Начало. Хроники Андрея Гарного

Ездил к Женьке в институт, там его не нашёл. В кинотеатр «Октябрь» на Хазанова не попал. На спектакль в театр Маяковского не попал. Какая-то незримая сила мне сегодня мешала. У ГИТИСа видел Артёма с женой Капитолиной, но не подошёл. Возвращаясь домой, обогнал группу из театральной студии. Кто-то из них сказал мне вдогонку: «Смотрите, какой фраер». Посмеиваясь, подослали ко мне самую смелую девицу, чтобы познакомилась. Возможно, с целью залучить к себе в студию. Она шла прямо за моей спиной метров десять. А когда я, внезапно обернувшись, взял её за руку и стал расспрашивать, – смутилась, вырвалась и убежала к своим.

На Киевском вокзале перед самым носом, один за другим, ушли два «девяносто первых» автобуса. Я поднял руку, «голосуя», но водитель не остановил, проехал мимо меня. Из-за спины послышался старческий голос: «Не взял нас с тобой автобус». Но судьба распорядилась так, что домой всё-таки мы приехали на «беглеце». Сели со стариком в «сто пятьдесят седьмой» экспресс и обогнали «девяносто первый» автобус, который ушёл от нас. Вышли из «сто пятьдесят седьмого» на остановке «Улица Дунаевского» и пересели в «девяносто первый».

Борька звонил, сказал, что завтра на работе меня ждут с документами. Вечером звонил Ане, она смеялась, когда я ей говорил про пьяного дядьку, ни одному моему слову она не поверила. Договорились встретиться в субботу.

26 сентября 1986 года, пятница

Встал утром, позавтракал и поехал устраиваться на свою прежнюю работу. В бюро пропусков выписали пропуск. Все бумаги оформили и сказали, чтобы тридцатого сентября выходил на работу. Встретил человек десять знакомых. Все искренно обрадовались, увидев меня. В срочной фотографии у метро «Фили» сделал снимок на пропуск и поехал к Женьке в институт. Стал поджидать его у входа в главный корпус в толпе курящих девиц. Шёл дождь, пришлось стоять под навесом рядом с ними. Они меня так обкурили, что я чуть было не задохнулся. Прибежал Женька, сказал, что работает в столовой на мойке и освободиться не может. Я поехал домой. Съел арбуз с хлебом и отправился в Народный театр репетировать «Много шума из ничего». Правда, пришлось подождать коллег, народных артистов. Пока ждал, наблюдал через окно за соревнованием городошников. Оказывается, увлекательная и даже азартная игра.

На репетиции Наталья Борисовна мне сказала: «Приходи завтра к пятнадцати часам. Тебе замены нет и мы согласны на всё, лишь бы ты играл в спектакле. Пусть немой, зато в штанах. Мы не в состоянии найти в такой короткий срок замену».

Возвращаясь домой, встретил Наташку Игумнову и Ларису Узойкину. Как же быстро они выросли и приобрели соблазнительные формы.

27 сентября 1986 года, суббота

С утра позвонил Ане и переговорил насчёт встречи. Она заболела и увы, встреча не состоится. Сегодня с самого утра идёт снег. Но настроение хорошее. По первому снегу поехал в Народный театр. Там со студийцами репетировал сцены из спектакля «Много шума из ничего». Вернувшись домой, позвонил ещё раз Ане, она к понедельнику хочет выздороветь, чтобы встретиться со мной. Мне же во вторник тридцатого на работу. А в среду она улетает в Палангу. Позвонил Женьке, мы с ним встретились на «Курской» и пошли в театр имени Гоголя. В кассе нам продали билеты на хорошие места, как постоянным посетителям. В буфете съели бутерброды с колбасой по тридцать копеек и поговорили в фойе с суворовцами. Много молодых девушек работает в театре, – в гардеробе, в буфете. Наверное, студентки. Смотрели спектакль по пьесе Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Актёры сегодня играли плохо, видимо ещё не вошли в рабочую колею.

Со мной в одном вагоне метро ехали школьники с учителем, видимо тоже возвращались из театра. Щебетали всю дорогу. Учительница улыбалась. Звонила Лимма, знакомая, которой я должен передать посылку из Каунаса. Завтра приедет, заберёт. Вечером написал частушки и два маленьких рассказа.

28 сентября 1986 года, воскресенье

Смотрел «Утреннюю почту». Позвонила Лимма, а потом и приехала с дочерью. Смешная дочка у неё, молчит, как партизан. Но хоть яблоки взяла.

Встретились с Женькой на станции метро Арбатская. Объяснили девушке, как пройти к театру Маяковского, а потом и сами решили попытать счастья в кассах этого театра. С билетами нам не повезло. Дошли до театра-студии «На Красной Пресне». Посмотрели на закрытые двери и поехали по домам.

Звонил Борису, сказал, что с утра написал девять рассказов про Максимыча. Вечером написал ещё две вещи, подражание Шекспиру. «Суровое время» и «Сказка об актёре». Всё не совсем удачно, но тянется «рука к перу, перо к бумаге». Если уж родилось, пусть поживёт в черновой тетради.

29 сентября 1986 года, понедельник

С утра отвёз фотографии на работу, отдал в бюро пропусков. Погода паршивая, дождь со снегом и сильный, холодный ветер. Звонил Ане, она сказала, чтобы перезвонил в шестнадцать часов, а сейчас она уезжает. В ожидании я стал писать сказки в рабочую тетрадь. Когда ездил на работу отдавать фотографии, встретил Володьку Киреева, сослуживца своего. Он вместе со мной работает в отделе главного механика. Только я электромехаником по лифтам, а он на токарном или фрезерном станке, я точно не знаю. Володька рассказал, что скоро станет папой, что играл с ансамблем в Олимпийской деревне концерт и что через год уйдёт из ансамбля «на улицу». Вернётся друг-музыкант из армии и будут они вместе работать. Пожаловался на тех, с кем приходится ему играть. Сказал, что они плохо разбираются и в музыке, и в людях. Я проводил его до поликлиники, потом он меня до остановки, там мы и расстались.

Смотрел по телевизору документальный фильм про Бабий Яр. Страшные съёмки, взволновали меня чрезвычайно. Смотрел «Зеркало сцены», интервью Никиты Михалкова. Он критиковал качество плёнки «Свема». Показывали директорат фабрики «Свема». Весёлые, жизнерадостные, и на качество плёнки, и на критику Михалкова им плевать. Написал сегодня восемь сказок. Пишутся и пишутся. Начал вяло, а потом разошёлся, не остановить. Где-то форма пошаливает, но по сути хорошие. Обыкновенно по стольку не писалось. Каждая сказка, даже строчка, как рождение ребёнка, волнительно и торжественно, а главное, требует большого усилия. До тех высот, к которым я стремлюсь, мне ещё далеко.

30 сентября 1986 года, вторник

Проснулся не выспавшимся с тяжёлой головой и стал собираться на работу. Ехал на семьдесят седьмом автобусе и был на месте за пятнадцать минут до начала рабочего дня. Дали пропуск со странной подписью. Меня на каждом посту из-за этой подписи останавливали и вызывали начальника караула. На рабочее место пришёл не сразу, сначала прошёл все инструктажи. Всех пожарников послушал, дал подписку в особом отделе и прочее.

Первым, кого увидел перед входом в мастерскую, был Саня. Он, зажав в верстаке какую-то болванку, что-то вытачивал себе для дома. Мы с ним обнялись и под общий смех и общую радость вошли в мастерскую. Там всё было по-прежнему. Даже люди остались такими же, какими я их оставил в своей памяти. Не было Толи, не было Ленки.

Мы заварили чай, подкрепились. Освоившись, я стал петь и плясать. Демонстрировать то, что должен был показывать приёмной комиссии театральных вузов. Моё поведение не одобрила Таисия Яковлевна, с ней в ссоре все ребята. Весь день пили чай с бутербродами. Пообедали Борькиным супом.

Видел два раза Андрианова, он был взволнован. Наверное, решил, что я к его жене на «Загородное» уже успел сбегать. Несчастный муж. Звонил Ане с работы, договорились встретиться возле универмага «Минск». Погода менялась от плохой, до очень плохой. Так что поговорить особенно не получилось. Мы сразу замёрзли, но чуть посидев на лавочке, всё-таки кое о чём поговорили. Аня сегодня в полночь уезжает в Палангу, а вернётся через неделю-полторы.

Вечером по телевизору смотрел «Фауста» в постановке Михаила Казакова. Перед сном написал три маленьких рассказа, – «Голод не тётка», «Артист» и «Серебряный корабль». Я решил с сегодняшнего дня писать по рассказу каждый день.

1 октября 1986 года, среда

Сегодня без дождя и сильного ветра. До рабочего места добирался на «двести первом» автобусе. Из-за толкучки в автобусе, выйти на остановке «Бородинская панорама» не получилось, пришлось проехаться до станции метро «Кутузовская». А оттуда на метро до станции «Фили». На работу взял арбуз и антоновских яблок. Для Бориса и Сани подарки, по медальону с образом Святой Елены из Кафедрального Каунасского собора, на счастье. Саня поблагодарил, но взять подарок отказался, мотивируя это тем, что он человек православный и католические медальоны ему ни к чему. Весь день смеялся. Сначала с Борькой и Саней, над шутками и анекдотами, потом над Толей и Колей. Они сегодня получили канистру спирта и, разумеется, сразу «вылакали» определённую долю полученного.

Встретился с Чешковым, снабженцем, он приглашает к себе, обещал хорошую спецовку, большие деньги. Я поблагодарил за приглашение, но отказался. Был на профсоюзном собрании, всё как полгода назад, болото болотом. Таисия Яковлевна совсем сошла с ума, уже жалуется мне на меня. Но я пока всё терплю и прощаю. Саня сегодня психанул. Толя с Колей поминутно его приглашали за шкафчики и исповедовались. Ему надоело слушать пьяные бредни, и он стал рваться от них. Обещают ему к Новому году оклад сто девяносто рублей, чтобы только не переводился в гараж. Борька сегодня остаётся в смену. Завтра я не работаю, буду помогать ему переезжать на новую квартиру.

После работы ходил в библиотеку, читал Маяковского. Рано сегодня они закрылись, – в девятнадцать часов, обыкновенно закрываются в восемь вечера. Звонил Женька, он тоже завтра приедет на помощь.

Смотрел по телевизору фильм-балет «Аллегро». Клоун бил чечётку, стоя на барабане. А после программы «Время» китайский фильм о производстве. Мало мы знаем о китайцах. Удивило то, что жестикуляция у них такая же, как и у русских. Перед сном написал два рассказа. Надо стремиться к тому, чтобы писать хотя бы по одному рассказу, но ежедневно.

2 октября 1986 года, четверг

С постели поднялся в восемь утра. К десяти должен быть у Бориса на квартире, на улице Лестева. Надел телогрейку, чёрную кепку и в десять часов был на месте. Загружали сначала вдвоём, потом подошёл Женька. Заехали к Борькиной тёще, взяли диван и письменный стол. Сами мы ехали в кузове машины, вместе с вещами. За разговорами не заметил, как приехали. Разгружались быстро, к пятнадцати часам всё расставили и пили чай с печеньем.

Сегодня же отметили новоселье. Бутылка пшеничной водки на семь человек. После трудов праведных и в хорошей компании водка показалась вкусной.

Из дома звонил Женьке, у него второй день в квартире нет света, сидит в темноте. После разговора смотрел волейбол «СССР – США» и очень переживал. Уставшие, играли из последних сил, но победили американцев со счётом 15:12. Приятно чувствовать себя победителем. Не менее приятно, когда побеждает тот, за кого болеешь.

Перед сном исписал две страницы.

Глава 9 Возвращение в Народный театр

3 октября 1986 года, пятница

На работу приехал с опозданием, избаловался. В мастерской сидели Коля и Таисия Яковлевна. Они посмотрели на меня с укоризной, но промолчали. Я в свою очередь тоже не стал оправдываться. Читал на работе повести Пушкина и сделал для себя очередное открытие. Александр Сергеевич пишет просто, складно, на все времена, не зря признан гением. Гениальность его не в мудрёности, не в «зауми», как говорит Саня, – а в ясности мысли и доступности.

Выписали и выдали деньги за один рабочий день – шесть рублей семьдесят пять копеек. На работе плясал и бил чечётку. Таисия Яковлевна меня не понимает, пристала ко мне с требованием немедленно прекратить безобразие. Получил спецовку и две пары рабочих штанов, как водится. Они мне коротковаты, носить их можно только заправляя в резиновые сапоги. В деревне пригодятся.

После работы, заехав домой, отправился в ДК им. Горбунова на репетицию «Много шума из ничего». Опять волынили, долго разбирались с массовкой. А в массовке все словно глупые, – переспрашивают по сотне раз. Таким объясняй, не объясняй, всё сделают по-своему. То есть не так как нужно. А деваться некуда – других нет.

Во Дворец Культуры я приехал уставший, но кое-как порепетировали. Послушал гитару и пение коллег по Народному театру. Хоть это в радость. Перед сном принял душ и сел писать. Написал два рассказа.

4 октября 1986 года, суббота

Привёз на работу книгу «Этюд и школа» а читать не читал. Купил по дороге на работу журнал «Крокодил». На обложке – ворон, купающийся в горке пшеницы, оставленной на бездорожье грузовиком. А рядом на ветке сидит ворона, подруга вóрона. Ворон говорит ей: «Ну, теперь ты видишь, какой я богатый. Теперь ты выйдешь за меня замуж?». Намёк на чиновников, наживающихся на бесхозяйственности. Хороший рисунок, сделан с душой.

На работе снова пьянка. Напился Толя, Чекуров и Константин Андреевич. Толя с Чекуровым ушли, а Андреич чуть было не попался. Снова кричал, командовал, как в прежние времена, когда ещё он, а не Толя был начальником группы подъёмных механизмов. Смешно было на всё это смотреть.

Саня мне читал статью о наркоманах, говорил, что во всём виноват указ Горбачёва, направленный на ограничение торговли спиртопродуктом. Уверял, что раньше молодые люди не кололи себе в вену наркотиков.

После работы встретились с Женькой на «Киевской» и поехали в кинотеатр «Победа», на литовский фильм «Женщина и четверо её мужчин».

Зашли в «Сосисочную» на «Таганской». «Сосисочная» оказалась замаскированной пивной. Нам это не подходит. В другой точке общепита было всё продано. В третьей поели, наконец, сосисок и отправились по домам.

В автобусе, в котором я ехал, завязалась драка. В воцарившейся суматохе я взял напуганную девушку под охрану и вывел из автобуса. Она оказалась сестрой нашей актрисы из Народного театра и знала меня. Тесен мир. Домой добрался на следующем автобусе.

5 октября 1986 года, воскресенье

В квартире вдвоём с сестрой, родители на даче. Звонил Женька, встретились с ним на «Курской». Приобрели билеты в Еврейский театр—студию. Билеты по два рубля пятьдесят копеек. Недешёвые, надо заметить. Поехали ко мне домой обедать. Дома сестра с подругой, как знали, обед приготовили. За полчаса мы закончили с трапезой и отправились на поиски Еврейского театра. В билетах и на афишах название спектакля «Дамский портной», а в программке «Ночь перед Бабьим Яром». Из пришедших на спектакль зрителей процентов семьдесят евреи. Зал небольшой, но и он был занят не полностью. Это обстоятельство огорчало главного режиссёра театра Якова Губенко. Он выступил перед спектаклем, приглашал приходить на все постановки, чтобы можно было объективно судить о театре.

Артисты играли кто лучше, кто хуже, но в целом ощущение от спектакля грандиозное, смотрел и плакал. Тема закрытая, о ней никто никогда не говорил. Я из театра вышел другим человеком.

6 октября 1986 года, понедельник

Смотрел по телевизору фильм Алова и Наумова «Бег». Всё время после просмотра этой картины ощущаю опустошение.

У нас опять в гостях была Маринина подруга. Меня накормили обедом и я поехал проветриться. Съездил в общежитие ГИТИСа, никого там не застал. Все уехали на праздники домой. И как потом уже выяснилось, мы разминулись с Витькой. Он вернулся сегодня с картошки и был у ребят в общежитии, где-то в это же время. Я погулял по рынку, что на станции метро «Рижская». Посмотрел на продавцов, на покупателей, записал кое-какие наблюдения в блокнот и поехал домой.

Вечером остался в квартире один, сестра ночует у подруги. Посмотрел Ленинградскую программу «Монитор». Поговорил с Витькой по телефону, затем с Женькой. С Витькой завтра договорились встретиться во Дворце культуры им. Горбунова. А Женьке завтра идти в Народную дружину.

7 октября 1986 года, вторник (Красный день календаря)

Сегодня праздник – День Конституции. Налив горячего чая в термос, поехал в Народный театр. Там с десяти утра шла репетиция «Много шума из ничего». До моей сцены с Суворовым было время, и мне написали аккорды песни «Вальс-бостон» Александра Розенбаума.

Свои сцены мы «прогнали» хорошо, даже повторять не просили. В четырнадцать часов приехал Витька. Мы втроём: я, Витька и Генка Стручков, отыграли сцену и поехали ко мне домой обедать.

До обеда, который готовили для нас Марина с подругой, я почитал друзьям свои сказки. Генка раскритиковал их в пух и прах. Сказал, что для взрослого читателя важна жизнь, а не красивые слова и не вымыслы.

За круглый стол в большой комнате уселись впятером. Не так часто за моим столом много гостей. Мы выпили бутылку подаренного нам в Литве ликера и пообедали. Слушали Высоцкого, смотрели передачу, посвящённую Гладкову, а главное, общались. Говорил я всё больше с Генкой, Витя слушал и напряжённо молчал.

Засиделись допоздна, съели арбуз и Маринкины орехи. Уходили гости от меня с разным настроением, Генке вроде свежей крови добавилось, поехал бодрый, с зарядом оптимизма. А Витька был грустным.

Проводив гостей до остановки, я вернулся домой и стал дожидаться родителей. Они сегодня запоздали с возвращением. Сообщили, что дом уже собран и осталось только крышу накрыть рубероидом.

Писать не стал, грустно на душе и ничего хорошего на бумагу не ляжет. Завтра на работу, а девятнадцатого премьера. Билеты уже в кармане.

8 октября 1986 года, среда

Первый рабочий день после праздников, в автобусе все ноги оттоптали. Много людей выехало сегодня на производство. На работе всё по-старому. Сплетни, чай, белый хлеб с маслом. По учебнику Бархударова «Русский язык. 5—6 класс», учил родную речь.

После работы поехал в библиотеку, там сделали выставку картин двух местных художников. Некоторые картины понравились. В читальном зале взял книгу «О Москве от А до Я». Узнал много нового. Взял стихи Рубцова и Маяковского. Два паренька в читальном зале так громко разговаривали, что их невозможно было унять. Какой-то психоз охватил ребят, они никого не желали слушать и выходить из читального зала не собирались. Я оставил чтение и пошёл домой.

По телевизору смотрел фильм «Мы, нижеподписавшиеся». После программы «Время» картину «Ночной патруль». Звонил Борьке, он сообщил мне страшную новость. Его родной дядя, Витька Зверев, побитый, попал четвёртого числа в больницу и сейчас лежит в реанимации. Дела его совсем плохи. Тот самый Витька, что так замечательно пел у Бориса на свадьбе. Я его хорошо знаю, как красавца и богатыря и вдруг – реанимация. Странно, страшно, несправедливо. У него трое детей. Как же так? Я после Борькиной новости не мог об этом не рассказать домашним и даже позвонил Витьке Павлюченкову, поделился с ним. А тягостные мысли всё не оставляют, мучают. «Зачем? За что?».