скачать книгу бесплатно
– Нет-нет, это я так, о своем. Я дождусь Екатерину Андреевну. Ты не против?
Светлана улыбнулась:
– Нет, конечно. Можем поболтать, теперь так редко общаемся, расскажи, как твой Гриша?
Анна отрицательно покачала головой:
– Нет, Света, не сейчас. Я тихо посижу, а ты продолжай работать. Потом, когда все прояснится, тогда и поговорим.
Светлана кивнула и продолжила печатать.
Анна отвернулась к окну, пытаясь успокоиться. Стала прислушиваться к шелесту листвы на ветвях деревьев, неравномерно раскачивающихся под легкими порывами свежего ветерка. Густая зелень за окном создавала тень и прохладу. Сквозило. Не хватало теплого пледа или горячего чая, но Анна не стала отвлекать своими капризами Светлану от работы. Так она сидела в задумчивости, как вдруг возник сильный порыв ветра и сквозь густую зелень листвы пробился яркий теплый луч солнца. Он осветил окно, за которым находилась Анна, на несколько мгновений этот луч подарил тепло, показалось он обязательно победит сырость и темноту, но так же, как неожиданно появился, этот луч очень быстро исчез. Его свет скрыла густая листва. Анна подумала, что так же и в ее жизни, после беспросветной тьмы, в которую в недавнем прошлом она была погружена стараниями следователей ОГПУ, вдруг появился свет – Гриша, Анастасия Георгиевна, а затем и театр. Они поселили в ее душе надежду, ей стало казаться, что самое страшное, что могло с ней случиться уже позади, но ОГПУ переименовали в НКВД, и совсем было ушедший ужас, стал возвращаться в ином обличье. Все так знакомо: раннее утро, машина, люди в форме и предложение проехать с ними. Все это она помнила из своих последних мгновений на свободе в Москве. Вчера следователь Соколов увидел ее в ложе театра. Рядом находился Иван Николаевич. Неужели ее тень коснулась Ивана Николаевича, и теперь он поражен тем же недугом, что и она, рождающим недоверие и подозрительность карающих органов Советской власти, как бы они не назывались?
Размышления Анны были прерваны появлением Екатерины Андреевны и Директора, который попросил Светлану проводить супругу режиссера домой. Заметив Анну, директор спросил:
– Анна Леонидовна, у вас что-то срочное?
Анна коротко ответила:
– Можно зайти к вам? Всего на пару слов.
Директор придержал дверь, пропуская ее в кабинет, поделился своими утренними ощущениями:
– Неожиданно начался сегодняшний день, но, кажется, гроза прошла мимо и, слава богу.
Анна с надеждой посмотрела на директора:
– Скажите, что происходит? Актеры, персонал все взволнованы, обеспокоены отсутствием Ивана Николаевича, но если гроза прошла мимо, надо всех успокоить.
– Да-да, конечно. Сейчас, расскажу все по порядку. Сегодня утром все собрались и были в хорошем настроении, но вдруг пришла вся в слезах Екатерина Андреевна – супруга Рокотова, сказала, что ранним утром к ним в дверь постучали люди, представились сотрудниками НКВД и забрали Ивана Николаевича, без вопросов и обвинений, просто предложили «проехать». Она не знала, что ей делать, что подумать? Пришла ко мне. Единственное, что смогла сказать, что их было три человека, и они увезли Ивана Николаевича на черной машине. Я позвонил в Горсовет, в отдел по культуре, там ничего не смогли мне объяснить и предложили перезвонить в Горотдел НКВД, скажу честно, очень не хотелось туда звонить, но пришлось, рядом была Екатерина Андреевна. Вежливый человек пообещал выяснить и перезвонить. Минут через десять раздался звонок, я давно так не волновался, когда брал трубку, но, как будто все обошлось, мне сказали, что Иван Николаевич отпущен.
Анна продолжала озабоченно смотреть на директора:
– Предложили проехать, а почему и зачем не сказали?
Директор пожал плечами:
– Не сказали, да я и не спросил. Отпустили и, слава богу.
Анна задумчиво произнесла:
– А могли и не отпустить.
– Что вы, Анна Леонидовна. Иван Николаевич честнейший человек, преданный искусству, добропорядочный гражданин своего отечества, невозможно найти причины, чтобы его задерживать и в чем-то обвинять.
Анна, склонив голову, подумала иначе, но с директором согласилась:
– Да-да, конечно, вы абсолютно правы.
