скачать книгу бесплатно
– Немного получше.
Она стала сбивать старое значение на градуснике, а я вяло лег обратно на кровать. После того, как я узнал, что ртуть, содержащаяся в градуснике, ядовитая, мне становилось не по себе, когда кто-то грубо стряхивал его рядом со мной. Было неприятно смотреть на эту процедуру. Я перевернулся на правый бок и уставился на открытую форточку.
– Давай, засовывай, – скомандовала мама.
Я покорно взял прибор и запихал куда было нужно. Холод от него неприятно обжег кожу.
– А-а-а-х, – мама вдохнула полные легкие воздуха, стоя возле окна. – Какой воздух здесь! Хорошо всё-таки, что не в центре живём.
– В центре дома красивые, – произнес я.
– Зато много машин, и воздух не тот, – она села на край кровати. – Ну, как тебе здесь? Нравится?
– Ещё не понял до конца. Скучаю по старому дому и друзьям, – ответил я, стараясь не шевелиться.
– Эх, понимаю. Мы с родителями тоже часто переезжали в детстве. Постоянно новые места, люди, – мама мечтательно посмотрела в окно. – По началу меня это всё сильно раздражало и бесило, потом начало злить, а потом, после очередного переезда, я вошла во вкус. Стало любопытно, что будет дальше, какие там живут люди, какая природа, что есть интересного… Да, хорошие были времена…
– А сейчас разве плохие?
– А сейчас ещё лучше, Игорёша! – она наклонилась ко мне и в бессчётный раз за вечер погладила по голове. – У меня есть вы с папой. О чем я могу ещё мечтать? Такие красавцы мне достались!
Мама рассмеялась, запрокинув голову наверх.
– Долго ещё держать? – спросил я.
– Ещё немного. Поэтому, ты не раскисай, слышишь? Лето скоро кончится, пойдешь в школу. Там новые друзья, подруги. Время вообще махом пролетит…. Цени эти моменты, пока ты маленький, а о тебе заботятся родители.
Глаза неприятно защипало. Я с трудом подавил в себе эмоции и сказал:
– Я люблю вас.
– Ой, Игорёша! Мы тоже тебя очень сильно любим, – мама широко улыбнулась и попыталась обнять меня, но потом вспомнила о градуснике. – Можешь доставать.
Я с облегчением вытащил этот продолговатый предмет, словно это была надоедливая заноза, и протянул маме. Хоть в садике мы уже научились считать, даже до ста, но я никогда не смотрел на значение измеренной температуры. Наверное, боялся расстроиться. Пока не знаю чего-то – значит этого нет.
Повертев в руках прибор, мама отправила его назад в защитный футляр.
– Тридцать шесть и девять. Нормально. Лежи, отдыхай.
Я закрыл глаза. Мама вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Снова остался наедине со своими мыслями.
Отец всё не возвращался. Со стороны кухни доносились характерные звуки звякающей посуды. Под них я всегда успокаивался и входил в какое-то медитирующее состояние.
И, наконец, я понял, почему чувствовал себя паршиво. Понял, что в этой ситуации было неправильно и решил, как я должен поступить.
Мама поставила небольшую кастрюльку на плитку и закинула в неё соль. Я осторожно встал в дверном проёме и собирался с мыслями, не зная, как начать. Молчание прервал не я:
– О, полегчало? Папа пока не вернулся… Поэтому могу бутербродов на скороту сделать. Хочешь?
– Угу.
Мама открыла холодильник и вытащила оттуда нехитрый набор для приготовления сэндвичей. Я же продолжал стоять и судорожно подбирать слова.
– Мам…
– Да, Игорёшь?
– Помнишь ты говорила, что когда люди любят друг друга, то они не должны целовать и трогать других людей?
– Конечно помню. А что случилось?
Я на мгновение осёкся, даже слегка присел на полусогнутых коленях, но всё же нашел в себе силы выпрямиться и довести дело до конца.
– Получается папа поступил неправильно?
– В каком смысле? – мама прекратила готовить и вцепилась мне в душу своими бездонными глазами.
– Он сегодня целовал другую женщину в машине, когда мы были в парке, – одним словом протараторил я, выплевывая каждый звук, словно это были залетевшие внутрь мошки.
