Автостоп по краю лета

В жизни, конечно же, всё оказалось грубее и проще. На пятом этаже я уткнулся в клетку, отгораживающую ведущую на крышу лестницу. На грубой металлической двери висел большой амбарный замок. На этом месте кино с романтической ночёвкой на уютном чердаке закончилось.

Оставалось только прилечь прямо на каменном полу рядом с клеткой, что я и сделал. Мои ноги чуть ли не упирались в одну из квартирных дверей на этаже.

Я достал из рюкзака спальник, одеяло, снял мокрую дождевую куртку. Как поступить с изрядно подмокшей джинсовкой и штанами? Их я решил не снимать, в конце концов, сегодня я ночую не в гостинице и не у ангела-мажорки, буду спать как есть.

Засыпать было холодно, мокро и страшно неудобно. Для эффекта полного дискомфорта на этаже горел яркий свет, который пробивался даже сквозь руку, которой я прикрывал лицо.

В тот момент я почувствовал себя настоящим махровым бомжом: мокрым, помятым, скорчившимся в углу, как беспризорная собака. Утром ещё наверняка проснусь больным от холода и сырости.

Всё это было очень и очень стрёмно. И, конечно же, такому приключению требовался финальный аккорд.

Его исполнила тётка из той самой квартиры, в дверь которой я упирался ногами.

Примерно в шесть утра, держа в руке ведро с мусором, она открыла дверь и обнаружила меня. Тётка заорала так, что я проснулся мигом: как будто всю жизнь ждал этого момента. Криком она не ограничилась – ещё и пнула меня (ну точно: бродячий пёс!). Спасибо хоть не вывалила на меня свой мусор!

Тётка дала понять, что мне пора проваливать, и даже прочитала нотацию. Честно, на её месте я бы сделал то же самое. Я встал, молча затолкал спальный мешок в мокрый по-прежнему рюкзак, схватил куртку, гитару и быстро зашагал по лестничным пролётам вниз.

В приступе позитива я думал: в итоге-то место для ночёвки нашлось! Эксперимент удался, пусть всё прошло и не так гладко, как бывало раньше. С чувством выполненного долга я направлялся домой – принимать горячий душ и досыпать.

* * *

Если бы меня тогда спросили: как я оцениваю уровень своей готовности к планируемому путешествию, – что бы я ответил? Думаю, я точно не был готов, но, наверное, смог бы адаптироваться к тому, что мне предстоит.

Мои эксперименты внушали осторожный оптимизм: при определённом уровне одержимости и одновременно пофигизма выжить я должен был даже при экстремальных сценариях. Но в глубине души я осознавал: на самом деле я ничего не знаю, ничего не понимаю, всё это очень страшно, и как я буду выживать, только богу известно.

Как вскоре станет ясно, эта подготовка и домашние тренировки мне пригодились, но они не описывали и десятой части того, что ждало меня впереди.

Глава 10

Лето медленно переваливало за экватор. При всех моих тщательных приготовлениях становилось ясно: моя мечта либо очень скоро сбудется, либо, если я не предприму экстраординарных действий, ей уже никогда не увидеть свет.

Я задумал выехать самое позднее в июле – с тем, чтобы обеспечить себе про запас хотя бы месяц благоприятной погоды. И когда уже второе лето моих планов подходило к концу, мне делалось не по себе. Жизнь как будто заявляла, что она не поддерживает мои сумасшедшие идеи. Наоборот, ей нравились стабильность и системность. Необходимо было ломать и себя, и многое вокруг, чтобы заслужить шанс вырваться из обычного цикла.

С первых дней августа запилили обычные уральские дожди, а с ними повеяло и прохладой. Жизнь шла своим чередом; магазинчик продолжал торговлю; повседневная рутина, привычка и общий комфорт крепко держали меня.

Кроме того, приближался День города. В Екатеринбурге того времени такой праздник для торговцев в центре был большим событием.

В прошлом году я участвовал в таком мероприятии, и это выглядело сумасшедшим пивным Клондайком!

Наверное, миллион, ну ладно, сотни тысяч человек собираются в центре города, кружат праздничными толпами по одной-двум главным улицам и бесконечно покупают чипсы, крекеры и, конечно, пиво! Так вот, я находился по другую сторону праздника – продавал эти чипсы и пиво жаждущим людям. С учётом дополнительных точек, выставляемых на праздник, дневная выручка в такое мероприятие примерно равнялась недельной, если не больше, выручке моего бизнеса в обычные дни!

На следующий день я сидел дома и смотрел на вываленную на обеденный стол кучу бумажных денег: их было много, непривычно много. И они выглядели как настоящий успех!

Короче, к такому важному мероприятию полагалось готовиться заблаговременно, и на этот раз я понимал, что делать и чего ждать.

Я подготовил пачку документов на торговое место, внёс какие-то деньги, а в качестве финального этапа должен был подать заявку в городскую администрацию для получения окончательного подтверждения.

* * *

И вот в один из таких суматошных дней на меня налетает Александр Куракин, мой старый дружище.

В обычное время мы обращались друг к другу по привычным именам, но в особых случаях я звал его Александе́р, с ударением на последний слог, а он меня – Але́ксий, с ударением на второй. Не помню, откуда это повелось, но в такие моменты у меня складывалось впечатление, что я обращаюсь к Александру Македонскому, а Сашка, наверное, воображал, что обращается почти как к московскому патриарху.

– Лёха, привет! Я купил-таки билет, выезжаю в этот четверг!

– Ты про Мурманск, что ли? Неужели?

Куракин всё лето планировал съездить к своей бабушке, но никак не мог собраться. Он был родом из этого северного города и старался поддерживать семейные связи.

– Ну да, утром выезжаю, через Питер, почти двое суток ехать. Яйца сварил, жарю курицу!

Сашка не успел договорить, как в моём сердце что-то щёлкнуло. Я понял: это последний шанс.

– Слушай, Александе́р, давай я тебя провожу!

– Ты серьёзно, Але́ксий?

– Ну да, у меня вроде есть время, когда там поезд, ты говоришь?..

Я поспешил домой, вытащил рюкзак на середину комнаты и смотрел на него несколько минут. Требовалась особая пауза, чтобы осознать, насколько странной и одновременно сильной была эта идея.

Если что-то и могло вырвать меня из ежедневного круга событий, неизбежно поглощавших меня, так именно этот свалившийся с неба поезд. Он мог стать магическим пинком, катапультирующим меня в другую, давно и настойчиво зовущую реальность. Мою душу захлестнуло вдохновение, я испытал невероятный подъём. Я вот-вот сделаю это – эта мысль окрыляла меня!

Сейчас или никогда.

Примерно через час до меня дошли и другие мысли.

Начало августа с дождями и фактический конец лета представлялись не лучшим временем для дорожных приключений. Это придётся принять, успокоил я себя, подходящие июнь и июль я честно проспал, так что нечего выделываться. Возьму вещи потеплее. Кроме того, я должен уложиться в две, максимум три недели, так что вернусь к концу августа, прямо к учёбе. Здесь вроде бы всё складывается.

Теперь этот День города… Ладно, с ним тоже в целом ясно. Деньги всегда были классическим человеческим искушением, и ожидать другого в такой ситуации я бы и не стал. Переживём без Дня города и рек пива!

Так, а поддержка магазина? В целом он работает почти автономно, в конце концов, предупрежу мать.

И да: на сей раз планы определяю я!

Глава 11

Начало августа. Четверг. Утро.

Гитара в чехле, в нём же запасные струны, медиаторы, губная гармошка. На мне чёрный резаный джинсовый костюм, в рюкзаке – старый набор, к которому я предусмотрительно добавил бутылку для воды, свитер и «пенку» – теплоизолирующий коврик для сна на холодной земле. Теперь рюкзак был заполнен почти под завязку – выбор альпинистского варианта был верным.

Засовываю паспорт поглубже во внутренний карман рюкзака и выезжаю на вокзал.

Хороший знак – светит солнце, погода отличная! Вот и вокзал. Быстрым шагом двигаюсь к назначенному пути отправления. Вижу Куракина.

Саня таращит на меня глаза:

– Привет! Ты чего с рюкзаком? Ещё и с гитарой…

– Короче, такое дело… Если ты не против, я выезжаю с тобой, только зайцем. Прикроешь меня, Саня? Я запускаю так свой автостоп. Понимаю, что звучит дико, но это, похоже, мой шанс!