Через короткую паузу она подняла глаза, посмотрев на директора:
– Так я пойду, что сказать актерам? Они собрались на репетицию.
– Скажите, что до обеда все свободны, а там посмотрим.
Через час режиссер появился в театре, он шел, низко опустив голову, Анна встретила его в фойе:
– Иван Николаевич, здравствуйте! Очень рада вас видеть. Помните? Вчера я просила, чтобы вы рассказали, как прошла премьера, как приняли зрители спектакль? Что говорили вам москвичи?
Иван Николаевич смотрел на Анну, грустно улыбаясь:
– Здравствуйте, Аннушка, я обязательно вам все расскажу о премьере, но сейчас мне нужно повидать директора. Может, пройдем к нему вместе, я расскажу, что со мной произошло сегодня утром.
В кабинете директора Иван Николаевич повторил все, что уже было известно от его супруги, и замолчал, тогда директор осторожно спросил:
– Да-да, Екатерина Андреевна нам рассказала, что за вами приехали люди на черной машине, но в чем причина такого внимания к вам? Что они от вас хотели?
Иван Николаевич, вздохнув, продолжил:
– Те, кто за мной приехал, не намерены были разговаривать, отвезли в свое Управление и проводили к своему начальнику. Он представился следователем Соколовым.
Анна, ожидала услышать эту фамилию, но все равно побледнела, а Иван Николаевич продолжал говорить:
– Он мне сказал, что был на премьере. Ему понравилась постановка, но в разговоре с городским начальством, он почувствовал, что им хотелось бы видеть на сцене нашего городского театра, не устаревшие спектакли, рассказывающие о переживаниях и душевных порывах экзальтированный барышень, скучающих от безделья в своих поместьях. Они ждут от нашего театра новые постановки, в которых прославляется героизм нашего народа, свершившего Великую Революцию и победившего сильного и коварного врага во время Гражданской войны. И теперь, они хотели бы увидеть, что преодолев неимоверные трудности, наш народ с энтузиазмом занят строительством нового свободного и справедливого общества.
Директор покачал головой:
– Ну, что ж. Этого следовало ожидать. Нам и в самом деле стоит больше внимания уделять современной советской драматургии. У нас слишком много Чехова и Островского, но об этом можно было поговорить и здесь в театре или в Горсовете. Зачем надо было посылать за вами сотрудников НКВД?
Иван Николаевич пожал плечами и заговорил снова:
– Это было только начало разговора. Дальше следователь поведал, что мы с вами не только смущаем советских граждан старорежимными постановками, но и, в то время как город испытывает недостаток продуктов питания, наши артисты прямо на улицах устраивают шумные вечеринки, завлекая и угощая вином запоздалых прохожих. Он сказал, что прошлой ночью поступило немало жалоб от оскорбленных горожан, требующих призвать к порядку разгулявшихся актеров театра.
Директор удивленно слушал и смотрел на Ивана Николаевича:
– Мне кажется, в тех словах, что я сейчас услышал есть серьезное преувеличение.
Иван Николаевич согласно склонил голову:
– Я примерно в также все объяснил следователю. Правда лишь в том, что вечеринка, в самом деле, была, и в ней участвовали наши и московские актеры. Нас поздравили с удачной постановкой, отметили успех и разошлись. Немного пошумели на радостях, когда выходили из театра. Ничего необычного.
– И, что же следователь?
Иван Николаевич грустно смотрел перед собой:
– Следователь лично мне вынес строгое предупреждение. Сказал, что я, как один из руководителей театра, несу персональную ответственность за поведение, образ мыслей и образ жизни наших актеров, и в конце заявил, что я обязан фиксировать и сообщать ему лично обо всем, что происходит в театре. Тогда он не станет отражать произошедшее минувшей ночью в протоколе и это не ляжет пятном на моей чистой, незапятнанной до сегодняшнего дня, биографии.
После этих слов Ивана Николаевича директор откинулся на спинку своего кресла и с серьезным лицом стал смотреть в потолок:
– Добрались и до нас.
Анна напротив подалась вперед и взволнованно произнесла:
– Иван Николаевич, не принимайте происшедшее близко к сердцу. Следователю вам нечего предъявить. Он понимает, что вы неопытный в юридических вопросах человек и пытается взять вас на испуг. Ведь к тому незначительному ночному инциденту, на который он ссылается, вы не имеете никакого отношения, но используя эту нелепицу, он собирается сделать из вас своего послушного подчиненного. Он надеется, что вы станете следить за своими коллегами и наушничать.
Директор вернулся к разговору:
– Все, что сказала Анна Леонидовна правильно, но, вы-то что ему ответили?
Иван Николаевич растерянно смотрел на директора:
– Я не помню. Его слова меня сильно расстроили. Стыдно признаться, но я и вправду был как-то не очень собран. Я растерялся.
Анна сочувственно смотрела на него:
– Скажите, он что-нибудь просил вас подписать?
– Нет, кажется, нет.
Анна облегченно вздохнула:
– Ну и, слава богу. Тогда вы ему ничем не обязаны и можете забыть о его предложении.
Директор посмотрел на Анну и подумал, что эта женщина совсем не проста и неплохо ориентируется в том, как следует вести себя во взаимоотношениях с органами, видимо она получила хороший опыт, когда велось расследование пожара, в котором пострадала ее семья. Он обратился к Анне:
– Думаю, нам стоит провести собрание коллектива. Ивана Николаевича мы пощадим, ему не стоит еще раз вспоминать о произошедшем с ним сегодня утром. Я хочу попросить вас, Анна Леонидовна, поговорить с коллективом и предупредить наших актеров о необходимости вести себя скромно и корректно в общественных местах нашего города.
Анну удивило такое предложение, но, посмотрев на Ивана Николаевича, она согласилась:
– Хорошо, если вы считаете, что будет удобно, чтобы я это сделала? То я попробую.
Директор, улыбнувшись, закончил этот разговор:
– Уверен, вы справитесь. Я попрошу Светлану собрать всех в зале сразу после обеда, а вы, Иван Николаевич, отправляйтесь домой. Вам и самому нужно отдохнуть и супругу успокоить. Репетицию отложим на завтра, а за вечерним спектаклем я прослежу. Не беспокойтесь.
После обеда все собрались в зрительном зале, и Анна провела собрание. Она тщательно подбирала слова, говоря о том, как важно привлечь зрителя в театр и что это необходимо сделать, единственно заслужив уважение и доверие горожан. Это возможно сделать не только своей талантливой игрой на сцене, но и проявляя скромность в повседневной жизни вне театра. Они – горожане, должны видеть, что актеры театра, такие же простые люди, они также преодолевают временные трудности повседневной жизни и также прилагают все силы к тому, чтобы все мы увереннее двигались в будущее по пути строительства справедливого и благополучного общества.
Анна закончила свое выступление так, чтобы у актеров не возникло желания поинтересоваться об утреннем происшествии с Иваном Николаевичем:
– Вижу, что все сказанное мной понятно, не вызывает вопросов и не требует обсуждений, до вечернего спектакля осталось не так много времени, поэтому всем занятым в нем актерам предлагаю сосредоточиться на своих ролях и образах и готовиться к выходу на сцену, со всеми остальными прощаемся до завтра. Завтра утром, как обычно, Иван Николаевич проведет репетицию.
Она была уверена, что уже вечером все сказанное на собрании будет сообщено следователю Соколову, поэтому постаралась избежать вопросов и обсуждений причин проведения этого собрания.
Анна не осталась на вечерний спектакль, не желая встречи с Соколовым, хотя понимала, что для него не составит труда найти возможность с ней встретиться в любое другое время.
Глава VI. …Следователь, зачем ему театр?
С появлением в городе московских актеров жизнь театра значительно преобразилась, повысился интерес горожан, первая же постановка представленная москвичами собрала много зрителей. Администрация театра постепенно отошла от практики заполнения зрительного зала приглашенными передовиками производства, теперь билеты почти полностью распространялись через кассу, на контрамарки в зрительном зале оставалась только небольшая часть выделенных мест. Директор был очень доволен и начал договариваться о продолжении сотрудничества с москвичами следующим летом.
Иван Николаевич тоже договорился с московским режиссером о проведении совместных репетиций. Начали пробовать местных актеров в спектаклях, привезенных из Москвы и московских актеров в местных постановках. Это был интересный эксперимент, актеры и режиссеры с увлечением участвовали в нем и начали подумывать о совместной постановке спектакля со смешанным составом актеров.
Иван Николаевич и московский режиссер сблизились на почве совместной работы и когда оставались на вечерний спектакль, то занимали места рядом в директорской ложе. Анна иногда присоединялась к ним, но держалась подальше от Ивана Николаевича. Иногда она приглашала на спектакли Варвару и Василия, тогда усаживалась с ними в зрительном зале.
