Терра

– Ларс… – внезапно обратился ко мне старик, когда я уже собирался встать и уйти, – Как… еда? – вычленил я пару слов из его фразы.

Посмотрев на него, я несколько раз одобрительно кивнул головой слабо улыбаясь. Глаза старика сперва озадаченно вылупились на меня, так и показывая, что он в каком-то странном бреду. Почти мгновенно я заметил, что уголки его губ грустно скатились и придали ему удручённый вид. Он отвернулся и какое-то время смотрел куда-то в стену. Я стоял около своего стула и виновато пялился на него. Не понимаю, что не так?

– Ларс… – сдавленно произнёс он, всё также не смотря на меня, – Я знаю… – после этого была часть малопонятная мне, но вскоре я вновь уловил горстку слов, – … ты простил меня? – после своего вопроса он повернулся и стал смотреть мне прямо в душу.

Не знаю, что тут происходит, но нутро подсказывает мне что стоит ответить утвердительно. Только я об этом подумал и тут же заметил, что освещённая несколькими огоньками комната стала то темнеть, то светлеть вновь, будто пространство вокруг вибрировало. Я почувствовал, что у меня немного затряслись поджилки. Краем глаза увидел, как из кухни выглянула кухарку, с таким страшным от испуга лицом, которое я никогда до этого не замечал на ней.

Отойдя от мимолётного оцепенения, я стал яростно и быстро кивать головой. Это ни к чему не привело. И я заметил необычный мокрый блеск на глазах старика, который отнюдь не снимал с меня тяжёлого взора и не ослаблял свою «ауру». Я не мог сказать по своей ли воле он использует её сейчас, либо она вырывается из него, не умещаясь в его беспокойной душе.

– Да… Отец… – перелопатив в голове варианты, выжал я,

Реакция старика была непонятная. Он какое-то время ещё смотрел на меня. Потом его голова резко дёрнулась в сторону, и от этого по моей спине пошёл неприятный холодок, а после того, как он резко встал, подошёл ко мне и обнял, моё тело вовсе покрылось мурашками. Его «аура» более не действовала, и в комнате образовалась какая-то умиротворённая тишина. Он долго обнимал меня, но я не слышал ни единого звука пока он это делал. Я даже не мог оценить рад он, огорчён или зол. В нормальном ли сейчас он состоянии либо в страшном бреду.

Впервые за долгие годы мне было страшно. Я ничуточку не испугался, когда Лекс поймал меня в западню, я был просто зол; меня нисколько не проняло пробуждение в незнакомом и мрачном месте, а также все последующие за этим события. Но сейчас… Я вспомнил это странное и отвратительно чувство, сковывающее меня в ранний период моей прошлой жизни. Мне стало так противно от моей боязливости что я сильно поморщился и обрёл невероятное желание окунуть своё внезапно разбушевавшееся сердце в ледяную воду. Отвратительно, как же противно…

– Иди… – изрекла могущественная и высокая фигура, возвышавшаяся надо мной и отпустила меня.

Попятившись назад, я повернулся и пошёл прочь. Добравшись до своей комнаты, я резко, но бесшумно закрыл дверь и словно повис на ней. Он смотрел мне, вслед не сводя с меня взгляда, когда я уходил и поднимался по лестнице. Этот старик опасен. Теперь я действительно задумался о том, точно ли снаружи не было безопасней для меня чем здесь под боком безумного и непредсказуемого человека. При этой мысли мои ноги будто застыли и мне потребовалось немалое усилие чтобы передвинуть их. И вот я вновь испугался и оцепенел. Мой страх, подавленный мной ещё в истинном детстве, вернулся ко мне. И возвращение его являлось намного более серьёзней проблемой чем новый мир, жестокий город, трущобы смерти… или темница этого старика. Я боялся теперь не только его, но ещё и своего собственного страха. Колебания души и мягкосердечность похороненные давно в глубинах моего сознания вернулись ко мне, и я знал в чём причина.

Я тяжело упал на кровать и лишь одна мысль промелькнула у меня в голове перед тем, как я заснул от неожиданно нахлынувшего бессилия. Я удручённо озвучил её вслух. «Как же я беспомощен».

