Четыре мушкетера и все-все-все. Книга первая. Туда

Глава 6. Волшебный погребок

Портос уже минут пять как не слушал эту пустую болтовню, в силу своего отсутствия в комнате. Обследуя жилище, на предмет наличия какой-либо еды он наткнулся на люк, ведущий судя по всему в погреб. Приподняв крышку, он увидел крутую лестницу, ведущую вниз. Сердце великана радостно забилось в предвкушении скорой трапезы. Аккуратно встав на верхнюю ступеньку лестницы, он поскользнулся на влажном от конденсации паров покрытии и считая мощной задницей выступы, начал свой скоростной спуск к плодово – овощной мечте. Насчитав ровно десять ступеней, изнывающий от голода циркач – мушкетер приземлился на ледяной пол, нешуточно отбив себе пятую точку. Поднявшись на ноги и потирая, ушибленное в результате акробатического этюда седалище, он начал инспектировать, хранящиеся в помещении запасы. В огромных, расставленных вдоль стен дубовых бочках хранились круто просоленные огурцы, помидоры, грибы, квашенная капуста, а так – же ягоды, фрукты и всяческие другие, неизвестные глазу и желудку француза, невыносимо смердящие разносолы. В некоторых бочках из глубины на поверхность непрерывно поднимались газы, образовывали большие пузыри и издавая противный звук лопались. Зрелище, надо сказать было не для слабонервных. Напротив ожидающих, своих кулинарных жертв бочек, стояли пяти, десяти и двадцати – литровые бутыли с мутной, непрозрачной жидкостью, слегка желтоватого оттенка, неизвестного происхождения.

Внушительная композиция эта из бочек и бутылей, как – бы намекала, случайно оказавшемуся здесь – дружище, если после отведанного огурчика, помидорчика али яблочка моченого, тебе дюже поплохело, срочно прими эликсир защитный, подлечись самогончиком что – б не сдохнуть сиюминутно, в жутких конвульсиях, при этом еще и гадко обделавшись.

– Такой мерзостью и отравиться, как два пальца об асфальт, -объективно и здраво оценил возможное пагубное действие деликатесов на отдельно взятый мушкетерский организм, проявивший несвойственную ему вменяемость Портос. Почему – то перед глазами, неожиданно возник образ, давно ушедшего в мир иной и надо отметить не по своей воле, родителя своего. Исаак де Порто -старший служил нотариусом при Беарнских Провинциальных штатах, был богатым землевладельцем, имел хорошую коллекцию вин, которую с настойчивым постоянством и опустошал, когда один, а когда и в компании единомышленников. Через что и кончился. Нуу помер то есть. Ушел правда геройски – друзей своих спас. Первым, паленый портвейн выпил и вскоре был предан земле, выжившими в неравной схватке с зеленым змием соратниками по пагубному пристрастию. Пока еще выжившими. Потому, что по причине отравления, некачественной алкогольной продукцией, покидали собутыльники этот бренный мир с завидной регулярностью, один за другим, дабы воссоединиться с Портосом – старшим на небесах.

Портос – младший тряхнул головой, как – бы смахивая пелену, нахлынувшего наваждения.

– Одна голова хорошо, а четыре лучше, – логично рассудил он и скоро полез по лестнице наверх, звать в погреб на толковище друзей. На верхней ступеньке лестницы, как мы помним, влажной от конденсации паров, мушкетер ожидаемо поскользнулся, совершив быстрое и болезненное падение к началу своего восхождения. Теперь болела не только задница, но и огромное пузо, которое сработало как подушка безопасности при приземлении. Упал гигант не совсем удачно, опрокинув, своей безразмерной тушей несколько бочек с солениями. Теперь на полу, в слякотной жиже, именуемой местными – рассол или засол, валялись тут и там разбросанные огурцы, помидоры и грибы.

На грохот, донесшийся из подвального помещения, в спешном порядке прибыли Атос и Арамис.

– Прошу Вас господа, спускайтесь ко мне, нам есть о чем пораскинуть мозгами, – пригласил друзей Портос.

Не допустив ошибки, ранее скатившегося в продуктовую кладовую неуклюжего товарища, мушкетеры аккуратно преодолели маршрут комната – погреб и вновь собрались втроем, для принятия судьбоносного решения:

– Пить или не пить? Вот в чем вопрос, – издалека начал хитрый Атос, поднимая с пола и внимательно рассматривая на свет пятилитровую емкость с жидким продуктом.

