Четыре мушкетера и все-все-все. Книга первая. Туда

Традиционно, представляя команду королевских мушкетеров на ежегодных, межведомственных соревнованиях среди силовых структур города Парижа, по скоростному выпиванию бочки анжуйского вина на время, граф де Ла Фер, прогнозируемо был в числе лидеров, заняв в итоге почетное третье место. В награду, за сие достижение, от своего руководства бронзовый призер турнира, получил больничный на две недели, для восстановления, пошатнувшегося в результате самоотверженного спортивного подвига здоровья и двести пистолей для поездки на Форжеские воды, знаменитые своими горячими источниками минеральной воды, обладающими целебными свойствами. Горячо поблагодарив, щедрое начальство, Атос принял решение безжалостно пропить заслуженный гонорар. Он купил вина на все деньги, заперся у себя в квартире на улице Феру и жестко забухал. В течении шести суток, граф фанатично уничтожал спиртное, напиваясь – засыпал, просыпался и пил по новой. Утром седьмого дня, открыв глаза Атос вспомнил, что он женат, а в родовом его поместье, скучает молодая супруга, с которой они обвенчались не так давно. Сделав для себя такое открытие, граф де Ла Фер ополоснул харю и вскочив на коня помчался к любимой, намереваясь сделать ей сюрприз, неожиданным своим появлением. Нигде по пути не останавливаясь, к ночи граф был в своем замке. Подгоняемый большим, светлым чувством, взлетел он вверх по лестнице на крыльях любви, к комнате, где спала его ненаглядная. Стараясь не шуметь, дабы не разбудить свою прелесть, Атос, аккуратно, по миллиметру открыл дверь и охренел. На постели, раскидав по сторонам руки и ноги, громко храпя, попердывая и пуская слюни, спала она – его избранница, его чаровница. Из одежды, на мамзели были только, неопределенного цвета семейные труханы до колен. Его – Атоса личные, дедовские еще, древние, передаваемые из поколения в поколение труселямбы, не рассыпавшиеся в труху только потому, что их никогда не стирали.

Даа, в таком неожиданном виде, еще ни разу не доводилось видеть графу, свою возлюбленную. Дело в том, что спать супружница всегда ложилась в пеньюаре из плотного красного батиста, который надежно скрывал изъяны фигуры, прикрывая все тело, за исключением кистей рук и ступней ног. Ошалевший, от такого зрелища, пылко, любящий муж шагнул к жене и одурел еще больше. На все плечо у милахи, была набита здоровенная, синего цвета татуха в виде цветка лилии. Что – бы, как – то оценить размер данного произведения – представьте наколку ВДВ с огромным парашютом на плече десантника.

Авангардизм, авангардизмом, но меры приличия необходимо соблюдать, решил граф де Ла Фер и приказал слугам повесить расписную сволочь на первом, попавшемся дереве в саду. Однако, проворная бестия не стала ждать справедливого суда и опередив палачей, сиганула в окно второго этажа, приземлившись жопой на пышный куст роз и вскочив, как была в одних трусах, рванула на утек. И только ее и видели.

– Активнее думать надо, – неожиданно рявкнул Братуля и долбанул кулаком по столу.

Граф де Ла Фер, проснувшись и подпрыгнув от неожиданности прокричал:

– Qui est ici? – или:

– Кто здесь?

Над ним дружно, без злости посмеялись и стали размышлять и накидывать варианты возвращения блудных сыновей во Францию.

– Может в ящиках из – под апельсинов? – вспомнил свое легендарное, детское путешествие Арамис.

– Лесами, лесами нужно или через Аляску, – предложил, слегка тупорылый Мишка.

– Хорош ахинею нести, – взял слово Братуля.

– Какими лесами, какая Аляска? Ты не проспался что – ли? Где Париж и где Аляска. Молчи уж балабол. Тащи карту лучше, счас мы такой траффик намалюем, через неделю дома будут.

Мишаня сбегал куда – то на верх и вернулся держа в руках небольшой сверток. В грубую ткань, был завернут кусок карты, неведома как, оказавшийся в руках предприимчивых родственников. Карта была датирована 1551 годом. Формат документа, конечно оставлял желать лучшего. Однако, как говорится – чем богаты, тем и рады. Справа, клочок карты обрывался на Казанском каганате, по – верху виднелись Швеция с Норвегией, левый край заканчивался Парижем, а нижняя часть карты, обильно залитая засохшей кровью, значения не имела абсолютно никакого.

Разложили карту на столе. Сгрудились над ней всем миром.

– Вот, ладно карта в наличии имеется. Спасибо деду нашему! – приоткрыл завесу тайны появления в доме документа, старший брат Семенов.

– Ох и занятный персонаж был Кузьма Иванович, прародитель наш. Как на охоту уйдет, так что – б без добычи вернулся, да не в жизнь. Вот и карта эта, любопытно очутилась у него. Позавтракал плотно, как – то Кузьма, Иванов сын и ушел охотится. Неделю – ни одной поклевки. Как – будто зверье все вымерло нарочно. Но, на девятый день удача улыбнулась нашему браконьеру во все тридцать два зуба. Повстречались ему, два заблудших, вполне себе богато одетых гражданина. Увидев охотника, очень обрадовались они и попросили вывести их из леса хоть куда – нибудь. Охотник, встрече был рад не меньше. Однако, поскольку дело было уже под вечер, дед Кузьма стал готовиться к ночевке. Развели костер, отужинали и легли спать, что -бы поутру, да со свежими силами выбраться на свет белый из трущоб лесных. Кузьма Иванович дождался, пока измученные лесным скитанием путники предались общению с Морфеем, да и укокошил обоих. Зазрения совести, он не испытывал, так – как человек был не злобный, но прижимистый, жадный до невозможности – за лишнюю копеечку, мог отца родного удавить. Что уж говорить, о впервые встреченных бедолагах. Профессионально прошвырнувшись по карманчикам, отправленных им к праотцам путников, много чего полезного нашел дед. В том числе и обрывок карты, которая теперь, вам друзья – мушкетеры службу добрую окажет, – закончил Братуля.

– Итак, мы здесь, – он ткнул в точку на карте рядом с Новгородом.

– Оказаться нужно тута, – палец уперся в Париж.

– Какие мысли будут друзья мои? – Четырнадцать пар глаз мысленно прочертили виртуальную прямую соединяющую Русский и Французский города.

Проходила она, через княжество Литовское и королевство Польское, не объединенных еще в Речь Посполитую, затрагивала Тевтонский орден и королевство Чешское, Саксонию и Силезию, а так – же Священную Римскую империю.

– Н – да, не вариант, – прервал мысленную, географическую экскурсию, матерый старший брат, обращаясь скорее всего к самому себе.

– Не вариант говорю – теперь, уже к собравшимся обратился он.

– Пару лет скакать будут, если в пути не прихлопнет кто. Одни Тевтонцы чего стоят. А шляхи? А римлянцы каковы? Нет не вариант.

– Может через Ладогу и дальше морем, однозначно быстрее выйдет, – предложил Тишка.

– А что, может и так, – поддержал Братуля.

– Таак Ладога, – повел он пальцем по карте, – дальше по Балтийскому морю и до.. склонившись над документом, пытался прочесть, очень мелко начертанное название портового городка. – До Любека. Затеем, – палец пришел в движение, еще чуточку сместившись влево по карте,

– Кельн, Трир.

– Дальше идем, – перст сдвинулся левее и ниже, – мы во Франции, Реймс, через провинцию Шампань и мы в Париже, – хлопнул ладонью по карте довольный Братуля, подводя итог потенциальному странствию.

– Воот. Одна голова хорошо, а … – Кроха оглядел, стоявших за столом, дебильновато улыбающихся, людей, – а одна умная голова лучше, – довольный, своим остроумием закончил он.

– Надобно затвердить наш географический маршрут. – Как из воздуха рядом с картой материализовался пузырь с самогонкой.

– Медовуху выжрали всю, – объяснил выбор спиртного напитка Мишка.

Следует заметить, что в карте вин у Семеновых, особого разнообразия отродясь не было – присутствовал первач, разной закваски и степени крепости, начиная от сорока и заканчивая восьмьюдесятью градусами, а так – же медовуха, которую употребляли исключительно по праздничным дням, который накануне и приключился.

– Сами же говорили, что самогон не получился, – озаботился беспокойный Арамис. – Тишка то вон, махнувши его, облика человеческого лишился, сами же рассказывали, – никак не унимался перепугавшийся не на шутку, от перспективы ближайшего одурения и возможного прорыва нижнего клапана, мушкетер.

Атос с Портосом и Д’Артаньяном безразлично слушали непонятную речь и подолами камзолов протирали пустые еще чарки, понимая и принимая, дальнейшее развитие событий.

– Да что ты заладил – сами, сами. Пить то все равно больше нечего, -резонно утихомирил паникера, разливая по кружкам напиток Братуля.

– За план! – кротко, впрочем как и всегда тостонул он.

Три брата направили напиток экстра – класса в луженые глотки. Мушкетеры переглядывались, ожидая, кто из них первый решится опробовать первача.

– Aааа oui, tout est allé dans le cul, – заорал решительный гасконец, что с французского переводится как:

– Да пошло все в задницу, – и опрокинул содержимое своего кубка, после чего, чуть не упал со скамьи. У него сразу отшибло дыхание, словно кто – то звезданул под ложечку кулаком. Ничего не видя перед собой, он стал шарить по столу руками, пытаясь наткнуться на какую – нибудь соленость. Под руку попался, крупный, сморщенный как куриная жопа, после пинка, огурец. Д’Артаньян, помогая себе другой рукой, запихал его в рот, проглотил, не жуя и только после этого выдохнул:

– Presque mort visage dans le cul, – что в переводе, звучит как:

– Чуть не сдох, лицо в заднице, – прошептал, чуждое для русских мужиков, ругательство француз.

Троица мушкетеров, видя как скрутило в спазме их юного друга, предприняла попытку отставить емкости со спиртосодержащим напитком, однако беспощадный Братуля, не терпящим ослушания тоном порекомендовал:

– Надо ребята, надо. Первая тяжело, вторая как по маслу.

– Эх, несись душа в рай, а ноги в поле, – Арамис, заранее вооружившись соленым помидорчиком, опустошил свой стакан. Лишь только первачок поступил в ротовую полость, как туда – же отправился здоровенный помидор, забивший рот до предела и раздавленный зубами. Лицо будущего аббата нужно было видеть. Зенки на выкате. Из пасти – словно у вурдалака вытекает самогон, перемешанный с помидором и стекающий по подбородку на рубаху и штаны. Зрелище не для слабонервных.

Атоса вырвало. Портос, как зачарованный, поочередно смотрел на своих друзей и любовался их обликом, внешним и внутренним. За невзрачным внешним видом, облеванного графа де Ла Фер, Арамиса с полной, протекающей хлеборезкой, не оставляющего попытки проглотить помидоро – алкогольную смесь и Д’Артаньяна, хватающего воздух ртом как рыба, скрывались благороднейшие дворяне, светлейшие умы своего поколения, лучшие сыны Франции и опора короля Людовика.

– Как прекрасен этот мир, – подумал великан и заставил себя употребить напиток. Готовый к самому худшему, мушкетер постарался не выдать своими нечаянными эмоциями, всей гаммы чувств, настигших враз, его тренированный, французскими винами организм. Он резко покраснел, весь напрягся, икнул, расслабился и громко испортил воздух. Брови его изогнулись домиком.

– Вот и чудненько, а теперь пошли в баню душу отмывать, – пригласил всех, проследовать за ним, с целью приведения в порядок души и тела, любитель ЗОЖ – Братуля.

Глава 10. Ирония судьбы, или С легким паром!

Банный комплекс располагался в минуте ходьбы от его избы. Вся компания вышла из дому. Замыкающий – Тихон, нес пяти – литровый пузырек мутного зелья.

– Что – то подозрительно тихо, – насторожился Братуля.

– Истопников наших не слыхать.

И вправду стояла полнейшая тишина. Не было слышно ни удовлетворенного кряхтения, лупцуемого веничками по спине и другим, не менее важным частям человеческого тела, ни звуков шипения камней, от поливаемой на них воды, ни ругани от случайного прикосновения к раскаленной стене. В общем, не было слышно абсолютно ни – че – го. Полнейшая тишина.

– Не к добру, – поделился неприятными соображениями Кроха, открывая внешнюю дверь. Пахнуло жаром. Прошли в предбанник, дышать стало практически невыносимо. Бахтияра с Гришкой не было и здесь.

– Куда же эти гаврики подевались, одежда то их вота, – указал на ворох грязного, с душком, шмотья сообразительный Мишаня.

Обнаружили, исчезнувших братьев в парилке, ужравшимися в дупель. Цвета они были красного, как раки, мирно спали валетом. Бахтияр, сладко сопел на верхней полке, Гришка – полкой ниже. Совершенно непотребный вид их обьяснял, валяющийся на полу пустой, пятилитровый фанфурик из – под самогона.

– Глянь, как быстро ребят развезло то на жаре, – завидующе молвил Братуля.

– Давайте – ка вынесем бедолаг на улицу.

Два распаренных тела вынесли и бросили на землю остывать. Вернулись в баню. Тишка, уже разливал самогон по посудам.

– В бане мыться, заново родиться, – Братуля был в своем репертуаре, отметившись очередной мудростью и накатив стакан первача. Братья проделали ту – же процедуру. Остальные члены концессии нерешительно мялись. Роль переговорщика, между французами и русскими взвалил на себя Арамис.

– Насколько мне знакома история русской бани, в ней же надо пропотеть, попариться, посидеть, отпыхнуть, испить кваску и по новой в парную. А ежели, мы сейчас все упьемся, в чем же смысл сия действа проявится?

Частично согласный с французом Братуля, предложил разумный компромисс:

– Ну, значит так, тому и быть, допивайте разлитое, что его в руках – то греть и айда париться.

Понимая, что путь к парной лежит через преодоление себя, в виде чарки с самогоном и переубедить русских банщиков не представляется возможным, Арамис, обратился к друзьям мушкетерам:

– Надо пить. Иначе так и будем грязные да чумазые. Давайте господа, дружненько. Давайте.

Лидерский потенциал решил проявить ответственный Атос.

– Надо, так надо, – с размаху поднес напиток ко рту, в нос ударил запах сивухи и его стошнило на находившихся рядом Портоса и Арамиса. Более молодой и ловкий Д’Артаньян успел отскочить в сторону.

– Да Вы так сударь весь желудок выблюете. Раз четвертый за день фонтанируете на людях, – недовольно проворчал он.

– Поберегли бы себя для подвигов ратных. В чем интерес подохнуть в рвотных конвульсиях.

И действительно, судороги тошноты, как эмбриона скрутили благородного графа, не отпуская ни на секунду, и не давая тому выпрямиться и достойно представлять Францию на международной арене. Потуги нормализовать ситуацию ни к чему положительному не приводили. Пока все не загадил, несостоявшегося лидера поджопниками, вытолкали вон из бани, к Бахтияру и Гришане -освежаться.

Три оставшихся мушкетера, с грехом пополам затолкали в себя вонючий напиток, который настойчиво просился обратно. Что – бы не допустить неприятности, подданные короля Людовика XIII, упорно молчали, предпочитая не открывать рот – как возможный выход зелья обратно, наружу. Выглядело это действо весьма презабавно.

Кстати, раз уж мы упомянули короля Франции, давайте вспомним, что на момент, описанный в нашем повествовании, было ему двадцать семь лет отроду. С рождения, маленький Луи страдал от множества болезней. Хроническим воспалением лёгких, припадками, похожими на эпилепсию, мигренью и невыносимым зудом кожи.

Будущий король, постоянно ерзал на месте, чесался в самых нескромных местах, отчего регулярно нервничал, а разнервничавшись начинал заикаться и громко, безостановочно икать. В результате нервных срывов, монарх частенько совершал необдуманные поступки, которые, впрочем приводили к весьма неожиданным историческим результатам. Так однажды, король отловил во дворце нескольких лакеев и побрил их. Сделал смешные, но весьма элегантные треугольные бородки, которые сразу – же вошли в моду. Именно такие щегольские бородки и носили практически все военные люди и придворные господа во Франции.

Людовик XIII ежедневно занимался спортом. Играл в мяч, недурно фехтовал, хорошо стрелял.

Что представляла из себя игра в мяч. Это был некий, отдаленный аналог современного регби. В спортивном состязании могло принять участие неограниченное число участников. Они делились на две команды. Задачей атакующей команды, было доставить мяч, размером с огромный арбуз, из своей зоны в зону соперников. Хочешь – пасуйся, хочешь – сам беги вперед. Задачей обороняющейся команды, было недопустить попадания мяча на свою территорию. Вот и все правила. Поскольку деление на команды происходило в произвольной форме, зачастую получалось так, что в одной команде собиралось человек пятнадцать друзей. Против них действовал коллектив, составленный, с грехом пополам из трех, четырех спортсменов. Конечно же матч превращался в форменное избиение.

Итак, продолжим небольшой рассказ о спортивном становлении короля Франции. Обучение игре в мяч проходило, как правило безболезненно и для монаршей особы и для окружающих, поскольку самой распространенной травмой были – сломанные ребра и носы, плюс бонусом шли выбитые зубы и челюсти. Что в принципе, можно было считать детскими шалостями. Чего не скажешь о других популярных видах спорта. Тренировочный процесс по стрельбе и фехтованию поначалу, в силу неопытности обучаемого, представлял из себя весьма опасное и рискованное мероприятие. Частенько, в силу получения инвалидности той или иной степени, менялись наставники. Похоронные процессии тренерского состава, проходили одна за другой и случались с завидным постоянством. Однако, с каждым новым учителем, мастерство короля улучшалось и предав земле порядка тридцати инструкторов, Людовик XIII мог считать себя лучшим из лучших, серьезным профессионалом и знатным мокроделом. Так, что в случае отлучения от трона, без высокооплачиваемой работы не остался бы.

Итак, возвращаемся к нашим ба..нщикам.

Все, ровно стоящие на ногах, разделись, сложили одежу в предбаннике и прошли в альма матер бани – парилку. Братуля, в тумане жара, согласно одному ему известному рейтингу, рассадил братьев по верхним полкам, а французов на пол. После чего, поддал из ковша на камни ароматную, разбавленную квасом воду. Русские мужики довольно хмыкнули, развалившись поудобнее. Французы хмыкнули тоже и от невыносимого жара, плюхнулись на пол, хватая ртом раскаленный, горячий воздух. Повисла банная пауза. Первым, неминуемо грозящую опасность, просек смышленый Д’Артаньян и попытался под прикрытием дымовой завесы, ползком покинуть парилку. Предусмотрительный Братуля, наперед знал все ходы, и рассекретив замысел иноземца, преградил тому путь к свободе и свежему воздуху соответственно, закрыв выход широкой спиною своей. Затем, Кроха взял в обе руки по венику и совершая маховые движения, стал разгонять горячий воздух по помещению, нагоняя температуру и жути, при этом приговаривая:

– Что русскому хорошо – французу смерть, щас парить вас буду, эх лепотаа! А ну – ка еще парку поддадим, – с этими словами он весьма довольный на морду, выплеснул на раскаленные камни очередной ковш водно – квасного раствора.

Разомлевшие братья, со своих мест одобрительно смотрели за происходящим. Сыны Франции скрючились у спасительного выхода. Братуля еще поддал парку. Массивный Портос упал в обморок. Арамис, увидевший в недееспособности великана путь к спасению, истерично вопя, предложил вынести грузное тело, на пару с молодым гасконцем. Получив молчаливое одобрение, стали поднимать Портоса и вторым окочурился Д’Артаньян. Видно, физические упражнения на жарком воздухе, не входили в круг его любимых занятий. Как озимый опал он рядом с нетранспортабельным другом своим. Ситуация становилась критической. Два полудохлых иностранца на полу парной и один, измученный рвотными припадками снаружи, уже попахивали международным скандалом и разрывом всех дипломатических соглашений. Быстро смекнувший, что к чему, старший брат велел средним, вытащить задохликов на улицу и подлечить по возможности. Хитрый Арамис, воспользовавшись небольшой суетой, из последних сил проскользнул в приоткрытую дверь и теряя ориентацию вместе с волей, рухнул в манящем свободой предбаннике. Уже находясь в полуобморочном состоянии, как в тумане, видел он, что Мишка и Тишка, перешагивая через него, выносят тела, геройски павших товарищей на спасительный свежий воздух. Потом, очередь дошла и до него.

– Знатно попарились блин, с легким паром! – мелькнула мысль и унеслась вместе с сознанием.

Оставшиеся в строю Братуля, Михаил и Тихон, махнув по чарке, принялись оказывать первую медицинскую помощь пострадавшим. Помощь разнообразием не отличалась и на все случаи жизни заключалась в следующем – принесенной из колодца ледяной водой, окатили шесть тел. Почему шесть? Потому, что граф де Ла Фер выглядел не лучше напарившихся любителей русской бани и больше напоминал труп чем «Homo sapiens», то – есть человека разумного.

Обдали водой и стали ждать возвращения к жизни спасенных непутей. Те, как будто специально оживать не торопились, дабы не оказаться вовлеченными в очередную мутную авантюру.

Тем не менее, в себя возвращались примерно в одно время, с одинаково поганым настроением и тяжелым состоянием души и тела. В том смысле, что душа держалась на тонкой ниточке а тело не слушалось совершенно.

– Нет, такой натюрморт нам не нужен, – кивнув на уставших от активного отдыха, жителей Парижа, сказал загадочно обращаясь к родственникам Братуля. Будем лечить. Бахтияр с Гришкой, уже частично пришли в себя и готовы были участвовать в очередных алкогольных свершениях, наравне с другими братьями.

– Pas. Assez. Pas besoin. Je ne peux plus. Je suis jeune. Je veux vivre. Mieux vaut tuer immédiatement, – поняв о чем договариваются между собой родственники, взмолился Д’Артаньян, что дословно переводится как:

– Нет. Хватит. Не нужно. Я больше не могу. Я молодой. Я хочу жить. Лучше сразу убейте, – произнеся, эту полную душевной травмы фразу, надежда Гаскони беззвучно заплакал, сев и уперев лицо в колени. Плечи его мелко подрагивали. Почти сразу, будто вспомнив что – то очень важное, он вскочил на ноги и с перекошенным от злости лицом бросился к Арамису:

– Переводи гад, переводи этим варварам что я сказал. Я не хочу подохнуть здесь от их самопального пойла. Мне невыносима их баня с их дурацкими играми на воздухе. Я не создан для жизни в России. Это все не для меня. Не мое. Это все, выше моих сил. Я хочу домой, хочу снова совершать безрассудные, славные поступки, спасать королеву, драться с гвардейцами кардинала, ездить по дружбе к Бэккингему за алмазными подвесками, – с этими словами, в чем был, молодой человек резко развернулся и рванул со всех ног в сторону леса. А был он ни в чем. Как говорится с голым задом.

– Un pour tous et tous pour un – что означает:

– Один за всех и все за одного, – орал он, убегая.

– Довели человека, – с укором сказал Арамис, обращаясь к Братуле.

– Где теперь его искать то?

Тот в ответ, оглаживая свою кустистую бороду, молвил такие речи:

– А что его искать то? Набегается, да вернется марафонец ваш. Силенок все равно надолго не хватит. Совсем слабенький. Да и куда ему бежать? Там река, тут овраг непроходимый. В лес? Дак там зверье дикое, да пчелы неправильные. Главное, что – бы в капканы да силки не угодил по дури. А так, не боись интурист, все обойдется.

Не обошлось.

Глава 11. Если друг оказался вдруг…

Дикий крик, переходящий в завывание, похожий то – ли на рев медведя, то – ли на визг кота, которому наступили на яйца, прервал мирное течение беседы.

– Кажись отбегался, пердошлеп, – предположил Мишаня, прислушиваясь к кокофонии, доносящихся из леса звуков.

– Аidez-moi, aidez-moi, – едва слышны были вопли одуревшего, на местных напитках гасконца. Буквально этот крик души означал:

– Помогите, помогите, – звучали сигналы бедствия.

Наспех одевшись, взяв из спасательных средств вилы и топоры, поисковики отправились на выручку чумного друга. Долго искать не пришлось. Как будто сжалившись над уставшими друзьями, молодой отрок долго не плутал, сразу попав в засаду. Едва зайдя в лес, спасательная экспедиция лицезрела следующую нештатную ситуацию. Черепушкой вниз, висел пойманный в ловушку Д’Артаньян. На уровне примерно метра над землей, дергалась его голова, а болтался он, подвешенный за одну ногу к могучей ветви дуба, на мощной корабельной веревке.

– Моя работа! – раскачивая извивающуюся жертву охоты, гордо молвил Гришаня и продолжил:

– Эх, медведя хотел поймать, а попалось это вот, – он сильнее раскачал веревку.

– Ну ты брат учудил, – рассмеялся Мишаня.

– Кто же так медведя нейтрализует? Нужно вот что делать.

– А ничего, что он замолк и похоже сознание потерял, – тыча в Д’Артаньяна, прервал братьев Арамис.

– Совесть он, гад потерял и голос пока орал, – нашел, что сказать в ответ Тишка.

– Как снимать баламута будем? – вклинился в беседу Братуля и размахнувшись запустил топор вверх, пробуя перебить веревку в месте ее соединения с веткой дерева.

Остальные братья, как по команде, последовали примеру старшего. Топоры замелькали над головами, только успевай уворачиваться. Забава доставляла им неподдельную радость и нечеловеческое удовольствие.