Глава 2 (1)

В комнате пахло гарью и жжённой плотью. Маленький мальчик в молитвенной позе распластался на неровном каменном полу. Он ничего не видел, глаза его вытекли от высокой температуры и пламени. Всё тело будто находилось в аду и боль становилась всё острее. Через какое-то время он вновь стал зрячим, его глаза восстановились первыми и взглянув на свои руки малыш видел только прожаренные до самых костей культяпки. Нервы по всему его телу выжженные до этого пламенем теперь стали восстанавливаться, усиливая и без того невообразимую боль. Он ни о чём не думал, а просто существовал как предмет, приросший к полу в мучительной агонии.

Когда он наконец исцелил большую часть своего тела и боль стала слабее, в его до этого мутном рассудке появились мысли. От осознания ситуации из глаз повалили слёзы и рыдал он так горько что почувствовал будто скоро задохнётся. Когда боль пропала он понял, что его оболочка стала прежней: слабой и по детски мягкой. На нём не осталось и следа недавней агонии. Вся одежда сгорела и голое маленькое тельце сидело на тёплом каменном полу, успевшем остыть за время его мучительного восстановления, волосы вернулись к прежней длине будто и не сгорели до тла некоторое время назад. Ему было тяжело дышать раскалённым воздухом и от жара слёзы, шедшие из его глаз, испарялись почти что мгновенно. Он сидел здесь настолько долго в полном одиночестве что, когда наконец дверь отворилась и в комнату зашёл в своём сером одеянии Нервий, широко улыбаясь, малыш не выдержал и с чувством благодарности кинулся ему в объятия.

– Замечательно, Каргус, просто восхитительно! – как одержимый наговаривал небольшой мужчина ему на ухо, – Результаты даже лучше, чем мы предполагали! – после этих слов Нервий начал сильно кашлять, ему ошпарило глотку жаром, и не без труда он добавил, – Пошли, дитя. Нам пора.

Малыш держал его за руку пока те шли. Большая, тёплая ладонь сжимала его тоненькие пальчики и вела за собой. Шли они быстро словно куда-то торопились. Нервий был одет в длинную серую мантию с большими рукавами и капюшоном – обычная форма всех служителей «Возрождения» – большого комплекса скальных пещер, изучающих «одарённых» и их способности.

Вскоре они добрались до выхода из блока, дверь открылась, а за ней их уже ждало полдюжины воинов. При виде их серьёзных лиц мальчику захотелось сжаться в незаметную точку, чтобы они не видели его. Нервий подвёл малыша прямо к ним.

– Отведите Каргуса в его комнату, – сказал он властно воину спереди, после чего тот и остальные за ним слегка склонили головы.

Малыш испугано посмотрел на него. Почему тот растаётся с ним так скоро? Его горло будто перетянули верёвкой, а грудь неприятно сдавила обида. Заметив в себе это чувство мальчик перепугался ещё сильнее. Ему стало совестно за свои мысли. Нервий любит его, позже он придёт поиграть с ним и всё опять будет хорошо.

– Я навещу тебя скоро, Каргус, – широко улыбнулся он, и лицо его стало каким-то блаженным и успокаивающим, – Просто иди за этими людьми, и они приведут тебя в твою комнатку. Всё будет хорошо, дитя. Ты же веришь мне? – он внимательно посмотрел мальчишке в глаза.

Чувствуя скованность, малыш неуверенно улыбнулся и слегка кивнул. Нервий отпустил его мягкую ручонку и сверив его оценивающим взглядом скрылся за воротами, которые тот час были закрыты двумя стражниками. Нервия больше не было рядом, и сердце малыша затрепетало.

– Давай за мной, – холодно сказал передний воин в сопровождающем его отряде.

Малыш подчинился. Ступая по каменному полу без какой-либо обуви и одежды он чувствовал, что ему холодно и стыдно за свою наготу. Спереди его шло два воина с небольшими изогнутыми мечами, кожаные кирасы их под ярким светом коридора выглядели выцветшими. По обе стороны от мальчика по одному воину, сзади также двое. У того что прямо за его спиной большие красные наплечники, звание у него наверняка выше, чем у остальных.

– Пришли, – вдруг сказал офицер сзади, но малыш ведомый своими переживаниями и мыслями не услышал его сразу и продолжил идти.

Оба воина спереди отпрыгнули от него и схватились за клинки в любой момент готовые к тому чтобы их обнажить. Малыш испуганно оцепенел.