– Прежде чем мы положительно ответим на поставленный в кулуарах вопрос, – перебив предыдущего оратора, слово взял башковитый Арамис:

– Перед дегустацией этой малосимпатичной жидкости, – он указательным пальцем трижды постучал по бутылке, жадно сжимаемой Атосом, – я вам скажу, что сей напиток зовется замысловатым словом – самогон. Делается он на основе свеклы, картофеля, пшеницы, гороха, различных ягод и хотите верьте, а хотите нет – дерьма.

– А какого простите дерьма, – в свою очередь так – же без зазрения совести, перебил Арамиса – Атос, – человеческого или вышедшего из задницы какой-нибудь другой парнокопытной скотины?

Тема дерьма вовлекла в диалог и молча стоявшего, доселе Портоса, ковырявшегося в носу и внимательно разглядывающего производные, извлеченные из недр данного органа, отвечающего за обоняние.

– Атос, Вы дурак или только прикидываетесь, – беззлобно спросил он.

– Ну скажите мне, дорогой мой друг, какая разница кто навалил кучу из которой потом сделали этот волшебный эликсир, условная корова или мы с Вами? Дерьмо, оно и есть дерьмо. Из дерьма получается дерьмо.

Из участвующих в дебатах на тему дерьма мушкетеров, Арамис был самым дерьмоподкованным, поэтому и взял слово. И выступил на стороне дерьма и в защиту оного.

– Вот вы говорите дерьмо. И относитесь к дерьму дерьмово. Можно сказать брезгливо. Хотя если рассудить, то это может быть самая ценная вещь на планете. Ведь вся наша жизнь происходит из дерьма и в дерьмо же и уходит.

Слушатели, выпучив глаза как на идиота смотрели на лектора, выдающего на гора такие неадекватные мысли.

– Для хорошего урожая необходимо удобрить землю – матушку дерьмом, – развивал мысль Арамис. Из дерьма произрастают овощи, травы и много еще того, что едим мы и животные. Животные дают нам мясо, молоко, шерсть и все прочее. Человек все это потребляет и снова переводит в дерьмо. Вот и происходит можно сказать круговорот дерьма в природе. И вот встает законный вопрос – зачем человеку потреблять дерьмо в виде мяса или допустим молока, то – есть в переработанном виде, а не лучше ли, отбросив предубеждения и ложную брезгливость, потреблять дерьмо в чистом виде, как замечательный витамин.

– Tais-toi, t’es enfin un crétin, – прорычал измученный аморальными, маразматическими разговорами о дерьме Портос, что дословно переводится как:

– Заткнись ты уже наконец долбанный кретин.

Арамис спорить не стал и поскольку тема дерьма была им максимально широко раскрыта, смиренно предложил электорату голосовать. Единогласно отдали голоса за дегустацию огненной жидкости.

– Надеюсь это пойло не на дерьме, – пробурчал себе под нос граф де Ла Фер, подводя черту под дерьмовой темой и поднимая пятилитровую емкость по лестнице наверх.

Глава 7. Вечер в хату

Д«Артаньяна, спавшего сном праведника решили не тревожить и сами, сделав две, три ходки в погреб и обратно, перетащили и разложили по мискам на столе, в качестве закуски – квашенную капустку, соленые огурцы и помидорчики, грибы, моченые яблоки и много еще каких вонючих разносолов. В шкафах нашли вылепленные из глины стаканы. Ложек и ножей обнаружить не получилось. Либо их не было вовсе, что крайне маловероятно, ну не из сложенных же вместе ладошек кушают в доме огненно – горячие супы и каши, либо были они припрятаны хозяевами настолько грамотно и со знанием дела, что сами домочадцы не могут припомнить место их схрона. Атос, не выпускающий из рук сосуд с напитком, непонятно зачем энергично взбултыхнул бутыль и зубами освободил горлышко от крышки. В комнату, как джин из лампы ворвался характерный сивушный амбре и как черти из табакерки – братья Семеновы, по-хозяйски резко распахнувшие входную дверь и возникшие на пороге.

Братуля, Тишка, Мишка, Гришка и Бахтияр росту были примерно одинакового, строением тела и мускулатурой обладали схожими и возраста были от 35 до 45 лет. Старшим в семействе Семеновых был Братуля. Четверо из пяти братьев и лицами и статью походили друг на друга как две, а точнее четыре капли воды, будто из-под одной коровы вылезли. А вот пятый отличался от покерной четверки братьев богатырей. Разнил его от остальных родственников и инородный овал лица, и разрез глаз, и цвет волос, в общем был он как отбитый молотком пятый палец на руке – отличный от других. И прозвище имел соответствующее – Гришка Полупокер.

