Убить Бин Ладена. Книга вторая. Яд для президента

– Как ты мог так расслабиться?! – ругал Роман невидимого собеседника. – Решил, видите ли, блеснуть своей эрудицией. Что-то я раньше не замечал в тебе привычки хвастаться. А тут на тебе, распушил павлиний хвост, посмотрите, люди добрые, как он у меня всеми красками сияет. И вы, господин профессор, обратите внимание, какой перед вами выдающийся и исключительно тонкий знаток ислама, да и вообще как вам, уважаемый московский ученый, повезло, что вы сегодня встретились с таким неординарным, глубоко мыслящим человеком, да еще и к тому же искусным знатоком, чуть ли не гроссмейстером, шахматных комбинаций.

С точки зрения строгой конспирации самого существования разведчика-нелегала, агент, безусловно, был прав, и никакого снисхождения его вчерашний «провал» не заслуживал. Но, как известно, разведчик-робот пока еще не изобретен, и человеческий фактор, увы, не просто присутствует, но и сказывается, как ему и положено, в самых неожиданных ситуациях. О психологии разведчика в тылу врага написаны если уж не тысячи, то многие сотни томов исследований. В этих трудах высказываются очень правильные и верные мысли, рекомендации, даже наставления ученых разного калибра, в том числе и с мировым именем. При желании с работами этими сегодня можно ознакомиться без особого труда, «всемирная паутина» готова предоставить интересующимся даже такую специфическую литературу. Но есть «литература» иного рода. Это аналитические справки об ошибках, которые привели к провалу того или иного агента-нелегала. Эти справки, помеченные грифом строжайшей секретности, вне зависимости от срока давности как зеницу ока берегут все разведки мира. И именно аналитика ошибок, а отнюдь не практика успехов и достижений изучается в тех закрытых учебных заведениях, где готовят агентов для работы в среде противника.

Да, спору нет, Лучинский расслабился. Но тому есть вполне объективная причина. Почти с юных лет Роман был лишен той жизни, которой жили его сверстники. Ему приходилось постоянно жить двойной жизнью – оглядываться, лицемерить, быть настороже, взвешивать не только каждое произнесенное слово, но и каждый свой жест. Долгие годы он провел среди врагов, где любая ошибка стоила бы ему жизни. Собственно, его жизнь стала бы лишь малой толикой того урона, к какому могли привести его просчеты. И вот теперь, спустя десятилетия невероятного напряжения и концентрации воли, ума, после всех тех ограничений, которые прочно вошли в саму его жизнь, этот человек оказался в той среде обитания, где ему не угрожала никакая опасность, где люди говорили на том самом языке, на котором он произнес первые в своей жизни слова. Даже обращались к нему окружавшие его теперь люди по тому самому имени, по которому обращались к нему в детстве его родные и друзья. Эти самые люди не прятали нож в рукаве и пистолет за поясом, они не расставляли ловушек, не ставили прослушку, не пускали за ним наружного наблюдения, не желали ему ежеминутно смерти лютой и страшной…

Ошибка была допущена изначально, признавался себе разведчик. Она была в том, что он самонадеянно выбрал местом своей «консервации» этот чудный российский городок, вернул себе свое прежнее имя и позволил говорить на русском языке. Он явно переоценил свои силы, и это следовало признать. А раз так, то нужно было срочно продумывать и новую стратегию своего поведения. Пора было выбираться из этого летаргического сна.

Профессор Добриков, его предложение. Сегодня это важно, сегодня следует сосредоточиться на этом, но не спешить, не натворить вновь ошибок. Этому прекрасному, душевному человеку, действительно ученому с мировым именем ни в коем случае не должна прийти мысль о том, что его новый знакомый ухватился за заманчивое предложение. Нет-нет, надо придумать, как организовать еще одну встречу, да провести ее так, чтобы Владимир Иванович сам обратился со своим предложением еще раз, но уже более настойчиво. Ведь его аудитория, ее интересы могут быть ему, Роману, столь необходимы в изучении той деятельности, которой вскоре, а в этом он не сомневался, придется заниматься. Террористический фронт только ширится, и на этом фронте его позиция пока еще пустует.

* * *

Роман решил не форсировать события и в Москву отправился лишь месяц спустя. Профессор Добриков обрадовался его звонку так, словно только его и ждал все эти дни.

– Роман Ильич, куда же вы запропастились? Простить себе не мог, что по рассеянности свой телефон вам оставил, а ваш не записал. Я уж было хотел Нину разыскивать, чтобы помогла с вами связаться. Если вы располагаете временем, то прошу вас немедленно ко мне приехать. А впрочем, нет. Давайте поступим иначе. В институте нам спокойно поговорить не удастся. Я свои делу разгребу часикам эдак к пяти, вот к этому времени, если не возражаете, жду вас в одном очень симпатичном кафе. Обстановка там не хуже, чем в вашем любимом заведении в Клинске, и хотя плова не обещаю, но угощу вас расчудесными русскими расстегаями, – и профессор продиктовал ему адрес.

Владимир Иванович не стал тратить время на пустопорожние разговоры и сразу перешел к делу. Он рассказал, что на базе его института сейчас проводится цикл научно-практических семинаров по истории и развитию религий. Тема чрезвычайно злободневная в преломлении тех событий, которые сегодня происходят в мире. Экстремисты всех мастей весьма умело используют религиозные мотивы. А о влиянии исламистских радикалов и говорить не приходится. Так называемое исламское государство, ИГИЛ, набрало такую силу, что свою злобную волю диктует теперь уже всему миру. Одним словом, семинар об истоках, истинных ценностях исламской религии, который должен провести уважаемый Роман Ильич, имеет чрезвычайно важное и даже первостепенное значение.

– Так что возражения не принимаются, – завершил свою тираду Добриков.

– Но в каком качестве вы меня представите вашей искушенной, как я понял, аудитории? – поинтересовался Лучинский. – Пенсионером, любителем истории? Или…

– Послушайте, Роман Ильич, давайте говорить без обиняков, – перебил его Владимир Иванович. – Я прекрасно понимаю, что ваши знания далеко выходят за увлечение обычного любителя, как вы изволили выразиться, истории. – При этих словах разведчик едва заметно поморщился, снова кляня себя за несдержанность, проявленную в первом разговоре с профессором. – Прекрасно понимаю, что у вас есть веские причины не посвящать посторонних в детали своей биографии. Не желаете или не можете – ваше право. Но ваши познания и ваши суждения столь глубоки и верны, что именно вы сможете помочь нашей аудитории понять те истинные ценности, которые понимать просто необходимо. Что же касается вашего формального представления, то есть такое прекрасное и достаточно нейтральное определение, как «эксперт». К тому же я ничуть не погрешу против истины: в моих глазах вы действительно являетесь экспертом, причем незаурядным. Что же касается вашего положения пенсионера, то, я полагаю, некоторая сумма вполне официального гонорара за цикл семинаров вам в качестве прибавки к пенсии не повредит, – улыбнулся ректор.

– У вас, господин профессор, железная хватка, – позволил себе пошутить Роман. – Сначала заговорили о семинаре, а теперь уже речь ведется о цикле.

– Детали обсудим после, – профессор справедливо приял шутливый тон собеседника как завуалированную форму согласия. – Первый семинар через три дня. У нас при институте есть весьма комфортабельное общежитие для аспирантов. Могу вам предоставить вполне нормальные условия на эти три дня.

– Я бы предпочел вернуться домой, – возразил Лу- чинский, – а к назначенной дате буду без опозданий.

На том они и расстались.

* * *

Фаталисты утверждают, что в жизни случайностей нет, есть лишь служба совпадений, которая работает круглосуточно. Так это или нет, но жизнь порой нам преподносит такие сюрпризы и совпадения, которые не в состоянии вообразить ни одна самая изощренная человеческая фантазия. За три дня, проведенные Романом в Клинске до назначенного семинара, произошли два события, которые внесли существенные коррективы в планы Лучин- ского, по сути круто их изменив.

Вернувшись из Москвы, Роман на следующий день отправился обедать к Рашиду и застал своего приятеля крайне взволнованным. Делая какие-то таинственные знаки, Рашид жестами увлек своего гостя на кухню и зашептал ему в самое ухо:

– Там в зале три таджика сидят, вы увидите. Они говорят по-своему, но я кое-что понимаю. Недоброе они замышляют.

– Что именно?

– Наркотики, – выдохнул Рашид. – Много, очень много, здесь продавать хотят, и в Москве, и в других городах. Очень много, – повторил он.

– Ну пойдем, послушаем. Соседний от них столик свободен?

– Свободен, Роман-ака, свободен, я провожу вас.

– А вот этого не надо, – строго одернул Лучин- ский. – Сам устроюсь.

Он расположился за столиком, отработанным годами незаметным взглядом окинув сидящую неподалеку троицу парней. Его наметанному взгляду хватило и мгновения, чтобы прочно запечатлеть в натренированной памяти их облик. Делая вид, что целиком поглощен обедом, Роман внимательно прислушивался к разговору. Таджикский язык в Афганистане, где разведчик провел долгие годы своей жизни, был не редкостью, так что ему не составило ни малейшего труда ухватить суть разговора. Парни чувствовали себя здесь вольготно, полагая, что в этом заведении их никто не понимает, поэтому говорили, хотя и понижая голоса, но вполне открыто. Уже вскоре Роману стало ясно, что эта троица и группа их сообщников готова получить большую партию героина и заскладировать наркотик в Клинске, откуда смертоносную отраву они намерены распространять дальше.

«Отправить Рашида в полицию, а самому продолжать наблюдение? – размышлял Роман. – А если парни через пять минут поднимутся и уйдут, то что тогда? Вести за ними наблюдение самому – не вариант. Они его уже видели, слежку могут обнаружить и даже наверняка обнаружат. Надо придумать что-то иное». И Роман решился. Подойдя к стойке небольшого бара, где стоял всегда кипящий самовар, Роман налил себе в стакан крутого кипятка и отправился к своему столу, успев шепнуть Ларисе: «Срочно вызывайте полицию». Поравнявшись с заговорщиками, мужчина споткнулся, и горячий чай обжег двоих из них. К тому же, нелепо пошатнувшись, этот неловкий человек взмахнул руками и довольно обидно шлепнул одного из парней рукой по макушке, зная, что прикосновение, а тем более удар по голове считается на Востоке высшей степенью оскорбления.

Расчет оказался верным. Вскочив с криками и оскорблениями в адрес «убогого шайтана», парни накинулись на него с кулаками. В гневе они даже не замечали, что их кулаки в основном рассекают воздух, не нанося обидчику ни малейшего вреда. Через несколько минут послышался клекочущий звук полицейской сирены. Парни, разом забыв про обидчика, бросились было наутек, но – поздно. Всех четверых участников драки доставили в отдел. Когда дежурный оформлял задержанных, Лучинский шепнул лейтенанту:

– После того как поместите в камеру, организуйте мне встречу с Василием Викторовичем. Только так, чтобы эти не поняли, кто меня вызывает.

Лейтенант хотел что-то спросить, но, увидев твердый взгляд незнакомца, предпочел лишь кивнуть: «Сделаем». Когда Роман вошел в кабинет к начальнику, полковник сразу произнес: «Кажется, я вас где-то уже видел, – и сам же ответил: – Ах, да, нас же Добриков знакомил после открытия церкви. Ну, так что вы мне хотели сообщить?»

Лучинский четко изложил ему суть дела и почти приказным тоном добавил, что желательно задержанных подержать в обезьяннике хотя бы несколько часов, а лучше – сутки, а потом отпустить, установив за ними квалифицированное наружное наблюдение.

– Если будут предлагать взятку за свое освобождение, проинструктируйте своих – пусть берут. Это для них будет самым естественным развитием событий, – добавил он.

– А вы, собственно, сами-то кто будете? – несколько запоздало поинтересовался начальник полиции.

– Отставник, – мысленно усмехнулся Роман, припоминая, как Янка поведала ему о его городском прозвище, и лаконично отрекомендовался, – спецназ ГРУ.

– Ну, что-то такое я примерно и предположил, – понимающе кивнул полковник. – Выправку видно сразу, за штатским костюмом не скроешь.

Роман прекрасно понимал, что вряд ли начальник полиции маленького городка станет посылать запросы в Генштаб Министерства обороны страны, уточняя личность невесть откуда взявшегося «отставника-спецназов- ца». Со словами «можете быть свободны, и спасибо вам», полковник протянул Лучинскому паспорт.

– Нет, так не пойдет. Эти трое сейчас начнут анализировать, что произошло, и мое внезапное исчезновение их наверняка насторожит. Сделаем по-другому. Через полчасика пусть меня вызовут на медицинское освидетельствование, только так громко, чтобы они все слышали. А уж потом могу сюда и не возвращаться.

– Толково придумано, – вынужден был согласиться Василий Викторович. Когда-то он начинал службу в милиции опером и порой с ностальгией вспоминал свои былые операции – частенько острые и небезопасные. – Так и сделаем, – подвел он итог встречи.

И снова на рассвете мучили разведчика сомнения: правильно ли он поступил, позволив себе впутаться в эту сомнительную историю. Наверное, можно было найти иной вариант, чтобы не лезть на рожон самому. Даже себе не хотел он в эти минуты признаваться, что так устал без дела, что возможность совершить хоть что-то полезное и нужное воспринял естественно, без особых раздумий. А вот за это самое «без раздумий» строгий Лучинский объявил своему альтер эго – «второму я» – строгий выговор.

Вместо трех обычных сигарет выкурил он в то утро гораздо больше. А утром произошло событие, которое заставило его забыть о ночных сомнениях. Скрипнув тормозами, у его дома остановилась довольно потрепанная «тойота», и из нее неуклюже выбрался начальник полиции. Был Василий Викторович в штатском, на голове – смешная кепочка. Чуть ли не приказным тоном пробасил: «Поедемте со мной, дело не терпит отлагательств, по дороге все расскажу». Подумав, что дело связано со вчерашним происшествием, Роман безропотно уселся рядом с полковником. Но услышанное повергло его в полное смятение.

– У моего друга, он живет в соседней области, украли сына, одиннадцатилетнего мальчонку, – заговорил Василий Викторович, едва они отъехали. – С Володькой мы еще в школе учились, да и жили по соседству. Вчера сынок его ушел в школу и пропал. А ночью позвонили похитители, потребовали выкуп – пять миллионов евро – и сказали, что если не принесет через три дня, то убьют и мальчишку, и его самого. Ну, понятное дело, запретили обращаться в полицию.

– А кто он, ваш друг? – поинтересовался Роман. – И почему, собственно, вы решили со мной поделиться этой историей, да еще и куда-то, как я понял, ехать предлагаете?

– В том-то и дело, – пробурчал полковник. – Во- лодька – крупный воротила в тамошних краях, вроде как местный олигарх. Человек он своеобразный, ну да вы сами убедитесь. Дело ведет с размахом, ни местные власти, ни местных бандитов в грош не ставит, взяток никому не платит, ну и, понятно, врагов и завистников у него хватает. А почему вас позвал? Когда узнал, что там приключилось, почему-то первым делом о вас подумал. Да ладно! – рубанул воздух рукой Василий Викторович. – Что я хожу вокруг да около. Послушайте, я старый битый волк, в полиции служу не один десяток лет, всяких людей повидал. И увидев вчера вас, я понял, что оперативного опыта вам не занимать, во всяком случае в наших краях таких специалистов не водится. Вот к вам и обратился. Помогите, прошу вас, ведь речь о ребенке идет, – чуть ли не жалостным тоном закончил он свою тираду.

В своей деятельности разведчика меньше всего Роману приходилось общаться с детьми. Он даже и представить не мог, что рассказ о похищении неведомого мальчика всколыхнет в его душе такую гамму чувств и эмоций. И уже не размышляя, имеет ли он право вмешиваться в эту историю, Роман скомандовал:

– Прибавьте-ка скорость, полковник, вполне вероятно, что каждая минута будет нам дорога.

Проехав чуть более ста километров, они оказались в соседней области, но, не въезжая в город, еще долго двигались вдоль железнодорожного полотна и, наконец, оказались перед распахнутыми воротами, за которыми оказалось множество по виду складских помещений, между которыми на подъездных путях стояли многочисленные товарные вагоны. Остановились возле двухэтажного белого здания со скромной вывеской «Дирекция».

* * *

Школьным другом Василия Викторовича оказался такой же огромный мужчина с бобриком коротко остриженных волос на голове и густым, чуть сипловатым басом. Внешне он выглядел совершенно спокойным, но когда заговорил, стало понятно, как взволнован: голос то и дело срывался, казалось, человек вот-вот задохнется.

* * *

…Свою первую фирму Владимир Снегов открыл в середине девяностых. Время было лихое, сводки новостей в основном состояли из криминальной хроники. Купив за сущие гроши полуразрушенный склад, Снегов завез из столицы сантехнику, кое-какие стройматериалы и довольно быстро продал все с приличной прибылью – местные нувориши строили в округе коттеджи, соревнуясь друг с другом показной роскошью. Спрос, не нами сказано, рождает предложение. И Снегов спрос обеспечивал. Он построил еще несколько складов, завозить стал все, что требовалось для строительства, – от гвоздя до кровли.

Разумеется, на него «наехали». К тому времени на складах нового предпринимателя работали уже с полсотни мужиков – крепких, жилистых, в былых деревенских драках они были не последними. Начальника своего они уважали. Михалыч, как его почтительно стали называть, платил аккуратно, мог и по матушке послать, но только за дело, а по пустякам не цеплялся. Одним словом, мужики взяли в руки кому что попалось, отбивались кто лопатой, кто арматуриной и атаку, как говорится, отбили. Несколько раз склады пытались поджечь, но охрана была начеку, и злоумышленники покидали место несостояв-шегося преступления не иначе как в каретах «скорой помощи».

Пыталось его прессовать и местное начальство. Но тут на помощь пришел бывший сосед. Был некогда Колька, а теперь Николай Фомич, комсоргом школы, где они вместе учились, потом уехал в Москву, а там стал таким большим начальником, что из окон его кабинета всю страну видно было. Приехал он как-то раз навестить престарелых родителей, встретился с Володькой, попросил за родителями присматривать, помочь, в чем старикам надо. Снегов к просьбе отнесся уважительно, счетов за расходы школьному другу не выставлял, просьбами не докучал. Но уж когда совсем приперло, позвонил – ви-зитную карточку, где на обороте Николай Фомич собственноручно начертал заветный номерок телефона, хранил бережно.

Николай Фомич прилетел в родную глубинку на персональном вертолете. Местное начальство почтительно встречало его, выстроившись по служебному ранжиру. Снегов, не приближаясь, стоял поодаль. Человек занятой, обремененный делами государственными, высокий гость на сантименты времени тратить не стал. Жестом подозвав к себе друга детства, положил ему на плечо руку и уставился на местного главного начальника долгим немигающим взглядом. Потом, бросив Владимиру «вечером увидимся», сел в поданную ему машину и отбыл. Губернатор на своем автомобиле, не удостоившись чести сидеть рядом с Большим человеком, поехал следом.

Вечером за Снеговым прислали человека из местной мэрии. В его сопровождении приехал он в баньку на берегу быстрой речки. Укутавшись в махровый халат, ввечеру от реки веяло прохладой, Николай Фомич потягивал пивко, с удовольствием хрустел только что выловленной и искусно поджаренной рыбкой. Володьку, местные начальники тут же уступили ему место, усадил с собой рядом. О делах не было сказано ни слова. И только перед тем как сесть в машину, сказал: «Ты вот что, железо железом, а о животе забывать тоже не следует. Займись-ка поставкой продуктов, – и ворчливо добавил: – Да про водку не забудь, а то пьете тут всякую гадость. Я на заводе «Кристалл» подскажу кому надо, подпишешь с ними до-говор». С тем и отбыл.

Работал Михалыч широко и масштабно. Исправно платил налоги, иной раз на городские нужды щедро жертвовал, но особо не баловал, чтобы не привыкали. Так все и шло, пока не раздался этот страшный ночной звонок по телефону – сына похитили.

В полицию, в ФСБ звонил? – спросил полковник, едва они поздоровались и он представил Роману своего товарища.

– Они же запретили

– Ладно, это я на себя беру, а ты пока вот товарищу все, как было, расскажи.

– Да рассказывать особенно нечего. Вчера утром Лешка, это младший мой, пошел, как обычно, в школу, вечером жена звонит – Лешка, говорит, до сих пор не вернулся. Он пацан аккуратный, такого с ним никогда не было. Ну, понятное дело, прошлись по соседям, одноклассникам. Потом велел жене позвонить его учительнице. Та сказала, что Леша в школу сегодня не приходил. Ну, у жены истерика, об стену бьется, а тут, уж ближе к ночи, звонок. Так, мол, и так, сына твоего, говорят, мы похитили. Так и сказали – «похитили». Принесешь через три дня триста миллионов рублей, а иначе мы и его, и тебя самого убьем. И не вздумай, говорят, в полицию обращаться, мы все равно узнаем, у нас везде свои люди, а если обратишься – убьем сразу. Я, конечно, с утра в бухгалтерии счета свои банковские проверил, у меня аккурат на счету триста «лимонов», но никто же мне их за три дня не даст, – вздохнул Снегов. – Вот я позвонил Васе, он человек опытный.

– Какое там опытный, – возразил Василий Викторович. – Ни в нашем Клинске, ни в вашей области, я уже уточнял, отродясь детей не воровали, первый случай…

– Так, значит, вы говорите, что у вас на счету именно триста миллионов, то есть как раз та самая сумма, которую похитители запросили, – перебил Роман. И тут же спросил: – А кто еще из ваших служащих имеет доступ к банковской информации?

– Так вы что, думаете, кто-то из своих? Быть такого не может.

– Володя, я задал вам вопрос. Сосредоточьтесь. Назовите поименно каждого из сотрудников, кто имеет доступ к подобной информации.

Роман уже не сомневался, что названная сумма и количество денег на счету – отнюдь не простое совпадение. Видя, как взволнован Снегов, тот посоветовал: «Возьмите лист бумаги и записывайте всех, кого вспомните, вам так легче будет сосредоточиться. И обязательно укажите должность каждого».

Через несколько минут список был готов. В нем значилось всего пять имен: заместитель Снегова, главный бухгалтер и три человека с такими же фамилиями, что и у бизнесмена, но без указания должности. Роман поинтересовался, кто эти люди.

– Брат мой, жена его и племянник. Они несколько лет назад в Белоруссию уехали, открыли там небольшую фирмочку, но разорились полностью. Вот теперь вернулись, у меня работают, – неохотно процедил Снегов. – Год уже здесь, толку от них, признаться, немного, но родная же кровь, за порог не выставишь. Племянник, правда, парень толковый, вот последнее время в бухгалтерии помогает, бумаг-то у нас много.

Роман резко прервал разговор, поднялся и, увлекая за собой Василия Викторовича, направился к двери:

– Мы сделали большую ошибку, что приехали к вашему другу на работу, надо убираться отсюда как можно скорее, – и обратился к полковнику: – Найдете место, где нас никто из посторонних не сможет увидеть?

– Как не найти, найду, я же местный, – ответил тот.

– А я? Мне что делать? – встревожился Владимир.

– Полковник вам позвонит, – уже выходя из кабинета, бросил Роман.

Когда они остались вдвоем, Лучинский изложил ему свой план. Конечно, без местных спецслужб провести операцию по освобождению ребенка будет невозможно. Следовало сделать так, чтобы банк как можно быстрее выдал бизнесмену требуемую сумму. Выдал реальные деньги. С этими деньгами Снегов явится в свой офис и покажет их каждому пожелавшему видеть, говоря при этом, что сын для него дороже всего и он скорее отдаст последнее, чем подвергнет его жизнь опасности. К этому моменту нужно подготовить несколько групп наружного наблюдения. Потребуются самые опытные сотрудники, дабы никто не смог обнаружить слежки.

– Полагаете, кто-то из своих? – спросил Василий Викторович.

– С очень высокой вероятностью. Уж больно очевиден почерк дилетантов. К тому же вы сами сказали, что киднеппингом в ваших краях до сих пор никто не промышлял. Не думаю, что для похищения мальчика сюда приехали те, кто уже имеет подобный опыт. Сейчас важно, чтобы все действия вашего друга выглядели естественно, не должно быть никакой фальши. Утечка информации может произойти откуда угодно, в том числе и от банковских служащих. Ничего нельзя исключать. Так что и Володю в наши планы полностью посвящать не следует.

– Вы что, и его подозреваете? – насупился полковник.

– Менее всего, – успокоил его Роман. – Он неважный актер и так изобразить горе отца вряд ли способен. Просто лишняя информация может ему помешать. А многое зависит от того, насколько естественно, как я уже сказал, он будет выглядеть.

– Ну что ж, – согласился полковник. – Поеду немедля к своим коллегам. Вы со мной?