– И ты это видел? – мама скрестила руки на груди, пытаясь сохранить самообладание, но её выдавали покрасневшее лицо и раздувшиеся ноздри.
Ключ в замочной скважине входной двери издал противный звук. Я замер, не зная куда деть себя. Мама, судя по её реакции, тоже не знала, как реагировать на это. Напоследок я смог расшевелить задубевшую шею и неуверенным кивком ответить на её вопрос.
Так мы и остались стоять на кухне, пока вернувшийся папа медленно раздевался в прихожей. Он словно что-то чувствовал и сохранял молчание.
Шуршащий пакет с покупками медленно коснулся банкетки.
Ещё мгновение и на кухню протиснулся отец. Его лицо было абсолютно спокойным, ровным, не выражающим никаких эмоций. Он, словно притаившийся хищник, выжидал реакции добычи. Наши странные позы и не менее странное молчание насторожили его. Он плавно, словно плывя в воздухе, подошёл к столу и принялся доставать покупки.
Мать не сводила с папы своего пристального и изучающего взгляда. Бог знает какие мысли и эмоции одолевали её в тот момент. Я же чувствовал себя сжавшимся до микроскопических размеров. Я будто бы был вне своего тела и наблюдал за всем происходящим одновременно с нескольких проекций. Зрение сузилось до размеров палки колбасы, лежащей на столе. Время остановилось. Застыли все процессы.
– Решили меня не дожидаться и бутербродами перекусить? – спросил буднично отец.
– Да нет, решили твою любовницу угостить! – пошла в атаку мама.
Даже мне было понятно, что в поднятых от удивления бровях читалась фальшь. Было это понятно и куда более прожженной маме.
– Ой, Серёж, ну не надо, а! Бровки вот так вот поднимать! – мама весьма артистично спародировала папу. – Ну хватит! Думаешь я не знаю о ней?
– Расскажи мне. Я вот не знаю о ком ты, – пытался держать лицо папа.
И в следующий момент ему в это лицо прилетела грязная кухонная тряпка. Увернуться он не успел. Скомкав её в руках, он сказал:
– Диана, ты совсем?! О чем вообще речь идет?! Объясни мне нормально!
– Ах, ты не понимаешь?!
Вот тут я по-настоящему испугался. Маму в гневе я почти никогда не видел, в отличие от папы. И эта перспектива неизвестности обволакивала меня липким страхом.
Я ушёл в себя. Голоса, жесты, свет не доходили до меня. Я ничего не ощущал и ничего не видел. Это было похоже на то чувство, когда в жаркий летний день резко спускаешься в подвал. Холод, тьма, запеленавшая глаза и страх неизвестности того, кто или что может находится по ту сторону темноты. Я называл это – выключить свет. Пару раз за жизнь, в моменты сильнейшего стресса и страха, у меня вырубало свет. Один раз, когда на меня бросилась дворовая собака и укусила за руку, а ещё…Уже и не помню. А собака жива ещё? Почему я вообще думаю об этом сейчас?
Я очень сильно начал жалеть о том, что решил обо всем рассказать маме. Всё мое естество начало судорожно пытаться найти некую кнопку или рубильник, с помощью которых можно повернуть время вспять. Вернуть всё на свои места, сделать всё снова нормальным.
– Диана, успокойся! Кто тебе мог так нагло наврать!? – донесся голос из внешнего холодного мира.
– Не важно! Есть добрые люди, которые любят меня! – ответил ему другой голос, еле державшийся чтобы не заплакать.
– Дай угадаю, мальчишка тебе наябедничал, потому что я ему второе мороженное не купил?!
– Ах ты, сволочь! – звук чего-то хрупкого разбивающегося о стену. – Он уже для тебя мальчишка?! У него имя есть! Это твой сын! Урод!
Я больше не мог находиться там. Мне было физически больно. Ещё больнее было осознавать то, что я виновник всего этого. Никто другой, а именно я спровоцировал эту ситуацию! Уровень стресса зашкаливал. В носу запахло железом.
В два больших шага я выпрыгнул с кухни в прихожую. Летние сланцы сами собой оказались на моих ногах. Ещё доля секунды и в руках сжимаются ключи от квартиры.
