скачать книгу бесплатно
ПРОНСКИЙ (к Сыромятному). Отпустить?..
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Он имеет защита… покров…ительств Дева Мария! Я слышал её голос. Отпустить.
ПРОНСКИЙ. Это она тебе сказала. А у меня в голове другой голос…
СЫРОМЯТНЫЙ. У меня тоже. Если даже этот поросёнок сам не пойдёт докладывать, его схватят и спросят. Шакалята спросят… А он – толстый, значит, слабак и сразу вломит. Тем более, наверняка все знают, приехал папашка-генерал. Не успеем и в эту душегубку сесть, как навалятся.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Господин офицер отпускает Томас, я пойду «язык» русское командование.
ПРОНСКИЙ. Допустим, ты и так пойдёшь, в любом случае.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Добрая воля показания. Имею сказать все оборона северо-восток укрепрайон. Сведений вся оборона Берлин: артиллерия, ракета ФАУ, коммуникация, резерв, склад боепитание. Томас – мой сын, поздно сын, никого нет.
ПРОНСКИЙ. Это мы уже слышали… Так говоришь, отпустить?
СЫРОМЯТНЫЙ. Что ты на меня уставился? Ты у меня спрашиваешь? Я, кажется, лейтенант, всё сказал, какие мне голоса слышатся.
ПРОНСКИЙ. Я думаю.
СЫРОМЯТНЫЙ. Думай, да только поскорей, времени в обрез.
ТОМАС (по-немецки). Мой отец! В нашем саду сейчас тоже цветут яблони? Там тоже весна?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да, Томас, весна по всей Германии. И в нашем саду тоже.
ТОМАС. Я люблю весну. Будет тепло.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Ты запомнишь её на всю жизнь. Весна, тысяча девятьсот сорок пятый год от рождества Христа.
СЫРОМЯТНЫЙ. Надо бы заканчивать этот базар, лейтенант.
ПРОНСКИЙ (к генералу). О том, что вы приехали на этот участок обороны, командирам здешних подразделений известно?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. О, да. Меня встречал начальник гарнизон крепость. Я имел намерений быть с сын Томас до шесть часов утра. Один ночь молиться.
ПРОНСКИЙ. Значит, вас хватятся только в шесть?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Шесть часов дадут автомобиль.
ПРОНСКИЙ. Сейчас три тридцать…
СЫРОМЯТНЫЙ. Ждать будешь, когда хватятся?
ПРОНСКИЙ (зло). Не твоё дело.
СЫРОМЯТНЫЙ. Как сказать…
ПРОНСКИЙ. Когда сядешь писать докладную… или донос своему смершовцу, не забудь указать, что я долго колебался и никак не мог принять решения. И укажи: хотел отпустить взятого в плен противника. Солдата противника, пулемётчика. Только возраст его не упоминай, а то несерьёзно будет.
СЫРОМЯТНЫЙ. Лейтенант, я предупреждал… Не коли мне глаза!
ПРОНСКИЙ. Твои глаза выколешь, как раз…
ТОМАС (по-немецки). Отец, вероятно, сегодня моя мать приготовит кулич и пасхальные яйца. Ты бы хотел сейчас оказаться в нашем доме за праздничным столом?
СЫРОМЯТНЫЙ. Ну, ты вынудишь меня. Я же псих, понимаешь? Я детдомовский, а значит всегда себе на уме. Мне с тобой детей не крестить.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я бы хотел, Томас… Но мне нужно уезжать. И в нашем доме теперь я буду не скоро.
ТОМАС. Ты снова уезжаешь на фронт?
ПРОНСКИЙ. Детей нам и в самом деле не крестить. А вот… резать придётся. Не будь ты сексотом, я бы смог с тобой договориться.
СЫРОМЯТНЫЙ (хватает за грудки). Слушай, ты!.. Я не сексот! Понял? Я тебя ещё ни разу не закладывал.
ТОМАС. Мой отец, ты уезжаешь на фронт?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да-да, на фронт, на русский фронт. Я хотел сказать, к русским в плен. Так нужно. А тебя отпустят.
ПРОНСКИЙ. Это не доказательство.
СЫРОМЯТНЫЙ. Был бы ты… с умом. С соображением… Мы бы смогли договориться.
ПРОНСКИЙ. Я тебе не верю. (Поправился.) Не доверяю. И ты знаешь отчего. У меня есть основания. Припрут тебя – заложишь. Потому что хочется звезду получить.
СЫРОМЯТНЫЙ. Эх ты, лейтенант… Да если на то пошло, положил я на эту звезду! Не в звезде дело, когда касается…
ПРОНСКИЙ. И жить ты сильно хочешь.
