Абиссинское заклинание

– Похоже, ты не очень расстроился?

Рома промолчал.

– Ну, тогда думай – куда она могла уйти!

– Я… я не знаю…

Страшный человек сверкнул глазами, потянулся за ножом – и Роман поспешно залопотал:

– Я правда не знаю… у нее нет своего жилья… не представляю, куда она могла пойти…

– Родители?

– У нее, кажется, только мать… где-то далеко… я ее в жизни не видел…

– Допустим, я тебе верю. А что вообще ты о ней знаешь? Где она работает? Что она не в твоей фирме – это я уже знаю… а вообще – она что, жила на твоем содержании? Что-то не похоже…

– Нет, конечно… она репетитор, уроки дает малолетним обалдуям.

– Хорошо, а адреса этих обалдуев ты знаешь?

– Откуда… – Рома пригорюнился. – Я никогда не интересовался…

– Это плохо… – протянул «пупс», и его интонация очень не понравилась Роме. Он понял, что сейчас его будут если не убивать, то бить уж точно. И хорошо, если не ногами.

И тут его осенило:

– Нет, одного ее ученика я знаю! Петя, Петя Самохин! Это ведь в фирму его отца Алена меня устроила!

При этих словах Рома снова испытал угрызения совести, но быстро и привычно их загасил.

Ведь это отец Пети взял его на работу в свою фирму, от него зависело благосостояние Романа, его новый статус приличного, высококлассного специалиста…

– Самохин, значит! – прошипел «пупс». – А адрес и телефон этого Самохина ты знаешь?

– Не-ет… – проблеял Роман, стыдливо отведя глаза.

Несвоевременно проснувшаяся осторожность вдруг подняла голову и прошипела ему, что, если за Алену никто не заступится, поскольку она никто и звать никак, то, наведя этого бандита на своего работодателя – хозяина крупной фирмы, он, Рома, рискует потерять работу и вообще огребет кучу неприятностей.

– Я не зна-аю…

– Не знаешь? – переспросил злодей дурашливым тоном. – И почему это я тебе не верю?

И ударил Романа в солнечное сплетение. Вроде бы не сильно, но на какое-то время Рома перестал дышать, в глазах у него потемнело, перед ними замелькали белые мухи, ноги его подогнулись, и он упал на колени. А страшный человек ударил его еще, и еще раз, легко, без замаха – в скулу, в глаз, в подбородок. От каждого удара голова Ромы дергалась, как у тряпичной куклы.

Он подумал, что совесть – вещь слишком накладная, она по карману только очень обеспеченным людям. И только тем, кого никогда не били, кому никогда не угрожали ножом. Особенно таким страшным – с раздвоенным, изогнутым лезвием… И насчет неприятностей с работодателем – когда они еще будут, а тут как бы не изувечили совсем…

– Ну что, не вспомнил?

– Вшпомнил… – прошамкал Роман разбитым ртом. – Вшпомнил… не надо меня бить…

– Ну, говори!

И Роман, всхлипывая и заикаясь, продиктовал страшному человеку телефон и адрес своего начальника, владельца фирмы и по совместительству отца лоботряса Пети Самохина.

– Ну вот видишь, как все просто! – примирительным тоном проговорил «пупс». – У тебя носовой платок есть?

– Ешть… – прошепелявил Роман и трясущейся рукой вытащил из кармана чистый платок. Это Алена его приучила, ее трясло от платков, которые она находила у него в кармане. Она говорила, они на тряпку половую и то не годятся, поэтому заставляла каждый день брать из шкафа чистый, все время зудела об этом.

Страшный человек вытер платком свою руку, измазанную в крови Романа, бросил его на пол и ушел прочь из квартиры.

Я перевела дыхание, остановила машину и, только отъехав на безопасное расстояние, достала телефон и набрала номер того человека, у которого собиралась снять квартиру. И сказала, что вот он как хочет, но я еду к нему сейчас, что меня выгнали с прежней квартиры – хозяйка сдала ее дороже.

В общем, я совершенно не собиралась грузить малознакомого человека подробностями своей жизни. Про Рому вообще решила ничего не рассказывать, поскольку Рома – пройденный этап, нужно его поскорее забыть.