К реальности меня вернул крик одного из ругающихся позади созданий. Голос был другой, не таким, как всё, что я слышал до этого. Это заставило меня приостановиться в шаге от выхода из жилища. Сделав пару движений назад, моему взору предстала следующая картина. Женщина стояла с победным видом, держа деревянную скалку в руках над слегка сгорбленным мужчиной, закрывающим своё лицо. Взмах ресниц отделил меня от момента, когда через его скрещенные руки просочилась красная субстанция и вязко капнула на пол.
Я со всей силы хлопнул дверью.
Глава 2
17.05.2016
Хруст затёкшей шеи раздался сильнее, чем я ожидал. Смутившись, я принялся с интересом рассматривать свои тапочки. Серый цвет обуви так странно смотрелся в вечерних светонарядах солнца, что я невольно нахмурился. Рассказ, о давно прошедших неприятных событиях, которые как оказалось, всё ещё живы в моей памяти, высосал из меня силы. Не хотелось больше ничего, просто лечь на кровать, обхватить свои ноги руками и покрепче прижать их к груди.
Я думал, что память спрятала от меня все неприятные и травмирующие события из далекого детства, что она, словно прилежный садовник, аккуратно выкорчевала все сорняки ненужных воспоминаний и вытряхнула их в самом дальнем и бессознательном углу моего внутреннего мира. Однако она действовала хитрее. Память окутала легкой мглой нехорошие моменты, увела их сторону от яркого луча сознания, словно второстепенного актера, чтобы он не оттеснял внимание, положенное главному персонажу. Но стоило мне чуть повернуть в сторону прожектор своего Я, как он с легкостью рассеял пелену, и старые события хлынули бурным потоком. Главное в нём не захлебнуться, постараться вовремя ловить воздух уставшими легкими.
Этот день я старался забыть всеми силами, буквально пытался выжечь его из календаря. Ведь тогда моя жизнь разделилась на «до» и «после». Все эти разговоры заставили меня затосковать по тем старым хорошим денькам.
– Игорь… – обратился Савелий Алексеевич.
В его голосе появились новые звучания. Я не мог уловить какие. Может быть от усталости, ведь мы болтали целый день, или быть может он проникся ко мне сочувствием. Я прекратил рассматривать ноги и взглянул прямо на собеседника.
– Устали? – спросил врач.
Я сглотнул слюну, одновременно кивая.
– Понимаю, я тоже устал, – он снял свои тяжелые очки и стал массировать глаза большим и указательным пальцами правой руки. – Да, интересно, конечно.
– Вы находите это интересным? – спросил я.
– Безусловно. Начало всегда важно, я бы даже сказал… – мужчина перестал тереть глаза и повернул голову налево, в сторону сада.
Его зрачки беспорядочно двигались, надолго не задерживаясь ни на одном объекте внутри двора, а губы бесшумно шевелились, словно он забыл поднять ползунок регулирования громкости.
– … что начало важнее конца.
Я лениво почесал шею сзади.
– А я вот думаю, что измена вообще неинтересная и тупая тема. И нет тут никакой важности.
– А вы видели сам факт измены?
Мои глаза сузились в подозрительном прищуре. Несмотря на усталость, я начал закипать.
– Я рассказал вам уже всё! Рассказал, как было!
– Или как всё запомнил маленький Игорь? – уточнил доктор.
– Э… – начал было я, но осёкся, не зная, что ответить. Ведь Савелий Алексеевич был прав. А что я на самом деле запомнил? Как оно всё было в действительности? Мог ли я что-нибудь придумать? А если серьёзно, то каждый раз, когда я вспоминал этот день, то мой рассказ приобретал новые подробности или рассеяно терял старые. Но на сколько важны эти мелочи? Главное – это то, что я увидел в машине. А я знаю, что я видел!
После небольшого сомнения, я продолжил:
– На сегодня всё? Я могу идти?
– Я тоже устал, но нам лучше закончить с тем днём. Вы ведь не до конца его рассказали, – мужчина поднял один из лежащих перед ним листов альбомного формата и поднёс его ближе к лицу. Вспомнив про очки, он быстро натянул их.
– Да там и рассказывать-то особо нечего, – произнёс я. – Скажите, как это может помочь маме в её состоянии?
– Да как же нечего? Мы с вами идём с самого начала к концу, чтобы протянуть нить и соединить все детали. Только так мы поймём, как нужно действовать, – Савелий Алексеевич отложил листочек и взглянул на меня.
