироничной ухмылке прикипеть к своему лицу. Значит, он наблюдал за мной здесь, пока я была за инструментом? Надо же… Как быстро Данил раскрыл все карты.

– Потому что я играю не руками. Я играю душой, – отвечаю на его вопрос искренне и мягко освобождаю свою ладонь из его рук.

Глава 12

– Реально? Все полы в квартире помыл твоим шампунем? – Аня хохочет и тут же давится сиплым кашлем.

– Да. Прям все, – бурчу я и, скинув свою сумку на пол, плюхаюсь на ее кровать в тесной комнатке общежития.

Аня уже несколько дней сидит в общаге на больничном с простудой и не появляется в консерватории, поэтому я решила сама прийти к ней в гости. Лучше подышать бациллами, чем сидеть дома с соседом. И заодно хоть немного отдохнуть от обстановки в квартире. Особенно после вчерашней большой стирки ламината моим шампунем. Спасибо, Данил, убрался!

– Зато помог! А ты говорила, что он не убирает, – Аня расставляет принесенные мной печенье и конфеты на крошечный столик.

Я строю ей злую рожицу, не собираясь симпатизировать ее энтузиазму

.– Помог? Теперь любая упавшая на пол капля воды превращается чуть ли не в пенную вечеринку. Я убить его хочу, правда! Глаза наглые выцарапать!

Слушая мои возмущения, она спокойно садится на стул:

– А-а-ль…А что у вас там вообще происходит?

Я неожиданно теряюсь от ее вопроса. Взлохматив и без того растрепанные волосы, лишь вздыхаю.

За то время, как Данил переступил порог квартиры Кристины, я так накаталась на эмоциональных качелях, что меня пробирает до дрожи в руках лишь только от появления его мимолетного образа в голове.

«Придурок!»

«Истеричка!»

«Идиот!»

«Бешеная!»

Примерно так проходят наши совместные будни, когда Данил все-таки ночует дома. Во мне все больше растет уверенность, что я никогда не выйду замуж и не стану жить на одной территории с мужчиной. Теперь я понимаю, о чем эти истории про лодки любви, разбитые о скалы быта. Носки, стульчак, брошенные где и как попало футболки, не помытые кружки от чая. На каждое свое чаепитие Данил берет новую чистую посудину, совершенно забывая, что можно просто помыть старую. К моему приходу домой на кухне меня всегда ждет несколько грязных кружек. И каждую из них мне хочется стукнуть его головешку.

Несколько дней назад я написала Кристине. Решила все-таки подробнее узнать о том, кого она ко мне подселила. Я буквально отправила ей в сообщении следующие вопросы: как давно она знает Данила? Откуда он? Где его семья? Что с ним случилось и почему ему некуда идти?

Но ответ Кристины мало что прояснил: ее жених знаком с ним давно, но сама видела Данила всего пару раз, она не вникала, но со слов Никиты, у Данила сложные отношения с семьей и сложные обстоятельства, поэтому он не может вернуться домой.

Следом Крис прислала мне «очень» успокаивающее сообщение:

«Не переживай! Данил хороший».

Ага! Особенно когда этот хороший Данил возвращается с очередной ночной прогулки, а провод от моего инструмента чудесным образом исчезает ровно на время его сна. Однажды я все-таки набралась смелости и ворвалась к нему в комнату, пока он давил лицом диван. И да, нагло перерыла все его брендовые шмотки, разбросанные по разным углам, пока не услышала сонный голос из глубин подушек:

– Он в переднем кармане моих штанов, которые сейчас на мне. Можешь забрать. Я не против.

– Гад! – пнула ни в чем не повинный диван и услышала довольное фырканье Данила из-под пледа. В штаны-то ему я точно не полезу!

– Верну провод, если ты будешь пиликать в своих наушниках.

Я еще раз пнула диван с диким желанием пнуть еще и тело, лежащее на нем, и вышла из чужой комнаты, не забыв хлопнуть дверью.

Да, у меня имеются наушники к моему фортепиано, но пользоваться ими ради удобства своего сожителя я не собиралась. Еще чего! Как говорит Граховский, играть в наушниках Чайковского может заставить бедного композитора перевернуться в гробу. Разве могу я так поступить в великим и неповторимым Петром Ильичом?

Поэтому я купила еще один шнур и просто не оставляю его без присмотра. Так что теперь Данил слушает мои трехчасовые сюиты. Хотел жить на халяву? Получай!

Не обходится, конечно, и без моих косяков. Но, честное слово, они непреднамеренные! Когда пару дней назад, во время проигрывания сюиты, Данил ворвался ко мне комнату, размахивая нижней частью моего красного кружевного комплекта белья, я едва не свалилась с банкетки.

– Мальвина! Какого черта?

– Откуда у тебя… это? – я в ступоре смотрела на разъяренного соседа, у которого вот-вот пар из ушей хлынет.

– Это я хочу спросить, как вот это… – осторожно держа за тоненькие ленточки красные кружева, он размахивал ими передо мной, – оказалось вместе с моими футболками?

Я молчала, хлопала глазами и одновременно покрывалась таким же цветом, как и мое белье. Заметив мое недоумение, Данил вытащил вторую руку из-за спины и кинул на кровать две футболки милого розовенького цвета. До мне наконец дошло, как так получилось.

– Видимо, забыла их достать из стиральной машинки вместе с остальными…

И я пылала, как факел, не потому, что футболки Данила были испорчены, а потому, что мое личное и интимное находилось в его руках.

– С тебя две белых футболки, – отчеканил он, – а это… – глазами осмотрел мое белье у себя в руках, а его полные губы очень медленно и ехидно растянулись в улыбке, – кстати, очень даже милая штука, но я вот не люблю красное.

– Отдай, – прошипела я сквозь зубы, подорвалась к Данилу, выхватила то, что принадлежало мне и сразу спрятала это в карман домашних штанов. – И вообще, они же не для того, чтобы тебе нравилось!

– А-а-а, для парня? Сеете разврат и похоть на земле? – Данил наклонился ко мне, одарив таким пронзающим взглядом, что я не почувствовала в себе ничего, кроме жара. Его глаза жгли меня заживо.

Я сделала встречный шаг вперед и стала буквально нос к носу с лицом Данила.

– Да нет у меня парня! Отстань! Ясно?! – Мои слова слетели с языка на несколько тонов выше, чем надо.

В ответ Данил закусил нижнюю губу, а его нахальный изучающий взгляд очертил меня с головы до ног. Хмыкнув, мой сосед просто исчез из моей спальни.

И самое ужасное, что где-то в бесконечном потоке эмоций от наших мелких и не очень бытовых стычек, я не хочу понимать и принимать тот факт, что бесит и раздражает меня Данил не только потому, что помыл полы моим шампунем. Само его присутствие порой вызывает мурашки по коже и натягивает мои нервы струной. Особенно если он вальяжно расхаживает полуголый по квартире в одних штанах, демонстрируя широкие плечи, рельефную грудь, вымощенный твердыми кубиками пресс и…

О Боже!

Данил вообще не имеет привычки ходить по дому в футболках. Как и заниматься спортом на своей территории, а не там, где я обычно завтракаю. Каждое его утро начинается с сотни отжиманий и упражнений на пресс прямо посреди гостиной, точно напротив обеденного стола.

В первый день такого спортивного спектакля я замерла над столом с чайником в руках.

– Ты ничего не перепутал? – оторопело глазела на происходящее.

Мой сосед лишь отрицательно мотнул головой и напряженно запыхтел:

– В комнате нет места. Я там не помещаюсь среди коробок.

И продолжил легко поднимать-опускать свой торс, формой напоминающий перевернутый треугольник. От каждого движения на них вздымались жилы, а вычерченные мышцы спины словно наливались сталью, делая ее рельеф более заметным.