Участковый Василий Черняйкин сначала неохотно, но постепенно втянулся и стал ходить в театр без сопротивления. В такие дни Василий и Варвара провожали Анну после спектакля домой, они обычно говорили о детях, но иногда Анна расспрашивала Василия о происшествиях в городе, о том, как идет его служба. Как-то раз вспомнила, как уважительно здоровались с ним старушки, сидевшие на скамейке неподалеку от ее дома. Василий, вздохнул и, почесав затылок, ответил:
– В моих отношениях со старушками наступило похолодание.
Анна искренне удивилась:
– О, господи! Как такое могло случиться? Чем вызвана их немилость?
– Арестовали сына одной из них, а мне, как участковому пришлось присутствовать при обыске и аресте. Вот после этого и случилось похолодание.
Анна с сочувствием смотрела на Василия:
– Вы так заботливо относились к этим старушкам, они должны понять, что вашей злой воли не было в том, что так вышло.
– Да, конечно, но арестован сын одной из старушек и они не могут понять, почему это произошло, а я участвовал в аресте и обыске. Сын старушки член партии, руководитель производства, всегда был на хорошем счету. Да и я всегда считал его добропорядочным человеком. Для меня это было так неожиданно, но у нашей страны столько врагов и, как мы видим, они маскируются и проникают даже в партию.
Анна удивленно взглянула на Василия:
– Вы знали этого человека и считали его добропорядочным гражданином, но его арестовали. Теперь, после ареста, все считают его врагом, – она вздохнула, – кроме матери и ее подруг. А сколько его матушке лет?
– Не знаю, старушка совсем.
– Старушка совсем. Может, ее минует участь сына?
Весь оставшийся путь до дома Анна молчала, а Василий рассуждал о том, что хоть на дворе уже тридцать пятый год, но Гражданская война еще не закончилась. Недобитые белогвардейцы растворились среди советских граждан и, используя образование, опыт и навыки, полученные еще при царизме, проникли в партию и на важные посты в производстве. Он ссылался на газеты, которые писали, что их саботаж и вредительство мешают развитию индустриализации и коллективизации и достигли таких масштабов, что привели к голоду в некоторых районах страны.
Когда стали прощаться, Анна поцеловала Варю, а Василию посоветовала:
– Вы, Василий, со старушкой поговорите, успокойте ее, послушайте, что она о сыне расскажет, и ей станет легче и вам спокойнее, когда помиритесь со старушками.
Ночью Анна долго не спала, вспоминала слова Василия о недобитых белогвардейцах, о саботаже, о голоде. Все думала: как так получается? Василий – добрый, хороший, заботливый человек, но как голова устроена? Никаких сомнений, только вера начальству, начиная от жены, тещи и дальше до самого верха, а все, что хорошего знал о человеке, сразу забыл, выбросил из головы, назвали врагом, значит так и есть. Невозможно такое понять и принять. Все просто, арестовали человека – значит враг, что напечатали в газете – то значит правда. Вот только, что старушке делать, когда она знает и уверена, что ее сын хороший порядочный человек? Как ей жить и самой не погибнуть? Сколько таких Василиев в стране? Самое страшное, что они не могут, не хотят или даже боятся задуматься и засомневаться в том, что начальство всегда и, безусловно, право, но как им сказать об этом?
Мысли, наконец, стали уплывать и Анна заснула.
Наутро болела голова, пришлось выпить таблетку. К театру шла не спеша, ждала, когда пройдет, по дороге возле Пушкинского парка заметила черную машину, неподалеку на скамье сидел и курил Соколов. Деваться было некуда, Анна приблизилась. Соколов встал и сделал шаг навстречу:
– Здравствуйте, Анна Леонидовна, все никак не удается пересечься с вами в театре, решил встретить вас по дороге в этот храм искусства.
Анна чуть поклонилась ему в ответ на приветствие:
– Я заметила, вы стали часто бывать в театре.
– Да, мне нравится, отвлекает от повседневности, в театре все иначе: красивые умные лица, наряды, высокие чувства, душевные переживания. Проведешь вечер в театре, и самому хочется сменить мундир на партикулярное платье и пригласить красивую женщину провести вечер в каком-нибудь интересном месте.
Анна удивленно подняла глаза на Соколова:
