скачать книгу бесплатно
Пока он не видел, Алиса плохо слушающимися пальцами дотянулась до раскаленного жала паяльника, зацепила пышущий жаром металл длинными наманикюренными ногтями. Явственно запахло паленой костью. Алиса подтянула паяльник к себе так, чтобы его жало легло на синтетическую веревку, которой Алиса была обмотана, как тамбовский окорок на витрине гастронома. Синтетический шнур начал плавиться от жара.
Вовчик с горящими глазами, облизываясь, как медведь перед ульем, подошел к столу, расстегнул «молнию» своих широченных штанов и взгромоздился на связанную девушку. Алиса охнула, но в ту же секунду она почувствовала, что веревка на ее руках ослабла: паяльник пережег ее. Высвободив правую руку, Алиса схватила паяльник и ткнула Вовчику в бок.
Незадачливый бандит завопил истошным голосом и свалился со стола. Он тут же вскочил на ноги, одной рукой поддерживая падающие штаны, а другой держась за обожженный бок. С выпученными от боли глазами Вовчик подпрыгивал на одном месте и жалобно вскрикивал:
– У, сука! У, какая сука!
Алиса, не теряя времени, освободилась от веревок, спрыгнула со стола и сильным ударом ноги в голову послала Вовчика в нокаут. Кажется, сегодня это у нее вошло в привычку. Правда, сейчас это можно было рассматривать как обычный наркоз.
Вовчик грохнулся на пол и затих. На его толстой и тупой физиономии застыло выражение глубоко обиженного ребенка. В дверь уже ломились Дух с напарником – истошный вопль обожженного Вовчика и мертвеца поднял бы из могилы.
Алиса в один прыжок оказалась у двери, заклинила дверную ручку тяжелым металлическим стулом, надеясь, что такое препятствие выдержит напор двоих бандитов чуть дольше, чем замок. Затем она бросилась к окну. К счастью, оно не было забрано решеткой. Алиса распахнула раму и выглянула наружу.
Окно было на третьем этаже, нечего было и думать выпрыгнуть. Но она тут же вспомнила о веревках, которыми снабдили ее бандиты. Связав два куска, перед тем так ловко разрезанные паяльником, она закрепила веревку хитрым морским узлом на трубе парового отопления и влезла на подоконник. Дверь уже трещала под тяжелыми ударами. Алиса крепко ухватилась за веревку и начала спуск.
Коснувшись ногами асфальта, она дернула веревку за свободный конец, тем самым развязав свой хитрый узел, чтобы ценный инвентарь не достался врагу. Веревка упала на асфальт, Алиса огляделась и бросилась бежать.
Вокруг нее были унылые промышленные корпуса, в которых давно уже замерла всякая жизнь. Завернув за угол и обогнув трансформаторную будку, Алиса спугнула старого бомжа, который выискивал что-нибудь ценное в горе производственного мусора. Еще пару раз изменив направление, девушка перешла на шаг: бандиты вряд ли нашли бы ее в этом железобетонном лабиринте. Проскользнув в очередные ржавые ворота, она оказалась на Обводном канале. Наконец-то стало понятно, где она находится.
Нужно было добраться до больницы, чтобы забрать спрятанную в прошлогодней листве косметичку, но прежде Алиса решила заехать домой. После всех сегодняшних приключений необходимо было переодеться и привести себя в порядок, чтобы не пугать своим видом окружающих. Кроме того, ей мучительно хотелось принять душ, не говоря уже о том, чтобы выпить чашку горячего крепкого кофе.
С большим трудом остановив частника – большинство водителей, увидев ее, проезжали мимо, – Алиса добралась до дома.
Открыв дверь квартиры, она вошла и облегченно вздохнула: наконец-то в безопасности!
* * *
Травматологическое отделение начинало новый день. Больные неохотно просыпались, невыспавшиеся сестры разносили градусники, нянечки гремели ведрами, слышен был могучий бас старшей медсестры, и несло уже из кухни подгоревшей кашей. Словом, все было как обычно, за одним исключением – не пришла в палату тетя Дуня. Она где-то задержалась, и Надежда сильно подозревала, что в морге.
Надежда встала пораньше и умудрилась провести все утренние процедуры до того, как толпа больных начала осаждать места общего пользования. Ее соседки разошлись, а Надежда сидела у окна, умытая, причесанная, и кое-кого ожидала.
Этот кое-кто ждать себя не заставил. Под окном появился плюгавенький мужичок неопределенного возраста – от сорока до шестидесяти. Одет он был в засаленную курточку и такие же брюки, а ботинки были без шнурков. Мужичок снял кепочку, потоптался немного под окном и задрал голову наверх, причем стало видно, что под глазом у него застарелый синяк.