– Доброе братство дороже всякого богатства, – метких народных изречений в голове старшего из братьев было похоже предостаточно.

– Знакомьтесь, это братья мои – Тихон, Михаил, Григорий и Бахтияр, – представил медведеподобных амбалов Братуля.

Те молча, синхронно кивнули в знак приветствия. А ринг – анонсер стал представлять родственничкам мушкетеров:

– Тот непуть, что дрыхнет и выдыхая задом портит воздух – это Д’Артаньян – жалкая ничтожная личность.

– С пузом, как у беременной – Портос, похоже только и делает, что жрет да …. гадит.

– С благообразной физией – это Арамис, по нашему калякать может, умный аки профессор. Наукам обучен.

– Ну и этот ущербный в простыне – Атос. Бесполезный типок. Дай дуракам власти, развалят Русь на части, – махнув рукой закончил любитель народных афоризмов.

Не понимающие ни хрена по – русски, мушкетеры, благообразно улыбались и кивали гривами во время вручения им столь лестных и положительных характеристик.

Все понимающий Арамис, отвернувшись к стене незаметно посмеивался над приклеенным к каждому из его друзей поносному ярлыку.

– Что – же мне с вами делать то? – второй раз за день, озадачился вопросом сердобольный Братуля.

– А может это.. за знакомство, – раздался голос среднего брата – Григория.

– Нуу, за знакомство можно, даже я бы сказал нужно, – разрешил, к общему надо отметить удовольствию, харизматичный Кроха.

Даже без переводчика, по льющимся интонациям, поняв о чем идет речь, смышленый Атос протянул бутыль с самогоном хозяину дома.

– Это вы в погребе что – ли раздобыли? – обратился к Арамису старший из братьев, и получив утвердительный ответ, заржал как конь, вспомнив как с неделю назад, сгоряча хлопнув стакашек этого продукта, Тишка, дико траванулся и два дня слонялся по местности сам не свой, дурак – дураком, то плакал, то смеялся и регулярно ходил в штаны. Когда – же обгаженные шаровары стирать уже не было никакой возможности, в задницу Тихону вбили кляп, спасая его от обезвоживания и дизентерии.

Уняв спазмы, вызванные волной нахлынувшего смеха, Братуля продолжил, обращаясь к самому младшему брату – Бахтияру:

– Убери эту гадость с глаз моих и доставай медовуху, специально для гостей дорогих приготовленную. Счас интуристов будем подчивать напитком благообразным да Русь – матушку восхвалять в речах застольных.

Младшенький, как – будто только и ждавший этих слов, мухой метнулся к стоящему в сенях шкафу.

– А почему не это пойло, – тыча в бутылек с самогонкой спросил Арамис.

– Да не удался продукт нынче, аппаратик сбойнул чутка, вот вся партия и коту под сраку, – вклинился в беседу Мишаня.

– У вас же литров сто его в погребе припасено, – не унимался русскоговорящий мушкетер.

– Да надо, коням вылить его, пущай пьют, резвее будут, – вынес приговор самогонке один из славных братьев Семеновых.

Арамис довел суть беседы до своих друзей. Те недоуменно пожимали плечами и шептались о нелогичности и таинстве жития и бытия на Руси.

Бахтияр быстро вернулся, держа в одной руке двадцати литровую посудину, с такой же как самогон желтоватого цвета жидкообразной массой, только прозрачной на вид.

– Счас мы вас особым напитком угощать будем, – собираясь открыть секрет рецептуры, завел речь Братуля.

– Нектар этот из меда готовится. Мед смешивается с разными фруктами и ягодами, особенно хорошо с земляникой, которой в наших местах произрастает пруд – пруди.

Что означает выражение «пруд – пруди», не понял даже Арамис, не говоря уж о его безмолвных друзьях. Однако, те натужно продолжали давить лыбу, дабы не омрачать своим кислым видом настроение хозяевам.

– Земляника, фрукты, другие ягоды в сочетании с медом делают напиток сей ни с чем несравнимым и столь приятным, что никогда нельзя им насытится вполне. И пить мы его будем без всякой другой пищи, до полного опьянения.

Дегустаторы заняли места за столом.