Спорить я не хотел, тем более, что-то доказывать более опытному и авторитетному человеку, чем я, поэтому я закрыл глаза и безвольно бросил голову на грудь.
Постепенно лавина воспоминаний уносила меня из кабинета психиатра в тот судьбоносный вечер. Образы, в начале размытые и нечеткие, с каждой секундой становились реальными. Цвета наполнялись краской, звуки насыщались тонами, я, кажется, мог почувствовать запах прокуренного подъезда, в котором оказался.
+++
06.08.2005
Я выбежал из подъезда и очутился на вечерней улице. Район был не самый престижный, поэтому фонари либо не горели вовсе, либо один фонарь пытался блекло светить через пяток потухших. Страшно мне не было. Здесь сейчас намного безопаснее, чем дома.
Восстанавливая сбитое дыхание, я побрел в случайном направлении. Что делать дальше я не знал, какой-то цели у меня тем более не было. Я просто не мог находиться дома с родителями. Я осознавал, что произошло что-то неправильное, но также терзался тем, что рассказал обо всем матери. Ведь получается, что это из-за меня они сейчас ссорятся! Зачем я это сделал? Папа был прав! Ничего я не видел! Никого не было в машине! Что я наделал?!
Я никогда не видел, чтобы они кричали друг на друга. Тем более при мне. Даже когда я сильно баловался или шкодил, или занимался другими плохими, с точки зрения моих родителей делами, они не били меня. Разговаривали. Точнее мама разговаривала.
Картина, увиденная перед уходом, раз за разом появлялась у меня перед глазами. Я не мог поверить, что мама ударила папу до крови! Пытаясь найти причину, из-за которой мама могла бы меня ударить, мне в голову приходили самые жесткие и мало реалистичные варианты. Значит, папа сделал, что-то очень и очень плохое! И благодаря мне мама узнала об этом плохом папином поступке. Из-за меня нам всем сейчас плохо! Я, и только я виноват в том, что сейчас происходит! Чего мне стоило не рассказывать ей об этом? Просто промолчать. Да она бы никогда и не узнала об всей этой ситуации…Кому было бы от этого плохо? Всё было бы как раньше! Ну почему я пошёл к ней?!
Слёзы потекли солёными ручьями.
Я повернул за дом и оказался на большой и широкой улице. Множество машин растянулись в длинной пробке, светя красными огнями. Улица эта была приятнее той, где был наш дом. Много зелени, маленьких деревьев, причудливых стареньких домов, широкий тротуар, а ещё она была хорошо освещена. Я бывал на ней раньше и поэтому без страха двинулся в относительно известное мне направление.
Пробка из машин почти не двигалась, и мне стало любопытно почему. Я встал рядом с дорогой, вытер слёзы и принялся смотреть на пёструю палитру из автомобилей. Моё внимание быстро переключилось из внутреннего на внешнее. Машины были разными, как и водители в них сидящие. Мне остро захотелось быстрее вырасти и тоже купить себе машину. Эти приятные мысли ненадолго переключили меня на другую волну.
Я всё продолжал любоваться автомобилями и медленно идти вниз по улице. Спустя множество пройденных автомобилей, я увидел причину затора на дороге – две легковые машины столкнулись почти лоб в лоб. Бесчисленное количество осколков беспорядочно валялись на проезжей части. И всё, больше ничего. Я даже не мог определить, кто из стоящих на обочине людей являются водителями этих злополучных авто.
К реальности меня вернул порыв ледяного ветра. Только тогда я вспомнил о том, что недавно произошло, как я далеко от дома и как поздно сейчас. Я разнервничался ещё сильнее. Боялся даже представить, как сильно расстроится мама, как она будет переживать и нервничать. Меня ударил жаркий пот, который быстро остывал под порывами ветра, и заставлял меня подрагивать от холода.
Как бы сильно мне не хотелось сейчас возвращаться домой, особого выбора у меня не было. О том чтобы ночевать на улице или просто до утра шататься по городу, я не мог даже вообразить. Оставив людей самих разбираться с аварией, я прыткими шагами отправился назад. Ветер всё усиливался в своих порывах и холоднел. Через каждый шаг я растирал замерзшую гусиную кожу на руках.