СЫРОМЯТНЫЙ. Ну будто ты не хочешь! Будто тебе три жизни отпущено!
ПРОНСКИЙ. Всё равно не доверяю, старшина. Ком вот здесь стоит, мешает. Конец войне, скоро победа – тут можно и не считаться с каким-то лейтенантом, к тому же из чуждого класса. Кто осудит? Да никто. Забудешь от счастья через месяц, а то и раньше.
ТОМАС. Меня отпустят с фронта? Из крепости?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Нет, тебя отпустят русские, а меня возьмут с собой и увезут за реку.
ТОМАС. Не понимаю, отец. Почему ты говоришь о русских? Они стоят за рекой, далеко и только готовят наступление на нашу оборону. Поэтому на позициях затишье.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Мой Бог!.. Томас, мы попали в плен, к русским.
СЫРОМЯТНЫЙ (после паузы). Ладно, пусть будет так… Думаешь, у меня нет оснований тебе не доверять? Нет, да? У меня такие основания!.. Выслужиться хочешь? Доказать любовь к Отечеству? Хочешь. И плевать тебе на какого-то старшину. Да ты вперёд меня бумагу напишешь! И жить ты хочешь!
ПРОНСКИЙ. Знаешь, расхотелось жить. Так тошно стало…
СЫРОМЯТНЫЙ. Это уж ты не ври! Вижу, как расхотелось.
ПРОНСКИЙ (откровенно). Нет, правда, сейчас такое состояние… Мальчики кровавые в глазах.
СЫРОМЯТНЫЙ. Если бы не хотел жить – пазганул бы этого жирного поросёнка, и дело с концом. Когда человек жить не хочет, ему наплевать на всё. Ты же атеист, не веришь во всякий там ад, рай. Какая разница? А вот когда жить хочешь, тогда не всё так легко. Тем более, такого полудурка укокошить… А если тебе всё надоело, если тошно стало – давай, вперёд! Или только слова? Иди, перешагивай барьер. (Пауза.) Лейтенант? Время! Решайся! А то ни тяти, ни мамы… Давай, давай, лейтенант! Возьми мой нож, он острый, как бритва, ну?.. Решайся, лейтенант!
Пауза. Резкое затемнение. Конец первого действия.
Действие второе
Картина первая
Всё, как в первом акте – пауза между жизнью и смертью.
ТОМАС (после паузы). Мы попали к русским? В плен?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да, Томас. Но тебя отпустят.
ТОМАС. Когда же русские захватили крепость? Форсировали реку? Пока мы с тобой гуляли по саду?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Пока гуляли по саду… (Пронскому.) Господин офицер, отпустить Томас. Вы наблюдайте, Томас… болен. Нет рассудка, нет понятий положения, места… Вы слышать, что он сказал? Мальчик испытывал очень сильный страх, нет рассудка. Дева Мария покров…ъитель мальчика душевная болезнь. Хранит Томаса.
СЫРОМЯТНЫЙ. Тут скоро сам потеряешь рассудок, в душу её… Лейтенант, решай скорей! Или я беру лодку, генерала и плыву к своим.
ПРОНСКИЙ. Плыви, я не держу… И сверли себе дырку.
СЫРОМЯТНЫЙ (после паузы, зло). Послал Бог командира! Я этого бровастого удавлю, гада…
Переборщил, замолчал. Пронский отодвинулся в сторону, обхватил голову руками. Сыромятному.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Вы хороший человек. Вас любит Дева Мария… Она имеет над вами свою добрую волю.
СЫРОМЯТНЫЙ (в сердцах). Ты бы хоть отвалил! Со своей девой…
ФОН ВАЛЬДБЕРГ (настойчиво). Господь любит весь русский солдат, вся армия. И имеет желание давать победа. Я слышал давно… Когда имел звание лейтенант и воевал под Перемышель. Не Красная армия, а русская армия и царь Николай. Я слышал, русские солдаты очень ругаются. В Бога, в его имя. И в Пресвятую Деву Марию – Богородица. Германия не ругается в Бога, а только Россия и русский солдат. И Красная армия солдат ругается, но не верит в Господа. Он есть атеист. Господь любит русский солдат и прощает. У русский солдат брань есть война, брань есть молитва к Господу. И он слышит и даёт победа. Германский солдат нельзя молиться и ругаться в имя Христа и Дева Мария. Русский солдат можно. Великий Бисмарк знал отгадка на этот вопрос. Он знал тайну русский солдат и Господь, Россия и Дева Мария, Богородица. Бисмарк предупреждаль немец не воевать Россия и русский солдат, потому что Христос и его мать Дева Мария покрови…ъительствовать русским и терпеть их брань. Брань – молитва.
СЫРОМЯТНЫЙ. Чего – чего? Чего ты там бормочешь?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я сказал – не воевать Россия и русский солдат.
СЫРОМЯТНЫЙ. Нет, что ты там про ругань говорил, про матюги?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Германский солдат нельзя ругаться имя Христа и Дева Мария, русский солдат – можно. Это есть молитва русских в бою. Бог слышит и даёт победа.
СЫРОМЯТНЫЙ. Наконец-то уяснили к концу войны, остолопы. Только на вас, немчуру, уже никаких матюгов не хватает. Бог уже притомился наши молитвы слушать. Всё лезете и лезете. Набьют вам морду, а вы забыли и снова…
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Потому Господь имеет желание наказать немцев. Германия идёт гибель. А мой сын Томас спасён Дева Мария. Я молился, Она услышала и дала пощада. Она дала пощада через тебя, русский солдат. Она любит тебя, и ты исполнял её воля.
СЫРОМЯТНЫЙ. Погоди ещё, спасён… Будет тебе спасён, скоро вон светать начнёт, а мы ещё торчим на вашем берегу!
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я имею благодарность тебе, русский солдат. Как отец. Томас мой сын, один и поздно сын. Молить буду Господа за тебя!
СЫРОМЯТНЫЙ. Моли, моли, я всё равно не верующий…
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Это нет значений, не имеет значения. Ты есть атеист, но Господь знает тебя, слышит. Русский имеет право быть атеист, это не делает плохо любовь дева Мария. Она покров…ъитель. Я имею желание учить русский язык и молить Езус Мария на русский. Она любит…
СЫРОМЯТНЫЙ. Это я тебя научу в раз. Я так по-русски молиться умею, такие слова и обороты знаю – листья с деревьев сыплются, и перепонки трещат. Особенно, когда в атаку надо, на ваши сучьи пулемёты…
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. О да, да! Молитва имеет сила! Русская молитва!
СЫРОМЯТНЫЙ (надоело). Ну мы теперь для тебя – ангелы, честное слово. Понял, наконец, да? Понял, когда нахлестался мордой об лавку?
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Морда об лавка – понял. Имею желание молиться Езус Мария за тебя, за сын Томас. Ты, солдат, как сын, как мой большой сын.
СЫРОМЯТНЫЙ. Ого! Папашка нашёлся!.. Слышь, лейтенант, он меня усыновлять собрался. Всю жизнь мечтал быть генеральским сынком… Эх ты, вояка. Да нужен ты мне сто лет! Мне уже тридцать три года. Понимаешь, тридцать три!
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да, да понимаю. Возраст Христа.
СЫРОМЯТНЫЙ. Когда я по подвалам жил, где ты был? А сейчас мне папаша ни к чему. Я сам кого хочешь усыновить в состоянии. Лейтенант? Слышь, он говорит, я тебя родил!..
Обрывается на полуслове. Пронский отнял руки и встал, решительный и страшный. Пьёт из фляжки, пережидает горечь.
ПРОНСКИЙ. Всё. Время вышло. Час пробил…
Хватает Томаса, ставит на ноги.
СЫРОМЯТНЫЙ. Это уже командир… А то сопли жуёт.
ПРОНСКИЙ (по-немецки Томасу). Иди вперед. (По-русски.) Волчонок недорезаный.
СЫРОМЯТНЫЙ. Лейтенант! Послушай меня!
Пронский тащит Томаса к выходу.
ПРОНСКИЙ. Готовь лодку! Вернусь – сразу на воду.
СЫРОМЯТНЫЙ (догоняет). Лейтенант? Серёга?.. Ты вот что. Ты только ему в глаза не смотри, понял? Послушай меня, я знаю…
ПРОНСКИЙ. Выполняй приказ.
СЫРОМЯТНЫЙ. В глаза не смотри, иначе не сможешь. И вообще не смотри ему в лицо, не думай и не смотри!
Уводит. Долгая пауза. Сыромятный страдает, однако генерал довольно спокоен.
СЫРОМЯТНЫЙ. Чего уставился?.. Давай молись! Хоть по-русски, хоть по-немецки. Стоит смотрит… Молись, говорю! За своего Томаса.
ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Слушаюсь, господин солдат.
Поворачивается к кресту, что-то шепчет, молится с оглядкой на вход.
СЫРОМЯТНЫЙ. Надо же, послушный стал какой. Во как жизнь баронов ломает.
Сыромятный достал лодку, надувает ртом, ищет, где спускает. Подбегает к выходу, прячась, наблюдает. Снова к лодке. Фон Вальдберг стоит на коленях перед крестом, молится со связанными руками.