Мужичок прочистил горло, намереваясь крикнуть, но, заметив Надежду в окне, приятно удивился.
– Здравствуй, Венечка! – сказала Надежда как можно приветливее.
– Здравствуйте, – вежливо ответствовал тот.
– Как поживаешь? – начала Надежда светскую беседу.
– Да что ж, – хмыкнул Венечка и опустил глаза долу, – мы ничего… Пришел вот… – Он снова надолго замолчал.
Венечку знало все отделение. Его жена Мария Степановна лежала в соседней палате с переломом шейки бедра. Вставать ей не разрешали, и Венечка навещал ее, когда был трезв, потому что заведующий отделением не жаловал пьяниц, а Венечка как раз и являлся тихим, безобидным алкоголиком. Поэтому навестить супругу, так сказать, официально у него получалось нечасто, он предпочитал общаться с нею через окно.
Но окно соседней палаты выходило на другую сторону, там проходили посетители и врачи торопились на работу – в общем, под тем окном можно было появляться только вечером, когда врачи уже расходились по домам. Но Венечка не мог ждать до вечера, с раннего утра у него горела душа. Поэтому он являлся с утра пораньше под окошко Надежды, та шла в соседнюю палату и в зависимости от настроения Марии Степановны приносила Венечке десятку на пиво или же ничего не приносила, а только передавала на словах, чтобы Венечка катился к чертовой матери и не смел больше показываться в больнице.
– Ну, Николавна, как моя-то сегодня? – Венечка Надежду уважал и звал просто по отчеству.
– Ой, Венечка, не хочу тебя огорчать, но плохо, – соврала Надежда. – Спала, говорит, неважно, цыгане, говорит, снились, а это не к добру.
– Значит, не даст, – обреченно констатировал Венечка.
– Боюсь, что так, – подтвердила Надежда, – но ты не унывай. Хочешь на бутылку пива заработать?
– Спрашиваешь, – оживился Венечка, – только лучше на две…
– Договорились. – Надежда показала ему свернутые в трубочку две десятки. – Тогда ты вот что… Я тут пакетик один случайно уронила, вот прямо под окно, так ты разрой листья-то и подай его мне.
Венечка поглядел подозрительно, но Надежда помахала десятками, и он послушно принялся ковырять землю в том месте, где она указала.
– Ну, есть там что? – От нетерпения Надежда высунулась в окно чуть не по пояс.
– Нашел. – Венечка показал ей запачканную землей обычную дамскую косметичку.
– Давай ее сюда. – Она уже спустила вниз веревочку, которую использовали обитатели палаты для получения незаконных передач.
Венечка колебался, вертя в руках косметичку, он даже попытался ее открыть.
– Ты, Веня, не думай, там денег нету, – сказала Надежда и помахала десятками.
Веня смирился, привязал косметичку, и Надежда мигом подняла ее наверх, после чего бросила ему обещанную плату. Венечка удалился радостным шагом, а Надежда мигом спрятала косметичку под подушку, так что когда вернулась из туалета Сырникова, она увидела только, как Надежда закрывает окно.
– Я проветрила, пока вас не было, – не дожидаясь вопросов, объяснила Надежда.
Сырникова по привычке поглядела подозрительно, но ничего не сказала.
Уборщица тетя Дуня появилась позже обычного, с хмурым видом и заплаканными глазами.
– Михалыча-то ночью чуть не убили, – сообщила она, скорбно поджимая губы. – Вломились какие-то в морг, все там перерыли.
– Искали что-то? – слишком поспешно спросила Надежда. – Украли?
– Да что там украсть-то можно, – засмеялась Любка, – покойника, что ли?
Тетя Дуня обиделась на то, что насмехаются и перебивают.
– Ты лучше скажи, – обратилась она к Надежде, – ты ночью ничего не слышала?
– Ничего, – честно глядя ей в глаза, ответила Надежда, – я спала.
– Спала? – с сомнением протянула тетя Дуня. – Тут, говорят, такой шум ночью был…
– А что с Михалычем-то случилось?
– Ну, говорит, услыхал он какой-то шум подозрительный, пошел проверять, ему раз по голове, он и не помнит больше ничего. Утром труповозка приехала, дверь открыта, Михалыч на столе лежит без сознания.
Они было его за покойника приняли, хотели в холодильник класть, а тут кто-то сообразил, что все покойники голые, а этот – одетый. А потом уже пригляделись и Михалыча в личность узнали.
Любка хохотала в голос, и Надежда, представив, как бедного Михалыча чуть не отправили в холодильник, не смогла к ней не присоединиться.
Тетя Дуня окончательно обиделась и смотрела злобно.
– Сейчас-то сторож пришел в себя, помощь ему оказали? – обратилась к ней Надежда.
– Оказали, – буркнула тетя Дуня. – Если бы труповозка утром не приехала, может, и не очухался бы.
– Много народа с аварии ночной привезли? – спросила Надежда, чтобы сменить тему.
– А ты откуда знаешь про аварию? – остервенилась тетя Дуня. – А говоришь – спала, ничего не слышала…
Надежду спасла старшая медсестра, которая вызвала тетю Дуню по хозяйственной надобности.
После завтрака, обхода и процедур Надежда незаметно сунула добытую с помощью Венечки косметичку в карман халата и удалилась в туалет. Закрывшись в кабинке, она с замиранием сердца открыла косметичку. На первый взгляд в ней не было ничего криминального, обычный набор дамских мелочей: носовой платок, пудреница, тюбик помады, а также круглая пластмассовая коробочка, на которой было написано по-немецки.
Немецкого Надежда не знала, но разобрала несколько слов – в коробочке, судя по надписи, находился крем для рук. Очень осторожно она отвинтила крышку. Там и был крем. Надежда рискнула еще понюхать – пахло косметикой, ничего подозрительного. Вздохнув, Надежда завинтила коробочку и снова перебрала вещи. Она открыла также пудреницу и тюбик помады – нигде ничего подозрительного, все самое обычное. Больше в косметичке ничего не было – ни документов, ни записочки, ни билета на поезд, ни чека из магазина. Она потрясла пустую косметичку, заглянула за подкладку, проверила швы – и отступила. Нигде ничего.
Надежда аккуратно собрала все косметические принадлежности, закрыла косметичку, сунула ее в карман и вышла из кабинки.
Не может быть, чтобы девица спрятала никому не нужную косметичку. Определенно, что-то в ней есть важное. И Надежда обязательно выяснит, что это может быть. А пока… Надежда подумала немного и осторожно открыла дверь крошечного чуланчика, где тетя Дуня хранила ведра, тряпки и порошок. Там, в стенном шкафу, стояла стопка старых больничных суден с отбитыми краями. Надежда пожала плечами, удивляясь, кому они могут быть нужны, но рассудила, что если не выбросили их до сих пор, то в ближайшее время никуда они не денутся. Она засунула было косметичку в самое верхнее судно, для этого пришлось встать на перевернутое ведро, и выскользнула из чуланчика, но, пройдя несколько шагов по коридору, отчего-то передумала, вернулась в чулан и перепрятала косметичку в списанный автоклав, который притулился тут же, в углу чулана. Уж в автоклав-то точно никто не полезет!
Тетя Дуня больше не появлялась, и никаких новостей они не узнали. В окно Надежда посматривала изредка, но ничего интересного не смогла заметить.
* * *
Тетя Дуня, наскоро переделав дела – то есть размазав грязь по больничному коридору, – удалилась в морг. Сторож Михалыч малость оклемался, но решил не ходить домой, чтобы не тратить силы. Теперь он с перевязанной головой отлеживался в своей каморке и лечился спиртиком. Патологоанатом сегодня смотрел на это сквозь пальцы.
Тетя Дуня принесла Михалычу еду из больничной столовой, но он больше налегал на спиртное. Во второй половине дня похорон не было, так что никто не толпился возле морга. Патологоанатом уехал на экспертизу, санитары занимались своими делами, а солнышко светило так славно, что тетя Дуня выползла из душной каморки на белый свет. Михалыч прикорнул на топчане и дышал ровно.
Тетя Дуня присела на лавочку и тоже начала было задремывать, но ее разбудило легкое покашливание.
Тетя Дуня открыла глаза и увидела, что на скамейке рядом с ней сидит молодой парень. Парень был коротко острижен, с приличными мускулами, но смотрел мирно и даже поздоровался вежливо:
– Здравствуйте, бабушка.
Парень был послан Духом на разведку. После того как Алиса бесследно исчезла, покалеченному Вовчику оказали медицинскую помощь – для этой цели пришлось пригнать автобус, потому что в легковушке везти в травмпункт было нельзя, Вовчик не мог сидеть. Лежа на животе и благоухая мазью от ожогов, сквозь стоны и мат Вовчик поведал Духу и другим, как он упустил Алису. Дух поразмыслил и решил послать кого-нибудь в больницу на разведку. В конце концов, девчонка отрезала палец у трупа. Для чего он ей нужен? И самое главное, куда она его дела? Все это нужно было выяснить, и, желательно, как можно быстрее.
Дух выбрал парня посмекалистее и послал его покрутиться возле больницы. В случае, если там подняли бы шум, у парня было алиби на всю предыдущую ночь.
Не дождавшись от тети Дуни ответного приветствия, парень достал сигареты и закурил.
– Не курите, бабушка? – предложил он сигареты тете Дуне.
– Я две возьму! – Старуха вспомнила про Михалыча.
– Хоть четыре! – великодушно разрешил парень и тут же задал вопрос по существу:
– А что, бабушка, ночью вы не работаете?
– А тебе зачем? – подозрительно спросила старуха.
– Для дела, – пояснил парень. – Интересно узнать, что тут ночью за шум был и кто в морг ворвался.
Может, сторож что-то заметил?
– А это не ваши ли Михалыча по голове приложили? – грозно спросила тетя Дуня и встала со скамейки. – Так я сейчас тебя в милицию сдам, охальник!
– Если бы наши сторожа прихлопнули, то мы бы уж знали, что ночью случилось, – резонно ответил парень. – А если я спрашиваю, значит, сам хочу выяснить. Так что зря вы, бабушка, кричите, давайте по-хорошему поговорим.
– Чего тебе надо-то? – хмуро спросила тетя Дуня.
– Если сторож что вспомнит, я бы ему… – Парень раскрыл полиэтиленовый пакет и показал тете Дуне литровую бутылку «Синопской».
Старуха оживилась – редко она видела такую хорошую водку.
– Михалыч-то ничего не вспомнит, без сознания он всю ночь пролежал. Но вот я тебе скажу. – Тетя Дуня наклонилась к парню:
– Вон, видишь окно на втором этаже? Там в палате одна баба лежит, она все время в окно смотрит.
– И ночью? – недоверчиво спросил парень.
– И днем, и ночью! – энергично подтвердила тетя Дуня. – Уже если она не видела, так и никто ничего не видел.
Тетя Дуня вспомнила, как хохотали сегодня Надежда с Любкой над беднягой Михалычем, и добавила:
– Она говорит, что всю ночь спала, но врет, я знаю, что она на рассвете в окно подсматривала. А уж как ты с ней будешь разговаривать, как в отделение попадешь, это твое дело.
Парень внимательно поглядел на указанное окно, и как бы в подтверждение словам тети Дуни, там шевельнулась занавеска и показалось женское лицо, которое тут же скрылось.
– Вот, видел? – торжествующе зашептала тетя Дуня, облизнув губы и покосившись на горлышко «Синопской», выглядывающее из пакета.
– Ну ладно, держи. – Парень протянул ей пакет.
После удачно завершенной сделки тетя Дуня с Михалычем уединились в его каморке, и до следующего утра их никто не видел.
А в палате к вечеру разгорелся очередной скандал.
Снова шли вереницей мужики поглядеть на Любку.
Потом, в часы посещений, явился Юрик – краснорожий плечистый майор с зычным голосом и цепким взглядом маленьких глазок. Анна Поросенке кушала принесенные ее многочисленным семейством голубцы (снова с чесноком, как с грустью отметила Надежда), сама Надежда сидела в холле и слушала рассказы мужа о коте Бейсике.
К Сырниковой никто не пришел – мужа и детей у нее не было, а с племянниками какие-то сложные отношения, и навещать тетку, как поняла Надежда, им было нож острый.
Надежда выслушала краткий перечень хулиганских поступков, которые кот, сидя дома один целыми днями, совершал исключительно от скуки, примерила принесенный мужем небольшой костылик из алюминиевых трубок – он был легким и очень удобно охватывал руку повыше локтя, – после чего вернула все продукты, кроме фруктов: от малоподвижного образа жизни она прибавила уже три с половиной килограмма и очень по этому поводу расстраивалась. Наконец Сан Саныч собрался уходить, сказав на прощание, что скучает и ждет не дождется, когда Надежда вернется домой, что он говорил с врачом, и тот заверил его, что все у Надежды будет хорошо, нужно потерпеть совсем немножко – гипс снимут через несколько дней. Останется только разработать ногу, и можно выписываться, а они с котом уж постараются к ее приходу привести квартиру в приличный вид.
Рассеянно улыбаясь, Надежда шла по коридору и столкнулась с Сырниковой, та буквально кипела от злости.
– Нет, вы подумайте, а? – клокотала она. – Выставили меня за дверь, а сами заперлись в палате!