И тут мне повезло: он сказал, что может прямо сейчас встретить меня и показать квартиру, что жить там можно, только прибраться нужно.

Через полчаса я подъехала к типовому панельному дому, расплатилась с водителем и поднялась на пятый этаж.

Дверь мне открыл бравый моложавый дядька с армейской выправкой и маленькой рыжеватой бородкой.

– Я – Алена, – представилась я.

– Николай! – ответил он, на мой взгляд, чересчур громко, как будто между нами было метров пятьдесят или он стоял на палубе корабля в шторм. – Проходите!

Я вошла – и тут же испуганно попятилась: прямо напротив двери стояло какое-то ужасное существо с оскаленной пастью и выпученными глазами.

– Кто это? – испуганно вскрикнула я.

– Не пугайтесь. – Николай снисходительно улыбнулся. – Это чучело абиссинского вахноеда. Я его сам подстрелил! Между прочим, очень опасный зверь!

Мы прошли в комнату. Здесь на стенах висели африканские маски и какое-то первобытное оружие. Маски я видела в разных домах, но оружие прежде не попадалось.

– Это – обычный ассегай, – с гордостью сообщил Николай, – а это – флисса… а вот это – абиссинский шотел, большая редкость! Мне подарил его знакомый вождь! – И он с гордостью показал какой-то удивительный изогнутый клинок.

«Ну вот, дядечка любит присочинить!» – подумала я.

Вслух же сказала:

– Так вы что, живете в этой квартире? Как же вы ее хотите сдавать?

– Да нет, это я раньше здесь жил, а теперь я прикупил квартиру на этой же площадке, и живу в ней, и параллельно делаю в ней ремонт. А все эти вещи, если вам мешают, я могу забрать.

Ах вот оно что. А я еще удивилась, с чего это он ремонтирует квартиру, которую собирается сдавать? Обычно после съемщиков ремонт делают.

– Да нет, мне это не мешает, даже интересно. Только, если вы не против, я хочу переехать прямо сейчас.

– Нет вопросов! – бодро ответил он. – Рабочие у меня уже все закончили, только мебели нет, но я в спальнике переночую, ничего, я привычный!

Цену он запросил довольно умеренную, квартира была в порядке, а самое главное – мне было не до капризов, так что мы тут же обо всем договорились, и он ушел, оставив меня одну.

Я разобрала свой чемодан и пошла на кухню, чтобы выпить чаю и привести свои мысли в порядок. Холодильник у Николая был, разумеется, пустой, но в буфете я нашла пачку чайных пакетиков и начатый пакет кускового сахара.

На кухонной стене висел календарь.

Видно, этот календарь был сделан на заказ, в подарок от друзей хозяину квартиры, потому что на каждой его странице были фотографии Николая.

На январской странице он стоял на палубе белоснежного корабля, на шее у него висел знаменитый автомат Калашникова. На февральской же он с гордым видом опирался ногой на какого-то поверженного зверя. На мартовской – стоял обнявшись с каким-то представительным пожилым чернокожим в наряде из львиной шкуры и с разрисованным белой краской лицом…

Выходит, он не наврал насчет знакомого вождя?

Кто же он такой, этот Николай?

Я перевернула следующую страницу календаря.

Здесь снова был Николай, но теперь он пожимал руку чернокожему старцу в монашеском одеянии…

А может, все-таки это фотошоп? Или монтаж?

ДЕРЕВО

Четыре тощих, сгорбленных годами и усталостью человека в черных плащах с капюшонами пробрались через заросли колючего кустарника, пересекли каменистую пустошь, поднялись на уступ горы и остановились перед устьем пещеры.

В их позах, в их движениях проступила вдруг неожиданная, непривычная робость.

Один из них откинул капюшон, обнажив бритую голову, обтянутую темной морщинистой кожей, как старым пергаментом, и громко проговорил:

– Отче, мы пришли к тебе за живой водой мудрости!

Из пещеры донеслось негромкое рычание.

Четверо попятились, и тут в устье пещеры появился лев.

Четверо испуганно отступили, первый из них перекрестился.

Но тут, вслед за львом, из пещеры вышел невысокий человек в истрепанной холщовой накидке, с голубыми глазами на загорелом до черноты лице. Определить возраст этого человека было невозможно – он казался то юным, как весенняя заря, то древним, как мир.

– Не бойтесь Мавра! – проговорил он и с улыбкой положил руку на загривок льва. – Он – добрый христианин и не сделает вам ничего плохого. Скажите лучше, зачем вы пришли?

– Мы пришли к тебе за мудростью, – проговорил тот же странник. – Мы пришли к тебе за наставлениями. Нас прислали христиане Абиссинии, чтобы ты указал нам правильный путь в темной ночи нашей жизни. Мы потеряли путь, остановились на скрещении дорог. Научи нас, отче, куда нам следовать!

В этот миг раздался клекот и свист рассекаемого воздуха, и на плечо отшельника опустилась большая птица с крючковатым хищным клювом.

Паломники испуганно перекрестились, отшельник же только покосился на птицу, как будто привык к ее присутствию.

– Не знаю, могу ли я чему-то научить вас, – проговорил он с сомнением. – Я сам уже сорок лет безуспешно пытаюсь постичь истину, но с каждым днем понимаю, что только удаляюсь от нее…

– Отче, этого не может быть! От тебя исходит свет святости. Лев слушается тебя, орел спускается к тебе с небес. Мы не сомневаемся, что истина ясна тебе, как открытая книга.

– Я уже сорок лет живу в этой пещере, оттого звери и птицы привыкли ко мне, они считают меня одним из своих братьев. А что касается истины… пойдемте, я покажу вам одно из ее обличий!

Как только он произнес эти слова, большое облако закрыло солнце.

Отшельник ступил на узкую тропинку, которая уходила выше в гору, и легко пошел по ней.

Паломники последовали за ним, оступаясь и оскальзываясь. Скоро они начали отставать, тогда отшельник остановился и подождал их.

– Еще совсем немного, – подбодрил он своих спутников, – скоро мы придем!

И правда, скоро он остановился перед скалой, которая перегородила их дорогу. В этой скале были вырублены ступени. Отшельник поднялся по ним, его спутники последовали за ним.

На вершине скалы росло приземистое, корявое дерево с толстым, искривленным временем и непогодой стволом. Часть коры была гладкой, и на ней были вырезаны одно над другим несколько слов:

SATOR

AREPO

TENET

OPERA

ROTAS

– Что это за слова, отче? – спросил предводитель паломников.

– Когда сорок лет назад я пришел на эту гору, это дерево уже росло здесь, и эти слова уже были вырезаны на его стволе. Все эти сорок лет я думал над их смыслом – но он все еще не до конца открылся мне. Я могу вам сказать только то, что сумел постичь своим слабым разумом…

– Скажи нам, отче!

– Эти слова были здесь задолго до меня – и они останутся, когда ни меня, ни вас не станет. Вы видите, что их можно прочесть и с начала, и с конца, и сверху вниз, и снизу вверх. Среднее слово, которое высечено глубже других –TENET, – видом своим подобно животворящему кресту. Оно – главное здесь. На каком-то языке, которого я не знаю, оно значит догму, основание веры.

Значит, эта надпись говорит нам, что в основе всего лежит догмат, основание, которое нельзя проверить – но нельзя и поколебать. И еще эта надпись говорит, что у жизни, у веры и у судьбы нет ни начала, ни конца – ибо конец становится началом, а начало – концом. Смерть есть основание новой жизни.

Итак, дети мои, если вы пришли ко мне за мудростью – вот та мудрость, которую я могу вам дать. Возьмите ее и несите людям, которые вас прислали!

– Благодарю тебя, отче! – проговорил предводитель паломников и кивнул одному из своих спутников.

Тот достал из складок плаща кусок выделанной шкуры ягненка и тонкое стило. Поранив свою руку, он обмакнул стило в кровь и тщательно переписал на пергамент надпись, высеченную на скале.

И как только он закончил эту работу – облако исчезло, солнце вышло из плена, и его яркий луч упал на отшельника.

И тут же его охватило светлое пламя.

Паломники вскрикнули от испуга – но отшельник осенил их крестным знамением. Ни боли, ни страха, ни отчаяния не было на его лице. Только радость и свет.

Тут же светлый огонь перекинулся на древнее дерево, и оно тоже запылало как факел.

Прошло не более минуты – и от святого отшельника, и от древнего дерева осталась только кучка серебристого пепла.

Нет, не только.

На том месте, где только что росло дерево, осталась квадратная дощечка, обугленная по краям. Дощечка, на которой были начертаны пять таинственных слов:

SATOR

AREPO

TENET

OPERA

ROTAS

А из-под кучки серебристого пепла показался крошечный зеленый росток.

Паломники перекрестились и произнесли молитву. Их предводитель собрал святой пепел и спрятал его в полотняном мешочке у себя на груди, там же спрятал дощечку с начертанными на ней письменами. И они отправились в обратный путь.

Все, кроме одного.

Самый молодой из паломников остался в пещере, где до того жил святой отшельник.

После плодотворной беседы с Романом человек с кукольным лицом набрал телефонный номер квартиры Самохиных.

Ответил ему женский голос с заметным акцентом.

– Квартира Самохиных? – проговорил «пупс» строгим официальным голосом.

– Да, Самохиных! – отозвалась его собеседница. – Только их никого сейчас нету…

– А вы кто такая?

– А я у них убираю… уборщица я…

«Повезло!» – подумал «пупс».

– А это кто звонит? – Женщина спохватилась и решила проявить бдительность. Она часто слышала о телефонных мошенниках, хотя смутно представляла, как они действуют.

– Сергачев из налоговой инспекции! – отчеканил злодей. – Из седьмого отдела!

– Ой! – тихонько вскрикнула его собеседница. Она панически боялась любых официальных органов. Все ее прежние столкновения с этими органами оставили чувство тихого ужаса.

– Фамилия!

– Хозяев фамилия Самохины…

– Это я и без вас знаю! Ваша фамилия!

– Моя? Моя фамилия Колтяну… Стефания Колтяну…

– Из Молдавии?

– Да, из города Гратиешти…

– А у вас, гражданка Колтяну, регистрация имеется?

– Да… – В голосе уборщицы прозвучала неуверенность.

Регистрация у нее действительно имелась, но заканчивалась буквально на днях, а продлить ее было очень трудно.

– А разрешение на работу у вас имеется?

– Да… – На этот раз неуверенность в ее голосе стала еще заметнее.

С разрешением на работу все было не так просто… то есть оно вообще-то имелось, но не на те виды работы, которыми Стефания зарабатывала на жизнь.

– Ладно, это мы проверим. Это вообще-то не по моей части, этим в четвертом отделе занимаются, а я из шестого…

Стефания Колтяну перевела дыхание. Правда, ей показалось, что в прошлый раз этот человек называл другой номер отдела, но она не слишком доверяла собственной памяти. Особенно в такой стрессовой ситуации.

А ее собеседник продолжил, еще добавив в голос металла:

– Вы знаете, что ваша обязанность – всемерно содействовать органам государственной власти?

– Да… – пролепетала Стефания.

– Это хорошо, что знаете!

– А что вам нужно? – спросила она робко.

– Нам нужен честный и определенный ответ!

– Ка… какой? – Уборщица снова почувствовала, что земля уходит из-под ее ног. Такая формулировка не предвещала ничего хорошего.

– По нашим достоверным сведениям, к сыну Самохиных регулярно ходит репетитор.

– Кто? – переспросила Стефания, услышав незнакомое слово.

– Женщина, которая с ним занимается математикой.

– А, эта! Ходит, ходит! – подтвердила уборщица, обрадовавшись, что на этот раз страшного начальника интересует не она.

– И, по нашим сведениям, она не платит налогов…

– Вот чего не знаю, того не знаю! Я за нее не отвечаю. Это вы уж у нее спрашивайте!

– И спросим, не сомневайтесь! А по каким дням она приходит и в какое время?

– По вторникам ходит и по четвергам, – послушно рапортовала Стефания. – В четыре часа она приходит… то есть в шестнадцать. Правда, опаздывает часто.

Тут она услышала звук поворачивающегося в замке ключа и обрадовалась:

– А вот и хозяйка вернулась! Поговорите с ней, она лучше все знает и вам скажет…

Но из трубки уже доносились короткие сигналы отбоя.

Стефания повесила трубку и решила ничего не говорить хозяйке.

– По вторникам и четвергам, значит… – проговорил парень с кукольным лицом и пустыми бессмысленными глазами пупса, – а сегодня как раз вторник…

Выпив чаю, я стала обустраиваться в квартире. Ну, если не обращать внимания на все африканские прибамбасы, то жить вполне можно. И даже относительно чисто – вот что значит бывший военный, приучен к чистоте и порядку.

Разложив вещи, я прикинула, чего не хватает, и оценила свои возможности.

Так, посуда кое-какая у Николая есть, он мне часть оставит. Вот с постелью… в чемодан поместился только один комплект белья, вместо одеяла возьму вон тот плед, но это временно.

Сколько хороших вещей осталось у этого козла Ромки! Теперь придется все покупать, а у меня денег мало. Нужно еще учеников набрать.

Я вспомнила, что по вторникам хожу к Самохиным подтягивать обалдуя Петьку. А сегодня как раз вторник. Нужно идти.

Правда, я теперь, как пуганая ворона, боялась каждого куста, но подводить Петькиных родителей не хотелось. Они – люди приличные и относились ко мне хорошо, и я клятвенно обещала им, что Петька получит в четверти хотя бы четверку.

Да и деньги очень нужны, учитывая, что теперь я должна платить за квартиру.

В конце концов, как тот страшный тип с кукольным лицом выследит меня у Самохиных? Я хожу к ним неофициально, по личной договоренности, деньги они мне платят наличными, так что никакого электронного следа не остается…

Короче, успокоив себя таким образом, я отправилась к Самохиным. Но все же решила не заморачиваться с общественным транспортом, а вызвать такси. Так и быть, в последний раз, а потом переходим на режим строгой экономии.

В машине у меня заболела шея, до того сильно я вертела головой, страшась заметить сзади пикап с надписью «Доставка пиццы».

Нет, так можно и параноиком стать!

Таксист высадил меня в квартале от нужного дома – ближе было не подъехать, потому что там велись какие-то работы. То ли меняли поребрик, то ли прокладывали трубы.

Я вышла из машины и пошла вперед.

Нам повезло, по дороге почти не было пробок, так что я приехала на четверть часа раньше обычного времени. Ходить взад-вперед возле дома Самохиных мне совсем не хотелось, я подошла к домофону и позвонила в квартиру.

Петька был уже дома, и я поднялась – решила начать урок немного раньше.

Петька Самохин от природы парень неглупый, и по другим предметам у него оценки вполне приличные. Только с математикой отношения не задались. Ему было трудно осознать, что у чисел есть свойства, как у людей и животных.

Кстати, я сильно подозревала, что все дело в математичке. Судя по Петькиным рассказам, она если не полная дура (в математике такое все же не проходит), то жуткая сволочь. И у Петьки на нее буквально аллергия, ее объяснения до него не доходят, информация просто блокируется. Ему бы кого поприличнее в учителя, тогда все станет нормально.

С самим Петькой я такое обсуждать не могла, чтобы не трогать учительский авторитет (как будто он у этой заразы был), но Петькиной маме кое на что намекнула.

Собственно, меня и наняли для того, чтобы повысить оценки по математике, а через год они переведут сына в другую школу. Там и учителя получше, и дети поприличнее.

Сегодня мы с Петькой начали с простых чисел, и он весь изъерзался, пытаясь понять, почему 109 – простое число, а 8 – составное.

– Но восемь же гораздо проще! – повторял он, очень расстроенный.

Я снова и снова объясняла ему разницу, пыталась пояснить на примерах… наконец он, кажется, понял.

Я задала ему очередную классическую задачу про два поезда, идущие навстречу друг другу от станций А и Б, и отошла к окну, чтобы немного передохнуть и успокоиться.

Раздвинула занавеску, увидела медленно кружащиеся снежинки и вдруг попятилась.

На другой стороне улицы, совсем недалеко, стоял пикап с надписью «Доставка пиццы».

Ничего себе, успокоилась! Мои кошмары стали явью.

Мне стало зябко, хотя в квартире Самохиных было очень тепло.

Я торопливо задернула занавеску и попыталась взять себя в руки.

Может быть, в соседний дом действительно привезли пиццу, а я себя накручиваю на пустом месте… десятки, а то и сотни таких пикапов разъезжают по городу…

Тут Петька позвал меня – он вроде бы решил задачку.

Я подошла к нему, объяснила, в чем он ошибся, и не выдержала – снова подошла к окну, выглянула на улицу.

Пикап стоял на прежнем месте.

Вариант с доставкой пиццы в соседний дом не подтвердился.

Опять же, может быть, доставщик пиццы просто живет в соседнем доме. Может быть, он отработал свою смену и поставил машину на прикол, а сам сейчас отдыхает дома, пьет чай с баранками, а я тут накручиваю себя, выдумываю всякие ужасы…

Или заехал в гости к подруге, маму больную навещает, да мало ли что может быть!

Но в глубине души я понимала, что просто пытаюсь успокоить себя, а на самом деле пикап – тот самый, и в нем сидит тип с кукольным лицом, поджидает меня.

Уж как он меня выследил – непонятно, но выследил. Хотя как раз понятно – у Ромки выяснил. И что-то мне подсказывает, что даже и не стал пытать Ромку раскаленным утюгом или лить ему в рот воду через полотенце, этот трус все ему сам выложил.

И что мне теперь делать?

Урок подходил к концу.

Я тянула как могла, задавала Петьке новые задачки, но он уже сам поглядывал на часы.

– У меня тренировка, – наконец не выдержал бедный ребенок, замученный математикой.

Дольше тянуть было просто неприлично.

И тогда я решилась и спросила Петьку, нет ли из их дома какого-нибудь другого выхода.

Он посмотрел на меня с интересом.

– А что такое? Вам вообще зачем?

– Ну, мне не хотелось бы об этом говорить… тебе лучше об этом не знать.

– Но вы ведь хотите, чтобы я вам помог – значит, должны мне довериться! – сказал Петька проникновенным голосом актера из телевизионного сериала.

– Где это ты нахватался таких красивых выражений?

– Ну так все же – в чем дело?

А сам посмотрел такими хитрыми глазищами… нет, этот парень отлично соображает, даром что с математикой не в ладах. Значит, не все еще потеряно!

– Ну… вообще-то меня там караулит один человек, с которым я не хочу встречаться.

– Где?! – Теперь у Петьки глаза загорелись от возбуждения.

И я показала ему на злополучный пикап.

– Ну так что – покажешь мне, как отсюда выйти незамеченной?

– Покажу, и не только…

– А что еще ты задумал?

– Ну, вам лучше об этом не знать! – отмахнулся шустрый ребенок.

Пока я одевалась, он кому-то позвонил. В квартире обычно находилась домработница, но сегодня она безвылазно сидела на кухне и даже не вышла запереть за нами дверь.

Так что Петька тихонько вышел из квартиры вместе со мной.

Мы спустились до второго этажа, здесь Петька опять-таки тихонько постучал в дверь – звонить не стал, должно быть, из конспирации.

Нам открыл мальчишка примерно его возраста, уже одетый в теплую куртку с капюшоном, и провел нас на кухню. Там оказалась вторая дверь.

Через эту дверь мы вышли на другую лестницу, темную и узкую, и скоро оказались на улице, точнее – в большом проходном дворе. Мальчишки следовали за мной.

Я поблагодарила их и хотела попрощаться, но Петька сделал таинственное лицо и сказал, что еще немного меня проводит, что без него я отсюда не выберусь.

Я вспомнила кукольное лицо убийцы, его пустые глаза и испугалась, что подвергаю детей опасности. Но они и слышать не хотели, чтобы меня отпустить одну.

– Не парься, Алена, все будет путем! – утешил меня Петька.

Надо же, звать меня просто по имени я разрешила, но чтобы на «ты»… Никакого уважения к преподавателю!

Когда мы подошли к выходу из двора, оказалось, что там вырыта огромная яма.

– И как же отсюда выйти?

Петька переглянулся со своим приятелем, они юркнули в угол двора и притащили длинную доску с привязанной к ней веревкой, положили ее поперек ямы:

– Вот так мы здесь ходим!

– Но я не смогу…

– Сможете, сможете! – заверил меня Петька, внимая моему строгому взгляду насчет приличного обращения к взрослым. – Мы здесь уже сто раз перебирались!