скачать книгу бесплатно
Недетская игра в прятки
Алексей Игоревич Жеребцов
Безобидная игра в прятки. Как мы любили эту игру, когда были детьми, но вот выросли, повзрослели и вспоминаем о ней если наблюдаем, как в нее играют другие дети. Улыбаемся и проходим мимо. Это, если в жизни все спокойно и ни что не предвещает неприятных перемен, но могут возникнуть обстоятельства, когда поневоле придется вспомнить о той детской забаве. Героиня нашего сюжета – Елена, оказавшаяся в сложной трагической ситуации, казалось, потерявшая все, чем жила раньше и, лишившись надежды на будущее, благодаря драматическим случайным событиям получила шанс открыть новую страницу своей жизни, но при этом ей пришлось расстаться со своим прошлым. Оказалось, что если случайно споткнуться или поскользнуться, то эта случайность может повлиять на дальнейшую судьбу. Так что же есть случайность? Инструмент судьбы или ничего не значащий пустяк? Стоит ли довериться ангелу-хранителю и стоит ли играть в прятки если того требуют обстоятельства? Все это нам решать самим и главное – не ошибиться.
Алексей Жеребцов
Недетская игра в прятки
Глава I. Пожар. Дверь к спасению.
Наконец-то прекратилось это безумие. Сколько оно продолжалось? Последние дни, недели, а может быть и месяцы, соединились в один большой общий кошмар. Никогда раньше не приходилось сталкиваться с такой нечеловеческой мерзостью.
Казалось, что все это происходило ужасно долго и что это мучение не закончится никогда. Ежедневные бесполезные и бессмысленные допросы похожие на издевательства, а еще их взгляды и прикосновения. Слава богу, не били, могла бы этого не перенести.
Удивительно, как могут эти безумцы после того, что совершают в этих своих жутких холодных казематах, возвращаться в уютные дома к теплу и свету? Как могут обнимать жен, целовать детей? Неужели они и впрямь полагают, что служат трудовому народу и творят все это во благо отечества?
Господь лишил их разума, отвернулся от них. Похоже, потерявшись и запутавшись в собственных заблуждениях, они перестали отличать зло от добра и, поддавшись искушению, усердно служат сатане, полагая, что он приведет их к праведной цели.
Но, нет. Точно не приведет, вот только, сколько еще будет поломано судеб, сколько отнято жизней и что будет с ее одной единственной?
Эти мысли метались в голове Елены Николаевны Вершининой, одной из многих женщин, на которых внезапно и совершенно неожиданно свалилось большое несчастье. Их мужья, отцы или братья были арестованы по обвинению в подготовке мятежа, целью которого, так писали газеты, было свержение Советской власти. Их мужчины были когда-то офицерами и служили в российской тогда еще царской армии и это обстоятельство, как оказалось, явилось достаточной причиной и поводом для ареста.
Муж Елены Николаевны тоже офицер, бывший подполковник царской армии, участник мировой войны, с восемнадцатого года состоял на службе в Красной армии, но четырнадцатилетняя безупречная служба Советской России не уберегла его от ареста.
Елена Николаевна даже представить себе не могла, чтобы ее муж, Андрей Вершинин, приверженный и неуклонно следовавший традициям чести и достоинства русского офицерства мог совершить мало-мальски нечестный поступок, и она твердо знала, что он ни в каком случае не мог участвовать в подобном заговоре, но был обвинен и арестован. С того злосчастного дня она больше его не видела и не знала где он и что с ним.
Слушая разговоры женщин, соседок по теплушке, везущей их на восток, она убеждалась, что все эти женщины также как и она не могли поверить страшным и непонятным обвинениям и тем более не понимали, почему и зачем, обвиняя в преступлении мужчин, заодно расправляются с их семьями: женами и детьми?
Однако появилась надежда, что самое неприятное и мучительное уже позади. Неделю назад зачитан приговор и дано предписание, отправиться на поселение в село с незапоминающимся названием, где-то на северо-востоке Башкирии.