Куракинские глаза становятся ещё больше, однако он в курсе моих давних планов, а его доброта не ведает границ:

– Ни фига себе… Ладно, как размещаемся?

– Предлагаю так: я передаю свои вещи тебе, говорим проводнику, что я провожающий. Дальше на месте разберёмся, я спрячусь по ходу где-нибудь.

– Вот это да! И докуда ты едешь?

– До Питера, дай бог.

– Ладно, грузимся!

Мы заходим в вагон и протискиваемся до нужного купе. Место Александра справа внизу. Закидываем рюкзак и гитару на самую верхнюю, багажную полку – я сразу её приметил на будущее. Двадцать минут до отправления. Это время и даже чуть дольше мне нужно сидеть в купе, не отсвечивать и ждать ключевого момента – проверки билетов.

Соседями по купе оказались пожилые супруги, занявшие оба места слева. Они успели комфортно расположиться к нашему приходу, и мы обменялись приветствиями. Скрывать наши планы было нелепо, поэтому мы сообщили, что я музыкант, без денег, еду в Питер, и мне необходимо проехаться зайцем – на багажной полке.

– Надеемся, вы не против, – сказал я.

Возражений с их стороны не последовало; люди попались понимающие.

Сейчас мне ясно, что это была вполне реальная точка отказа: любой из наших соседей мог просто встать, дойти до проводника и сообщить о происходящем. На этом моё путешествие закончилось бы, не начавшись.

Но судьба благоволила мне, как и всем начинающим авантюристам.

* * *

Адреналин плавно набирал мощность. Пора было переходить к тактическим деталям. Куда я спрячусь при проверке билетов? Начали с очевидного: меня завалили сумками на третьей полке и прикрыли гитарой. Но идея тут же отпала: при пристрастной проверке это место всё-таки хорошо просматривалось.

Оставался классический выход – «гроб». Так назывался ящик под нижней спальной полкой размером в две трети её длины. Туда обычно укладывали чемоданы или другие крупные вещи. Мы оставили ящик под куракинской полкой пустым, а весь багаж забросили наверх. Саша с парой сумок приготовился разместиться на своей полке, а я провёл тест – залез в этот ящик.

Тотчас я понял, почему предыдущее поколение неформальных путешественников прозвало его «гробом».

Длина его никоим образом не соответствовала длине человеческого тела с вытянутыми ногами, их нужно было как-то подгибать под себя, выпячивая колени вверх и вбок и одновременно жутким образом укладывая голову на грудь и стискивая плечи, потому что в ином положении они в этот ящик не помещались. Ещё хуже было то, что при опускании крышки торчащие колени поддавливали её снизу, не давая «гробу» нормально закрыться.

В таком скрюченном положении не протянуть и полчаса. Час или дольше?! О таких подвигах не хотелось и думать.

Мы договорились, что я залезу туда на десять минут, на время проверки билетов, а дальше, с окончанием проверки, внимание проводников ослабнет, и я перемещусь вверх, на багажную полку.

Пока мы проводили эксперименты, проводники несколько раз объявили о скором отправлении поезда и сообщили, что провожающие должны освободить вагоны. Но в этот раз сообщение было не для меня…

Поезд тронулся, и моё путешествие началось!

Возможно, я слишком долго готовился, слишком глубоко погрузился в момент. И вообще всё происходило не так, как я многократно себе представлял. Поэтому оценить и прочувствовать минуту старта я тогда не мог. Тем более ценной она выглядит издалека…

* * *

Проверка билетов началась вскоре после отправления. Наше купе располагалось в середине вагона, очередь подходила быстро. Я залез в ящик, Александр прикрыл полку и слегка придавил её, щедро оставив мне на первое время сантиметров пятнадцать воздуха.

Мы приготовились к включению боевого режима. Проводник проверял билеты у пассажиров в соседнем купе. Пора! Я сгруппировался как мог, продышался и дал отмашку на закрытие. Александр сел на полку и постарался придавить её до конца, утрамбовывая меня в ящике.

Тут я понял: крышка полностью не закрывается! Мешали мои колени и другие части тела, включая голову и выпирающее левое плечо!

Александр подошёл к задаче ответственно: всем весом надавил на полку, чтобы она наконец опустилась на ящик, и, несмотря на сопротивление моих конечностей, на какое-то время ему это даже удалось. Но меня подстерегала новая опасность: я ощущал теперь не только давление на кости, но и нехватку воздуха! Испытать на себе муки жертв древнегреческого Прокруста было по-своему занимательно… на минуту-другую!

Третья же угрожала стать последней.

Я приподнял Куракина вместе с его кроватью и громким шёпотом взмолился:

– Саня, оставь хоть пару сантиметров, иначе я тут сдохну!

Открылась дверь в наше купе. Сашка сопротивлялся моему давлению, но всё-таки, чуть приподнимаясь на кровати, гуманно обеспечивал меня спасительными воздухом и пространством. Набросив кофту на щель со стороны входа, он наклонился к сумке и достал свой билет. За ним билеты проводнику показали наши соседи. Они не подали виду, что происходит что-то странное, благословив таким образом все мои будущие приключения.

Я старался не дышать, было тесно, страшно и одновременно смешно. Кошмар: на что не пойдёшь ради проекта своей юности!

Отсчитывал я уже не минуты, а секунды. Наконец услышал:

– Лёха, всё, можешь вылезать!

Выбравшись из ящика, я потянулся, вправляя суставы, спрятал обувь и перебрался на верхнюю багажную полку. Меня обставили сумками и прикрыли гитарой, в ноги положили мой большой рюкзак.

Я лежал на боку, немного поджав колени, положив под голову свитер, и чувствовал себя не на третьей полке, а на седьмом небе. Лёгкость, свобода, никто не давит, можно дышать и даже крутить головой!

Поезд набирал скорость, в окне мелькали дома и железнодорожные пути. Я ехал на лучшем в мире месте и готов был провести там хоть сутки, хоть двое до самого Питера – так я был счастлив!

– Живём, Александе́р!

– Вроде в порядке, Але́ксий!

Глава 12

Пристальное внимание проводников к пассажирам и их билетам улетучилось тотчас после проверки. Как я понял тогда, на пути у нас не было других больших станций с запуском провожающих. В вагоны заходили исключительно пассажиры с билетами, и по поводу безбилетников проводники не волновались.

Понемногу я расслабился. Периодически спускался со своей полки вниз, сидел с Куракиным за купейным столом и общался с ним и соседями.

Я грел свою лапшу, Сашка угощал меня курицей и пирожками, и вскоре я ощутил себя полноценным пассажиром поезда. В течение дня мы болтали, слушали радио, смотрели в окно, периодически меня даже посещали мысли достать гитару и поиграть!

В перерывах между разговорами Александр читал Канта; в его юридическом философию копали глубже, чем в нашем техническом университете. «Критика чистого разума» – классическое название на твёрдой обложке. На пару часов с Сашкиного разрешения я взял его книгу; читал с середины, наудачу.

Как объяснял мне Кант не самым простым языком, пространство и время, которые мы воспринимаем в опыте, субъективны, то есть они – наши же представления, а не существуют сами по себе; а потому всё, что помещается в них, есть тоже наше представление…

В применении к себе, сидящему в этом поезде и перемещающемуся наконец во времени и пространстве, я должен согласиться с Кантом: моё путешествие – порождение исключительно меня самого, моих идей, фантазий и желаний.

Так потихоньку минул день; мы оставили позади значительную часть пути. Опускалась ночь, и я мог снова спрятаться на своей верхней полке и прекрасно ехать дальше во сне – что я с удовольствием и сделал.

* * *

Наступило утро.

Я сидел внизу, как вдруг заметил какую-то движуху в коридоре поезда. Проводники, которых за это время я успел запомнить (а они успели привыкнуть ко мне), общались с какими-то людьми, перемещались по вагону и заглядывали в разные купе. Похоже, проходила пересменка: новая группа проводников принимала у старой всех пассажиров с их билетами.

Эта компания заглядывает к нам и неожиданно просит каждого предъявить его билет.

Вот это засада! С какого хрена? Нам до Питера осталось часов шесть… Неожиданное благополучие явно размягчило мне мозги, отчего я решил, что имею в этом поезде какие-то права.

Когда очередь дошла до меня, я заявил, что я здесь гость, сижу с другом, на самом деле еду в соседнем вагоне и, если нужно, сейчас схожу за билетом.

К моему удивлению, мне разрешили на время удалиться, и проводники переключились на другое купе. Не веря тому, как легко сработал мой трюк, я стащил с верхней полки рюкзак и гитару и жестом дал понять Александру, что сваливаю. Быстрые объятья, секунды на прощание…

Я импровизировал на лету, подозревая, что был у проводников далеко не первым со своими заячьими изобретениями.

Выйдя в коридор и убедившись, что проводники заняты другими пассажирами, я быстро зашагал в противоположную сторону. Но поезд – штука не такая большая, скрыться сложно. Скоро сквозь мутное окно тамбура я увидел, как группа людей в форме пробирается по вагонам, заглядывая в каждое купе и продвигаясь ко мне.

Оставалось только поспешить дальше к голове поезда. Я протискивался со своим багажом между пассажирами, коротавшими время в узких коридорах за просмотром мелькающих лесных пейзажей. Ломиться в чужие купе не было смысла, закрыться в туалете не получалось: как назло, все были заняты.

Скоро проводница и какой-то охранник, которого я раньше не видел, отловили меня в первом вагоне и прижали в тамбуре к стене.

– Так, парниша, ты не охренел ли? Давно залез?

С такою выразительною речью ко мне обратилась взведённая, как курок, плотно сбитая, можно сказать – боевая проводница. Я промолчал. Дух приключений в тот момент отступил, зазвучала нотка стыда.

– Короче, или ты платишь сейчас за проезд, или мы сдаём тебя наряду на следующей станции!

– Я всё понял. Слушайте, денег у меня нет, я путешествую с одной гитарой, до Питера хотел добраться.

– До Питера! Красавчик, классно придумал! Нет денег – плати своей гитарой! – Проводница бросила взгляд на чёрный чехол.

Хмурый пожилой охранник в синей форме сдвинулся вправо, перекрыв мне выход из тамбура.

Потерять единственный инструмент заработка в первые дни путешествия, да ещё в тысяче километров от дома? Это самоубийство. Я сжал посильнее гриф.

– Это точно не вариант, гитару не отдам.

– Тогда вылетаешь на первой же станции, и скажи спасибо, что легко отделался! В следующий раз поедешь в отделение!

Проводница была раздосадована тем, что подоить меня не удастся. Однако возиться со сдачей безбилетника в милицию ни ей, ни охраннику не хотелось.

Этот напряжённый диалог оказался ещё и познавательным. Получается, имей я немного денег, я мог бы урегулировать вопрос и доехать до Питера?

Однако ни денег, ни других ценностей у меня не было, а гитару я отдавать не собирался. И потому спустя десять минут, подталкивая в спину, меня высадили из тамбура на ближайшей станции где-то под Череповцом.

* * *

Спрыгнув с подножки, я глядел вслед уходящему поезду, жалея, что не успел как следует проститься с Куракиным. Поразмыслив же, решил: расклад не такой уж и плохой.

Я проехал основную часть пути до Питера, и до цели оставалось всего часов шесть-семь автостопом – тем самым автомобильным способом, который я так давно себе представлял! Магическая рельсовая катапульта сработала, и за какие-то сутки я очутился рядом с первым крупным городом запланированного путешествия.

Во мне даже проснулся спортивный азарт: что, если я доеду до Питера раньше, чем туда доберётся этот поезд? Встречу Александра на вокзале! То-то он удивится! А я смогу поблагодарить его ещё раз за поездку, уже в спокойной обстановке.

Закинув за спину рюкзак, я взял гитару и осмотрелся. Полузаброшенная пригородная станция: металлический навес от дождя, крошащийся бетонный пол. Вокруг станции тянулось редколесье. Местность безлюдная; впрочем, поблизости шумела загруженная дорога – к ней от перрона вела едва приметная тропинка.

На трассе я остановил легковушку, водитель которой ехал до Череповца. Первая машина в моём путешествии!

Часть 2. Екатеринбург – Питер – Москва

Мы ни в кулачном бою, ни в борьбе далеко не отличны.

На ноги быстры зато, мореходцы же – первые в мире.

Любим всем сердцем пиры, хороводные пляски, кифару,

Ванны горячие, смену одежды и мягкое ложе.

Гомер. Одиссея

Глава 13

Остановившись, водитель белой запылённой иномарки приоткрыл окно. На шумной трассе его голос слышен был плохо, вдобавок из машины неслась «Зимняя вишня» Анжелики Варум.

– Куда едешь, гитарист?

– Здравствуйте! Я путешествую автостопом без денег! – Я почти кричал, но в дорожном шуме еле себя слышал. – Еду в Питер, буду благодарен, если подбросите!

Сколько раз я репетировал что-то подобное про себя в разных вариациях – и наконец произнёс эти слова в реальной обстановке!

– Могу подбросить до Череповца, подойдёт? – Водитель был настроен дружелюбно.

– Да, отлично, спасибо большое!

Забросив рюкзак и гитару на заднее сиденье, я сел спереди и пристегнулся. Не теряя времени, водитель придавил газ, и мы продолжили путь вместе.

В дальнейшем, если мне попадалась легковушка, я всегда старался садиться спереди: водителю спокойнее, когда он видит незнакомого человека рядом, а не где-то сзади. Ещё хорошая привычка – пристёгиваться: и для безопасности, и чтобы не дожидаться напоминания.

Про отсутствие денег я тоже говорил сразу, чтобы избежать возможного недопонимания. Моё отработанное приветствие сразу всё расставляло по местам.

Легковушку вёл мужчина лет тридцати спортивного вида с тёмными волосами, короткой стрижкой и лёгкой щетиной. Он был в аккуратной клетчатой рубашке, похоже, ехал по рабочим делам. Убавив громкость радио, водитель представился:

– Я Вадим. Ну и как путешествие?

– Алексей, очень приятно… Да пока отлично, я еду из Екатеринбурга, досюда добирался поездом, вы – моя первая машина вообще.

– Ого, поздравляю! – Вадим широко улыбнулся.

– Еду в Питер, дальше в Москву!

– И не страшно по трассам так разъезжать?

Этот вопрос я услышу от водителей ещё не раз.

– Да вроде нет, пока всё нормально складывается, вот вы меня подвозите, жаловаться не на что.

Машина Вадима была простой рабочей лошадкой: немного потёртый тёмный салон, пара украшений на панели, наклейки сбоку на лобовом стекле – пропуска на какое-то предприятие. Лёгкий запах бензина просачивался в салон.

Вадим искренне заинтересовался моей историей, идеей автономности и в целом автостопным путешествием. Пока мы ехали, что-то около часа, он поддерживал разговор. Думаю, в моём лице он встретил неожиданный артефакт какой-то другой, параллельной вселенной.

Ещё вчера я и сам был обыкновенным человеком, таким же, как Вадим, а сейчас понимал, что казался ему кем-то вроде пришельца. Ну и ладно, я не возражал.

– Так, скоро развилка на объездную. Череповец будет направо, трасса на Питер – налево. Там тебе уже другую машину надо ловить.

– Понял, хорошо. Спасибо большое, что подбросили, и был рад пообщаться!

Мы подъезжали к скульптурному знаку «Череповец». Вадим остановил машину и вдруг попросил меня задержаться на минутку. Он снял с зеркала на лобовом стекле небольшой талисман – миниатюрные красно-белые кожаные боксёрские перчатки.

– Держи, это тебе на удачу!

– Ого! – Я и вправду удивился. – Спасибо, Вадим! Беру, буду беречь!

Я взял талисман, вытащил на обочину гитару, рюкзак, попрощался и захлопнул двери.

Отъезжая, Вадим показал мне жест удачи – кулак с оттопыренным большим пальцем. Снова поблагодарив этого человека, уже про себя, я в очередной раз удивился людям – в самом добром смысле этих слов.

Глава 14

Посмотрев на навигационные знаки и перейдя по указателю на нужную трассу, я встал с голосованием. Пройдя крещение первой поездкой, я не испытывал страха.

Вглядываясь в проезжающие машины, я поднимал руку, когда, как мне казалось, приближался подходящий вариант: легковое авто с одним водителем или грузовик вроде фуры с контейнером. Позднее, с опытом, я понял, что руку нужно держать всегда: выстреливали подчас неожиданные варианты. До таблички с текстом в руках я тогда не дорос, да, похоже, она и не требовалась: в дневное время везде на своём пути я ловил попутку минут за двадцать, в сложных местах – максимум за час.