Звено цепи

Я повернул голову к своим детям… Дима, Саша и Лиза… сижу и молчу, мне нечего ей сказать, даже кричать и обвинять её не хочу, она заплатила за всё, наверное…

– Да, ты прав, я до сих пор плачу… Я в Аду, Дима, я это заслужила, мою душу раз за разом разрывают демоны, я ощущаю такую боль и отчаяние, что тебе не понять, и я не хочу, чтобы ты такое когда-нибудь испытал. Меня отпустили, для разговора с тобой, сказали, что из-за уважения к тебе ты должен знать правду. Дима, скажи, кто ты? Почему они с уважением к тебе относятся и рвут мою душу с наслаждением мести за тебя?

– Я не знаю, – мне душно, я хочу на воздух, не хочу с ней говорить, она меня снова разочаровала, эта пустота расширилась. – Нам пора, пернатая, – я встал и, не оборачиваясь на Ольгу, пошёл в темноту, она по-доброму и с теплом обняла нас с Сириф, словно пытается успокоить, утешить меня, а я иду и хочу проснуться, мне надо на воздух, под звездное небо.

– Дядь… – пернатая сидит рядом со мной, а я смотрю в черноту потолка, учусь заново дышать.

– Всё будет хорошо, Сириф… Надо выйти на воздух… – когда шум в голове прошел, я услышал голоса братьев, они ещё не спят. Это хорошо, поговорю с ними, может чего интересного расскажут, я послушаю их. Странное всё же дело, я ведь действительно их считаю своими старшими братьями, мне комфортно с ними, я доверяю им, надеюсь, что они меня поддержат и не «кинут», а ещё не захотят моего… – Да, пойду к братанам. Ты со мной?

– Нет, я тут побуду… А ты иди, только укройся, а то ещё днем с температурой валялся.

– Мгм… Соскучишься, прилетай, – я не спеша спустился и двинулся к выходу к саду, братья смеются и курят кальян, отлично устроились старшики…

*****

– Сдалась вам эта Алиса, – ворчу и кутаюсь в одеяло, а они улыбаются и смотрят на меня. – Что?

– Ничего. Просто скажи честно, сам придумал историю про девочку? – Фаут затягивается и смотрит на меня. Не хочу лгать…

– Нет, эту историю, точнее сказку для взрослых детей придумал математик Льюис Кэрролл, он был человеком и давно уже умер, – братья, замерев, смотрят на меня и ждут продолжения повествования?

– Расскажи эту сказку, ведь она написана для нас, – Аиркесс с горящими глазами смотрит на меня.

– Сказка начинается с того, что девочка Алиса увидела белого кролика, который очень спешил и смотрел на карманные часы, погнавшись за ним, она провалилась в нору, которая вынесла её в совершенно незнакомый мир. Путешествуя по нему, она повстречала разных людей, нелюдей, даже курящую, очень мудрую говорящую гусеницу, Соня мышь чуть не утопила её в своих слезах, повстречала безумного Шляпника в компании Мартовского зайца… А дорога её вывела в королевство абсурда, где наказывают невиновных, награждают непричастных. Но оказалось, что это всё чудный сон, она проснулась возле пруда своего родового имения и побежала домой. Автор с помощью этой сказки хотел показать всю изнанку, лицемерие общества, суда, даже государственного строя. Это выражение «голову с плеч» я взял из этой сказки, Красная королева орала это, если что-то не так по её мнению, если не удовлетворяют её капризы, – я посмотрел на братьев, те смотрят на меня и не шевелятся. Что это с ними? Я что-то не так сказал?

– А где ты её прочёл? У нас в библиотеке эта книга?

– Нет, Аир, этой книги нет в библиотеке нашей. Прочёл я её давно…

– Хмм… – выдал Аиркесс, затянулся и выдохнул дым, пойду на опережение, а то опять вопросы задавать будут неудобные, а врать им не хочу.