Находясь под арестом, Елена Николаевна не раз вспоминала слова большого их с Андреем друга и старшего товарища Ивана Андреевича Петровского. Бывало, он с грустью и сожалением говорил: «Придет время и необходимость в наших знаниях и опыте для новой власти перестанет быть существенной, тогда мы окажемся лишними, и нам припомнят наше прошлое. Припомнят разницу в благополучии, воспитании, образовании и особо в приверженности жизненной философии, существенно разнящейся с укладом и привычками тех, на кого ориентируется и опирается нынешняя власть».
Вот и началось, не забыли, припомнили. Это подтверждали слова начальника конвоя, сопровождавшего поселянок к поезду. Начальник конвоя перед посадкой объявил правила содержания поселянок при движении эшелона и высказал свое мнение, что вынесенные им приговоры, как женам и родственницам врагов трудового народа, слишком мягки, и он просто обязан позаботиться о том, чтобы в пути, пока его конвой будет сопровождать эшелон, им не было никаких послаблений. Это прозвучало как угроза, но эшелон уже четыре дня в пути и до сего времени не чувствовалось со стороны конвоя какой-то жестокости и особого пренебрежительного отношения к сопровождаемым несчастным женщинам.
За время пути будущие поселянки успели перезнакомиться и вели тихие разговоры. Под перестук колес оживали воспоминания о недавнем, часто счастливом и благополучном прошлом. Когда поезд останавливался, поселянки старались узнать название станции, чтобы понять в каком направлении движется эшелон и далеко ли до места назначения. Вот и теперь поезд стоял на какой-то станции, но название ее узнать не получалось, на соседнем пути был другой поезд и он загораживал здание вокзала.
Была тихая ночь, будущие поселянки, устроившись на нарах, тихо беседовали, многие уже спали. Елена Николаевна не спала и не участвовала в разговорах, одолевали воспоминания последних месяцев, которые никак не хотели уходить из головы.
Вдруг послышался и все громче зазвучал станционный колокол, его звук отвлек от досадных размышлений, не дававших покоя на протяжении всего пути. Колокол звучал все тревожнее, вскоре почувствовался запах гари. «Неужели пожар?» – пронеслось в голове. Елена соскочила с полки нар, подошла к окну. На темном ночном небе ярко горели звезды и между ними пролетали искры огня, разносимые сильным ветром. На ветру огонь разгорался очень быстро, зарево все сильней окрашивало небо. Елена стояла под окном и не могла оторвать взгляд от этой тревожной и яркой картины, так продолжалось несколько минут, она очнулась, услышав скрежет засова на двери теплушки. Конвоир откатил дверь и зычным голосом прокричал:
– Что замерли, курицы? Быстро прыгать и бежать к голове эшелона, – он показывал направление, в котором нужно было бежать, – Эй, куда? Нельзя под вагон. Поймаю, ноги вырву.
Женщины спрыгивали на насыпь между железнодорожными путями. Рядом с их эшелоном стоял пассажирский поезд, охваченный пожаром. Подхваченный сильным ветром огонь уже перекинулся на эшелон. Деревянные вагоны загорались, как хорошо высушенные дрова в печи.
Женщины, оказавшись между двумя горящими поездами, в панике искали любой путь к спасению, не слушая конвоира, они бросались врассыпную и бежали во все стороны лишь бы подальше от пожара: между составами, под вагоны пассажирского поезда и своего эшелона. Лишь малая их часть послушалась конвоира и бросилась бежать в указанном направлении. Конвоир, ошалев от происходящего, кинулся наводить порядок, он перехватывал женщин, которые лезли под вагоны, и когда ему это удавалось, выталкивал их в направлении между составами. Поток спасающихся женщин увлекал конвоира от вагона, в котором находилась Елена. Она одна из последних выбралась из теплушки. Так же как и остальные женщины, Елена слабо соображала, что делает. Она вслед за другими бросилась бежать между составами, но поскользнулась и уткнулась в дверь тамбура вагона рядом стоящего пассажирского поезда. Дверь оказалась не заперта, – отворилась и Елена поняла, что там тоже есть путь к спасению. Она быстро поднялась в тамбур в надежде через него выбраться на перрон станции.
Вагон был охвачен пламенем, дым застилал глаза, оставалось всего несколько шагов, чтобы выбраться из этого ада, но тут она услышала женский стон и плачь ребенка.