Глава 8. Пышное застолье

– Хлеб – соль берем, вас пировать зовем – глава застолья продекламировал очередную народную истину и тыча сосискообразным пальцем в спящего Д’Артаньяна обратился к Арамису:

– Этого пердилу будить будем?

Все дружно уставились на мирно храпящего, двумя дырками, гасконца. Тот, видно в знак уважения к столующимся, выдал нижней частью тела столь продолжительную, гневную и в то – же время звонкую трель, закончившуюся мощным, громоподобным раскатом, что не оставил сомнений в правильности выбора.

– Давай Бахтиярушка, аккуратно, как только ты можешь, разбуди храпуна, сделай красиво, да разливай напиток волшебный по чаркам, начнем веселье застольное, – ласково напутствовал младшего брата старший.

Бахтияр встал из – за стола, неспешно подошел к спящему, и со знанием дела, с оттяжкой, отоварил того с ноги по нижнему храполюку.

– Просыпайся уже, бздун французский. Весь воздух попортил. Дышать от вони твоей нечем. Глаза режет.

Катализированный к пробуждению, волшебным пендалем француз быстро оценил обстановку:

– Bonjour à tous! – по – французски прокаркал он, что означает:

– Всем привет! – и поднялся на ноги. Хоть и говорится, что крепкий сон – залог здоровья, однако в случае с одним из лучших сыновей Гаскони, это не прокатывало. Лицо его было, как бы это помягче сказать, ну в общем было оно, похоже на жопу. Заплывшие, как у китайского болванчика зенки, еле заметные из – за обширной опухлости, спросонья ничего не выражали.

– Здорово, коль не шутишь. Давай топай к столу, ужинать будем – позвал Мишка.

Все расселись по местам. Разлили по сосудам медовуху.

– Будем! – открыл праздничный вечер Братуля, не шибко утруждая себя произношением длинного тоста.

Девять рук синхронно вскинули чарки, с находящимся в них чудо – напитком. Жидкость была не особливо крепкая, градусов тридцать, пилась легко, непринужденно и закуски не требовала.

– Между первой и второй можно выпить чарок шесть, – изрек главный тамада вечера.

Сигнал был принят, медовуха розлита и употреблена.

– Желаю что бы все! – прозвучал очередной витиеватый тост от старшего Семенова.

Новая порция нектара осела в желудках, русских и французских.

– Когда человек пьет, его даже змея не кусает, – это уже Арамис блеснул эрудицией.

Данное изречение так – же сошло за тост. Выпили. И повторили еще. И снова. И вновь. И опять. И по новой. За мамку и папку, за Родину и за товарища Михаила царя – первого из династии Романовых, правящего на Руси. И за французского владыку Людовика XIII, за стабильность во всем мире, за хорошую погоду, за урожай, за баб, без которых жить нельзя на свете, тоже махнули. После того, как торжественная часть вечера подошла к концу, глушили сивуху уже без тостов, просто так. В определенный момент пить устали. Дабы не закиснуть, решили скрасить дальнейший досуг играми на свежем воздухе. Играть решили в «неваляшку». Исключительно в силу незатейливости и простоты данной забавы. В аттракционе должны принимать участие два человека. Теперь оставалось только определиться с ведущим и неваляшкой. На камень, ножницы, бумага из мушкетеров выбрали неваляшку. Повезло Атосу. Быть ведущим, с большой надо отметить охоткой, вызвался Мишка. Ничего не подозревающего, замотанного в простыню Атоса, вывели во двор, поставили лицом к дому, спиной к водящему и приказали громко считать до ста. После чего, на голову одели огромный, измазанный сажей, чугунный котелок, в котором деревенские варят картошку. Зрители расположились чуть поодаль, внимательно наблюдая за происходящим действом. Следом за Атосом, вышел водящий. В руках у него уже было «водило» – тяжеленная кочерга. Не говоря ни слова, Мишаня с размахом, на какой только способно человекообразное существо, обрушил железный инструмент на голову Атоса, которую как каска прикрывал котелок. Раздался страшный гул, отозвавшийся вибрацией стекол в избе и француз как стоял, так и рухнул, будто срезанный автогеном, проорав:

– Сinquante – trois. (Пятьдесят три).

Часть зрительного зала, в лице братьев Семеновых, громко зааплодировала достойному удару. Вторая часть, представленная мушкетерами, в ужасе ахнула и бросилась к павшему товарищу.

