Dominus

И вот её тело уже пронзает жгучий холод. Отец больше не улыбается. Он смотрит куда-то в одну точку. Туда, откуда исходит сияние. Туда, где уже нет никого из её родных. Там есть только золотой свет. И холод. Он заводит её внутрь, и Мирра слышит ту самую мелодию. Она где-то её уже слышала. Мелодия как будто всегда была с ней. Она дарит покой и умиротворение. И в то же время будоражит и волнует. Музыка льётся как водопад. Холодный, освежающий. Струится, как свет. Бесконечный, одинокий. Она и есть этот свет. И Мирре не нужно ничего в этом мире. Только бы слушать эту мелодию до конца своих циклусов. До конца этого мира. Она и есть этот мир. Единый поток, который влечёт за собой.

Мирра летит. А потом её с силой бросает на землю, чья-то рука хватает больно за запястья и тянет за собой. Мелодия превращается в страшный гул, давящий тисками всё живое. Она видит лицо матери, зовущее её во тьму. А после крик обрывается, когда её пронзает ненавистный золотой свет. И холод вгрызается в тело Мирры, как будто это её пронзили десятками пирий. Принцесса с криком просыпается.

Первое, что увидели её глаза, было испуганное лицо Жан-Кристофа. Поняв, что она рядом с тем, кому можно доверять, Мирра снова без сил уронила голову.

Ох тряс её за плечи, а принцесса мечтала, чтобы он оставил её в покое. Но он не прекращал, и тогда Мирра снова нехотя открыла глаза. И почувствовала, что оказалась на жутком морозе. Никогда раньше она не испытывала такого пробирающего насквозь холода. Изо рта Жан-Кристофа вырывался пар, а за его спиной густела тьма. Тьма Анрота. «Где они?!»

– Жан, воды, – только и смогла простонать принцесса. Да и то не была уверена, что он понял её.

Жан пропал из виду, чтобы вернуться с чаркой воды. Чарка оказалась шершавой на языке, и Мирра поняла, что это не чашка, а что-то незнакомое ей. Вода была ледяной, имела странный вкус и мало чем походила на ту воду, к какой привыкла принцесса. Закашлявшись от неожиданности, Мирра хотела перевернуться на бок, но Жан придерживал её за голову и приговаривал:

– Вот так, всё хорошо. Пей.

– Где мы? – с губ Мирры сорвался вопрос после того, как она жадно высосала всю жидкость.

– Лежи, ты ещё слаба, – тихо сказал ей Жан-Кристоф.

– Где мы, Жан?? – повторила свой вопрос Мирра, явно давая понять, что она не успокоится, пока не получит ответ.

– Мы в безопасности, – только и смог ответить он.

– Где все остальные? – Мирра начала ёжиться от холода и не понимала, её бьет озноб или отовсюду высосали всё тепло.

– Лежи, я накрою тебя, – сказал Жан, пододвинув поближе одеяло. От тепла ткани Мирре стало немного лучше.

– Жан… – все тише говорила Мирра, вновь проваливаясь в сон.

В какой-то момент она решила сдаться и снова позволила тьме поглотить себя.

Мирра пришла в себя, когда тьма над головой сменилась крышей. Под потолком играли тени, а в углах торчали какие-то сухие растения. Вокруг было тепло и сухо, и когда под одеялом стало совсем жарко, принцесса попыталась расшевелить затёкшие конечности. Ноги упёрлись во что-то живое, и Мирра вскрикнула от неожиданности. Рядом с ней кто-то спал. Кто-то, у кого было большое и мягкое тело. От её пинка тело зашевелилось, и Мирра увидела перед собой большие круглые глаза, с удивлением уставившиеся на неё. Немолодая женщина, похоже из чоъ, села перед ней на колени и поправила за собой помятые крылья. Надела очки и посмотрела Мирре в глаза. Она искренне улыбалась.

– Наконец-то ты пришла в себя, – произнесла она с диковинным акцентом.

– Кто вы? – спросила Мирра, позабыв про все манеры.

– Извини, надо было сразу представиться, – захлопотала чоъ. – Я Лакримоса, – пропела старушка таким смешным голосом, что Мирра еле сдержалась от улыбки.

– Странно говорю? Прости, я не из здешних мест, – немного смутилась Лакримоса.

– Нет-нет, всё в порядке. Рада знакомству. А простите, где мы? – поинтересовалась Мирра, разглядывая лачугу. Она была совсем небольшой, размером с чулан в её покоях, однако достаточно уютная. Посередине на импровизированной печке горел огонь, и свет от него выписывал на стенах из глины немыслимые пируэты. Жилище чоъ сразу понравилось Мирре. Его, как тёплую постель, вовсе не хотелось покидать. Но оно было так непохоже на те домики, к которым привыкла принцесса. Лакримоса, заметив, что Мирра разглядывает её обитель, снова смутилась.

– Здесь не слишком просторно, но мне хватает. Я приготовлю для тебя кушу[67].

Лакримоса встала на ноги и подошла к маленькому пошарпанному серванту, где был аккуратно разложен чайный сервиз.

– Подарок моей бабушки, Анини. Она так и не обрела свои крылья. Зато научила меня, как не потерять свои. Лакримоса посмеялась собственной шутке, которую нашла особо смешной, и наполнила горячим кушу две ёмкости.

Мирра взяла протянутую ей чашку и поразилась удивительному вкусу густого напитка. Ничего вкуснее она ещё в жизни не пробовала.

– Вкусно? – звучно осушив свою горячую чашку, спросила Лакримоса.

– Очень. Восхитительный вкус! Что это такое? – поинтересовалась Мирра, чувствуя, как по телу разливается тепло.

– Это рецепт моей прабабушки Цивари. Только она умела делать этот напиток. А после этим знанием владела её дочь Анини, и так дошло до меня. Это толчёный корень медового дерева, его сложно найти, зато, когда повезёт, хватает на целый цикл. Там есть ещё пара ингредиентов, но я лучше сохраню их в тайне. – Лакримоса хихикнула и привалилась рядом с Миррой, которая с удовольствием допивала свой дымящийся напиток.

– Долго я была без сознания? – спросила Мирра, окончательно избавляясь от своего одеяла. Ноги её были голыми, высохшие галифе висели на стуле рядом с сервантом, а порванный камзол был аккуратно сложен рядом со штанами. Мирра была в одном нательном белье, но это её нисколько не смутило. Она уже чувствовала себя здесь как дома.

– Несколько циклусов, как Жан-Кристоф принёс тебя ко мне. Он такой хозяйственный, вечно с чем-то возвращается. У меня уже в шкафах кончается место, – Лакримоса хихикнула и икнула.

– А где он сейчас? – принцесса вспомнила про Жана, услышав за дверью шум.

– А вот и он. Наш добытчик! – расплылась в улыбке чоъ, когда ох, точнее то, что было под сугробом, зашёл внутрь.

Жан-Кристоф стряхнул с себя снег, так, что огонь в лачуге чуть не погас, сбросил в углу охапку хвороста, какие-то вещи и утварь. Предметы громко брякнули о деревянный пол и скатились в кучу.

– Что там у тебя на этот раз? – нарочито недовольным тоном, но определённо заинтригованная, спросила Лакримоса.

– Мирра, ты очнулась! – игнорируя вопрос, воскликнул Жан. Он бросился к ней в объятия, чуть не свалив кипящий котёл на принцессу. Принцесса испугалась холода, который исходил от белой субстанции, тающей на Жане.

– Лакримоса уже угостила тебя своим знаменитым отваром? Он кого хочешь на ноги поставит! Кстати, я бы не отказался сейчас от чашки этого чудного напитка! – признался Жан-Кристоф, сбрасывая с себя задубевшую одежду и оглядываясь на чоъ.

– Где ты был? – спросила его Мирра, осматривая всю эту кучу в углу.

– Мирра, неужели после всего, что произошло, тебя интересует вопрос, где я был?

– Откуда ты это принес? – задала более конкретный вопрос Мирра, доставая из кучи предметов чей-то носок.

– Я, к твоему сведению, ходил на вылазку в эту жуткую метель, чтобы добыть для тебя вещи, – гордо заявил он, приземлившись с обиженным выражением возле огня прямо рядом с лежанкой Мирры.

– Детки, вижу вам нужно всё обсудить друг с другом. Не буду вам мешать! Я пока схожу проверю ловушки. Не скучайте! – и с этими словами Лакримоса набросила на себя сделанную из очень странного меха накидку и выпорхнула из домика.

Мирра повернулась к Жан-Кристофу, выронив из рук очередной предмет, который оказался чьим-то ночным горшком, и спросила:

– Ты это украл?

– Почему сразу украл? Я позаимствовал те вещи, которые нам пригодятся. Украл… Я, между прочим, пока ты несколько циклусов приходила в себя, места себе не находил. Вот и решил заняться делом. Да и вообще, если бы не я, ты бы уже давно крылья отбросила.

– Жан, ты не должен был красть эти вещи. Они не принадлежат нам, и, возможно, сейчас нужнее тем, у кого ты их забрал. Верни их.

– А их некому возвращать! – разозлился Жан. – Знаешь ли ты, что я забрал их из домов, где уже никогда не загорится огонь, как здесь? Я взял их там, где на кровати лежат их замёрзшие хозяева. Они не пережили эту зиму, Мирра! Как не переживём её мы, если будем играть в благородство. Извини, конечно, но ты совсем не знаешь, что такое нужда. И где мы находимся. А сейчас мы в нужде! И тут тебе не уютный замок, где каждую прихоть исполнят вежливые слуги. Здесь мир, в котором надо выживать. И чем раньше ты это поймёшь, тем лучше! – Жан отвернулся от нее, принявшись что-то теребить в своём рюкзаке.

Мирра окончательно поняла, где находится. «Неужели за дверью был тот самый Внешний мир, куда она всегда мечтала попасть?» Но всё было не так, как представляла себе в мечтах принцесса. Осознав, что поторопилась с выводами, она села рядом с обиженным охом. Ей совсем не хотелось ссориться с единственным другом, который сейчас был рядом с ней. Голова сильно гудела, но она решила во что бы то ни стало разобраться в том, что происходит. Из плохо сколоченной двери пронзительно завывал ветер. Она положила ему руку на плечо и примирительно произнесла:

– Прости меня. Я просто… Расскажи, что случилось, пока я была в отключке?

Жан выдержал паузу, прежде чем повернуться к ней.

– На, укройся. А то заболеешь, – он протянул ей покрывало. – Тебя долго не было. Я уже испугался, что ты не выкарабкаешься. Тот монстр так тебя приложил, что ты пришла в себя только на поверхности.

– Сколько времени прошло с того момента? – вспомнила Мирра тот удар и поморщилась от боли.

– Где-то циклет, – вздохнул ох.

– Циклет??? – воскликнула Мирра, не веря своим ушам. – Я была без сознания восемь циклусов?

– Девять. Ты иногда приходила в себя. Что-то говорила. Бредила. Я так боялся, что ты не выкарабкаешься.

– Расскажи мне всё, Жан! – нервно воскликнула Мирра, теребя его за тулуп. – Всё, что я пропустила.

– Хорошо, но ты должна быть сильной, – предупредил её Жан.

– Куда уж сильней, – ответила Мирра, готовясь к самому худшему. Но к худшему она всё равно не была готова.

И Жан рассказал ей всё.

Глава 14. Свежие раны

– После того, как ты потеряла сознание, отрус снова пошёл в атаку, но на этот раз на его пути встал Руфус. Этого бьялла не так-то просто выбить из равновесия, даже в хромом состоянии. В могучем прыжке он бросился прямо в ноги безумному гиганту. Чудом он не был растоптан под весом чудовища, ловко извернувшись под его ногами-колоннами. Оказавшись под ним, Руфус перерезал сухожилия на ступнях исполина, отчего тот потерял равновесие и закачался. Секира бьялла застряла в ноге чудовища, но бьялл не растерялся и залез к нему на спину, снял свой шлем и всадил единственный рог прямо в глаз гиганту. Отрус издал страшный рёв и стал метаться по опустевшей земле, терпя бесконечные удары Руфуса по морде. Через некоторое время ослепший и оглушённый гигант с грохотом упал на землю. Руфус скатился с животного, вытащил из его лапы свою секиру и в несколько ударов отрубил ему голову. Кровь залила бьялла с ног до головы, но он даже глазом не моргнул.

– А можно рассказывать не как эпос про «Зарю Хилен[68]»? – попросила Мирра Жана.

– Ладно, любишь ты испортить историю, – насупился Жан. – Так о чём это я? Да, затем он кинулся к тебе, взвалил тебя к себе на спину и крикнул мне следовать за ним. Ошеломлённые тараксы просто стояли и смотрели на него, клянусь! А потом он так быстро побежал, что я еле поспевал за ним, хотя мои ноги были в порядке, в отличие от его. Не знаю, как ты смогла победить его на экзамене, он действительно мощный соперник, – делился своими впечатлениями во время рассказа Жан.

– Что было дальше? – Мирра не давала Жану уклоняться от сути истории.

– По пути Руфус поведал мне, что замок пал, Древус был смертельно ранен, а все крикты либо погибли в битве за мост, либо захвачены в плен. Каждый дрался до последнего, забрав на тот свет с десяток тараксов. Но силы были слишком неравны, тараксам удалось прорвать оборону Атхилла ещё до начала боевых действий, поэтому сплочённой защиты нигде не получилось. На мой вопрос «Откуда они взялись?» он лишь покрутил головой. Когда я спросил его «Что нам делать теперь?», Руфус передал слова отца: «Спеши к Мирре, скажи ей, что замок пал. Даже если она будет против, схвати ее и унеси отсюда так далеко, как сможешь. Она должна остаться в живых несмотря ни на что. Я верю в тебя, мой сын».

– Древус никогда бы так не сказал, – перебила Жана Мирра.

– Ладно-ладно. Руфус, конечно же, дословно это не говорил, но я думаю, все именно так и было. На самом деле он произнёс только «Я должен спасти Мирру». Бьялл в тот момент вообще был немногословен. И я его понимаю, тяжело бежать сломя голову вперёд, да ещё и с тобой на плече. В общем, когда мы потеряли из виду город и замок, я понял, куда мы направляемся. Наша дорога шла прямиком в старый дворец Эроя. Оказывается, бьялл всегда знал, что там был выход, который вёл прямо во Внешний мир. А мы нет! Никогда не угадаешь, откуда он узнал этот секрет.

– Откуда? – спросила Мирра, ловя каждое слово Жана.

– От своего отца. А тот от твоего отца! Он рассказал ему о тайном пути, который сам и прорыл, чтобы тайно выбираться на поверхность без разрешения властей… эээм, твоей матери. Но слушай дальше! После того, как мы прибыли на место, Руфус сказал мне, что донесёт тебя до выхода, а после вернется обратно, чтобы похоронить своего отца. Я не стал с ним спорить, потому что тогда с ним лучше было во всём соглашаться. Он был так серьезно настроен, что я понял, что его не переубедить. Я согласился и двинулся за ним по тёмным туннелям. Ты даже не представляешь, сколько всего интересного мы с тобой упустили в этом замке призраков! За тайным проходом находились комнаты, которые остались почти нетронутыми, и там столько артефактов! Вот бы вернуться и исследовать их получше, – возбудился Жан, но быстро успокоился. – Мда, не уверен, что сейчас мы сможем как-то попасть в город.

– Как мы выбрались? – спросила Мирра.

– Чудом. Пока мы копались с тайным проходом, нас нагнали. Тараксы во главе с Магнаром или Овгустом, как его, я не помню, на нас напали. Помню, что у их главного была в руках какая-то странная штука, которую я никогда раньше не видел. Но Руфус и тут не растерялся. Он отдал тебя мне, сказав, чтобы я лез в заброшенный лаз под старой статуей, а сам вступил с ними в бой. Он решил выиграть для нас время. А я как заворожённый дурак стоял и смотрел за его сражением. Он убил не один десяток тараксов, ей-ей, я не вру! Никогда не видел такой мощи. Похоже, даже их главный наслаждался боем. Потом я полез в туннель, таща тебя за собой, а он, весь израненный, двинулся за нами следом. Но тараксы тоже полезли за нами. И тогда Руфус сломал подпорки в туннеле и обрушил свод на себя, чтобы перекрыть им дорогу.

– Он погиб? – только и смогла произнести Мирра.

– Мне жаль, Мирра. В конце Руфус крикнул мне что-то, я не расслышал. И, кажется, улыбнулся! Всё, что он сделал в конце, это улыбнулся…

После этих слов повисла пауза, нарушаемая лишь воем ледяного ветра, плачущего за стенами их убежища. Мирра не знала, что болит у неё сильнее – душа или тело.

– А что с 88-м и Навой? – спросила принцесса после долгой паузы. Ей было страшно услышать такую же трагичную историю. В тот циклус она потеряла слишком много друзей. Жан задумался на мгновение.

– Он так и не появился. Но, думаю, если бы он был жив, он бы нашёл нас.

– Да, он бы нашёл, – вздохнула Мирра, смиряясь с потерей ещё одного друга. «Неужели и Нава…» Вдруг ей стало невыносимо холодно и одиноко. Ей казалось, в огне ожили сцены из прошлого, но только они не согревали, а холодили своей бесконечной тоской. Она видела 88–о. Как он терпеливо, циклус за циклусом, отрабатывал с ней боевые движения, которые получались в группе у всех, но только не у неё. Она вспомнила, как впервые заступилась за стеснительного мальчишку Руфуса, который не умел даже постоять за себя, когда его окружили старшеклассники и смеялись над его огромным и непропорциональным телом. Вспомнила, как к ней навстречу бежит малышка Нава, чтобы попросить Мирру спланировать с ней с башни тайком от сестёр…

Трагичное молчание нарушила Лакримоса, распахнув скрипучую дверь и втиснувшись внутрь, неся в ведре какие-то замоченные коренья. Закрыв на засов дверь, она сбросила с себя накидку и поставила ведро на огонь, чтобы вода закипела.

– Ну как вы тут, мои дорогие? Не замерзли? – улыбчиво спросила она, начиная суетиться в ограниченном пространстве. Лакримоса могла сотворить суету из ничего, и даже на такой маленькой печке она гремела посудой так, как будто работала сотня прислуг для королевского стола. Мирра машинально следила за её суетой, пребывая в собственных мыслях.

– Ничего, что мы погостим у тебя, пока она окончательно не поправится? – спросил Жан-Кристоф у Лакримосы.

– Конечно, конечно, оставайтесь, сколько хотите. Мой дом – ваш дом. Мне очень приятно, что у меня наконец появились гости, да ещё и такие милые, – хихикнула старушка и снова отвернулась готовить отвар.

– Мы должны вернуться обратно, – серьёзно сказала Жану Мирра.

– Ну уж нет! На что ты рассчитываешь в таком состоянии, Мирра? Что мы завтра соберём вещи и уйдём? И куда? В этот шторм? Вернёмся в Атхилл? – Жана будто прорвало. – Ты даже не представляешь, чего мне стоило донести тебя сюда. К тому же все возможные входы в город сейчас заблокированы. Да и ты должна окрепнуть. Нет, мы никуда не пойдём.

Мирра внутренне была рада, что Жан принял за неё такое решение. Она чувствовала себя живым мертвецом, к тому же рана на животе, очевидно, полученная от удара об стену, уже давала о себе знать.

– Что вы там шушукаетесь? – полюбопытствовала чоъ, бросая в закипевшую воду приправу. Тут же вся комнатка наполнилась волшебным ароматом.

– Да мы обсуждаем, как нам тут разместиться, чтобы не стеснить тебя, – быстро среагировал Жан-Кристоф.

– А вы меня вовсе и не стесните. Ложитесь там, где спали до этого, а я устроюсь на гамаке в углу. Мне много места не нужно, я привыкла спать в своём коконе, так что пространства всем хватит, – с добродушной улыбкой произнесла Лакримоса.

– Спасибо тебе, ба! – обратился к ней Жан.

– Не за что, своему внучку и его друзьям я всегда рада! – ответила она, разливая всем новую порцию ароматного напитка.

– Стоп, «ба» – это бабушка?? – чуть не выронив кружку, спросила у Жана Мирра и схватилась из-за болезненного спазма за живот.

– Я ж тебе сто раз говорил, что у меня есть бабушка, – Жан осуждающе посмотрел на неё.

– Но… Я думала, ты как всегда шутишь, – простонала принцесса.

– В каждой шутке есть промежутки… Для правды, – съехидничал Жан и бросился осматривать ей рану.

Мирра всё ещё удивленно переводила взгляд с чоъ на оха и не могла понять связь.

– Я знаю, о чем ты думаешь, дитя, – прочитав её мысли, по-доброму улыбнулась Лакримоса. – Я не родная бабушка Жану. Но, когда он потерял своих родителей, я нашла его и вырастила. У меня никогда не было детей, и Жан стал для меня настоящим подарком. Мы сменили много мест, когда он был маленьким, и почти везде нас не слишком жаловали.

– Это, ба, ты слишком мягко сказала: «не слишком жаловали», – перебил её Жан, нюхая отвар.

– Ладно тебе ворчать на жизнь! К тому же кто мы такие: чоъ и ох. В нашем мире выращивать не своё потомство порицается хуже, чем убийство. А мне вот всегда было всё равно! – гордо задрала она свой нос, отчего Мирра зауважала эту смелую старушку и хотела улыбнуться, но передумала, когда рана в боку мгновенно дала о себе знать. Жан мгновенно приложил какие-то тряпки, пропитанные сильно пахнущим раствором, и её низ обдало приятным теплом.

– И вы отправили Жана в Атхилл, а сами поселились неподалёку? – поинтересовалась она, когда боль отступила.

– Да, Атхилл был единственным местом, где его приютили, даже не задав мне вопросов, кто мы и сколько у нас в кармане денег.

– Был единственным местом… – Мирра вернулась к тревожным мыслям. В голове у неё вновь болью отозвалась последняя ночь в её доме. – А вы почему остались наверху?

– Ну пооткровенничали и хватит! – поставил точку в разговоре Жан. – Мирре нужно отдыхать, давайте ложиться спать, уже поздно. А завтра я схожу в трактир, возьму твоих любимых морозных лепешек, и мы сделаем для Мирры знаменитый пудинг! – обратился он к Лакримосе.

– Хорошо, Жанчик, – обрадовалась Лакримоса и принялась расстилать постели.

– Ба, я же просил не называть меня так! – укоризненно зацокал ох.

– Жанчик? – улыбнулась Мирра. – Так вот как я теперь буду тебя называть!

– Ложись спать! – накрылся пледом горделивый ох и обидно засопел.

А Мирра всё не могла стянуть с себя улыбку. Ей очень нравилась эта маленькая, но уютная лачуга посреди необъятного нечто. Маленький уголок теплоты и любви. Но трагичные воспоминания недавнего прошлого всё же взяли своё.

Принцесса дождалась, пока Жан и Лакримоса засопят в своих углах, и осторожно подошла к выходу, чтобы увидеть доселе запретную картину. Тихонько скрипнув плохо смазанной дверцей и впустив в комнату холодного воздуха, она мгновенно лишилась дара речи. Мир навалился на неё подобно огромному шару. И вокруг не было ничего, чтобы хоть как-то ограничивало его пространство. Лишь тяжёлое небо над головой и бесконечный снежный простор, изрезанный тёмными провалами. Ветхие домики сгрудились неподалёку. Где-то в оконцах горел свет, а где-то властвовала тьма. Ветер гонял по простору клубы снега, а единственным световым пятном на небе было око Анрота, взирающее на всю эту ледяную пустыню налитым кровью глазом. «Так вот ты какой – бог смерти», – неслышно прошептала Мирра во тьму. Но больше всего принцессу поразил не вечно рыщущий взгляд небесного ока. Принцессу поразил размер этого мира. Быстро закрыв за собой дверь, она почувствовала себя маленькой букашкой на этой планете и поспешила поскорее закутаться в одеяло, чтобы не думать о том, что ждало её снаружи. Но сон долго не шёл к её усталому телу. Из головы не выходил этот огромный и пугающий новый мир.

Часть II

«Дорога»

Глава 15. Под Луксой и Анротом

Время медленно залечивало раны. Пока Мирра набиралась сил под защитой ветхого крова, Лакримоса с Жан-Кристофом окружили её такой заботой, что ей было даже неудобно. Ох часто отлучался в деревню, собирая по округе последние сплетни и принося домой необходимый провиант. Дело своё он знал хорошо, поэтому дома у них всегда была еда, растопка и куча странных вещей, начиная от принесённого откуда-то почерневшего от старости сундука, который был больше Жан-Кристофа в два раза, заканчивая потрескавшейся картиной какого-то уродливого раньи, бывшего некогда важной шишкой в этих владениях.

Мирра, наконец поборов свой страх перед Внешним миром, стала совершать небольшие прогулки по деревне, дыша морозным воздухом и дивясь необъятному пространству, которое окружало её повсюду. Принцесса даже не могла подумать, что старый мир может быть настолько огромен. Раньше, когда она была маленькой, она воображала, что Глубинные пути, куда она иногда в тайне отправлялась вместе с 88-м на тренировки, непостигаемы и бесконечны, но стоило ей раз увидеть небо, как всё меркло перед его величием.

И хотя пока увиденный мир ограничивался лишь маленькими домиками, из которых по вечерам струился дымок, а в окнах плясали озорные огоньки, Мирра испытывала трепет от того, что ждёт её за пределами деревни. Где-то там за горизонтом лежали другие города и жили незнакомые существа, где-то там простиралась таинственная подводная Телия, о которой ей в детстве читала сказки Кутэ, глубоко под землю уходил могучий Соленбург, пряталась в песчаных бурях Сель-Зона и бился о скалы океан. Как будто вторя её мыслям, из неизвестности подул ветер странствий, но принцесса не решалась в полной мере вкусить его запах. Её здоровье было ещё слишком слабо.

Тяжёлые снежные хлопья, бесконечно сыпавшие сверху, и холодный вихрь быстро загнали её обратно в дом, где бабушка Лакримоса всегда была готова угостить гостью вкусным кушу. А пока принцесса отогревалась, та рассказывала ей очередную забавную историю о детстве Жанна или о своей жизни на поверхности.

Мирра с жадностью слушала истории о молодой чоъ, которая когда-то давно покинула родную Телию ради мечты увидеть мир. В этом желании они с Лакримосой были похожи. «А ведь моя мечта оказаться на поверхности сбылась, пусть и не в том виде, в каком я хотела», – с грустью подумала Мирра, когда чоъ пускалась в воспоминания.

Когда-то давно чоъ, ведомая духом странствий, отправилась на поиски приключений. Пережив гнев Мертерцы[69] и оказавшись выброшенной на незнакомый берег, она блуждала по тогда ещё полному растительности и жизни континенту, пока не встретила свою первую любовь. Именно тогда она узнала, что так и не смогла покинуть свой континент в поисках лучшей жизни. Волны вынесли её обратно к Тритии, сыграв с ней злую шутку. Лакримоса же поняла, что её удел остаться здесь и жить вместе с повстречавшимся ей другим чоъ, который прожил тяжёлую жизнь в море и теперь решил осесть на суше. Однако счастливые циклусы сменились болью утраты, когда её спаситель и суженый Арлено – его имя она произносила с мечтательным видом – погиб, неся домой пыльцу эридэ[70]. Так Мирра впервые услышала историю банды местного разбойника-раньи Масакра, который напал на возлюбленного Лакримосы в пути из-за драгоценной добычи. Когда тяжело раненый Арлено попросил Масакра оставить ему немного пыльцы для Лакримосы, разбойник засмеялся и лично принёс эридэ в их дом, заставив умирающего Арлено смотреть, как его возлюбленная насильно выпивает нектар. В порыве ненависти раненый чоъ сумел вырваться и убить злодея, отомстив ему за испорченный священный ритуал. Но вскоре он умер на руках Лакримосы, а она наконец стала его женщиной, пусть и на такой короткий миг.