святые грешники

Никлаус выглядит явно заинтересованным идеей.

– Именно. Вы любите нарушать правила, я люблю привлекать внимание. Совместить это – задача не из самых трудных, – просто пожимает плечами она.

– Ты ведь понимаешь, что нам как минимум придётся скрывать лица?

Внезапно Хантер вникает в наше обсуждение.

– Плевать. Не важно, кого видят люди, важно лишь то, как они реагируют.

– Мне нравится! – Никлаус хлопает в ладоши.

– Тем более, что я даже знаю, где взять маски.

– Я тоже за, – говорю я, присоединяясь.

– Что ж. Я тогда для вас приготовил ещё одну забаву, – говорит Хантер, заставляя обратить на себя внимание. – Судную ночь смотрели?

– Будем отлавливать и убивать прохожих. Мне нравится, – с энтузиазмом произносит Ник, но Хант его прерывает.

– Почти. Одна ночь, четыре охотника и любое количество жертв. У нас будет два часа, чтобы переловить определённое количество людей. Единственное правило – никого не убивать. Остальное на ваше усмотрение, – объясняет наш друг. – Этого адреналина вам должно хватить хотя бы на пару недель.

– Неделя максимум, – пять дней произносим мы с Ником хором, но Хантер лишь отмахивается.

– Неделя уже будет неплохим отдыхом для меня.

– А где мы возьмём людей на всё это? Навряд ли кто-то согласится бегать по лесам, пытаясь скрыться от кучки психов с оружием, – спрашивает Кэт, на что Ник лишь отмахивается.

– За хорошие деньги они будут согласны на всё.

– Что ж. Да начнётся анархия!

– И всемирный хаос!

Глава 5.

Ава

– Танцевальная студия. Серьёзно? – я перевожу взгляд на улыбающуюся Кэтрин, наконец прерывая молчание.

– Чтобы произвести впечатление на людей, нам нужно устроить шоу, – просто отвечает она, пожимая плечами.

– Будь добра, поясни: как связаны шоу и танцевальная студия? – произносит Никлаус, появившийся у меня за спиной.

– Ага, и не забудь сказать, что именно за шоу мы будем устраивать, – бросаю на кузину многозначительный взгляд.

– Всё очень просто: мы станем всадниками! – торжественно произносит она и начинает оживлённо хлопать, но, заметив абсолютное замешательство остальных, резко останавливается и закатывает глаза.

– Ладно, начнём с начала. Все знают, кто такие всадники Апокалипсиса? – получив одобрительные кивки, она продолжает. – Чума, война, голод и смерть. Из четырёх – как и нас.

Я начинаю понемногу понимать, чего именно хочет Кэтрин, и на моих губах расцветает усмешка.

– Шоу всадников, значит? – задумчиво произношу я. – Мне нравится, но всё ещё остаётся непонятно, как именно это связано с местью?

– Как думаешь, если сильно провинившемуся человеку придёт видеосообщение с четырьмя психами в масках, которые будут мягко намекать на эту самую вину…

– Ладно, ладно, я поняла. Ты, как всегда, гениальна, Кэт, – прерываю её я.

– Всё, конечно, хорошо, но это всё ещё не объясняет вопрос, почему мы в чёртовой танцевальной студии? – задаёт вопрос Хантер.

– Я согласилась вам помочь в обмен на шоу, – напоминает ему она. – А чтобы устроить это самое шоу, нам надо подготовиться.

– Нет, ты не заставишь меня танцевать! – тут же отказывается Хантер, на что Кэт лишь усмехается:

– Уже заставила.

– Что бы ты ни задумала, вспомни, что никто из нас кроме тебя так часто не ходит по клубам, зависая там ночами и танцуя, – произношу я.

– Сказала та, что занималась гимнастикой больше десяти лет, – отмахивается моя кузина и поворачивается в сторону Никлауса. – Осталось только твоё слово.

Даже не обернувшись к Кэтрин, Никлаус проводит по мне взглядом и наконец произносит:

– Гимнастика, значит?

– Акробатика, если быть точнее, – произношу я, выдерживая его взгляд.

– Надеюсь, хотя бы ты сейчас возражать не станешь? – раздражённо спрашивает Кэт, когда молчание затягивается.

– Нет, не буду, – абсолютно спокойно произносит Ник. – Нам нужно привлечь людей – в танец.

– Звучит неплохо, особенно если использовать принесённый тобой инвентарь, – переведя взгляд на заднюю стену, я обнаруживаю пару бутылок с какой-то жидкостью, цепи, концы которых обмотаны крепким слоем ткани, и такой же обруч.

– Фаер-шоу! – завороженно произношу я, разглядывая вещи.

– Именно. Чем быстрее мы закончим с танцами, тем раньше я отдам это вам в руки, – произносит Кэт.

Сразу после этого слышится тяжёлый вздох Хантера.

– Надеюсь, эта студия хотя бы застрахована.

– Ага, наверное, – отмахивается от него Кэт.

– Чуть не забыла, у нас будут поддержки, поэтому делимся по двое сразу. Ава, ты с Клаусом.

Приподняв бровь, я наконец перевожу взгляд от огненных приспособлений на кузину.

– Это ещё почему?

– По росту лучше подходите, – тут же находит ответ Кэт.

– Мы одного роста, – замечаю я, на что Кэт закатывает глаза.

– И пока ты не сказала, весим мы тоже примерно одинаково.

– В любом случае вы смотритесь куда лучше, тем более что Клауса я слегка побаиваюсь, – произносит она уже тише, указывая глазами мне за спину.

Быстро обернувшись, я бросаю взгляд на Ника, но тот, в свою очередь, абсолютно спокойно стоит, прислонившись к стене, и мило улыбается. Или пытается изобразить, потому что это больше похоже на оскал, чем на улыбку.

– Вы закончили ругаться, и мы можем начинать? – как ни в чём ни бывало спрашивает он.

Бросив на него ещё один взгляд, я наконец киваю и отхожу в дальнюю часть зала, Ник следует за мной.

– Начнём с разминки, – произносит Кэт и начинает показывать базовые упражнения для подготовки и растяжки мышц.

Но вместо того, чтобы повторять за ней, я быстро разминаю шею и плечи, переходя к более сложному.

Не раздумывая, сажусь на шпагат, посылая усмешку Нику и начинаю растягиваться.

– Неплохо. В постели явно пригодится, – говорит он, пройдясь взглядом по моему телу.

– Уже пригодилось, – поворачиваю к нему голову как ни в чём не бывало и продолжаю упражнение.

– От этого только лучше, значит опыт есть, – быстро находит что сказать Никлаус.

Закатив глаза, я перевожу взгляд на посылающих нас строгих взглядов Кэт и Хантера.

– Что?

– Вы точно не вместе? – спрашивает Кэтрин, словно единственное логичное объяснение происходящему, и она будет очень разочарована, услышав отрицательный ответ.

– Прости, красотка, но твоя кузина та ещё штучка, и я предпочитаю остаться со всеми частями тела прикреплёнными к нему, – отвечает Ник, пожимая плечами.

– Будь добра, задай мне этот вопрос через месяц, – добавляет он, подмигивая ей. Но как всегда я цепляюсь не за ту часть предложения, которую должна.

– Красотка? – скрестив руки на груди, я снова возражаю и направляю взгляд на парня.

– Да, а почему бы и нет? – спокойно отвечает он, но в тот же момент на его лице появляется хищная усмешка. – Или ты ревнуешь, лисичка?

Закатив глаза, я снова возвращаюсь к упражнениям, на этот раз даже не оборачиваясь, чтобы ответить.

– Кто бы мог подумать? – произносит явно удивлённый Хантер.

– Я могла, – как ни в чём не бывало, Кэтрин возвращается к своему упражнению.

– Теперь самое сложное – поддержки, – объявляет моя кузина, переводя взгляд на меня. – Если хочешь, мы можем их вообще не делать, ну или заставим Клауса надеть перчатки?

Сделав глубокий вдох, я перевожу взгляд с сестры на Ника. Его прикосновения до этого не вызвали у меня никакого отвращения, но мы были пьяны, и я не уверена, что в этот раз это тоже сработает.

– Не надо, я попробую, – все же произношу и подхожу к парню, смотря прямо в глаза.

Удерживая мой взгляд, он осторожно накрывает моё плечо своей рукой. На удивление, меня не тошнит, я не испытываю отвращения и желания поскорее избавиться от этого.

Заметив мою реакцию, а точнее её отсутствие, он кладёт и вторую руку, плавно перемещая их мне на талию, а затем рывком поднимает с земли.

От неожиданности я резко хватаюсь за его плечи и обхватываю ногами талию.

– Твою ж! – широко раскрытыми глазами смотрю на его лицо, украшенное дерзкой усмешкой.

– Теперь мы точно не знаем, что её не стошнит от одного моего касания, – произносит он, обращаясь к нашим друзьям.

Я не удивлюсь, если Хантер сейчас упадёт в обморок, а Кэтрин пойдёт покупать обручальные кольца. Для этого даже не нужно к ним оборачиваться.

Учитывая, что Никлаус стал первым человеком, которому я не только позволила со мной так общаться и даже поддержала большинство его подкатов, но и не имею ничего против, когда он меня трогает (хотя большинству людей за это я с удовольствием оторвала бы руки).

И нет, я не девственница. У меня были парни, и их было достаточно, но я никогда в жизни к ним не привязывалась. О чём говорить, если я даже имена их вряд ли вспомню.

– Мне, конечно, очень нравится такое положение, но ты уже можешь перестать сжимать меня настолько сильно. Я тебя не уроню, – говорит Ник, возвращая меня в реальность, где я обнаруживаю, что всё ещё крепко обхватываю ногами его спину, а руки сжимают плечи. Очень мускулистые плечи, между прочим.

– Ты что, стероиды принимаешь? – разжимая пальцы, провожу ладонями по его предплечьям, очерчивая контур. – Потому что я не вижу другой причины иметь настолько крепкие руки.

– Сочту это за комплимент, – усмехается он, опуская руки на пол. – Боюсь, если я и дальше продолжу тебя так держать, то нашего дорогого Хантера хватит сердечный приступ, – тут же объясняется он.

Тем не менее, мои руки остаются на его плечах, а расстояния между нами почти нет – мы стоим настолько близко, что я чувствую его дыхание у себя на волосах.

– Сколько жмёшь? – вдруг раздаётся вопрос, и я перевожу взгляд на кузину.

Никлаус поднимает брови, явно ожидая пояснений.

– Жим лёжа, сколько килограмм? – произносит она так, словно это самый важный вопрос в мире.

– 130.

– Неплохо, – произносим мы с Кэт одновременно, обмениваясь взглядами.

– Очень неплохо.

– Слушайте, а вы точно не близнецы? —, оборачиваясь то ко мне, то к Кэт, спрашивает Ник.

– И снова этот вопрос, – произносим мы, закатывая глаза, на что Ник снова и снова бросает между нами странные взгляды, будто его огрели по голове и у него двоится в глазах.

– Ты даже представить себе не можешь, какое количество людей задавало нам этот вопрос, – поясняю я, теперь уже одна. Если бы я не была похожа цветом волос и глаз на мать, а Кэт – на своего отца, то мы впрямь смогли бы сойти как минимум за близняшек.

В детстве даже тётя Эльза могла нас спутать, одетых в одинаковые зимние шапки и куртки.

– Красотка и лисичка. Просто превосходно, – без понятия, что подразумевает этой фразой Никлаус, но пояснять он явно не собирается.

Глава 6.

Никлаус

Сразу после репетиции я направляюсь домой. Странное чувство преследует меня всю дорогу, но я целенаправленно отгоняю его подальше и лишь немного сильнее нажимаю на педаль газа, стараясь сфокусироваться на чем-нибудь другом. А если быть точнее – на ком. На Аве.

Чем больше я с ней общаюсь, тем сильнее она привлекает моё внимание. Она врезается мне в мозг, забирается под кости и заполняет собой всё пустое пространство внутри.

Когда Кэтрин сообщила ей новость про Оливию и Дастина, я был готов поспорить, что она сейчас психанет или, как минимум, расплачется от разочарования в возлюбленном. Но нет. Ей удалось меня снова удивить. Она разозлилась – это правда, но причиной стал вовсе не Дастин, и сама в этом призналась.

Поднимаясь к ней в комнату, я был готов разорвать себе глотку, лишь бы не ощущать этого горького привкуса, пробирающего до самой крови. Я был готов разорвать глотку Дастину за то, что он поступил с ней так, за тот факт, что он вообще существует на этой планете и смеет привлекать её внимание. Но тем не менее я сорвался с места в ту же секунду, как она решила скрыться от чужих глаз.

Я даже не обратил внимания на заинтересованные взгляды Кэт и Хантера, брошенные мне вслед. Нет, я просто направился за ней, словно это было нужно, это было правильно. Так оно и было.

Стоило мне туда подняться – и всё встало на свои места. Она растворилась не из-за Дастина. Он её вообще не волновал.

Предательство подруги было единственным, что имело значение.

Ком в горле тут же испарился, а сжение прекратилось. Было ощущение, что в мои лёгкие вновь пустили воздух, и я мог свободно дышать.

Предательство? Что ж, это именно то, с чем я могу помочь. А если быть точнее – отомстить.

Дома меня встречает абсолютная тишина, и тошнотворное чувство снова возвращается ко мне.

– Мам? Мам, ты дома? – быстро поднимаюсь на второй этаж пентхауса, где живут мои родители, и направляюсь в спальню. Там её тоже нет.

Проверив все гостевые комнаты и кухню, я хватаю телефон и набираю заученный наизусть номер. Один гудок, второй, третий… Переход на голосовую почту.

Чёрт.

Сделав глубокий вдох, набираю второй – к сожалению тоже выученный годами попадания в участок – номер. Отец берёт трубку после второго гудка.

– Что с ней? – сразу, переходя к делу, спрашиваю я.

– Тебе тоже “здравствуй”, сын, – абсолютно спокойно произносит он, заставляя меня закатить глаза.

– Где мама?

– У неё случился приступ, и её увезла скорая.

– Когда?

– 30 минут назад.

– Ты?

– Приеду как только закончу работать.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Крепко сжимая телефон в руке, кладу его в карман и направляюсь к выходу.

У моей матери два типа стенокардии: она не может подняться по лестнице, не задыхаясь, а несколько раз в месяц попадает в больницу с сердечными приступами. И каждый раз – как в первый.

К этому просто невозможно привыкнуть: вот мама стоит на кухне и заваривает свой любимый чай, а через несколько секунд уже держится за сердце, тяжело дышит и вызывает скорую. Она всегда делает это сама. Никогда не просит о помощи, никогда не жалуется. Наоборот, всегда улыбается и пытается зарядить своим счастьем остальных.

С годами это перестало получаться, и из счастливой семьи мы превратились вот во что.

Отец практически всё время проводит на работе, мама в больнице, и как бы сильно я не ненавидел первого, я не могу сказать, что он её не любит. Любит, по-своему, но любит. Оплачивает лучших врачей, лучшее лечение, даже согласился переехать в этот городок, стоило только узнать, что здесь есть подходящая клиника, но при этом не перестал пропадать на работе сутками, уезжать в командировки на недели и оставлять маму одну.

Гнев переполняет меня, когда я открываю тяжёлые двери больницы. Ненавижу это место, этот запах и этих людей.

Моё присутствие здесь может означать только одно – маме стало хуже.

А чем хуже становится маме, тем хуже становятся наши отношения с отцом.

Сделав глубокий вдох, пытаюсь успокоиться или хотя бы сделать вид, что так и есть. Наконец вхожу в палату.

Хрупкое тело мамы лежит на больничной койке, тёмные волосы разбросаны по подушке, а взгляд её мягких глаз направлен прямо на меня.

Маленькие морщинки покрывают её лицо, хотя ей нет даже 40. Она выглядит уставшей и побледневшей, словно болезнь отбирает у неё последние силы. Но несмотря на это, моя мама невероятно красива, а на её губах сияет улыбка.

– Никки, – произнося моё детское прозвище, она протягивает ко мне руки. – Ты пришёл.

– Разве могло быть по-другому? – обняв её, я сажусь в кресло рядом.

– Не знаю. Я думала, у тебя какие-то дела, и ты приедешь вместе с отцом, – пожимает она плечами. – В любом случае я очень рада тебя видеть.

– Неужели это действительно стоит того? Ты снова выписалась раньше положенного и ради чего? – я перевожу полный недоумения взгляд на неё.

Мама всегда выписывается из больницы, как только приходит первый положительный результат, и отправляется домой под собственную ответственность. Даже отец не может заставить её остаться дольше, хоть и пытался не раз.

– Я провела две недели дома, с любимым сыном, – всё так же спокойно произносит она. – Жертвуя здоровьем.

– Восстанавливая ментальное. Ты ведь прекрасно знаешь, как я ненавижу больницы.

– Это у нас семейное.

– Эти стены на меня давят, врачи бесят, а от количества процедур и анализов меня начинает тошнить.

– Процедуры могут помочь, – пытаюсь звучать уверенно, но мама быстро разрушает все надежды.

– Не неси чушь. Ты прекрасно знаешь, что болезнь не излечима, и единственное, что мы можем – поддерживать лучшее из моих состояний.

Я лишь грустно хмыкаю. Спорить с ней – бесполезное занятие, тем более что она устала и, вероятнее всего, даже не станет меня слушать.

– Привезти тебе что-нибудь? – вместо этого спрашиваю я.

– Не надо, твой отец приедёт через пару часов и всё привезёт.

– Через пару часов? Как всегда, – раздражённо произношу, за что получаю слабый тычок в бок.

Маме совсем плохо.

– Не вини его, не надо. Мое состояние стоит на месте, и срывать его каждый раз просто нет смысла, – мягко произносит она, поглаживая мою руку.

– Лучше расскажи, как у тебя дела? Мы живём в одном доме, а я даже не уверен, что ты там ночуешь.

– Ночую.

– Именно что ночую и практически не сплю. Но этого ей знать не обязательно.

– Правда? – она переводит на меня сомнительный взгляд. – А я почти уверена, что пару дней назад слышала, как к нам заходил Хантер и явно искал тебя, но почему-то не обнаружил? Не знаешь почему?

– Это было один раз. Тем более я планировал вернуться домой, просто так получилось.

– Просто так получилось? – она закатывает глаза. – Надеюсь, что когда твоя девушка будет беременна, этой фразы слышно не будет.

– Мама! Какая ещё беременная девушка? Ты прекрасно знаешь, что я не завожу серьёзных отношений, – произношу, за что получаю ещё один взгляд.

– Именно поэтому я и надеюсь не услышать этой фразы. Перед тем, как заводить детей, надо быть уверенным не только в том, что сможешь их воспитать, но и что ты готов к этому.

– Поэтому ты родила меня в 19?

– Усмехаюсь и получаю шлепок по руке.

– На тот момент я хотя бы была готова стать матерью. И у меня был любящий муж и солидное состояние. А ты даже к 30 едва ли будешь готов, не то что к детям – даже к браку.

– Если конечно…

– Если конечно что? Не напьюсь и не пересплю с какой-нибудь шлюхой, которая после этого залетит?

– Если конечно, ты не влюбишься.

– Влюблюсь?

– Именно. Встретишь ту самую, что засядет у тебя в сердце так прочно, что ты будешь готов послать к чёртям весь мир лишь бы быть с ней.

В моей голове тут же быстро появляется образ высокой блондинки, стоящей рядом со мной в белоснежном платье, и с такой же скоростью исчезает. Чёрт.

– Это вряд ли, – произношу уверенно (или, по крайней мере, думаю, что уверенно), встаю с места.

– Поживём – увидим, – наклоняюсь и целую её в щёку, прощаясь.

– Я так понимаю, что смысла просить тебя не лезть в неприятности нет?

– Можешь попытаться, – пожимаю плечами.

– Хотя бы сделай так, чтобы отцу не пришлось забирать тебя из отделения.

– То есть это может сделать Хантер?

– Ник!

– Ладно, ладно. Но обещать ничего не буду, – зарабатываю ещё один возмущённый взгляд и выхожу из палаты.

Моя мама действительно может поднять настроение, но стоит мне выйти на улицу, как оно тут же улетучивается. Дома снова стало пусто.

Мама как минимум неделю проведёт в больнице, а отец либо на работе, либо с ней.

Блядь.

Я с силой ударяю по рулю.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Я терпеть не могу одиночество. Если быть точнее – отсутствие людей. Я люблю уединение, поэтому и живу на отдельном этаже пентхауса, куда практически никто не заходит, но в то же время мне нужно знать, что наверху кто-то есть.

Будь то моя мама, или даже отец – главное, чтобы там кто-нибудь был. Тогда демоны не будут так нападать, не будут сжигать меня изнутри, пока я не исполню их волю.

Тем не менее, я всё же еду домой и, как только вхожу туда, первым делом направляюсь в душ.

Мне надо срочно смыть с себя этот больничный запах, смыть запах безысходности и осознания того, что существуют вещи, неподвластные простому человеку.

Стоя под горячими струями, я немного расслабляюсь и начинаю понемногу дышать.

Надо что-нибудь придумать.

Если я буду просто сидеть дома, то ничем хорошим это не закончится – мы уже проходили это.

В прошлый раз я избил курьера, который привёз мне еду.

Звонить Хантеру тоже не вариант – он с Эбби сегодня выбирает обручальные кольца, а я не настолько мудак, чтобы отвлекать его от этого.

Тем более что он в любом случае примчится сюда, как заботливая курица-наседка, и не уйдёт, пока не убедится, что я ничего не разнесу.

Учитывая, что даже я не могу предвидеть свои приступы агрессии, он никогда не уйдёт. Или хотя бы не раньше, чем я вырублюсь от недостатка сна, как это обычно и бывает спустя примерно трое суток бессонницы.

Решив, что терять мне нечего, а варианта лучше найти точно не смогу, набираю единственный пришедший мне в голову контакт.

– Занята?

– В зависимости от того, что надо, – в динамике звучит усталый голос Авы.

– Как насчёт посмотреть какой-нибудь фильм? – странный вопрос, учитывая, что уже почти десять вечера, но тем не менее я надеюсь, что у меня хотя бы есть шанс на положительный ответ, иначе сегодня в больнице станет на одного больного больше, а может быть в полицейском участке появится новый заключённый.

– Фильм? Если там рядом есть какое-нибудь кафе, то я не против. Умираю с голоду, – произносит она, и я тут же выдыхаю.

– Есть, заехать за тобой?

– Не надо, пить с тобой сегодня не намерена, – не успеваю сказать какую-нибудь колкость, как она сбрасывает трубку.

– Ты сказал, что здесь будет кафе, но я почти на 100% уверена, что приехала к тебе домой, – стоя на входе в пентхаус, произносит девушка. Сейчас на ней чёрный лонгслив, ужасно обтягивающий талию, и такие же спортивные штаны. На этот раз лифчик на ней тоже присутствует.

– Чем доставка еды на дом не кафе? – провожая её в просторную гостиную, спрашиваю я.

– Честно говоря, у меня даже нет сил с тобой спорить, – она устало потирает глаза. – Я надеюсь, что она хотя бы приедет быстро.

– Уже приехала, – проведя в её доме несколько вечеров, я примерно знал её вкусы и поэтому заказал доставку, как только она сбросила трубку.

– Прекрасно. Гостиная состоит из двух секций, разделённых длинным диваном, перед которым висит огромная плазма. Сзади располагаются игровые автоматы и даже бильярдный стол.

– И почему большинство вечеров мы проводим у меня, когда здесь спрятана такая сокровищница? – спрашивает меня девушка, обводя взглядом помещение, на что я лишь пожимаю плечами.

– У тебя атмосфера поприятней и целый винный погреб.

– У меня нет винного погреба.

– Правда? Откуда тогда вы достаёте такое количество алкоголя?

– Этот вопрос можешь задать Кэтрин, она всегда его приносит.

– Устроившись на диване и схватив кусок пиццы, Ава переводит на меня взгляд.

– Что будем смотреть: “Отряд самоубийц” или “Голодные игры”?

– На дно же. Запомнила.

Я усмехаюсь.

– Ни тебе, ни мне, будем смотреть что-то среднее.

– И что же это?

– ”Пиратов Карибского моря” смотрела?

– Конечно смотрела, но как они связаны с отрядом и играми?

– Никак. В этом и суть.

Я усмехаюсь, на что девушка закатывает глаза.

– Ну так что? Смотреть будем или всё-таки есть возражения?

– Включай, давно не смотрела, – махнув рукой соглашается она и тянется за вторым куском.

Несмотря на то что диван просто огромный, я принципиально подхожу прямо к Аве и, откинув её ноги, сажусь на освободившееся место. Бросив на меня безразличный взгляд, она с абсолютным спокойствием кладёт их мне на колени и возвращается к просмотру.

С каждым разом всё интереснее и интереснее.

– Учти, как только закончится фильм, я поеду домой, – старается произнести она как можно увереннее, но в тот же момент зевает и откидывается на подушки.

– Ага, конечно, – я уверен, она заснёт в течение ближайших 15 минут и будить её уже будет просто бесполезно.

Естественно, именно так и происходит. Стоит мне замолчать, как она прикрывает глаза и тут же засыпает.

Сделав глубокий вдох, решаю сегодня побыть джентльменом и, подняв её на руки, переношу к себе в спальню, накрываю одеялом и возвращаюсь обратно.

Я всё равно посплю максимум час, а диван хоть и большой, но явно не такой удобный, как кровать.

Присутствие человека в доме явно даёт о себе знать, и вместо того чтобы сойти с ума от скуки или сражаться с собственными демонами, пытаясь не дать им забрать власть, я абсолютно спокойно возвращаюсь к просмотру фильма. К моему удивлению, к четырём утра у меня даже получается заснуть.