– Знатно вышло, – высказался, вложивший всю душу в удар русский богатырь, дабы оценить плоды своего триумфа, подошедший к поверженному, лежащему в беспамятстве на земле графу.

– Еще чутка и думаю позвонки в трусы ссыпались бы непременно, – подытожил Михаил.

– Слабачок, французишка, – изрек Братуля.

– До неваляшки ему, как до Антарктиды. Вот вы вспомните, как Гришаня после моего удара – четыре раза падал, три вставал. Вот это сила духа у человека, вот это настоящий неваляшка.

– Ага, только потом он, пока здоровье не вернулось, месяц вместо туалета в шкаф бегал, нужду справлять и жрал из собачьей миски, объедая бедного Шарика, – возразил Крохе – Тишка.

Тот, не стал углубляться в спорную тему и предложил свой вариант дальнейшего времяпровождения:

– Нужно привести потерпевшего в себя и идти пить.

Атоса, окатили ледяной водой из колодца. В результате этой водной процедуры он приоткрыл один глаз. В ушах, до сих пор стоял неимоверный шум.

– Очухался родимый, ну давай вставай потихоньку, – протянул контуженному, руку помощи Бахтияр.

Граф де Ла Фер с трудом поднялся на свои ходули и опираясь на младшего из братьев, поковылял к дому. Ноги подкашивались и не особо слушались своего хозяина. Руки заметно дрожали. Котелок с головы пришлось снять, поскольку он закрывал глаза, загораживая видимость и мешая ориентироваться на местности. Бедолагу завели в дом, обвязали черепушку мокрым полотенцем и силком усадив за стол предложили:

– Давай – ка подлечись. Для восстановления, жизненно необходимо.

Атос, как зомбированный имбецил, принял из рук Братули чарку и залпом освоил ее. Остальные, сделали то – же самое. Расселись за стол в том – же порядке, что и до уличных развлечений. Семеновы пили с охоткой, можно даже сказать с каким – то неподдельным фанатизмом.

В очередной раз ударилась кружка о кружку. Утром еще, не знакомые люди, сейчас дружно общались через Арамиса, который выступал толмачом для обеих сторон. Только чумной Атос вел себя не совсем адекватно, но страдающего раздвоением личности графа, старались не замечать. Ни с того, ни с сего начинал он выть по собачьи и падая на корячки бегать вокруг стола на четвереньках. Пару раз это сошло ему с рук. Понимая, что человек еще полностью не восстановился, после полученного потрясения, компания лояльно отнеслась к его придури. Однако, когда Атос в очередной раз ощетинился, залаял и попытался прокусить сапог на ноге Гришани, а затем, получив пинок, обиженно заскулил, отбежал в угол, задрал правую ногу и по собачьи опорожнился, решено было поставить временную точку в деле графа – барбоса, связав простыней руки за спиной оборотня и усадив на табурет недалеко от стола. И надо сказать – временная изоляция пошла ему на пользу. Проанализировав обстановку и трезво оценив тот факт, что со скованными клешнями он лишний на этом празднике жизни и весь жидкий продукт уйдет мимо его рта в зрительный зал, щепетильный мушкетер, опять – же через Арамиса, попросил его освободить, клятвенно заверяя, взамен вести себя достойно графского титула. Развязали, налили, чокнулись, выпили. Лакали без тостов. Громко общались, одновременно говоря, перебивая и не слушая друг – друга. Атос все время просил прощения, пускал слезы и слюни, снова каялся, но на него никто не обращал внимания. Скоро медовуха закончилась. Бахтияр был послан за новой партией волшебного эликсира, а ноющий Атос – на хер со своими извинениями. Младший брат, быстро обернувшись, приволок еще одну двадцати – литровую посудину с алкогольной продукцией. Откупорили ее и веселье заиграло новыми красками. Братья, разбившись по парам, стали меряться между собой силушкой в борьбе на руках. Портос подсел к незадействованному в спортивном мероприятии Гришке – полупокеру и пытливо, заглядывая тому в глаза, похлопывая ладонью по щеке, ласково спросил:

– Tu me respectes? – что переводится как:

– Ты меня уважаешь?