– Стойте, болваны, – раздражённо прошипел офицер сзади, и мальчик резко повернулся к нему, – Твоя комната теперь здесь. Раньше ты жил в другом месте, где именно тебе знать не обязательно, но начальство отправило тебя сюда. Впредь мы несём за тебя ответственность, по личному приказу Великого Архонта, – солдаты по взмаху его руки открыли железную дверь, – Тесно тебе там не будет.

Малыш, не двигаясь с места, посмотрел внутрь комнаты. Ничего особенного в сравнении с его прошлой камерой: одна койка, письменный столик и небольшая тумбочка, в углу также стояло деревянное ведро для нечистот, вид у него был ужасный. Малыш не хотел оставаться один поэтому не решался переступить порог. Солдаты вокруг стали стучать зубами от раздражения, и мальчик почувствовал эту тихую злобу на себе, но двинуться не решался. Один из воинов дёрнулся в его направлении, желая силой закинуть его внутрь.

– Вы можете идти, ребята. Я сам разберусь с этим, – вмешался офицер и неодобрительно посмотрел на самого строптивого.

– Но…

– Никаких возражений, – твёрдо заключил он.

Солдаты один за другим стали уходить обратно по коридору и когда они скрылись за одним из поворотов, офицер серьёзно посмотрел на паренька, и у того замерло сердце.

– Знаешь у меня есть дочь примерно твоего возраста, – начал офицер, – Прелестная девчушка, правда чересчур пугливая. Она всегда бежит мне навстречу, когда я возвращаюсь со службы, подобные моменты согревают моё сердце и именно тогда я по-настоящему чувствую, что всё не зря и жизнь моя имеет смысл. Буду честен с тобой, мальчуган. Всё что здесь происходит ужасно…

Малыш смотрел на него словно заворожённый, он проникся к нему чистой детской симпатией, потому что он заговорил с ним, проявил интерес к нему, и мальчик был благодарен и счастлив. Однако один момент тронул его душу. Всё происходящее ужасно? Мальчик не понял его, толика возмущения промелькнула у него в голове. Самый близкий для малыша человек – Нервий. Когда мальчик плакал у его ног находясь в агонии физической и моральной его друг всегда говорил ему что это не страдания, а проверка силы его и их связи. «Не плачь, Каргус, мы же друзья, правда? Сделай это ради меня. Перенеси это с мужеством, и я буду горд. Ох как же я буду горд!»

– Что… – мальчик запнулся, а офицер внимательно посмотрел на него, но вскоре его лицо помрачнело, когда он услышал вопрос, – Что именно ужасно, господин? – спросил паренёк с тихим и уверенным любопытством.

– Боль. Все те страдания, которым тебя подвергли – это неправильно. Дети не должны подвергаться таким пыткам, никто не должен… – он о чём-то задумался.

– Но я просто помогаю своему другу, господин.

Мужчина без слов смотрел на этого странного ребёнка. Не понимает он разве что это неправильно? О каком друге он толкует? Офицер хотел было спросить его об этом человеке, но какое-то внутреннее тревожное чувство остановило его, когда он подумал о своей семье, поэтому мужчина хранил молчание. Он протянул руку и положил огромную ладонь на голову мальчика, большим пальцем поправил волосы, беспорядочно лежавшие у него на лбу.

Мальчик почувствовал тепло разливающееся по всему телу. Глаза его моментально намокли и слёзы покатились по щекам. Офицер, заметив такую резкую перемену в настроении, чуть наклонился, а ладонь с макушки паренька переместил на щёку, вытирая ему пальцем слёзы.

– Ну что ты, малыш. Не плачь, – пытался он успокоить его, но сам почувствовал, что какое-то горе сжало ему внутренности и он оцепенел.

Мальчик обхватил обеими руками большую ладонь и придерживал её, плакал и слабо улыбался, немного тёрся об его кисть. Невероятное чувство жалости затуманило разум мужчины, он ничего не мог вымолвить и просто молча наблюдал.

Прошло какое-то время, и мальчик стал успокаиваться. Офицер подумал, что уже и так провёл слишком много времени с ним, у солдат и начальства могут появиться вопросы. Он с разбитым сердцем погладил малыша по голове и велел ступать тому в камеру. Её надо будет запереть.

Мальчик нехотя вошёл в комнатку и когда уже офицер готов был закрыть дверь он неожиданно повернулся и спросил:

– Как вас зовут, господин?

– Варон. Меня зовут Варон Руис.

– Понятно, – радостно сказал он, счастливый от того, что получил ответ на свой вопрос, – А меня зовут Каргус, господин Варон.

– Обращайся ко мне просто по имени. Не надо называть меня «господином»: я не аристократ, а обычный солдат, – учтиво добавил мужчина.

Мальчик добродушно улыбнулся, но более не проронил ни слова. Дверь захлопнулась, послышался щелчок замка и быстрые удаляющиеся шаги.

Мальчик беглым взглядом обвёл комнатку и сразу же подумал, что здесь мрачно и сыро. Он увидел на своей новой койке поношенную маленькую тунику и сразу же одел её. После этого плюхнулся на тугую кровать. Приятное тёплое чувство повисло у него в животе, и он ещё долго крутил у себя в голове этот нежный момент, который только что пережил. В уме у малыша офицер Варон Руис сразу же сделался замечательным человеком, и идеальный его образ мальчик вознёс в своём представлении до таких высот, что над ним наверно мог бы стоять лишь Нервий.

Несмотря на сонное желание, овладевающее малышом, он держался, ведь его друг обещал проведать его сегодня. Мальчик ждал этого долго: просидел пол ночи, но Нервий так и не появился. Грусть, до этого сдерживаемая внутри, начала понемногу вырываться из его тела. Он не жил, а существовал, и чувство ожидания было для него хуже любой пытки. Он более не сидел у письменного стола, рассматривая стены или листая книги, в которых он ничего не понимал, так как не знал грамоты. Мальчишка теперь лежал на своей крепкой как деревянная балка кровати и сжался, скукожился, подтянув колени к голове. Он был будто пустой и безжизненный, и единственное что он чувствовал в этот невероятно долгий момент – время потихоньку утекает. В этой позе он пролежал очень долго, метая взгляд от одной точки до другой. В сущности, его взор переходил от его коленей, к шершавой каменной стене, а от неё на запертую железную дверь.

Со временем мальчик вымотался на столько что и не заметил, как чаще начали закрываться его глаза. В очередной раз захлопнув их, он провалился в мир грёз, накрепко сковавший его и не выпускающий малыша из своих объятий, не давая тому проснуться.

Неприятные сны мелькали перед взором малыша, а чаще них – кошмары. Не такие которые бывает представляются людьми, где те сражаются с монстрами и всяческими тварями. Нет. Это были кошмары совершенно другого порядка. Они сеяли в душе мальчика беспокойные семена, тем самым развращая его душу. Ему снилась лаборатория. Он из раза в раз горел в печи; потом тонул в сосуде до верху заполненным то водой, то растворяющей кожу жидкостью. Реже таких бывали и сны, где он в полном одиночестве часами стоял в ужасающей холодрыге. Такая стужа, от которой он становился толи синим, толи фиолетовым. Ужасные сны, в которых он был беспомощен. Малыш ненавидел такие больше остальных.

Мальчик проснулся резко и его измученный очередным кошмаром рассудок будто был затуманен и слаб. Малыш не знал сколько проспал, утро ли сейчас либо всё ещё ночь. Он был голоден и немощен: еле двигал конечностями от отсутствия сил. Если сейчас уже утро значит скоро принесут еду. Без какого-либо разнообразия: всего-то миска супа и пол буханки хлеба – детскому телу этим можно было бы наесться.

Малыш ждал очень долго, но никто так и не появлялся и ему начало казаться что его желудок ест себя самого. Он несколько раз подходил к железной двери и стучал по ней со всей силой, оставшейся в его организме. Ничего. Даже должные присматривать за ним солдаты не приходили когда он звал и кричал. Никого, словно все исчезли и во всём мире он остался один.

Время шло мучительно долго. Малыш пытался себя чем-нибудь занять: он кидал мелкий камушек найденный им под кроватью в воображаемый кружок на полу. Когда он попадал в него он немного радовался в той мере в какой ему позволяло это его плачевное состояние, когда же промахивался то не чувствовал ничего, просто поднимал камушек и пытался снова. Играл он без азарта и блеска в глазах, просто пытался убить время. В какой-то мере это выходило и настал наконец тот момент когда он услышал неразборчивый шёпот.

Мальчик быстро подбежал к двери в ожидании что она откроется и голод его будет утолён, но он услышал лишь знакомый твёрдый голос Варона Руиса.

– У меня мало времени, мальчуган. Буду краток. Ты наверно жутко голоден и испытываешь жажду. Но… – в этот момент голос дрогнул, и продолжил чуть погодя, – Они сказали не снабжать тебя ничем и держать взаперти…

Мальчишку охватил ужас. Почему они это делают? И кто такие эти «они»? Малыш беспокойно проглотил оставшуюся слюну в своём пересохшем горле. Набрашись мужества и подталкиваемый отчаянием он спросил:

– Почему они так поступают со мной? – под конец вопроса его так сжал накативший внезапно страх, что он схватился за сердце и чуть было не рухнул на пол, но этого не произошло – спиной он держался двери.

– Это проверка… Они хотят узнать распространяется ли твоя исцеляющая способность на голод и жажду. Если да то, как работает утоление этих нужд с помощью способностей, а если нет то как долго ты сможешь продержаться до полного изнеможения. Они спасут тебя если ты будешь на пороге смерти, потому что их цель – это изучение, а не мучительное убийство. Тебе нужно просто перетерпеть это, малыш…

В глазах у мальчика было мутно. Он посмотрел на свои руки, и очертания их сливались с окружающей действительностью, они для него в этот момент были простыми пятнами. Ладонями он закрыл лицо и почувствовал, как слёзы бессознательно стекают у него по щекам. Голос за дверью какое-то время был тих, но вскоре зазвучал вновь:

– Прости меня, малыш… Я буду стараться приходить к тебе, когда смогу. Нельзя чтобы меня заметили иначе меня казнят и бог знает что случится с моей семьёй. Мне пора идти, – безмолвие повисло в воздухе, и Варон Руис осознал то, что мальчик морально сломлен.

Мужчина метался из стороны в сторону в своей набирающей обороты мысли. Он думал о том стоит ли рассказать ему одну вещь, либо нет… Однако, когда он было уже оставил эту затею, что-то внутри заставило его действовать. Скованные до этого момента губы сорвались, и он проговорил небольшую фразу. Освободившись от навязчивой мысли, сердце его облегчённо дрогнуло. Никакой реакции, с другой стороны, он не услышал.

– Увидимся, мальчуган, – проговорил он быстро и звук его шагов сперва вспыхнул слабым топотом, а после начал стихать будто его засасывала тьма.

В чём Варон точно был прав, так это в том, что мальчик был сломлен. Он беспамятно сидел на полу спиной к двери, лицо его скрылось за его руками, которые упёрлись о колени. Малыш сидел так долго. Слёзы в его теле будто бы закончились и жизнь его висела на волоске. Ему так казалось. Мысли давно покинули его голову, и он продолжал существовать, сидя на мёрзлом каменном полу. Чувство холода сковывало его так что он начал ощущать неприятное покалывание, но была боль намного сильнее неё, такая боль, которая раскромсала его душу на тысячи мелких кусочков. Одиночество. Хуже этого для него не было ничего. Он мог бы пройти что угодно, любые пытки и трудности будь рядом с ним человек, которому было бы не всё равно на него.

Мечта о близком человеке не имела в голове ребёнка никакой формы. Он хотел ласки, любви и счастья, но не осознавал, где их взять и откуда они берутся. Для него мечта отсутствовала, а рядом было только постоянное желание тепла. И оттого, что его мягкая детская натура не получала ничего хорошего, он и был нелюдим. Мальчик легко привязывался к любому, кто проявлял к нему положительные чувства, но он не осознавал этого в силу своей детской незрелости и боязливости. И вопросом является то, каким человеком он станет в будущем, пройдя через взросление и становясь всё более чёрствым.

В комнате было очень темно, манакристалл, работающий и без того тускло со времени прихода сюда мальчика, теперь уже не давал почти никакого света, растеряв всю магическую энергию и нуждаясь в подпитке. Мальчик медленно поднялся на ноги, сделал шаг к кровати, но опять остановился. Склонивши голову вниз, он какое-то время просто стоял на месте. Любой увидевший бы его сейчас таким в полутьме, сразу бы почувствовал холодок по спине, ноги бы его начали подкашиваться, а организм бы молил о бегстве. Но здесь никого не было. Во всяком случае он так думал.

Вновь начав движение, малыш дошёл до своей кровати. Лёг он на неё не торопясь. Узкая его спина всей своей небольшой широтой касалась твёрдой поверхности его койки. Но ему более не было до этого дела. Он лежал бесшумно, всматривался в потолок, предстающий перед ним как сплошное чёрное месиво. В голове у него закрались ростки мыслей и внезапно он как будто отошёл ото сна. Сердце его забилось чаще, а на груди словно повис камень, и дышал он теперь беспорядочно. У малыша началась паника, которую он так и не сумел успокоить. В уме у него вертелись слова сказанные Вароном: «Тот мужчина – Великий Архонт Нервий, который передал тебя вчера нам и предложил эту затею». Мальчик больше не верил никому. У него нет друзей и никогда не было.

Глава 2 (2)

Счёт времени был полностью потерян. Мальчик точно мог сказать, что провёл тут по меньшей мере несколько дней, но сколько именно понять было невозможно. Его невероятно исхудавшее и измученное тело потеряло в весе, он мог с лёгкостью ощупать свои рёбра и тазовые кости, руки его стали меньше а лицо наверняка потеряло здоровый вид. Он не видел своего отражения, во тьме погасшего давно манакристала, но чувствовал руками свои излишне выраженные скулы и челюсть, а также западающие от недостатка жира и влаги глазницы.

Варон Руис не появлялся с того самого дня как предупредил его об «испытании». Нет ли у него возможности, либо он просто не хочет – мальчик не знал. Однако он хоть и чувствовал одиночество, но не ощущал грусти, в сущности, ему было уже будто всё равно. Если бы он умер в этот же самый момент, малыш бы ни капли не расстроился. По правде говоря, в его голове пару раз даже всплывала эта жестокая мысль. Для чего ему жить? Подобный вопрос он задавал себе из разу в раз, но не находил ответа. Но что малыш знал точно, так это то, что его способность не даст ему умереть, она будет заставлять его жить и страдать. Никакая рана, кровотечение и другие физические способы умерщвления не сработали бы на нём, поэтому малыш только безучастно вздыхал, думая об этом. Его дар «самоисцеление», как его называл Нервий, по истине удивительная вещь.

Ведро для нечистот стояло в том же самом состоянии, в котором его застал мальчик. Ему просто буквально нечем было ходить в него, его желудок с самого времени заточения не вкушал пищи. На удивление его не мучали ни голод, ни жажда в той степени, в которой он этого ждал. Они кололи его внутренности небольшими призывами и мольбами, он был слабый и исхудавший, но не более того. Ему даже показалось, что он может прожить так пару месяцев к ряду. Но была ли это правда? Не самовнушение ли это его измученного тела и разума? Мальчик не знал ответа. Если бы его способность могла выдержать и голод с жаждой, исхудал бы он так сильно как сейчас и чувствовал бы такое бессилие?

Чтобы сэкономить силы малыш только и делал что лежал на кровати стараясь двигаться как можно меньше. Он старался много спать чтобы время шло быстрее, но этот способ становился всё менее эффективным. Малыш был настолько измучен что даже сон перестал навещать его.

Иногда ему казалось, что если его дар и вправду не даст ему умереть, то он будет продолжать такое жалкое одинокое существование всю жизнь. Подобная перспектива его совсем не радовала. Впрочем, вскоре он понял, что такое не грозит, ведь внезапно что-то в двери щёлкнула и она стала открываться. Слабый свет коридора развеял тьму камеры и заставил мальчика поморщится и закрыть глаза. Когда же он открыл их снова знакомая фигура предстала перед ним. Это был Нервий. Он был какой-то необычно хмурый. Раньше малыш его таким не видел.

– Каргус, как ты себя чувствуешь? – наконец спросил он и вошёл внутрь, не дожидаясь ответа он продолжил, – Хочу представить тебе одного человека. Он важный гость, поэтому покажи свои манеры.

Малыш не сразу заметил мужчины, вошедшего прямо за Нервием, одет он был в длинную мантию чёрного цвета, и мальчик сразу внутренним своим естеством понял, что перед ним стоит личность могущественная и властная. На голову у ему был накинут большой капюшон, а лицо было плохо видна из-за чёрной тени, повисшей на ней из-за источника света, расположенного за его спиной. Малыш встал на колено, левую руку упёр о пол, правую поставил у сердца, а голову услужливо склонил.

Мальчик был хорошо виден и Нервию и загадочному мужчине, потому что свет из коридора падал прямо на него. Какое-то время царила тишина, Нервий часто посматривал на человека, которого сопровождал, чувствуя какое-то странное беспокойство.