Его Мальвина

Еще несколько минут так и стою на лестничной клетке, «целуя» лбом дверь и сжимая в руках мертвый телефон. Что мне делать? Ждать, когда пианистка вернется домой? В прошлый раз она пришла точно на закате. Нет, до этого момента я не доживу. Откуда мне знать, сколько эта барышня сегодня будет тренькать на клавишах в своей консерватории?

Консерватории… Подскакиваю на месте от неожиданно пришедшей в мой раскисший мозг мысли. Точно. Альма-матер всех будущих Бахов страны ведь находится всего в десяти минутах ходьбы отсюда. Я же могу просто найти Мальвину там и взять ключи. И похоже, это мой единственный шанс, чтобы максимум через час добраться до желанного дивана.

Уже через минуту я уверенно шагаю от дома Кристины в сторону консерватории. Весь центр города переполнен звуками машин, стоящих в пробках, а узкие переулки забиты вылезшими на обеденный перерыв офисными клерками в пиджачках и рубашечках из огромного бизнес-центра «Вершина». Усмехаюсь и сильнее кутаюсь в свою куртку, прикрывая пыльные разводы на футболке. Надо же, какая ирония. Живу вот теперь рядом… И даже не знаю, радоваться или нет, что так и не пополнил ряды топ-менеджеров этой «Вершины». А ведь должен был.

Сентябрьское солнце неприятно ослепляет, вызывая тупую головную боль. Я лишь прибавляю своим ногам скорости, чтобы быстрее добраться до консерватории. Меня не смущает, что помню только имя Мальвины и больше ничего. Я в таком взбудораженном состоянии, что готов достать ключи от квартиры из самого пекла.

Оказавшись перед фонтаном напротив помпезного здания с массивными колоннами, на всякий случай осматриваю лавочки. Вдруг все проще, чем кажется, и я найду Мальвину прямо здесь? Ищу знакомые черты в совершенно незнакомых мне людях, но не вижу ни длинной темно-каштановой россыпи волос по изящным плечам, ни миленького личика с точеными чертами.

Морщусь с досадным чувством, а боль, подступающая к голове, заставляет собрать все остатки мозга, которые еще способны думать. Не хочу даже предполагать, что Мальвины может не быть на па́рах. Мне нужны ключи от дома. Срочно. Для этого я даже готов заваливаться в каждую аудиторию с вопросом: «Где Альвина?» Но сейчас надо каким-то образом миновать турникеты на входе и попасть в здание консерватории.

Замечаю веселую компанию студентов, направляющуюся прямо к зданию. У большинства ребят через плечо перекинуты громоздкие чехлы с инструментами. Меня посещает дурацкая, но пока единственная идея, как попасть внутрь рассадника музыкальных талантов.

Совершенно непринужденной походкой и с лицом, выражающим максимальную любовь ко всему тому, что называется музыкой, вклиниваюсь в толпу этих чудиков, наперебой говорящих про предстоящий концерт. Пробираюсь в конец очереди, поближе к самому крупному студенту с огромным чехлом на плече, по форме напоминающим гигантскую скрипку.

Студенты, прикладывая пластиковые карточки к турникету, без проблем по очереди проходят дальше. А я жмусь к пухлому пареньку и проделываю то, что без труда выручало меня во времена студенчества, если пропуск оставался дома. Как только карточка пухляка соприкасается с датчиком, прижимаюсь грудью к огромному футляру и просто толкаю парнишку, буквально навалившись на него. И-и-и… бинго! Перекладина турникета легко поворачивается, пропуская нас обоих вперед, а бедный малый едва не летит носом на гранитный пол. Успеваю схватить парня за его футляр, спасая от падения.

– Прости, чувак. Споткнулся, – искренне прошу прощения, а мысленно еще и благодарю его за такую нерасторопность. – Главное, что твоя скрипка не пострадала.

Недовольно отряхиваясь, парень хмурит свое пухлое лицо и поднимает на меня взгляд:

– Вообще-то, это виолончель. – Он тут же подозрительно щурится, осматривая меня с ног до головы. – А собственно, какого…

– Слушай, а ты не знаешь, где можно найти Альвину? – перебиваю парня, пока тот не начал задавать неудобные вопросы.

Да, понимаю, что шансы найти ее прямо вот так, с бухты-барахты, равны нулю, но подобное имя – это не Маша или Катя. За мои двадцать два года эта пианистка стала первой знакомой с таким именем. И очень надеюсь, что она такая единственная и неповторимая.

Парень удивленно поднимает брови, огорошивая меня встречным вопросом:

– Мальчевскую, что ли?

Едва не присвистываю вслух. Что? Удача решила перестать показывать мне свой зад?

– Да… – неуверенно отвечаю, но тут же уверенно добавляю: – Пианистка.

– Если она не на паре, то в малом зале. У нас там репетиция через десять минут, – отвечает пухляк, все еще внимательно меня рассматривая. – Так, а как ты…

– Спасибо, бро! – кидаю через плечо парнишке, расплываясь в показательно благодарной улыбке. Сам найду этот «малый зал», а то кто-то явно хочет знать больше, чем ему положено.

Затерявшись в немногочисленной толпе студентов, прохожу широкий холл и сворачиваю в длинный светлый коридор первого этажа. Дело за малым: отыскать нужный зал и надеяться, что при зачислении девушек в консерваторию имя Альвина не является обязательным пунктом.

То ли это святое место, то ли с меня спало какое-то проклятье, которое мучает мою душеньку весь последний год, но дверь с весьма заметной вывеской «Малый зал» я нахожу буквально через пару шагов по коридору. Без раздумий тяну тяжелое резное полотно на себя и осторожно делаю шаг вперед. Слух улавливает фортепианную трель, но я тут же утыкаюсь носом во что-то мягкое и жутко пахнущее пылью. Ощупываю плотную ткань и понимаю, что вход какого-то черта прикрыт еще и бархатными шторами. Готовый вот-вот чихнуть, отодвигаю занавеску, и мой взгляд выхватывает в полумраке то, что заставляет замереть прямо на входе в объятиях пыльного куска ткани.

На небольшой сцене зала, очень напоминающего концертный, но только без рядов стульев, вижу за роялем девичью фигурку. Даже издалека и в полумраке я понимаю, что это она.

Мальвина.

Звуки, разливающиеся по залу, теперь не кажутся такими мерзкими, как в то похмельное утро. Но я и не слушаю, что она играет, потому что не могу оторвать взгляда от девочки за роялем.

Собранные в высокий пучок волосы демонстрируют вызывающе изящную шею, переходящую в гордо расправленные плечи и идеально ровную спину. Ее руки буквально парят над рядом черно-белых клавиш. Даже в несуразно широкой толстовке Мальвина за роялем смотрится как… Черт, да она что, ведьма? Потому что нельзя вот так легко и просто с закрытыми, мать вашу, глазами извергать невероятный поток звуков из этой черной громадины с поднятой вверх крышкой.

Альвина не смотрит на клавиши, по которым скользят ее пальцы. Она вообще никуда не смотрит. Просто сидит, слегка вздернув подбородок, прикрыв глаза, и периодически покачивается в ритм мелодии.

Я, как последний дурак, глазею на нее, стоя в проходе и глупо прячась за шторками. Каждая нота начинает тормошить притихшую боль в моей башке, но я мазохист, потому что не двигаюсь. Какое-то тянущее чувство в груди оказывается сильнее, чем волны боли, бьющиеся о черепушку изнутри.

Сейчас она не похожа на ту девчонку, которая чуть не откусила мне руку, влепила пощечину и пыталась утопить в душе. Сейчас эта девчонка – дьявольская смесь изящности и беззащитности. Но, видимо, эти шторы никогда не стирали, потому что у меня начинает жутко свербеть в носу, и через секунду мой громогласный чих разносится по всему залу. Черт!

Альвина молниеносно подскакивает с места, а мне больше не нужно прятаться. Чувствую себя идиотом, когда выпутываюсь из штор и выхожу вперед, показываясь на глаза.

Мы молча смотрим друг на друга какие-то краткие мгновения, пока взгляд Мальвины не распахивается настолько, что даже с другого конца зала я замечаю, как ошарашенно светятся ее огромные глаза. А еще я четко слышу, как с ее губ вместе с прерывистым выдохом слетает и мое имя:

– Данил?

Глава 11

– Данил? – хрипло выдыхаю его имя.

Произнести громче не получается. От неожиданности голосовые связки словно атрофируются. Я глазам своим не верю. В стенах консерватории можно увидеть кого угодно, привыкаешь к разным творческим фрикам, но вот лицезреть Данила на пороге репетиционного зала… К этому я точно не была готова. Впрочем, никто не предупреждал меня и о том, что я буду делить жилплощадь с чужим парнем.

– Привет, сосед. – Данил непринужденно разводит руками.

– Ты как здесь оказался? – делаю я несколько широких шагов вперед.

Спускаюсь со сцены и не свожу взгляда с высокой фигуры, широкие плечи которой загромождают проход в зал. Я все еще не уверена в том, что вижу. Нет никаких соображений, что заставило Данила появиться здесь.

– Тут такое дело… – Он лохматит ладонью волосы на затылке и при этом как-то подозрительно отводит взгляд в сторону, а потом вздыхает, резко опуская руку. – Мне нужны твои ключи от квартиры.

– Зачем? – настороженно замедляю шаг и свожу брови к переносице. – А твои где?

– Потерял. – Данил растягивает губы в невинной улыбке. – Я сразу пойду домой и никуда оттуда не денусь, так что можешь не переживать.

Чувствую, как спокойствие, которым я напиталась за время отсутствия Данила в квартире, начинает испаряться. Набираю в легкие воздуха, чтобы высказать свое весьма неодобрительное мнение по поводу услышанного, но еще одного шага вперед хватает, чтобы проглотить рвущиеся наружу слова. Потому что теперь различаю дико уставшее лицо с измученными, абсолютно блеклыми глазами, окруженными четкими темными кругами. А я ведь видела Данила другим буквально этим утром, правда на фотографиях в социальной сети.

Видимо, я слишком пристально рассматриваю своего соседа, потому что широкие брови на его лице поднимаются в немом вопросе.

– Да, сейчас… Ключи в сумке, – бормочу себе под нос и иду к подоконнику, на котором бросила свои вещи.

Неловко себя ощущаю, когда спиной чувствую, что глаза Данила внимательно следят за моими движениями.

– И что? Даже не будет возмущений? Просто отдашь ключи? – усмехается он, пока я копаюсь в бездонной сумке.

– Если ты не явишься домой до того момента, как я приду с репетиции, то пеняй на себя, – предупреждаю я.

Не буду же я сообщать, что на самом деле меня дергает от любопытства, где же пропадало его величество, и что все это время я периодически поглядывала на входную дверь квартиры.

– Обещаю, что точно буду ждать тебя там.

– Ага, как верный пес…

– Гав! – Низкий смех раздается так близко, что кожа у моего виска покрывается горячими мурашками.

Я подпрыгиваю на месте, роняю сумку и оборачиваюсь, а сердце подскакивает куда-то к горлу. И даже не знаю, от чего в большей степени: то ли потому, что испугалась, то ли потому, что вписываюсь телом в грудь Данила. Этот засранец подкрался так близко, что я замечаю пробивающуюся щетину на широком подбородке.

Не понимаю, как он до сих пор может пахнуть своим парфюмом, если его почти сутки не было дома. Один вдох, и этот аромат предательски смешивается с кислородом в моих легких.

От прямого, прожигающего взгляда Данила начинает закипать кровь, становясь испариной на моей коже. Задержавшись на моем лице, его взгляд перескакивает куда-то за меня, а полные губы расплываются в довольной улыбке.

– О, вот и ключики. – Легко нарушая понятия о личных границах, Данил наклоняется вперед, сокращая расстояние между нашими лицами до мизерного.

Одновременно чувствую, как он заводит свои руки мне за спину, начиная тянуться к брошенной на подоконник сумке. Чувствую, как его дыхание касается моего лица и как мои ноги становятся пластилиновыми. Я не дышу, потому что мое тело напрочь забывает обо всех своих навыках, оставляя лишь один – дрожать.

Данил будто бы специально придавливает меня собой к краю подоконника, заставляя выгнуться назад. Еще я ощущаю, как он втягивает носом воздух возле моего лица. А затем нас оглушает тяжелый хлопок двери и гогот моих коллег по репетиции, ввалившихся в зал.

С головы до ног меня накрывает не то холодной, не то жгучей волной, когда я понимаю, что мы с Данилом стоим, прижавшись друг к другу, прямо перед десятком любопытных глаз. Идеальная картинка для сплетен.

– Ой, а мы не вовремя, да? – слышу голос Аньки еще до того, как успеваю отпихнуть слащаво лыбящегося соседа, приросшего к полу.

– Да… То есть нет… Мы не… – мямлю, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

Выдыхаю. Нервно поправляю волосы, тру кончик носа, мну ладони, да и вообще просто глупо топчусь на месте, не зная, куда себя деть. И не смотрю на Данила. А зачем? Его широкая улыбка и так вызывающе сияет даже в этом полумраке. Но если мне хочется испариться, то моя любопытная подружка уже тут как тут и с плохо скрываемым интересом впивается в парня взглядом.

– Привет, – приторно звенит ее голосок. – Я Аня. А ты Данил, да?

Я очень жалею, что подо мной не оркестровая яма. Сейчас мне там самое место, потому что я слышу, как сосед язвительно усмехается. Теперь он будет думать, что я обсуждаю его с подругами. Несмотря на то что это действительно так, ему-то об этом знать не обязательно.

– Угу. Он самый.

Я недовольно кривлюсь и закатываю глаза, потому что его интонация – сплошная издевка.

– До свидания, Данил. У нас репетиция. – Я нахожу в себе силы выпасть из стыдливого ступора и, спрятав взгляд, разворачиваюсь и недвусмысленно толкаю Аньку куда-нибудь подальше. Разбор полетов я устрою ей потом!

Она поддается с явной неохотой. Делаю пару шагов, как вдруг слышу за спиной басистый оклик:

– Альвина!

Вдох-выдох. Поворот.

– Ну что? – Мой взгляд неизбежно сталкивается с нагловатым взглядом Данила. Боже, ну какая же у него самодовольная физиономия, пускай и замученная.

– Так ты мне дашь или нет? – очень громко и четко спрашивает он на весь зал.

Пространство сразу же заполняется смешками присутствующих. Извращенцы!

– Это про ключи, – шиплю я сквозь зубы, как будто пытаюсь оправдаться за эту дурацкую реплику Данила.

Быстро подхожу к сумке. Мне даже не приходится опять рыться в ней – брелок от ключей торчит из заднего кармана.

– Вот, – небрежно пихаю их в руки соседа. – Чтобы прямо сейчас сделал дубликат. И если тебя не будет дома к пяти часам, придушу. Ясно? – Предупреждающе распахнув глаза, даю понять, что ни капельки не шучу.

Его ладонь неожиданно обхватывает мое запястье и не дает шагнуть назад. Нахальные огоньки в глазах Данила тухнут, меняясь на что-то искреннее, заинтересованное.

– Слушай, – вполголоса произносит он и аккуратно, словно ожидая ответной реакции, притягивает меня к себе, – как ты это делаешь?

Я не понимаю, о чем он, и в первую очередь потому, что меня отвлекают теплые покалывания на коже там, где его пальцы касаются руки.

– Делаю что? – переспрашиваю тоже полушепотом.

Замечаю, как Данил опускает взгляд на мою ладонь, и делаю то же самое: смотрю на наши совершенно непохожие руки. Моя – узкая, прохладная, с тонкими пальцами, а его – широкая, горячая лапа с выступающими венами и множеством мелких свежих царапин. Я озадаченно хмурюсь. Почему-то кажется, что еще пару дней назад их не было.

– Как ты занимаешься с закрытыми глазами? Ты не смотрела на руки, а они играли. – Данил пристально рассматривает мою ладонь, словно пытаясь что-то в ней найти, а ей даже как-то слишком тепло в плену чужих пальцев.

Не могу сдержаться и позволяю ироничной ухмылке прикипеть к моему лицу. Значит, он наблюдал за мной здесь, пока я была за инструментом? Надо же… Как быстро Данил раскрыл все карты.

– Потому что я играю не руками. Я играю душой, – искренне отвечаю на его вопрос и мягко освобождаю свою ладонь.

Глава 12

– Реально? Все полы в квартире помыл твоим шампунем? – Аня хохочет и тут же давится сиплым кашлем.

– Да. Прям все, – бурчу я и, кинув свою сумку на пол, плюхаюсь на ее кровать в тесной комнатке общежития.

Аня уже несколько дней сидит в общаге на больничном с простудой и не появляется в консерватории, поэтому я решила сама прийти к ней в гости. Лучше дышать бациллами, чем находиться дома с соседом. И заодно хоть немного отдохнуть от обстановки в квартире. Особенно после вчерашней большой мойки ламината моим шампунем. Спасибо, Данил, убрался!

– Зато помог! А ты говорила, что он не убирает. – Аня расставляет принесенные мной печенье и конфеты на крошечном столике.

Я строю злую рожицу, не собираясь симпатизировать ее энтузиазму:

– Помог? Теперь любая упавшая на пол капля воды приводит чуть ли не к пенной вечеринке. Я убить его хочу, правда! Глаза наглые выцарапать!

Слушая мое возмущение, она спокойно садится на стул:

– А-а-ль… А что у вас там вообще происходит?

Я неожиданно теряюсь от ее вопроса. Взлохматив и без того растрепанные волосы, лишь вздыхаю.

С того момента как Данил переступил порог квартиры Кристины, я так накачалась на эмоциональных качелях, что меня пробирает до дрожи в руках только лишь от появления его мимолетного образа в голове.

«Придурок!» – «Истеричка!» – «Идиот!» – «Бешеная!»

Примерно так проходят наши совместные будни, когда Данил все-таки ночует дома. Во мне все больше растет уверенность, что я никогда не выйду замуж и не стану жить на одной территории с мужчиной. Теперь я понимаю, о чем все эти истории про лодки любви, разбитые о скалы быта. Носки, стульчак, брошенные где и как попало футболки, не вымытые после чая кружки. На каждое свое чаепитие Данил берет новую чистую посудину, совершенно забывая, что можно просто помыть старую. К приходу домой на кухне меня всегда ждет несколько грязных кружек. И каждую из них хочется стукнуть о его головушку.

Несколько дней назад я написала Кристине. Решила все-таки узнать подробнее о том, кого она ко мне подселила. Я отправила ей в сообщении следующие вопросы: как давно она знает Данила? Откуда он? Где его семья? Что с ним случилось и почему ему некуда идти?

Ответ Кристины мало что прояснил: ее жених знаком с ним давно, но она видела Данила всего пару раз; она не вникала, но, со слов Никиты, у Данила сложные отношения с семьей и сложные обстоятельства, поэтому он не может вернуться домой. Следом Крис прислала «очень успокаивающее» сообщение: «Не переживай! Данил хороший».

Ага! Особенно этот Данил хороший, когда возвращается с очередной ночной прогулки, а провод от моего инструмента чудесным образом исчезает ровно на время его сна. Однажды я все-таки набралась смелости и ворвалась к нему в комнату, пока он давил лицом диван. И да, нагло перерыла все его брендовые шмотки, разбросанные по разным углам, пока не услышала сонный голос из глубин подушек:

– Он в переднем кармане штанов, которые сейчас на мне. Можешь забрать. Я не против.

– Гад! – пнула я ни в чем не повинный диван и услышала довольное фырканье Данила из-под пледа. В штаны-то ему я точно не полезу!

– Верну провод, если будешь пиликать в своих наушниках.

Я еще раз пнула диван с диким желанием пнуть еще и тело, лежащее на нем, и вышла из чужой комнаты, не забыв хлопнуть дверью.

Да, у меня имеются наушники к фортепиано, но пользоваться ими ради удобства своего сожителя я не собиралась. Еще чего! Как говорит Граховский, исполнение Чайковского в наушниках может заставить бедного композитора перевернуться в гробу. Разве могу я так поступить с великим и неповторимым Петром Ильичом?

Поэтому я купила еще один шнур и просто не оставляю его без присмотра. Так что теперь Данил слушает мои трехчасовые сюиты. Хотел жить на халяву? Получай!

Не обходится, конечно, и без моих косяков. Но, честное слово, они непреднамеренные! Когда пару дней назад во время проигрывания сюиты Данил ворвался ко мне в комнату, размахивая нижней частью моего красного кружевного комплекта белья, я едва не свалилась с банкетки.

– Мальвина! Какого черта?

– Откуда у тебя… это? – Я в ступоре смотрела на разъяренного соседа, у которого готов был пойти из ушей пар.

– Это я хочу спросить, как вот это, – осторожно держа за тоненькие ленточки красные кружева, махнул он ими перед моим носом, – оказалось вместе с моими футболками?

Я молчала, хлопала глазами и одновременно становилась цвета моего белья. Заметив мое недоумение, Данил вытянул из-за спины вторую руку и кинул на кровать две футболки милого розовенького цвета. До меня наконец дошло, как так получилось.

– Видимо, забыла их достать из стиральной машинки вместе с остальными вещами.

Я пылала, как факел, не потому, что футболки Данила были испорчены, а потому, что мое личное и интимное находилось в его руках.

– С тебя две белые футболки, – отчеканил он. – А это… – осмотрел он мое белье у себя в руках, при этом его полные губы очень медленно и ехидно растянулись в улыбке. – Кстати, очень даже милая штука, но я вот не люблю красное.

– Отдай, – прошипела я сквозь зубы, подорвалась к Данилу, выхватила то, что принадлежало мне, и сразу спрятала в карман домашних штанов. – И вообще, оно же не для того, чтобы тебе нравилось!

– А-а-а, для парня? Сеете разврат и похоть на земле? – Данил наклонился ко мне, одарив таким пронзающим взглядом, что я почувствовала жар. Его глаза жгли меня заживо.

Я сделала шаг навстречу и встала буквально нос к носу с Данилом:

– Да нет у меня парня! Отстань! Ясно?! – Слова, слетевшие с моего языка, были на несколько тонов выше, чем следовало.

В ответ Данил закусил нижнюю губу и нахально осмотрел меня с головы до ног. Затем, хмыкнув, просто исчез из моей спальни.

Самое ужасное, что где-то в бесконечном потоке эмоций от наших мелких бытовых стычек я не хочу понимать и принимать тот факт, что бесит и раздражает меня Данил не только потому, что помыл полы моим шампунем. Само его присутствие порой вызывает на коже мурашки и натягивает нервы струной. Особенно если он вальяжно расхаживает по квартире в одних штанах, демонстрируя широкие плечи, рельефную грудь, вымощенный твердыми кубиками пресс и… О боже!

Данил вообще не имеет привычки ходить по дому в футболках. Как и заниматься спортом на своей территории, а не там, где я обычно завтракаю. Каждое его утро начинается с сотни отжиманий и упражнений на пресс прямо посреди гостиной, точно напротив обеденного стола.

В первый день такого спортивного спектакля я замерла над столом с чайником в руках.

– Ты ничего не перепутал? – оторопело глазела я на происходящее.

Мой сосед лишь отрицательно мотнул головой и напряженно запыхтел:

– В комнате нет места. Я там не помещаюсь среди коробок.

Он продолжил легко поднимать-опускать свой торс, напоминающий перевернутый треугольник. От каждого движения на его руках вздувались жилы, а вычерченные мышцы спины словно наливались сталью, делая ее рельеф более заметным.

Если честно, след от ожога кипятком до сих пор красуется на моей левой руке как напоминание о том, что нужно смотреть себе под нос, а не куда-то еще.

Более того, меня преследует ощущение, что в квартире нет никаких других запахов, кроме парфюма Данила. Понимаю, что это невозможно, но кажется, что я насквозь пропиталась этими пряными молекулами. Шаг в дом – дышу ими, шаг из дома – ничего не меняется. Даже когда Данил не ночует в квартире, в комнатах завесой стоит его аромат.

И сегодня вечером я все же позвоню Крис. Хватит общаться только сообщениями. Она говорила что-то про несколько недель, и эти недели уже на финишной прямой. Я хочу знать, когда съедет мой сосед, потому что уже плохо сплю и отвратительно ем. Хочу, чтобы как можно скорее все стало как раньше: я, тишина комнат и никаких лишних, нагло улыбающихся глаз. Особенно таких, как сегодня утром.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Арпеджио – способ исполнения аккордов, преимущественно на струнных и клавишных инструментах, при котором звуки берутся последовательно один за другим.