Дверь в коридор вагона была открыта и Елена различила, лежащий на полу возле двери, силуэт женской фигуры. Женщина постанывала, она обнимала маленького ребенка, он уже перестал плакать, вздрагивал и хватал ртом отравленный дымом воздух, казалось, что это последние мгновения их жизни.
Первым порывом Елены была попытка вытащить женщину и ребенка на воздух, она ухватила женщину за плечи, стала тянуть через тамбур к выходу, но сил не хватало, она почувствовала, что не хватает и воздуха, что слабеют руки и темнеет в глазах. Тогда она взяла на руки ребенка и, шатаясь, стала двигаться к выходу, нужно было выбраться на воздух. Наконец, уже из последних сил, осторожно держась за поручень, чтобы не уронить ребенка, она спустилась на перрон и, сделав два шага, опустилась на колени, глубоко вздохнула и потеряла сознание.
Елена очнулась от громкого крика и различила силуэты, движущихся по перрону людей:
– Быстро носилки сюда. Женщина с ребенком. Отравление угарным газом.
Кричал мужчина в белом халате, вероятно медицинский работник. Елена вздохнула и вновь потеряла сознание.
В следующий раз она очнулась уже на больничной койке, рядом, на соседней кровати лежал маленький мальчик, так же как и она под капельницей. Подошла медсестра:
– Пришли в себя? Как чувствуете? Голова кружится?
– Немного кружится. Как ребенок?
Сестра улыбнулась:
– Гриша молодец, мы очень боялись за его жизнь, но ваш сын справился и тоже уже идет на поправку.
Елена прикрыла глаза, ее приняли за мать мальчика. Как было бы хорошо, если бы это было, в самом деле, так.
Медсестра подумала, что Елена задремала, поправила одеяло и направилась к двери, но Елена ее остановила:
– Постойте, сестра. Скажите, как вас зовут?
– Варвара.
– Спасибо, Варя, вам большое за Гришу, я очень за него боялась.
Варя улыбнулась:
– У нас очень хороший доктор, заботливый и умный, Вы его поблагодарите, – она взялась за ручку двери, – я сейчас принесу ваши документы, они сильно пострадали от огня, придется восстанавливать.
Елена задумалась. На нее свалились плохое самочувствие и неожиданная информация и с этой информацией надо что-то срочно решать. Признаться, что Гриша не ее сын, и она скрылась от конвоира? Кажется, это называется – побег, будет новый суд и срок уже не на поселении, а в лагере. Да, пожалуй, признаваться пока не стоит, нужно подождать и положиться на судьбу, вдруг Гриша ей послан Господом, как спасение и обретение другой, новой жизни? Старая благополучная потеряна: муж, друзья – все теперь в прошлом, того что разрушено, кажется, не вернуть.
В дверях появилась медсестра Варвара, в руках у нее была небольшая женская сумочка, изрядно пострадавшая от огня. Варвара протянула ее Елене:
– Вот все, что было при вас, когда вас обнаружили. Вы лежали на перроне, прижав к груди Гришу, а у него через плечо была перекинута сумочка. Не стоило так делать, когда вы выбегали из вагона, сумочка могла за что-нибудь зацепиться, обвить шейку мальчика…
– Да, вы правы, – Елена чуть задумалась, что ответить, – не хотелось бросать документы в горящем поезде, а рук не хватало.
Варвара внимательно посмотрела на Елену, ее смутило то, что рядом с матерью лежит больной ребенок, а она даже не справилась: спит он или без сознания, конечно, она испытала шок и еще не полностью осознает произошедшее, но все же странно.
Варя положила сумочку на тумбочку возле кровати, наклонилась над Еленой:
– Вижу, вы устали, отдохните. Зайду к вам попозже.
Она повернулась и быстро скрылась за дверью.
Елена не обратила внимание на удивленный взгляд Варвары, ей хотелось побыстрей взглянуть на документы, находящиеся в сумочке, они могли спасти ее или погубить. Она потянулась к сумочке, достала паспорт, свидетельство о рождении мальчика и сложенный листок бумаги, все они действительно пострадали от огня. У паспорта обгорел край, на фотографии лица не разобрать, но хорошо читались данные, паспорт выдан на имя Голосовой Анны Леонидовны, иждивенки, замужем за Голосовым Аркадием Ниловичем, имеет сына Голосова Григория, московская прописка аннулирована. Следующий документ – свидетельство о рождении Голосова Григория Аркадиевича 16 июля 1931 года рождения. Елена еще раз пробежала взглядом по этим документам, надо запомнить все, что там указано. Ее приняли за мать мальчика, для того, чтобы понять, как вести себя в будущем, очень важно узнать, что с его родителями, жива ли его мать?
Елена решила, что постарается не спешить признаваться, кто она на самом деле и все будет зависеть от того, где отец мальчика, был ли он в поезде, живы ли его родители? Она развернула листок бумаги, который был в сумочке вместе с документами – это было письмо. Елена развернула его и внимательно прочитала, перечитала еще раз, стараясь запомнить все, что в нем сказано:
«Дорогая Аннушка!
Очень скучаю по тебе и Гришеньке. Очень много работы, но вечерами все время думаю о вас. Строительство нашего механического завода почти закончено. Через месяц начнут завозить оборудование. Мне, как главному инженеру, нужно быть на приемке, поэтому спешу подготовить наше будущее жилище и сразу поеду за вами, чтобы побыстрее вернуться на завод. На первое время у нас будет комната в общежитии, но скоро закончат строительство дома и там у нас будет целая квартира. Планирую через три дня выехать в Москву, так что тебе пора начинать собирать вещи. Скоро начнем новую жизнь в нашем новом поселке Механиков, он так называется и расположен близ Челябинска, на границе Сибири.
До скорой встречи.
Любящий и скучающий, твой Аркадий».
Елена уронила письмо. Похоже, что отец мальчика тоже был в поезде и о родителях Гриши здесь в больнице пока ничего не известно. Дай бог, чтобы они были живы и счастье к ним вернулось. Надо надеяться на благополучный исход для их семьи. Если они живы и найдут мальчика – все откроется. Тогда для нее все вернется к тому, что было до пожара, а может, станет еще хуже. Ее обвинят в побеге из-под конвоя. Будет суд и лагерь. Если же родители мальчика погибли, для нее и мальчика будет лучше, чтобы все считали, что она его мать. Так он не окажется в детском доме, а она получит шанс остаться на свободе.
Елена аккуратно сложила письмо и документы в сумочку и оставила на тумбочке. Она лежала, прикрыв глаза и думала: правильно ли она поступит, если назовется чужим именем? Но тут зашевелился Гриша, открыл глаза и увидев незнакомую обстановку громко заплакал. Тут же вбежала Варвара, попыталась его успокоить, но не справилась, тогда она обратилась к Елене:
– Давайте, я переложу мальчика к вам, он почувствует родное тепло, пригреется и успокоится.
Елена с готовностью ответила:
– Да-да. Пожалуйста, передайте Гришу мне. Я бы сама встала, но капельница мешает.
Гриша успокоился не сразу. Елена гладила его по головке, вспомнила детскую считалочку, он прислушался и потихоньку успокоился. Елена попросила оставить его с ней, Варвара согласилась:
– Хорошо, отдыхайте, но утром я вас разлучу. Придет доктор, и потом еще следователь, который ведет дознание по пожару на станции, он просил сообщить, когда с вами можно будет поговорить. Ему надо с вами встретиться. Утром я сообщу ему, что вы пришли в себя. Он опрашивает всех свидетелей пожара, огонь был такой силы, еще и ветер, все произошло так быстро. К сожалению, есть пострадавшие и погибшие. Впрочем, зачем я это вам рассказываю?
Елена кивнула Варваре и слабым голосом произнесла:
– А вы что-то знаете о пострадавших? Здесь есть кто-нибудь из поезда, кроме нас с Гришей?
– В нашем отделении кроме вас никого. Если надо я попробую узнать, а лучше спросите у следователя, он о пожаре все знает лучше всех.
– Хорошо, я спрошу у него завтра, а сейчас нам с Гришей лучше отдохнуть.
– Да-да, конечно, отдыхайте.
Варвара покосилась на сумочку, она из любопытства познакомилась с ее содержимым и поняла, что в поезде должен был быть и муж этой женщины, она спросила о пострадавших, но о муже не спросила. Неужели это тоже последствия шока? Надо будет узнать, нет ли среди пострадавших ее мужа. Варвара потянулась за сумочкой:
– Сумку я пока заберу, следователь интересовался вашими вещами и документами.
Елена грустно улыбнулась:
– Спасибо вам, за заботу.
Варвара вышла из палаты, а Елена прижала к себе малыша и стала тихонько рассказывать ему сказки, те, что помнила, когда сказки кончились начала читать стихи. Детских она знала мало, читала взрослые. Так они лежали рядом, Елена читала стихи до тех пор, пока Гриша не уснул.
Утром пришел доктор, увидел Елену и мальчика спящими и не смог сдержать улыбки, он наклонился над Еленой и шепотом проговорил:
– Нет ничего прекрасней картины спящих матери и ребенка, но вынужден прервать ваш сон.
Он выпрямился и заговорил уже ровным голосом, как врач с пациенткой:
– Вижу, что и малыш потихоньку приходит в себя. Варвара мне рассказала, что вечером вы уже занимались ребенком. Капельницу мы вам отменим, но денек другой за вами последим, а мальчику еще надо немного подлечиться, так что мы вас пока не отпустим.
Елена с благодарностью откликнулась:
– Спасибо, доктор, я и вправду себя намного лучше чувствую. Главное, чтобы Гриша поправился.
– Я его послушаю, – он приготовил стетоскоп, – поднимите рубашечку. Мальчик, конечно, сильно надышался дыма, за легкими надобно последить.
Гриша вздрогнул, когда холодный диск стетоскопа коснулся его спины, но не заплакал. Потом с интересом следил за движением руки доктора, который передвигал маленький металлический диск по его груди, посматривал то на доктора, то на Елену, к ней он начал испытывать доверие. Доктор взглянул на Елену:
– Сколько малышу?
Елена из документов помнила, что он родился 16 июля 31-го года, поэтому уверенно ответила:
– Скоро два.
– Еще не говорит?
Елена не слышала от него ни одного слова, поэтому отрицательно покачала головой.
Доктор попробовал ее успокоить:
– Это ничего, скоро заговорит. Это характер, так бывает, молчат-молчат, а потом как заговорят – не остановишь. Реакции у него хорошие, так что не беспокойтесь.
Елена улыбнулась:
– Спасибо. Вы очень добры.
Доктор обратился к Варваре:
– Ну, что ж. Мальчика еще денек прокапаем, а дальше посмотрим.
Он встал и направился к двери, Варвара последовала за ним.
Принесли завтрак. Гриша поел с аппетитом, хороший признак – поправляется.
После завтрака снова зашла Варвара, следом за ней в палате появился человек в военной форме, поверх был накинут белый халат. Варвара еще в дверях громко проговорила:
– Анна Леонидовна, вы просили узнать о вашем муже, я поспрашивала везде, где могла, пока ничего выяснить не удалось, но вот пришел следователь – товарищ Соколов, может быть ему что-то известно?
Следователь недовольно взглянул на Варвару:
– Спасибо, что проводили. Вы нам больше не нужны. Можете идти, заниматься своими делами.
Елена почувствовала, что плохо справляется со своей новой ролью матери и жены, может быть, Варя догадывается, что ей есть что скрывать, а может быть, просто помогает неосознанно и подсказывает, как при следователе правильней себя вести. Конечно, Елене следовало еще вчера спросить ее об отце Гриши, как только она узнала о его существовании, но она испугалась, что он где-то близко и сейчас все откроется и этого не сделала, и это было ошибкой. Чтобы немного исправиться, Елена протянула к Варваре руку и попросила:
– Варя, извините, дайте мне Гришу, боюсь, он испугается чужого дяди и заплачет.
Варвара не спеша передвинула штатив с капельницей ближе к кровати Елены и осторожно положила Гришу рядом с ней. Елена благодарно смотрела на нее:
