Начало. Хроники Андрея Гарного

Занимались три часа без перерыва. Учительница поправляла меня на каждом слове. Требовала чувств, осознания текста. У меня идёт не всё гладко, огромная информация в голове крутится, как водоворот, в котором что-то пропадает, а что-то появляется.

Репетировали бойко, она заставляла меня кричать во всё горло, так чтобы услышали Горьковские грузчики, находящиеся на другом конце баржи. Не знаю, как вымышленные грузчики, но все жильцы в нашем подъезде думаю, меня слышали.

Анна Яковлевна сказала, что любовные места у меня на редкость хорошо получаются и, может быть, в мой репертуар надо набрать побольше лирики. Обнадёжила, сказав, что проблёскивают искры таланта. Но чтобы из этих искр собралось что-то в виде пламени, надо работать и работать. Я и сам чувствую, насколько несовершенен мой речевой аппарат. Насколько низок профессиональный уровень. Оно может и неплохо, что я всё это осознаю, но мне от этого не легче. Надо работать над собой, настраивать себя, как инструмент.

После занятий пили чай. Анна Яковлевна сказала, что через неделю будем штурмовать все театральные вузы. Проходить накатку. Очень она недовольна моим культурным уровнем. Моим дремучим незнанием всего и вся. Я тоже недоволен, но что поделаешь. Будем работать и над этим, будем совершенствоваться.

Глава 7 Несмыкание связок

3 мая 1986 года, суббота

Холодный ветер, неуютно. Но салатовые, нежные, девственные листья тополя видны повсюду. Сегодня первый день, когда я обратил внимание на листву. Хотел до двенадцати часов, то есть до прихода учителя повторить пройденное, но так и не смог.

Пробежался для здоровья по малому кругу, принял душ и пошёл встречать Анну Яковлевну. Второй день мы занимались три часа без перерыва. Сегодня у меня пересохло в горле. Учитель похвалил мою басню «Ворона и лиса», сказал, что хорошо получается. Работали над Есениным «Мы теперь уходим понемногу». Лёгкое, на мой поверхностный взгляд, стихотворение оказалось трудным и тяжёлым для актёрского исполнения. С него начали, через басню повторили всё старое, а за Пушкина получил я взбучку.

После занятия вместе обедали. Анна Яковлевна сказала, что числа двенадцатого пойдём на смотрины.

Отец привёз пригласительные билеты на Пасху в Елоховский Богоявленский собор. Витька просил. Я звонил ему, но он тоже готовится к поступлению, от пригласительного отказался. Володя с Женькой в бар с молоденькими девчонками идут, тоже не захотели пойти в церковь на Пасху, – отказались. Так, наверное, и пропадут драгоценные пригласительные. Прогулялся для моциона до универмага «Минск». Встретил Аню. Красивая, манящая. Я и пошёл туда, к «Минску», имея в мыслях с ней встретиться. Как будто телепатический импульс от неё получил. Встретился, извинился, что не брит. Легко с ней, мы словно экстрасенсы, друг друга понимаем без слов. У меня замирает сердце, когда её вижу. Давно такого чувства не испытывал. Хорошо-то как! Поездил на автобусе после многодневного домашнего заключения. Свежим глазом всё замечаешь, словно питаешься увиденным. Всё глаз радовало.

4 мая 1986 года, воскресенье

Пасха! Христос Воскресе! С утра ничего не повторил, ровно в двенадцать выбежал встречать учителя. Работали интенсивно. Маяковский – маленький отрывок, а такое ощущение, что целая книга. Горький тяжело шёл, но потом я разбередил душу. Анна Яковлевна сказала, что сегодня заметила ещё одно моё достоинство. Сказала, если я буду много работать над собой, то со временем смогу играть как трагедийные, так и комедийные роли.

Она делала столько комментариев по каждому стихотворению, что от информации у меня лопалась голова. Лермонтов отложен на завтра. Похвалила за басню, хоть я её перевирал и забывал. Но мои находки ей нравились. Велела выучить ещё одну басню и стих из «Огонька».

Проводив учителя, я сбегал в библиотеку и переписал стихотворение Степана Щипачёва, которое мне было рекомендовано. Называется оно «22 июня 1941 года». Не понравилось в стихотворении мне одно слово. Ну да ладно. Коли сам не пишешь, приходится разучивать чужие. Звонили, узнавали по училищам, когда начинаются консультации. Анна Яковлевна хочет меня до двенадцатого числа сводить. Чтобы мне уже «накататься» чуть – чуть.

5 мая 1986 года, понедельник

Насыщенный день. С утра звонок в дверь – приехала Анна Яковлевна и мы начали заниматься. Занимались, как всегда, три часа подряд. То есть я стою и декламирую, а Анна Яковлевна поправляет меня, объясняет, что зачем. Я сказал, что в Щукинском сегодня прослушивания, и я с утра уже настроился на них. Анна Яковлевна послала меня попробовать, поглядеть, чтобы я обтёрся.

Опоздал, но прошёл второй, последней группой. Читать стал первым. Начал с отрывка Максима Горького, потом басня Крылова «Любопытный». Басня понравилась. И в завершении – Маяковский. За мной читали ещё шесть человек, самые последние. Люди все случайные, без подготовки. Меня пропустили на первый тур. Вот когда он будет, надо звонить, узнавать. Сегодня на переходе станция метро Киевская встретил свою первую любовь Ольгу Добрынину, три года назад приславшую мне в армию письмо со словами: «Прости и пойми меня правильно, иначе поступить я не могла». Это она написала о том, что влюбилась до беспамятства и выходит замуж. И вот она сидит передо мной на деревянной скамейке метрополитена и смотрит пристально в глаза, стараясь в них что-то прочитать. С мужем она полгода назад развелась, изучает психологию, «совершенствуется». Взгляд завистливый, беспокойный. И очень несчастна, как мне показалось. Никак не сравнить с той Ольгой, которая при нашей последней встрече «держала хвост трубой». Не возникло ни малейшего желания с ней, свободной, встречаться, видеться. Стала злой, а кому такие нужны. В памяти останется светлый образ той Оли, которую любил. Образ наивной, доброй и прекрасной девушки.

6 мая 1986 года, вторник

Мучили кошмарные сны, с утра тяжело поднимался. Много всякой всячины было в кошмаре намешано. Под музыку попрыгал, вроде пришёл в себя.

Анну Яковлевну встретил у самого дома, рассказал, как прошло прослушивание. И после недолгих разговоров стали репетировать. Сегодня не хотелось заниматься. То ли от бессонной ночи, то ли от других причин, но сначала не шла работа. Потом разошёлся и порадовал учителя. Маяковский, басня, – она более-менее довольна. А вот отрывок никак не идёт. Она говорит, что я бездумно пробрасываю слова. Наверное, так и есть.

Позвонил в ГИТИС, узнал, что завтра прослушивание в пятнадцать часов. Поеду. С Анной Яковлевной пообедали, послушали во время обеда песни Александра Дольского. И разъехались каждый по своим делам. Она – в ГИТИС к сыну Артёму на показ самостоятельных работ. Я – на работу за деньгами.

Начислили пятьдесят два рубля, которые я благополучно получил. После чего поднялся в мастерскую и рассказал присутствующим последние новости. Саню Якимова нашёл в расстроенных чувствах, попивает валерьянку. Шишкина схватила меня за руки и не выпускала. Анастасия Ивановна заболела.

Попил чая и с работы я поехал в библиотеку. Там пересмотрел все имевшиеся журналы «Экран». Переписал стихи молодых авторов. А также взял книгу Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка», переписать отрывок. Нашёл то место, где Швейк в больнице. И так меня разобрало. Так я смеялся, ушло накопившееся напряжение вместе со смехом и слезами. Что значит талант и сила письма.

7 мая 1986 года, среда

День начался с мучительного вставания, но после тридцати минут пластических движений под музыку вроде проснулся. Анна Яковлевна приехала в одиннадцать, так как в пятнадцать часов я должен был ехать на консультацию в ГИТИС. Наши занятия с учителем закончились в тринадцать часов. Мы пообедали и поехали на смотрины.

Анну Яковлевну тревожил мой охрипший голос. Она даже отговаривала меня ехать, чтобы не опозориться. Но всё же решили, что если и выгонят, то хоть получу закалку. Приехали к четырнадцати тридцати и я записался тридцать восьмым.

В семнадцать часов, после долгих ожиданий и разговоров с назойливыми студентками, я зашёл в небольшую аудиторию, в которой сидели трое. Две молодых девушки и одна пожилая женщина, курившая сигарету с фильтром. Читал последним из шестёрки. Начал с Маяковского «Про это», затем басня «Любопытный», а после басни – Горький, «Мои университеты». Поговорили со мной, выяснили, что мне двадцать три года и армия уже за спиной. Попросили спеть. К этому времени мой осипший голос совсем пропал. И вдруг откуда-то изнутри прорвался высокий чистый, словно и не мой голос, исполнивший первый куплет песни «Там, вдали за рекой». Посоветовавшись между собой, мне сказали, чтобы я пришёл на второй тур, минуя первый, с тем условием, чтобы к тому времени голос я восстановил. А второй тур где-то в начале июля месяца.

Чувствуя себя победителем, я поехал во Дворец Культуры. Соскучился по ребятам из студии, они мне обрадовались. Видел Севу Хабарова. Встретил Лену Чеснокову, объяснил, что готовлюсь к экзаменам и приходить в студию не смогу. Она ответила, что из-за моей неявки придётся снимать отрывок из «Ревизора», где я должен был играть Хлестакова. Погулял по Москве. Хорошо!

8 мая 1986 года, четверг

Утром сбегал в поликлинику. Оказалось, что врача-специалиста в поликлинике нет. Который год голосовые связки проверить некому. В одиннадцать часов встретил Анну Яковлевну. Немного позанимались шёпотом, и она сказала, чтобы я обязательно шёл к врачу. Проводив её, снова отправился в поликлинику, уже за направлением в больницу.

Дома я один. Звонила Анна Яковлевна, интересовалась, что с голосом. Велела молчать. Попробую не разговаривать. Узнаю, лучше ли от этого будет. Голос совсем угас, – как свеча на ветру. Сегодня узнал, что курс во МХАТе набирает Александр Калягин. Вот бы к нему.

9 мая 1986 года, пятница

Красный день календаря. День победы. Голос мой совсем плох. Что с ним делать, не знаю. Под моим окном, выходящим на проезжую часть, проехали машины и мотоциклы с флагами «ДОСААФ». Большая колонна, машин сто.

Ходил в «Ударник» на «Одиночное плавание». Там, в фойе, артисты пели песни военных лет. Ветеранов, слушавших песни, было всего двое.

Видел Женькиных сокурсников Васильева и Гусеву, они готовятся к свадьбе. Мужем и женой хотят стать. Окликнули меня на Павелецкой. Расспросили. Женька им, видимо, сказал, что я держу экзамен на артиста. Вот они и интересовались. Пожелали счастья. За неделю, наверное, сто человек желали счастливой сдачи. Кто искренно, кто не совсем.

Звонил Борьке, дома не застал. Он поехал сажать картошку к тестю на дачу и ещё не вернулся. А сам я уже четвёртый год ничего на даче не сажаю.

Володя Копорев мне звонил, напросился в гости. Я ему налил рюмку бальзама. Он выпил за моё успешное поступление в институт и стал учить игре на гитаре. Показывал, как играть песни: «Ой, мороз – мороз» и «Ходят кони над рекою». Предлагал мне выучить их к просмотру. Посмотрели по телевизору фильм «Победа» и Володя уехал домой.

Первый час ночи, а я только сел стихи учить. Активность наступает только под вечер.

Как странно, пропал голос именно тогда, когда он мне позарез нужен.

10 мая 1986 года, суббота

С утра пораньше сделал зарядку. Голос плохой. Звонила Анна Яковлевна. Сказала, чтобы я немедленно шёл к врачу. Предупредила, что сегодня её не будет, а завтра приедет ровно в двенадцать.

Пошёл в поликлинику, там только дежурный терапевт, который выписал мне польские таблетки и ингалятор. Не знаю, зачем я купил таблетки, ведь я их не употребляю. Показать Анне Яковлевне, что лечусь? Из ингалятора пшикал несколько раз в горло, эффекта никакого.

Борька с дачи не вернулся. С Женькой вечером поехали в театр имени Пушкина. В этом театре мы впервые. В буфете сок яблочный по цвету, как берёзовый. На вкус, как вода. Билеты у нас были на балкон, четвёртый ряд. Но так как зрителей в зале было мало, мы устроились в первом ряду партера. Всё было хорошо видно и слышно. Вот только пришлось табачного дыма понюхать, – герои спектакля курили. И чуть было не получили травму от летящих в нас щепок, – актёр Георгий Бурков слишком уж рьяно рубил топором на сцене дом полицая.

Спектакль понравился. Я несколько раз вместе с залом смеялся и плакал от смеха. Но спектакль держится только на Буркове. Убрать его – и всё пойдёт прахом. Партнёры его сильно наигрывали, совершенно как в плохой самодеятельности.

Во МХАТе идет «Чайка», очень хочется посмотреть этот спектакль. Сказали, что сегодня играет Смоктуновский.

К вечеру голосовые связки стали лучше работать. Стал я говорить. В понедельник пойду на конкурсное прослушивание во МХАТ.

11 мая 1986 года, воскресенье

Рабочий день. Утром пошёл на остановку, встречать Анну Яковлевну. Учительница купила вкусный торт и подарила его мне, поздравив с Девятым мая. Занятия наши прошли тихо. Поскольку я был безголосый, то усвоенный материал, который прежде Анна Яковлевна заставляла читать так громко, что слышал весь дом, теперь был вынужден проговаривать шёпотом. Работали над правильной смысловой нагрузкой. Где-то она меня похвалила, где-то в переходах я опять торопился, а в местах, говорящих о любви, стал плохо показывать своё чувство.

В поисках ЛОРа отправился к главврачу нашей районной сороковой поликлиники и пожаловался ему. Женщина-главврач оказалась чутким и внимательным человеком, она обзвонила все близлежащие поликлиники, ЛОРа не оказалось ни в одной. После чего написала мне записку, по которой я завтра, в рабочее время, должен буду съездить в больницу.

12 мая 1986 года, понедельник

Сегодня встал в половине седьмого, кончился отпуск за свой счёт. Первый рабочий день. На работе встретили хорошо. Я привёз с собой книгу басен и тетрадь с записями. Почитал перед благодарными зрителями свой репертуар. Сразу получил сотню советов и заключений.

У нас на работе есть свой медпункт. Пошёл в перерыве к нашему врачу за направлением к ЛОРу. Так она опять мне сделала полный осмотр, спрашивая по несколько раз об одном и том же. Написала направление в Минфиновскую поликлинику.

После работы я отправился на конкурсное прослушивание во МХАТ. Народу пропасть, не пробиться. Пока ждал своей очереди, познакомился с абитуриентом Олегом Ефимовым.

Читал не так как нужно, да ещё и голос сел окончательно. Забраковали. А слушавший меня педагог сказал, что набраны уже более сильные и что не стоит даже «прыгать». Новый знакомый Олег, услышав, что меня подвел голос, рассердился на меня и сказал, что мне перед выступлением следовало принять пятьдесят грамм коньячку для восстановления голоса. Его комментарий вызвал у меня неподдельную улыбку.

Во МХАТе отбор серьёзнее тех вузов, куда я до этого пробовался. Просят разный репертуар, давай им новое, ещё что-нибудь, ещё. И разговаривают с таким апломбом, а всё для того, чтобы в конце сказать – «спасибо, вы нам не подходите».

Анна Яковлевна расстроилась, узнав об отрицательном результате. Но сказала, что после врачей опять попробуем. И во МХАТ и в Щепкинское, а пока – горло лечить.

Звонил Витьке Павлюченкову, он ещё не пробовал поступать, уезжает, по работе, в Воронеж за скороварками. Я ему рассказал, что случилось с моим голосом. И Борьке позвонил, попросил, чтобы он предупредил наших «отцов-командиров», Толю и Колю, о моей завтрашней отлучке в поликлинику Минфина.

13 мая 1986 года, вторник

С утра, еле раскачавшись, поехал в поликлинику Минфина, где был принят очень вежливо. Ходил к ЛОРу. Врач внимательно, через зеркальце посмотрел на мои связки и сказал, что некомпетентен в данном вопросе и что двадцать второго мая меня будет осматривать другой специалист. А сам он может констатировать только визуальное несмыкание голосовых связок.

Возвращаясь на работу, встретил директора клуба, Дёмина Юрия Ивановича. Он велел зайти и получить пять рублей за Новогоднее представление, где я выступал в роли Деда мороза, а Таня была тогда моей Снегурочкой. Вот профком и наградил премией в пять рублей.

Голос у меня то появляется, то пропадает. Несмотря на это, я повеселился на работе, посмеялся с Саней Якимовым. Пять рублей я так и не получил, а комсомольские взносы заплатил.

После работы поехал к Борису, взял фотографии с его свадьбы. Погуляли с собакой Мишкой, поужинали, и я отправился домой. Сегодня плюс двадцать два, а я в габардиновом пальто и кашне. Вот что значит не слушать прогноз погоды.

Приехал домой, по телевизору шла передача о Шукшине. Хорошо его вспоминали актёры Лебедев и Бурков. Очень по-доброму, с болью в голосе.

Звонил Анне Яковлевне, договорились, что завтра я иду в библиотеку и беру рассказы Чехова, чтобы приготовить отрывок для чтения на конкурс. И дайте боги голос мне, чтобы в этом году поступить в театральное училище.

14 мая 1986 года, среда

На работе плясал перед нашими старушками и показывал им актёрское мастерство. Они уверены, что артист – это бездельник и только ради своего удовольствия выступает, показывая то, что ему заблагорассудится. Марья Михайловна меня напутствовала, сказала, что если я попаду в артисты, то буду петь, плясать, начнётся весёлая жизнь, при которой жениться не надо, а только «поджениваться». Говорила всё это с нескрываемой злостью. Словно во всех её бедах виноваты артисты или я, грешный.

Получил у Юрия Ивановича пять рублей за Деда Мороза. Валерка Кулямин уговаривал меня повлиять на Женьку, чтобы тот не тянул с обменом квартиры. Я думаю, Женьке виднее самому. Толя сегодня мне исповедовался, говорил, что работа ему не нравится, а начинать что-то новое уже поздно.

Ездил в библиотеку, взял Чехова, нужен рассказ «Шуточка». Звонила Анна Яковлевна, обещала приехать в субботу, настояла, чтобы я взял стихотворение Неверова «Полька-мазурка». «А пока учи и голос лечи». Голос то появляется, то исчезает, да так что и слова не вымолвить.

По телевизору показывали выступление Генсека. Михаил Сергеевич Горбачёв сначала говорил про Чернобыльскую АЭС, а потом про мораторий на ядерные взрывы.

15 мая 1986 года, четверг

Приехал на работу рано, чуть ли не полвосьмого. Коля отпустил в магазин за продуктами. По пути встретил Борьку, и мы пошли в магазин вместе. Делали две попытки поехать в Одинцово за рассадой помидоров. Но железнодорожные пути ремонтировались и мы, прошлявшись два часа по жаре и съев по два апельсина, вернулись на работу.

Закончив работать, отправился в библиотеку, сдал рассказы Чехова, взял Неверова и бегом домой. Всё бросил, сел на двести первый автобус и поехал в театр им. Гоголя на спектакль «Декамерон». В автобусе уснул и спал до Киевского вокзала.

Прямо у выхода из метро, на Курской, стали спрашивать лишнего билета в театр. Такого никогда не было, чтобы ни свободных мест, ни лишнего билета. Меня узнали и пустили без билета. Сел на откидное сидение и посмотрев до антракта, поехал домой. Спектакль я смотрел второй раз, много замен и все в худшую сторону.

Когда я вернулся домой, мне позвонил студиец Аркадий Царёв, сказал, что скучает и что завтра я должен быть на репетиции. Завтра я на репетицию не пойду, так как голоса нет и других дел у меня хватает. Завтра едем с Борькой в учебный комбинат, учиться лифтовой науке.

16 мая 1986 года, пятница

Ездили с Борькой в учебный комбинат. Давненько я там не был. По дороге видели мёртвого кота, лежащего на дороге, и ворону, подкрадывающуюся к нему приставными шажками, как бы невзначай. Именно в этот момент, там, в Медведково, захотелось поскорее уйти с работы.

Сидели за партой с восьми тридцати до половины второго. Отсидел всё что есть, извертелся. В перерыве сходили в пивной бар, он до двух часов только соками торгует. Продавцы, молодые ребята, почему-то все бритые наголо. Напоили томатным соком, приготовленным из томатной пасты.

После уроков Борька поехал домой, а я – в кинотеатр «Октябрь», на фильм «Шутки в сторону». Удивило то, что билетёрша, как нанятая, расхваливала фильм и зарекалась, что никто не уйдёт с него. И словно сглазила. Восемь или девять раз плёнка обрывалась и столько же раз терялась резкость. Так что половина зрителей ушла во время сеанса.

Голос мой плох и не думает восстанавливаться, а приёмные туры не за горами. Звонила Анна Яковлевна, обещала быть у меня завтра в половине третьего. Продиктовала по телефону отрывок, который мне к завтрашнему дню нужно будет выучить и попрощалась.

17 мая 1986 года, суббота

Анна Яковлевна пришла в четырнадцать-тридцать. Сообщила новость. Ира Власова поступила в театр Советской армии. Владимир Зельдин помог. Можно за Ирку только порадоваться.

Прочитал Анне Яковлевне «Польку-бабочку» шёпотом и решили мы, что мне этот стих подойдёт. Так же Некрасова «Орина, мать солдатская». И Блока «Железная дорога». Звонил Артёму насчёт отрывка из Салтыкова-Щедрина. Он сказал, чтобы я завтра подъехал в ГИТИС, где он мне покажет этот текст.

Понёс в библиотеку сдавать Маяковского. И выяснилось, что другую книгу принёс сдавать. Маяковский, да не тот. Книга из библиотеки Минфина.

Горло моё не проходит. Как бы не пролететь с конкурсами.

С работы решил потихоньку уйти, чтобы больше репетировать. Потому как на работе таланты мои сгорают в бездеятельном просиживании. Из библиотеки поехал на встречу с Женькой. Встретились на «Арбатской», среди разбуженной теплом толпы и направились в кинотеатр «Октябрь» на фильм «Конец резидента».

В кинотеатре эстрада, музыканты играют что-то приятное. Заметил, что на меня стала поглядывать скрипачка лет тридцати. С таким же интересом смотрит на меня жена нашего бывшего комсомольского вожака. Обе смазливые, но для меня староваты. То ли тёплые деньки на них так по-курортному действуют, то ли ещё какой фактор.

Фильм оказался неважным, артисты играли плохо.

Перед сном хотел выучить отрывок или стихотворение, но не смог. Отложил на завтра. Спать ложусь в час ночи, а вставать в восемь утра.

Глава 8 Девушки красавицы

18 мая 1986 года, воскресенье

Перед тем, как лечь спать, оставил на кухонном столе записку с просьбой разбудить меня в восемь часов. Я наладил магнитофон и стал записывать песни из фильма «Табор уходит в небо», который начался в восемь пятнадцать. Закончив с записью, побежал кросс, позанимался на брусьях и решил ежедневно бегать и качаться.

В одиннадцать часов Юрий Николаев, ведущий «Утреннюю почту», пожаловался. Сказал, что тяжело быть актёром.

Позанимавшись на гитаре, я в два часа был в библиотеке. По дороге неизвестный спросил у меня, какие номера выпали в «Спортлото» 5 из 36-ти и расстроился из-за того, что я не знаю.

Прямо из библиотеки, в которой взял Салтыкова-Щедрина, я поехал в ГИТИС. Артём простым карандашом отчеркнул мне нужный материал. Возвращаясь к метро, познакомился со студенткой ГИТИСа Юлей Силаевой. С ней я уже имел беседу в день консультации. Она дала мне свой адрес, жила в театральном общежитии на улице Трифоновская, телефон вахты и пожелала счастливого поступления.

Собрать бы всех желавших мне счастливого поступления, – можно было бы зарегистрировать рекорд в книге Гиннеса. Получается, я всем хвастаюсь, направо и налево, что не есть хорошо. После ГИТИСа встретился с Женькой и Володькой, пошли в Парк культуры, где послушали студенческих бардов, певших в Зелёном Театре с эстрады и девочек с ДК «Октябрьский».

От метро «Парк культуры» доехали до станции метро «Добрынинская». Вышли на улицу и посмотрели киноафишу, на такси поехали в кинотеатр «Кунцево». На французский фильм не попали, пошли на сказку «После дождичка в четверг». Понравился Табаков в роли Кощея Бессмертного и молодая актриса Марина Зудина, игравшая принцессу. Красавица! Но нам, простым смертным, о таких девушках нельзя даже мечтать.

19 мая 1986 года, понедельник

Встал, как солдат, в шесть часов, надел синий спортивный костюм и отправился на зарядку. Весь путь прошёл пешком, пробежался только перед турником. На турник не полез, позанимался на брусьях и всё.

На работу ехал на двести первом автобусе. Откуда столько народа? Много бабушек. То ли за пенсией с утра пораньше, то ли в церковь на праздник. На остановке «Бородинская панорама» не дали выйти из автобуса. Пришлось ехать до метро «Кутузовская», чтобы оттуда на метро возвращаться на станцию «Фили». В вагоне метро встретил Борьку, ехавшего из центра.

Пришли на работу, переоделись в рабочие халаты и – в магазин. Купили сливочное масло, хлеб к чаю. Помогли Сане передвинуть его подъёмную машину на крыше нашего здания. Толя стал приставать с электрическими схемами, экзаменует наше обучение, но потом отстал, дал поучить отрывок. Ни черта не выучил. Сдал книги в библиотеку.