– А вы о чём говорили? Может, расскажите, а то настроение не очень…

– А мы о тебе говорили, – весело выдал мне Фаут. – И знаешь к чему пришли?

– Нет, не знаю, к чему, о многомудрые?

– Хе, к тому, что ты переродился в чреве нашей матери и родился как минимум во второй раз! – он с таким весельем мне об этом заявил, что оторопеть взяла верх!

– Вот как… Что ж… Я рад, что вы сами к этому выводу пришли, увиливать и избегать не придется… – а чего это они так изменились в лице? Фаут, ты меня обвел?!

– Откуда ты, Эларс? Ты из нашего мира? – Аиркесс смотрит в глаза, но я не вижу в нем осуждения, отторжения, злости или обиды, только любопытство, как у ребенка, когда ему какую-то страшную тайну рассказывают.

– Я из другого мира, из Солнечной системы, которая находится в галактике Млечного пути, с планеты Земля, из Российской Федерации, города Владивосток. Там меня звали Дмитрий Васильевич Мраков. Был дважды женат, похоронил… троих детей, умер в больнице. Осознал себя в теплой темноте, ощущая мягкие прикосновения матери, а потом родился и увидел отца, тебя, Аиркесс, Жреца и… маму… – я замолчал и смотрю на этот светящийся пруд, братья тоже молчат, они смотрят на меня, явно пытаются понять, как и о чем со мной говорить. Черт…

– Эларс, ты наш брат… Чего ты разревелся? – что? Я … провожу по своему лицу, слезы водопадом хлынули, да, что со мной? Вытираю эти слезы, а они льют и льют. Замираю от того, что братья подошли ко мне и приобняли с двух сторон.

– Расскажешь о том мире? – я киваю, а они улыбаются и переглянулись ещё. Явно что-то задумали.

– Что задумали?

– Знаешь, над чем мы на самом деле работаем?

– Над порталами..? – полувопросительно отвечаю, а они уселись с двух сторон от меня и лыбу давят, мне от их улыбочек не по себе стало.

– Да, мы хотим открыть порталы в иные миры, брат, по легенде Владыка мог путешествовать по мирам, ведь он их и создавал с другими силами.

– Ты сам путешествуешь по мирам. Мы тоже хотим.

– Ты в деле? – Они смотрят на меня и ждут ответа, а я…

– Говно вопрос! Конечно! Только жертвой эксперимента быть не хочу, Петрушки есть, – братья рассмеялись, а я с ними. Мне полегчало, отпустило. Немного, но хоть что-то.

– Отец не знает, если что. И лучше будет, если не узнает, – я кивнул на слова старшего.

– Он трус, от этого и жестокий, – тихо добавил Фаут. – Прогибается под фанатиков, светляков и других, соблюдает эти законы, на которые давно уже все плевали, эта дрянь Тресари тому доказательство, её не казнили, – Фаут уже не говорит, а рычит яростно, он в бешенстве, я прям кожей ощущаю его злость и ненависть. – Ты осуждаешь нас за расизм, Эларс, можешь не отрицать, я это заметил, но ты не знаешь наш мир, не знаешь всю историю, какими мы были, какими стали «гибкими», отец… – Фаута накрывает, и мне становится страшно, я не шучу…

– Фаут, успокойся. Он сам выбрал такой путь, такую политику. Мы тоже не лучше, вместо того чтобы что-то изменить, ищем пути отхода, побега.

– Нет! Я хочу найти Владыку! Я не верю, что Он мертв, что эти ублюдки смогли уничтожить Его! – да, что же он так взбесился? Похож на бунтаря Эндериза…

Что?

Резкая боль прострелила висок, я не услышал свой крик, только увидел встревоженные лица своих детей…

Что?

Соленый вкус крови во рту, глаза в кровавой пелене, как же голова болит!

– Сириф! Помоги! – я хотел закричать, но получилось еле слышно прохрипеть, а потом темнота накрыла меня. – Наконец-то, долго же ты…

– Дядь… Память возвращается…

– Сириф…

– Что?

– Ещё одно такое высказывание без объяснений, я тебе хвост выщипаю… – всё, я отключился, только на грани услышал голоса Аиркесса и курицы…

– О чем вы, Сириф?

– Вам не надо никуда идти, искать… Он вернулся…

Глава 4.

Наконец-то мы в пути. После выписки доктора Фрокоса, а он, скрепя сердцем, дал её после уговоров и заверений старших братьев и самого меня, что буду следить за своим здоровьем и пить витамины и микстуры. Хороший мужик, юморист…

– Скоро будем в твоих владениях, Эларс.

– О чем ты, Фаут? У меня есть владения? – смотрю на него, а он на линию горизонта. Сириф молчит, после того прихода она совсем закрылась в себе, даже не реагирует на мои дурацкие шутки, на вопросы не отвечает, а это меня знатно раздражает, как и это путешествие на шипящих ящерах, это чертово седло, которым за час пути уже натер свою задницу, эта пустыня, где пески и редкие колючие кустарники, эти солнца, которые не греют, не смотря на все законы и привычные для меня понятия о пустынях. В общем, неправильная пустыня, днем прохладно, а ночью тепло. Не понимаю, почему так, а мои спутники пожимают плечами и говорят, что здесь так всегда.

Кстати, о моих товарищах, Аиркесса вызвали в столицу, что-то там случилось, присутствие кронпринца обязательно, поэтому с нами его сейчас нет, как и профессора Трарэта, у того другие дела нарисовались, он все силы и связи напрягает, чтобы доченьку от смертной казни отмазать. Я его не осуждаю, даже понимаю. Она у него единственная дочь, за ней приданое большое, брачный договор с каким-то принцем имеется, тот тоже напрягается, чтобы такой красавицы не лишиться. Рядом со мной едет, раскачиваясь плавно, как на волнах, с умиротворенной улыбкой сам доктор Фрокос. С ним вообще история вышла занятная. Оказалось, что его с малых лет воспитывали крысаны, мои Петрушки, он женат на младших дочерях самого Петруша, входит в их семью, а посему я его господин. Вот так вот… когда узнал, малость пригрузился, но доктор, посмеиваясь, озвучил свою благодарность за родовое имя. Правда спросил, что означает имя рода. Я со всей серьезностью и рассказал полезность петрушки. Шучу. Рассказал о значении имени Петр, а это твердость, надежность, верность, вроде бы так и ничего не напутал, читал, когда имя для сына выбирали… На меня смотрели крысаны, как на благодетеля и мудреца, а Сириф сидела и фыркала, клюв спрятала под крыло и смехом давилась. Доктор же серьезно смотрел на меня, а после кивнул и тихо произнес: «Мы не подведем имя рода». Честно сказать, я в них почему-то и не сомневаюсь, так им и сказал. Фаут слушал нас и после признался, что думал, будто я смеха ради придумал и нарек их, что это всё шутки, а оно вон как.

Я обернулся и посмотрел на неизвестных мне крысанов, а их в отряде набралось семь штук, их ящеры навьючены сумками с продуктами и водой, морды спокойные и серьезные, мониторят окружение на предмет опасности. Доктор вроде бы сказал, что среди них есть его старший сын, но не представил его нам.

Перевёл взгляд на охрану нашу, эти ребята все полукровки, даже я невежа такой это понял, хардасс их папа. Молчаливые парни, служат в личной гвардии Фаута, верны ему, жизнь за своего господина отдадут не задумываясь. Воины отменные, я таких в замке не видел, они, словно с оружием рождались, так естественно смотрелись на них их арсенал, что без этих клинков, кинжалов, луков, копий их представить не возможно. И это с моей фантазией и моим воображением!

– Эларс, когда рождается принц, сын в семье, по всем законам ему отец обязан выдать надел в одной из колоний, которые принадлежат роду. Сейчас мы приближаемся к твоим землям, ты должен будешь закрепиться там, у тебя есть свои вассалы Петрушки, они устроятся там, помогут со всем. Только вот отец тебе знатную подлянку устроил.

– Поясни… – и почему я не удивлен?

– Эта территория не заселена, она дикая, кроме тварей и дикого зверья, как и песков с руинами городов, здесь ничего нет. Не думал, что он так поступит. В нашем роду много земель, городов, деревень по всем планетам, но он даровал тебе эту.

– Здесь были города? – доктор с интересом смотрит на Фаута.

– Да, доктор. Здесь были города, центры науки, магических школ, здесь обучали, работали, создавали до войны Восьми. Здесь жили хардассы и другие расы, но воинам света и их союзникам было не угодно это. Город Колфур, да, так он назывался, был уничтожен, всех его жителей жестоко убили, казнили за то, что они были детьми Мрака, были друзьями темным детям. Здесь были цветущие сады, полноводные реки и чистые озера, а сейчас сами видите. Мертвые земли, пустыня красного песка…

– Милорд, – к Фауту, как черт из табакерки, вылетел разведчик, я аж дернулся от неожиданности, – через четыре корнтиса (километра) старые ворота в город. Замечено движение за стенами, насчитал двенадцать аур.

– И кто там обжился? – Фаут смотрит на парня, тот выпрямился и просто выдал.

– Пауки, – зашибись! Видел картинки здешних паучков, в высоту метра три, огромные туши, ещё и ядовитые.

– Понял кто?

– Песчаники и ветряки. Все солдаты, дальше не смог рассмотреть, стоит защитный купол.

– Это плохо. Купол ставит королева, а у неё два племени, – разведчик кивнул, Фаут задумчиво ведет своего ящера, а я смотрю на него и жду его решения. И вот замечаю эту ухмылку маньяка, он поворачивает лицо ко мне, а я уже знаю, что он скажет. Мои губы сами собой растягиваются в такой же безумный оскал, как и у брата. Зачем слова, когда и так всё понятно, мы здесь, чтобы обустроить мой город, а значит, оккупантов надо вежливо попросить уйти, мы же вежливые люди, а вежливость города и страны берет.

*****

На Земле я никогда не брал оружие в руки, чтобы убивать, если не считать процесса рыбалки, а охоту не любил. Даже когда был в деревне у бабушки, она ни разу не просила меня зарубить курицу или зарезать кролика, сама или дедушка это делали, я лишь наблюдал за этим, и не было во мне отторжения, страха, не терял сознание при виде крови и потрохов, как младший брат Сенька. В этом мире оружие мне вручили в пять лет, а в четырнадцать я убил разумного, при этом не ощутил угрызений совести, сна не лишился, кошмары не снились, никто не спрашивал у меня «почему» и «за что». И не сказать, что меня это не удивляет, просто воспринимается всё иначе, здесь либо ты, либо тебя, третьего не дано. Вот и мои братья по уши в крови, убивали в боях, на дуэлях, при этом не потеряли свою человечность что ли. Я тоже надеюсь, что не превращусь в маньяка-палача, безумно рубящего направо и налево, как сейчас…

Мы не доехали до обрушенных ворот города, пауки напали на нас за километр до них. Выскочили из песка одной волной. Если бы Фаут не распределил своих бойцов, нас бы смели за секунду. Атаковали нас с моей стороны, крик Сириф потонул в писке и стрёкоте этих членистоногих. Моего ящера опрокинуло на бок, я же свалился и от удара об каменистую почву на пару секунд отключился. Чертова курица… От её мельтешения и барахтанья у моего лица, я ничего разглядеть не мог, пока не скинул её с себя. Подскочил и вооружился я вовремя. Паук цветом как этот песок красиво подпрыгнул и растопырил свои все восемь лап, приготовил жало для удара в мою тушку, только вот я с ним не согласен был. Треск ткани и боль в спине меня не отвлекли, мои крылья – моя защита и преимущество. Клинки легко рассекли голову паука, а крылом я откинул его тушу от себя. Но радоваться легкой победе было очень рано, ведь это не защитники королевы пауков, а всего лишь младшие солдаты, они мелкие и очень быстрые, яда в них намного больше, чем в старших.

Я понял, что в этом бою кодексы сражений не соблюдаются, это «крошилово». Тебя спасёт и убережёт только скорость реакции, заточка твоих мечей, а ещё надо двигаться, не стоять на месте.

Пауков было очень много, я не видел, что там с другими, но по звукам, мы ещё держимся. Я же крутился как волчок, крыльями отбрасывал, не подпускал их к своей спине, уворачивался от плевков, прыжков и рубил, рубил, рубил… Перед глазами только всполохи опасности, эти жвала, острые лапы и уродливые хитиновые тела. Сердце почему-то не выпрыгивает из глотки от такого темпа, в голове холод, а руки крепко сжимают рукояти мечей, не обращаю внимания на липкую и вонючую слизь на лице и одежде. Потроха и мозги пауков не вызывают у меня рвотных рефлексов, а это очень хорошо.

Но всё когда-нибудь заканчивается и начинается оценка произошедшего. Я остановился в какой-то момент, когда не ощутил опасности. Мир стал медленно приобретать свои цвета, а пейзаж некогда отрешенной пустыни стал напоминать мясорубку изрубленных тел, ошметков внутренностей и вони гнили. Я только сейчас понял, что за время этого боя, не дышал. Легкие обдало режущей болью, а горло с хрипом выдало выдох и вдох. Сердце застучало как после стометровки. Ноги задрожали, и им вдруг стало очень сложно меня держать, колени подогнулись, больно ударился ими об эту каменистую почву, руками оперся, чтобы не рухнуть лицом на землю, пытаюсь дышать и успокоить бешеный ритм сердца. Со мной такое впервые, я не понимаю, что со мной, в ушах звон и все звуки словно через вату слышу. Меня кто-то бережно поднял, в рот заливать стали какую-то горькую и тягучую дрянь. Вот сейчас мне блевать очень охота, но эти заботливые не дают выплюнуть гадость. И о чудо! Когда проглотил это, звон в ушах стал утихать, сердце успокоилось, а воздух без заторов и боли проникает в легкие. Зрение мягко фокусируется, я вижу перед собой обеспокоенные лица Фаута, доктора и еще четверых парней.

– Ну, ты брат и монстр, – Фаут улыбается, – всех покрошил, нам досталось всего пара десятков и то одна мелочь!

– Что со мной было? – перевёл взгляд на доктора, мне показалось или он постарел на лет пять?

– Вас, господин, отравил Старший. Еле успели, а вы ещё глотать не хотели! – он обиделся на меня? Вон как надулся.

– Спасибо, – я ему действительно очень благодарен, так плохо мне ещё не было, и дело не в боли, а в том муторном состоянии. – А где Сириф? – я сел, но её не вижу, в начале ее не очень вежливо отбросил от себя, а сейчас в груди всё сжимается от страха.

– Я здесь, дядь, – повернулся на голос, моя пернатая сидит на ящере, который спокойно себе жует паучка, а я ещё подумал, что за хруст такой.

– Ты это… извини, что отбросил.

– Нет, это ты извини. Я испугалась, впала в панику и чуть нас не угробила. Извини… – сейчас разревется курица моя, а меня на лыбу распирает.

– Фаут, а среди этих были Старшие?

– Эларс, ты уничтожил стражников в горячке боя, они атаковали тебя, мы не успевали их перехватить, но ты сам справился, я аж залюбовался тобой, – брат мой сидит и улыбается во все тридцать два, а я отвел взгляд от него и осмотрел это поле, оно все в мертвых пауках, вижу здоровенные туши и начинаю приходить в режим охренения.

– Это я их? – тихо спрашиваю у брата, а тот счастливо мне улыбается и кивает. – Охренеть…

– Эм, господин, а что значит «охренеть»? – я посмотрел на доктора, точно, он же ещё не ругается на могучем, Фаут посмеивается, парни тоже стоят, сидят и с интересом смотрят на меня.

– Это означает, что я в изумлении, шоке.

– Хмм… значит, и я охренеть, – пернатая хихикает, а братан ждет от меня чего-то.

– Нет, док, надо говорить « я в ахере», – эти серьезные и полные внимания лица пробуждают во мне взрыв смеха, и я не сдерживаюсь, сижу и смеюсь, плевать, как на меня сейчас смотрят другие, я смог погрузиться в транс боя, о котором только читал, на своей шкуре ощутил что это такое, понял, что только в медитации смогу восстановить всю схему своих движений, сейчас же я помню только эти всполохи, росчерки свих мечей, взмахи крыльев, на этом всё.

– Пернатая, объясни мне, только нормально, почему на меня так смотрят?

– Они видели, на что ты способен, тебе всего четырнадцать лет, совсем ребенок по всем меркам. Ты показал скорость, силу, а ещё крылья и их силу. Они видели и твоё пламя, пламя Владыки.

– Сириф, скажи честно, я же не тот, кого они хотят видеть?

– Дядь, ты не тот. Ты это ты. Того, кого они хотят видеть давно нет, его разорвали на части, а силу раскололи. Осколки разбросаны по многим мирам. Ты – это осколок того, кого они желают. И не спрашивай больше меня об этом, я дала клятву.

– Кому?

– Тебе.

*****

Через час мы все выдвинулись дальше. Эта атака унесла жизни троих солдат, ещё семеро были ранены, их вылечил быстро Фрокос, он же и подлечил наших скакунов. Меня поразила та боль, что отразилась в глазах Фаута, он тела своих солдат поместил в куски льда, перед этим с другими умыл им лица, поправил одежду, оружие вложили в их руки. Я о такой церемонии не знал, спросить постеснялся. Три ледяные глыбы с умершими солдатами оставили у разрушенных колон, Фаут сам их поставил, как стражников этого места.

Мы оставили ящеров с четырьмя крысанами и двумя воинами там, где указали разведчики, в небольшой пещере, а сами пешком дальше.

Город Колфур был поистине центром, столицей, даже по открывшейся картине руин, архитектурного ансамбля он впечатлял своей площадью, и это с учетом того, что половина находится под песком, есть места покрытые стеклом, Фаут рассказал, что здесь были применены такие заклинания, что плавились камни, площади обращались в пепел, а это результат. Не все жители города были согласны на забой без сопротивления. Я и сам заметил стертые пространства в планировке города.

– Ну что готов?

– Всегда готов, – Фаут усмехнулся и дал отмашку.

Мы двойной цепью двинулись в черты города, точнее, в эти улочки разрушенных строений. Песок скрипит под ногами, прохладный ветер охлаждает приятно кожу. Я кручу головой осматривая свой город, на обломках колон, стен видны руны, какие-то рисунки, рельефы и барельефы. Не выдержав, я остановился возле обломка стены, которая была вся исписана рунами. Они написаны в столбики, как японская или китайская письменность, как и схожи с китайскими иероглифами. Присев напротив, я завис, читая текст.

– Что написано? – доктор присел рядом, с любопытством смотрит на эту стену.

– Похоже на стихи, здесь описание движения энергии жизни и смерти в теле, в душе, – я коснулся стершихся иероглифов, пытаясь нащупать движение их, но сколов и неровностей много, – не разобрать…

– Ты умеешь читать на умершем языке? – Фаут смотрит на меня ошалевшими глазами. – Мы столько тысячелетий пытаемся найти перевод этого языка, а ты вот так сходу, мимо проходя?

– Умерший? Почему? На нем сколько тысячелетий не говорят? – Фрокос смотрит на письмена.

– Это язык Создателей, Богов, Жрецов, здесь была лаборатория по созданию новых рас, если верить записям, но после ухода Владыки, этот язык запретили, убивали носителей знаний Создателя. По записям в архиве можно утверждать, что за какую-то сотню лет язык был «забыт». Алфавита нет. Есть такие плиты, но мы не можем перевести тексты. Эларс, что здесь написано, прочитай.

– Я не уверен, что мой перевод верен, Фаут, скорее всего я очень сильно ошибаюсь.

– Читай, – он на меня так смотрит, что отказать очень сложно.

– Ладно… «Трансформировать всё вокруг могут только смелые, бесстрашные. Жизнь никогда не была такой, как её представляют души. Энергия смерти дарует жизни путь…» А дальше не разобрать. Стерто временем, – я веду по этой стене, мои пальцы зацепились за что-то, я машинально нажал и ощутил укол, рука дернулась, на пальце порез, а иероглифы засветились темно-фиолетовым, я, мы все уставились на это чудо. – Сириф, это чего такое?

– Понятия не имею!

– Что там написано, Эларс? – Фаут явно заторопился, я и сам заметил, что руны начали гаснуть.

– «Процесс формирования тела и души производят вместе Жизнь и Смерть. Смерть – принятие помощи для тела, она убирает всё ненужное и отслужившее. Жизнь – освободившие пространства, выстраивание новых цепей, настройка на энергетику новой земли, нового сосуда…» – я прочел всё, что было на стене, руны погасли. – Ну? Кто-то что-то понял? И ещё… здесь говорят о Жизни и Смерти, как о личностях, что участвуют в создании, – я провёл по изображениям двух фигур, а между ними нечто похожее не кувшин, от него лучи идут, как и от фигур к нему.

– Эларс, ты невероятен, брат… Может отец не из вредности тебе отдал эти земли? – он задумчиво смотрит на меня, а у меня по затылку мурашки побежали, и, кажется, волосы зашевелились, я слышу шорохи со всех сторон и стук множества ножек по камням. – Что с тобой?

– Похоже, нам кабздец… – Фаут меня правильно понял и резко отдает команду магам, нас накрывает защитный купол, в него на полной скорости врезаются полупрозрачные пауки, они микрируют, сливаясь с местностью. Это что за черти? Я таких в справочниках и не видел, а они ещё и магией в нас швыряются. – Фаут, что за…

– Личная гвардия королевы нас навестила. Ты, – это он мне, – стоишь здесь, радом с тобой доктор и его сын Тил. А мы повоюем магически… – он не улыбается, это не улыбка, это яростный оскал зверя, а его команды – это рычание монстра. Все его воины без разговоров рассредоточились, у каждого своя задача, свои цели. – Начнем.

*****

Пламя и лёд, ветер и земля – этот смертельный танец стихийной магии поражал и ужасал меня, я ещё никогда не видел такие заклинания в действии. Совместные атаки воинов разрывали пауков, Фаут стоял и руководил этим вальсом. Нас же заперли в защитном куполе из семи кругов. Всё так быстро происходило и по всем направлениям, что я не успевал следить за магами и воинами, не успевал анализировать формулы, заклинания, эти связки двух или трех стихий. Я видел, как один маг применил формулу некромантов, вплетя в неё руны ветра, результат меня поразил, получившееся торнадо обратило четверых пауков в прах, зацепило ещё двоих, лишив их лап. А двое других взявшись за руки читали заклинание, а когда резко развернулись в сторону пауков, выбросили в них колья земли с наконечниками изо льда, эти снаряды изрешетили больше десятка хитиновых. И так по кругу, одиночки били по малым группам нападающих, а пары и тройки по площадям.