Арамис, услышавший сей монолог из уст гиганта и с ужасом, понимающий чем он может грозить всей четверке мушкетеров, отвел в сторону, медленно но верно приходящего в себя Атоса и уже изрядно веселого, качающегося из стороны в сторону Д’Артаньяна. Тройка мушкетеров о чем – то пошепталась, периодически бросая беспокойные взгляды на Портоса и, видно приняв окончательное решение, делегировала для погашения в зародыше, назревающего конфликта, дипломатически настроенного Арамиса. Свеже – избранный парламентарий, решительно подошел к Портосу и отработал его, стоявшим рядом табуретом. Тот, еще успел повторно произнести:

– Tu me respectes? – после чего потерял нить разговора, а вместе с ней и сознание.

Временное лишение великана дееспособности, было мерой насколько варварской, настолько же необходимой. Если бы он, в своем духе продолжил приставать к хмельным богатырям, с глупыми, необязательными вопросами, то люлей отгребли бы все. А так и волки сыты и овцы то – же. Взяли Портоса за ноги и за руки, отнесли в соседнюю комнату, положили спать на пол и продолжили пир. Когда спиртное уже не лезло внутрь, тренированных организмов, а даже и наоборот, старалось покинуть бренные тела, решено было ложиться спать, предварительно устроив файер – шоу.

Чуточку отвлекаясь, нужно констатировать тот факт, что игрища братьев Семеновых, в силу скудости их ума, были насколько веселыми, настолько и экстремальными, что собственно и показали дальнейшие события.

Для демонстрации зрелища, принесли необходимый инвентарь – лук и стрелы. Во двор решили не выходить, по причине полного отсутствия сил. Открыли окно в доме. Как правило, итогом файер —шоу, были сгоревшие до основания здания или спаленные вместе с лугом, стоящие на нем тут и там стога сена, либо часть леса, выгоревшая до тла. Сегодня мишенью выбрали небольшое сооружение, стоящее чуть в стороне от жилого массива Семеновых и служащее, для хранения используемого в повседневной жизни инвентаря. По условиям конкурса, из принесенного лука, нужно стрелой с горящим наконечником попасть в цель. Сейчас уж и не вспомнит никто, кому из братьев, давным – давно, изначально пришла в голову идея данной забавы, но горящие избы, поля и леса тушили всегда вместе, наутро протрезвев и задавая себе ключевой вопрос – зачем? Зачем нужно было устраивать эту огненную вакханалию. Вот и сейчас в пьяном угаре, ожидание пиротехнического шабаша одержало верх над здравым смыслом.

– А может по крайнему дому пальнем, – предложил, идиотски посмеиваясь и икая Тишка.

– А может тебе в ухо дать, – категорически возразил, проживающий в этом доме Мишаня.

Этим диалогом и был дан старт турниру снайперов имени Робин Гуда. Поначалу дело не спорилось. Только десятым выстрелом сарай был успешно подпален и все довольные улеглись спать, кто – где упал. Песен решили не петь, оставив хоть какое – то развлечение на день грядущий.

Глава 9. Как отвратительно в России по утрам

Пробуждение выдалось беспокойным. За окном тлели угли хозяйственной постройки, полностью выгоревшей со всем содержимым инвентарем, не добавляя хорошего настроения очнувшейся компании. Хворали все. Миссию по оздоровлению трясущейся с бодуна алкобратии, взвалил на себя опытный мед – брат Братуля.

– Всякому дню подобает своя забота, – снабдил он народной истиной выживших и сразу наполнил медовухой девять стаканов, предложив лечением души начать день занявшийся. Атоса сразу вырвало. Трижды подлечившись, решили взять паузу в непростом и где – то даже опасном для неподготовленного человека деле – винопитии, так – как нужно было продумать, как помочь, теперь уже друзьям мушкетерам вернуться в Париж, поскольку первый день раздумий по данному вопросу ничего, кроме головной боли не принес. Для достижения хоть какого – то прогресса в данном вопросе, решили затопить баню, что – бы освежить мысли в головах и вывести из организмов шлаки, накануне в огромных количествах добровольно в них влитые. Растапливать баню отрядили Бахтияра и Гришку. Остальные, наскоро перекусив разносолами и махнув еще по парочке, расселись за столом, обдумывать шаткое и незавидное положение французов в России.

Долго, просто сидели молча и смотрели друг на друга, переводя хмельные взгляды с одного полубухого рыла, на другое. Мыслей не было. Ну вернее были, но все они крутились вокруг, да около алкогольной тематики. Атос даже задремал в позе мыслителя, уперев подбородком руку, согнутую в локте. Вспоминался ему, тот день, когда он обнаружил клеймо на плече у своей молодой женушки. А произошло это вот как: