Морозная река

– Ну, если так, то я думаю папа согласится тебя свозить. Только одну я тебя не отпущу, с тобой поеду. Всё же они мне сватья, тоже хочу познакомиться.

Жаркое лето пришло в Ключевую. Вообще, Лёлька не перестала удивляться тому, как резко здесь сменяются времена года. Володя давно убыл в экспедицию, сама она собирала вещи и уже договорилась с Григорием Векшиным, что тот отвезёт её на станцию. Впереди был долгожданный первый Лёлькин отпуск. И уже куплены сувениры и гостинцы для родителей, заботливо уложены в чемодан кедровые орешки и чай из таёжных трав – подарок Глафиры Трифоновны для Лёлькиной мамы.

И жизнь казалась такой лёгкой и радужной, а счастье – всеобъемлющим. И думалось Лёльке, что теперь так будет всегда…

Глава 11

Незаметно летело время, вот уже больше года прошло с того самого момента, как Лёлька собиралась в свой первый отпуск. За это время она стала опытным сотрудником Ключевской больницы. Гладков, обычно скупой на похвалы, всё чаще отмечал её старание и самоотверженность, одобрительно поглядывая на неё поверх очков.

И уже привыкла Лёлька к размеренной, словно вода в тихой реке, жизни в Ключевой. Побывала в райцентре и знала теперь, что и где покупать, заказывать, и вообще, как обустраивать свою жизнь. Лёлькины родители за это время тоже успокоились и перестали так волноваться за дочь, признав наконец, что она вполне готова жить самостоятельно.

Светлана вышла замуж за своего Алексея и к грядущей зиме молодая пара ждала пополнения, теперь подружки живо обсуждали «малышовое приданое» и прочие семейные заботы. Вот только Глафира Трифоновна Лёльку огорчала – простудилась сильно и пыталась убедить встревоженную Лёльку, заглянувшую проведать бабушку, что ничего страшного нет, вот заварит травок и липовый цвет, и всё пройдёт.

– Нет, нет и нет! Я сейчас же вернусь на работу и запишу в журнал вызов, чтобы к вам пришла фельдшер! – строго сказала Лёлька, – Травки травками, но я и отсюда слышу, какие у вас хрипы, это нехорошо!

Лёлька думала, что умудрённая жизненным опытом Глафира Трифоновна по-доброму высмеет её, девчонку, и не станет слушать советов. Но баба Глаша этого не сделала, она зябко повела плечами, укутанными пуховой шалью и сказала, прокашлявшись:

– Что же, если считаешь, что нужен доктор, так тому и быть. Что же я, другим советы даю от помощи врачебной не отказываться, а сама талдычу – травки, травки.

После визита фельдшера Екатерины Фёдоровны Лёлька немного успокоилась, и хватила бабу Глашу за благоразумие и дисциплинированность, с которой та решила исполнять назначения фельдшера.

– Ну, присядь уже, отдохни, Лёлечка, – позвала Глафира Фёдоровна свою гостью, – Спасибо тебе, что за докторшей сбегала, самой-то мне зябко на улицу выходить. Вроде бы еще не холодно, а ветер осенний, злой. Давай-ка вот, с медком чайку попьём, сейчас налажу.

– Вы посидите, я сама чайник поставлю, – Лёлька взялась за ковш, налить воды, и включила плитку, – Вам полежать нужно после укола.

– Да что же тебе, весь день со мной возиться, чай, муж, дом – свои заботы есть. Сестра у меня скоро вернётся, в райцентр поехала к сыну, с внучком помочь. Поможет, справит, что нужно, не переживай за меня.

– Ничего, всё успею. Володя всё равно еще три недели в тайге, так что и мне с вами не скучно, – улыбнулась Лёлька.

– Что же, как у тебя дела, расскажи.

– Да всё хорошо, работаю. Дома вот печку побелила, как вы научили. Думаю ещё разрисовать узорами, чтобы поярче, повеселее была. И всё думаю, скорее бы зима, снег, у меня лыжи давно готовы, с прошлой зимы.

– Ты смотри, я тебе и в прошлую зиму говорила, не уходи далеко на лыжах-то, тут ведь тебе не Москва. До соседнего села-то почитай сколько вёрст? Все сорок будут, а то и пятьдесят. И зверь ходит, а то кто и похуже зверя может встретиться…

– Это кто же, похуже зверя?

– А то не знаешь, что в сибирской-то тайге… тюрьмы да остроги всю жизнь тут были, да и сейчас никуда не делись. Бывает, кого и не досчитываются, да и ловят не сразу. Да и после того, как срок отбудут, куда им ехать, чаще здесь и остаются. Всё же места у нас глухие, вот и говорю – не ходи одна в тайгу, вокруг посёлка катайся на лыжах своих.

– Спасибо, Глафира Трифоновна, – с нежностью ответила Лёлька, ей была приятна искренняя забота, но на самом деле она подумала, что давно уже прошли те времена – острогов и страшных каторжников, канули в лету, остались строчками в исторических книгах.

– Что, как жизнь семейная, всё ли хорошо? Научилась рыбник печь?

– Да, научилась, спасибо за подсказку, – рассмеялась Лёлька, вспомнив не совсем удавшийся однажды эксперимент с выпечкой в настоящей печи, – Да и в остальном всё хорошо.

Ничего не ответила Глафира Трифоновна, чуть кивнула и подлила кипятка в свою чашку. Наверное, не получалось у Лёльки скрыть потаённую грусть в глазах, но говорить сейчас об этом ей не хотелось. Уютно трещали дрова в печи, душистый чай с лесными травами согревал и успокаивал душу.

Лёлька убедилась, что бабушке Глаше лучше, жар спал и дыхание стало легче, и засобиралась домой. Попрощавшись и пообещав, что завтра после работы она снова заглянет проведать её, Лёлька отправилась домой.

То ли осенние пейзажи, уже немного унылые и сероватые, навеяли грусть-тоску, то ли на то были у неё свои причины, а только загрустила наша Лёлька. Смотрела на низко бегущие облака, которые казалось вот-вот зацепятся за верхушки елей за речкой, на мутное солнце, проглядывающее сквозь эти седые облака. И хотя могучий, величественный лес еще стоял в золотом осеннем наряде, который подчёркивала тёмная хвоя елей, это великолепие не радовало Лёльку. Да, всё верно заметила Глафира Трифоновна, только ничего об этом не сказала… грустно было у Лёльки на душе.

Она думала о том, что в последнее время Володя… очень отдалился. Он просился в каждую экспедицию, рвался поучаствовать во всём, даже если только вернулся и ещё не успел толком отдохнуть. И Лёлька бы поняла мужа, и могла бы оправдать всё это его увлечённостью своим делом… но даже в те редкие дни, когда Володя был дома, он всё равно будто был где-то далеко, не с ней.

Их совместные вечера, и без того такие редкие, теперь проходили так, словно каждый из них был… один, сам по себе. Володя почти не слушал того, что рассказывала ему жена, рассеянно кивая и отвечая невпопад. Он ел то, что приготовила жена, но мало обращал внимания на то, что находится в его тарелке, а потом раскладывал на столе какие-то карты и записи, включал настольную лампу и сидел до глубокой ночи, пока усталая на работе Лёлька не засыпала. Иногда, очень редко, он словно просыпался от своих мыслей, и тогда они шли в гости к Мише Пантелееву или к кому-то из друзей, иногда отправлялись на новый фильм или концерт по случаю какого-нибудь праздника.

Лёлька пыталась поговорить с мужем, беспокоясь о нём, но это ни к чему не привело. Володя только раздражённо махал на неё рукой и сердито отвечал, что если она не перестанет придумывать себе проблемы на ровном месте, то ничего хорошего у них не получится!

– Хватит! Если у тебя плохое настроение, тоя тут ни при чём! – резко отвечал он жене, – Что, ну что я должен ещё сделать, скажи? Сплясать тебе? Ты знала, куда ехала, и это тебе не Москва! Развлечений тут нет, и если ты для этого решила пилить меня, то имей ввиду – моё терпение может лопнуть! Ты видишь – я занят! Изучаю карту, хочу предложить кое-что начальству! Займи себя чем-то, хоть вязать начни что ли, вместо того чтобы испытывать на прочность моё терпение!

– Володя, при чём здесь развлечения, – тихо, чтобы не сердить мужа, отвечала Лёлька, – Я хочу сказать, что мы с тобой так редко бываем вместе. И ты себя совсем не бережёшь, своё здоровье. Ты только вернулся, неделя всего прошла, и снова собираешься в поход. Тебе нужен отдых, чтобы организм восстановился. Вот Лёша у Светы не уходи так часто, и так надолго. Зачем ты себя выматываешь?

– А ты у нас умнее всех, да? Ты же у нас доктор! Знаешь, что и кому лучше! – Володино лицо стало злым, губы сжались в тонкую нить, – Вот и выходила бы замуж за Лёшу, в чём проблема!

Лёлька обомлела и не нашлась, что ответить. Володя же сгрёб со стола свои карты и сердито глянув на жену, удалился в кухню. Погремев там посудой, он с грохотом подвинул стул и снова зашуршал своими картами, записывая что-то в блокнот.

И вот сейчас, когда шла Лёлька домой по усыпанной золотыми листьями берёзы тропинке, она вдруг впервые подумала… неужели теперь всегда будет так? Неужели вся их семейная жизнь будет теперь такой – молча поужинали, думая каждый про своё, и так же молча занялись своими делами. А что же дальше? Неужели дальше ничего, кроме этого, больше не будет?

Она думала было пойти в штаб геологов и расспросить Морозова, неужели нет какого-то обязательного времени отдыха для вернувшихся из экспедиций. Но узнала от Светланы, что Морозова вызвали в Москву, а потом отправили на какой-то серьёзный объект и вернётся в Ключевую он не раньше, чем через полгода. А в штабе теперь управляется его заместитель, присланный откуда-то из другого региона. Егор Сергеев, усатый пожилой мужчина с суровым, обветренным и испещрённым глубокими морщинами лицом не располагал к беседам с женщинами на такие вот щепетильные и личные темы. Представив, как рассердится Володя, если узнает о том, что его жена говорила с его начальством без его ведома, Лёлька отказалась от своего замысла.

И со скрытой завистью смотрела, когда бывала в гостях у подруги, как Алексей, муж Светланы, спешит поскорее домой, прихватив для жены что-нибудь вкусненькое или просто приятное. Например, букет из ярких осенних листьев и ягод рябины…

– Ну а вы что же, не хотите пока прибавления? – осторожно спрашивала Света у подруги.

– Я бы хотела малыша, конечно, – с улыбкой отвечала Лёлька, – Ну, как получится, так и будет. Расскажи лучше, вы имена уже придумали? Мальчика или девочку, надо быть готовыми в обоих случаях!

Жизнь шла своим чередом, и Лёлька старалась не унывать от постоянного отсутствия мужа дома, и от накатившей вдруг усталости, видимо ощущалась осенняя хандра и ночные дежурства давались ей с трудом. Возвращаясь домой, она устало валилась с ног и тут же засыпала, уже не скрывая от себя того, что она даже рада сейчас отсутствию мужа – хотя бы не нужно было готовить ужин. И ещё она радовалась, что скоро ей не придётся больше носить воду с колонки – Гладков объявил, что несколько квартир в новой двухэтажке будет отдано работникам больницы, и семья Кержановых получит одну из них.

Но Лёлька всё же была сведуща в медицине… и потому совсем скоро у неё появилось и объяснение такому её состоянию. Она была в положении, и теперь с нетерпением ждала мужа, чтобы сообщить ему две радостные новости.

Глава 12

Володя вернулся и с удивлением застал жену дома. По его расчётам она должна была быть сегодня на дежурстве, его же поход в этот раз был коротким, о чём он сейчас тайно пожалел.

– Привет, – буркнул он, бросив у двери рюкзак и снимая пропахшую дымом куртку, – Ты чего дома? Я думал, у тебя сегодня дежурство.

– Привет. Я взяла отпуск на неделю, нужно было в райцентр поехать по делам, – улыбнулась Лёлька, стараясь не обращать внимание на хмурое лицо мужа.

Ничего, он устал с дороги, сейчас вот умоется и пообедает, а когда узнает хорошие новости, то всё его плохое настроение улетучится, думала Лёлька, наливая борщ в любимую Володину тарелку. Оставалось решить, какую из новостей она сообщит первой.

– Я думал, ты отпуск для поездки к родителям в Москву бережёшь, разбивать не хочешь, – втягивая носом аромат наваристого борща сказал Володя.

– Ничего, хватит и к ним съездить. Через пару месяцев как раз у меня по графику, надеюсь, и ты со мной выберешься, – ответила Лёлька, усаживаясь напротив мужа, – Думаю, и к твоим нужно будет заехать, обрадовать их новостями…

– К моим?! – Володя сердито фыркнул и взялся за ложку, – Тебе что, одного раза не хватило? Не дури! И вообще, дай спокойно поесть!

Лёлька не стала продолжать разговор, отложив его на потом. Да, её прошлая и единственная поездка к родителям мужа запомнилась ей надолго. И потом, когда она рассказала о ней мужу, скрыв некоторые нелицеприятные подробности, Лёлька поняла, что муж был прав – никто там не ждал ни её, новоиспечённую сноху, ни даже самого Володю.

Лёлька отлично помнила тот день, когда они с отцом погрузились в его «Москвич», уложив подарки и гостинцы в багажник, и как их провожала чуть приболевшая мама, по этой причине остающаяся дома. Помнила, как искали они дом в небольшом посёлке, километрах в восьми южнее Малоярославца, и как искали потом по улицам нужный им дом. И как нашли….

В самом конце улицы стояла полуразвалившаяся от времени хибара, которую и домом-то назвать было трудно. Дырявый покосившийся забор не скрывал того бардака, который царил во дворе. Худая и облезлая собака злобно кидалась на приезжих, опасаясь меж тем выбежать со двора. На её неистовый лай покосившаяся дверь дома со скрипом отворилась, показалось бледно-сизое, одутловатое лицо пожилой женщины.

– Чего надо? – хрипло гаркнула она, – Проваливайте!

– Здравствуйте, это дом Кержановых? – спросил Георгий Николаевич, видя растерянность дочери.

– Ну и чего? Вам-то что за дело? – женщина запахнула на груди грязный халат и подошла к калитке, пнув по пути собаку.

– Я… Я жена вашего сына, Володи. А это мой папа, Георгий Николаевич. Мы… познакомиться… поприветствовать вас…, – Лёлька не знала, что ещё сказать, видя поджатые сердито губы женщины и её хмурое лицо.

– Эй, мать! Кто там? – раздался из дома хриплый мужской голос, – Я с дежурства, поспать дадите нет?!

– Вовкина жена с папашей в гости пожаловали, – с издёвкой крикнула в ответ женщина, – Доставай, отец, угощение!

Лёлька вздрогнула всем телом от нецензурной отборной брани, раздавшейся в ответ. Женщина хрипло расхохоталась, уперев руки в бока, а потом вдруг резко оборвав смех, спросила:

– Денег привезли? Родственнички!

Георгий Николаевич молча усадил обомлевшую дочку в машину, что-то негромко сказал женщине, от чего та шарахнулась внутрь своего двора. Обратную дорогу оба молчали, не в силах проронить ни слова и как-то обсудить увиденное.

Но сейчас… Лёлька думала, что новость о прибавлении, о будущем внуке или внучке не может не порадовать людей… даже таких, как родители Володи. Ей казалось, что по-другому просто не бывает. Но говорить мужу пока ничего не стала, сначала ему самому надо об этом сообщить, ведь она даже своим родителям ещё ничего не сказала, ждала Володю…

– Ты знаешь, а у меня для тебя новости есть, – сказала она, разливая в чашки чай и доставая с полки вазочку с вареньем.

– Что такое? – устало поморщился Володя, – Устал я, поспать бы… Обратно тяжело добирались, по реке. Холодно, сыро, ноги промокли все. Чего там у тебя, говори, да я спать пойду.

– Нам квартиру скоро дадут, в двухэтажке. Гладков сказал, – Лёлька почему-то решила начать не с главной новости.

– Да ты что? – глаза мужа радостно блеснули, – Вот это и правда хорошая новость! Конец этому тасканию воды с колонки, и мучению с дровами! А когда? Ордера уже давали?

– Нет ещё, сказали, что к новому году ключи точно раздадут, – Лёлька и сама улыбалась, глядя на радость мужа.

– Ну, значит будем праздновать и новый год и новоселье! Надо с Сергеевым поговорить, чтобы не ставил меня на это время никуда, переберёмся, обустроимся. Да и отдохну немного. Что-то в этот раз мне тяжело далось всё… усталость постоянная, да и простыл что ли.

– Я тебе говорила, побереги здоровье, – Лёлька достала мёд, – Нельзя так, постоянно в лесу пропадать! Завтра куплю тебе витамины в медпункте…

– О! Уже лечить меня принялась, – усмехнулся Володя, – Я же сказал – не сейчас, а когда квартиру выделят! Чего мне сейчас-то дома делать? С тобой у печки сидеть? Я уже написал заявление, что пойду с Пантелеевым за Корявую сопку на три недели.

– У меня ещё есть для тебя известие, – собралась с духом Лёлька, – Я в положении!

– Что? – муж замер с ложкой в руке, тонкая струйка мёда стекала прямо на стол, покрытый клеёнкой, – Что ты сказала?

– У нас будет ребёнок, я в положении, – повторила Лёлька, – Уже анализы сдала. Ты… ты что же, не рад?

– Я-то? – Володя сильно побледнел и было замолчал, но быстро спохватился, – Рад конечно, что бы… а это… это точно, ты уверена?

– Ну конечно уверена, – кивнула Лёлька и встревоженно смотрела на мужа.

Что-то обеспокоило её, что-то было в глазах Володи, в его лице, что так разнилось со словами, которые слетали с его губ. Взгляд его, такой радостный после известия о квартире, вдруг потух и превратился в какой-то обеспокоенный… словно смотрел не на Лёльку, а куда-то сквозь неё. Лицо его словно бы осунулось даже, стало таким усталым и… несчастным.

– Что с тобой? – спросила Лёлька, сама холодея душой в ожидании ответа.

– Ничего. Говорю же, устал я! Я же не в кабинете сижу, в белом халате, у меня другая работа, – голос мужа прозвучал неожиданно резко.

Лёлька вдруг почувствовала, как на глаза навернулись слезы, сдержать которые она была не в состоянии. Сама себе удивляясь, она не разжимала трясущихся губ, боясь зарыдать в голос, ведь она никогда не была склонна к такому неожиданному проявлению своего настроения.

– Ты что, реветь что ли придумала?! – Володя удивлённо взглянул на жену, встал из-за стола и как-то неуклюже обнял её за вздрагивающие плечи, – Ну-ка, прекращай это мокрое дело! Ну, что я такого тебе сказал? Не скачу до потолка от радости, так это не значит, что я не рад! Такой я человек, так приучили! Да я может ещё больше всех рад, что будет на земле ещё один Кержанов! Всё, прекращай!

– Правда? – прошептала Лёлька, подняв к мужу лицо, по щекам её стекали крупные слёзы, – Володь… я устала без тебя, я скучаю… Ну хоть на недельку, останься, прошу тебя. Побудем вместе…

– Ладно, не реви! – подумав с минуту, ответил муж, – Сейчас уже не смогу отменить, с Пантелеевым схожу, а вот потом точно дома с тобой буду, обещаю. Может к тому времени как раз и ключи выдадут, обустроимся. А ты уже писала заявление, что нас трое скоро будет? Чтобы площадь больше выделили, с этим расчётом…

– Нет, не подумала как-то, – растерянно ответила Лёлька, – Завтра схожу, напишу.

– Ну вот вместо того, чтобы бабьи слёзы лить, задумалась о будущем, – назидательным тоном сказал Володя, поставил на стол свою пустую чашку и отправился в комнату.

Лёлька принялась убирать со стола, обдумывая слова мужа. Она и вправду не думала ни о чём таком, практичном. А между тем Володя прав, совсем скоро их жизнь изменится, и ей стоит об этом задуматься и не раскисать, как барышня.

Она засыпала, глядя сквозь ресницы, как муж снова сидит за столом над своими картами и какими-то записками. Зелёная лампа освещала его осунувшееся лицо. Лёлька уже почти провалилась в сон, как вдруг что-то словно толкнуло её в бок. Она приоткрыла глаза и увидела, что Володя так и сидит за столом, только теперь он пристально смотрит на неё, а не на свои записи и карты… И от этого взгляда, который в ночной темноте и свете зелёного абажура казался каким-то страшным, по спине Лёльку пробрали мурашки. Она крепко зажмурилась и сказала себе, что зря она не верила во всякие рассказы, как меняет настроение женщины беременность! На это она и списала свою мнительность и плаксивость, отвернулась к стене и постаралась заснуть.

Глава 13

До отъезда в поход с Мишей Пантелеевым Володя окружил жену заботой. Дела по дому взял на себя, даже ужин несколько раз готовил сам. Ходил в магазин за покупками, встречал Лёльку после работы, чем радовал жену неимоверно.

– Давай немного прогуляемся, – сказала Лёлька, когда снова увидела мужа у крылечка больницы, – Погода сегодня хорошая, подморозило. Наверное, скоро ляжет снег…

– Нет, мы смотрели прогнозы сегодня в штабе, пока снега не будет, так, заморозки. Как раз успеем за Кривую сопку на разведку сходить.

– Может быть завтра пойдём на почту, позвоним родителям? – предложила Лёлька, – Обрадуем их новостями… и про квартиру, и про малыша.

– Лёль, давай с этими объявлениями повременим, – сказал вдруг Володя.

– Почему же? Мама с папой так обрадуются, – удивилась Лёлька.

– Ну… я тут подумал, к новому году у тебя будет еще небольшой срок, возьмем отпуска и махнем в столицу! Тогда и объявим, а не по телефону. Ты права, заработался я что-то, всё где-то пропадаю! Да и в магазинах столичных ассортимент получше, уж не как у нас здесь.

Лёлька радовалась такой перемене и тут же согласилась с мужем, что поездка к родителям в Москву, да ещё с такими известиями – это прекрасно!

– Давай пройдём по той улице, мне нужно Глафиру Трифоновну проведать, – потянула она мужа за рукав, – Она недавно сильно переболела, хочу проверить, как она. Да и с тобой познакомится, она каждый раз о тебе справляется!

– Ещё чего! – Володя вдруг резко дёрнул рукой, – Ещё по бабкам я не ходил! Тем более, по таким, как эта твоя Глафира! Мало того, что ты к ней таскаешься без всякой надобности, так ещё и меня тащишь! Надо вообще написать на неё куда следует, поверь мне, так и будет, кто-то да напишет! Вот тогда и будут разбирательства, чем она тут таким занимается! Всем тогда не поздоровится, кто к ней шастал! Так вот что, жена моя дорогая, я тебе запрещаю к ней ходить, поняла? Тем более в таком положении. Нечего там делать!

– Почему? Что ты такое говоришь, куда написать, и главное – что? Глафира Трифоновна обычная бабушка, ничего противозаконного не делает!

– Ты у меня иной раз будто с Луны упала! – резко рявкнул Володя, – Ты и половины не знаешь, что про неё местные знают! Это ты дома с книжечкой сидишь, а я с ребятами общаюсь, когда кругом лес… так что знаю побольше тебя.

– Знаешь, так расскажи, а не тычь меня носом, словно я дитё неразумное! – резко оборвала мужа сердитая Лёлька, чем его очень удивила, – Сам собираешь какие-то сплетни, а я к ней хожу и вижу всё сама! И больше, чем всяким россказням, я верю своим глазам!

– Я ничего не желаю слушать! – Володя повысил голос и крепко стиснул руку Лёльки, – Я тебе запрещаю к ней ходить, и всё! Я не желаю потом объясняться за свою глупенькую жёнушку и её наивность! Поняла меня? Только попробуй, ослушайся! Ты что, не понимаешь своей бестолковой головой, что такие вещи могут повредить не только тебе, но и мне тоже! Вообще, ты хоть знаешь, что муж этой Глафиры когда-то срок отсидел, за то, что золотишко где-то припрятал, люди-то не зря говорят! Вот, не знаешь, так слушай тогда, что тебе говорят!

Внутри у Лёльки всё тряслось от злости, но она постаралась успокоиться. Ей очень хотелось сейчас тоже закричать, вырвать из рук мужа свою ладонь… но она понимала, что ни к чему хорошему это не приведёт. Поэтому глубоко дышала, стараясь успокоить часто бьющееся сердце, а потом спокойно, чётко и негромко сказала Володе:

– Ну и что с того? Что с того, что было когда-то с мужем Глафиры Трифоновны? Это вообще было-то может при царе Горохе, да и было ли вообще! Тут про любого местного спроси – про каждого раскопаешь «страшную историю»! Кто браконьер, кто ещё чего. Да и вообще, даже если всё это правда, про мужа… Как Глафира Трифоновна за него должна отвечать? У тебя вот тоже родители… однако ты себя таким же не считаешь, и не живёшь, как они!

Володина рука взметнулась вверх, Лёлька испуганно прикрылась, коротко вскрикнув и ожидая удара. Но муж сделал шаг назад, опустил руку и с побелевшим от злости лицом смотрел на сжавшуюся в комочек жену.

– Я сказал – и ты мои слова слышала! – стальным голосом сказал Володя, – Если ты готова променять меня на эту старуху – тогда пойдём домой, я помогу тебе собрать вещи и переехать к этой старой ведьме! У неё и живи! А нет – так выбирай, тебе семья дороже, или эта старая ящерица! Чем она тебя так опоила, что ты меня не слушаешь! Я тебе объяснил, чем чревата такая дружба! Ты совсем что ли дура, если не понимаешь!

Володя развернулся и зашагал к дому, оставив испуганную и растерянную Лёльку посреди улицы. Идти домой ей не хотелось, она никак не могла прийти в себя… так и виделась ей занесённая для удара рука мужа. Решив, что ей самой нужно немного остыть и прийти в себя, Лёлька отправилась к краю посёлка. Туда, где под пригорком текла быстрая Суя, перекатываясь в этом месте через каменные глыбы.

Лёлька никак не могла осознать, что это всё произошло на самом деле… раньше о таком, чтобы мужчина мог ударить женщину, она только в книжках читала, и всегда думала, что это всё придумано писателями для красного словца… И уж никак не ожидала, что это вообще когда-то может случиться с ней. Да, не ударил, да, смог сдержаться, но сможет ли в другой раз? Лёлька вспомнила лицо Володиной матери, которое она видела только единожды, но запомнила на всю жизнь. Большой, уже позеленевший синяк украшал тогда скулу женщины в старом застиранном халате… Значит, вот в такой семье вырос её муж, с детства глядя на драки родителей. Наверное, для него это было делом обычным…