Второй шанс для Элии

– Д-да, х-хорошо, – как-то странно взглянув в сторону мачехи, сказал он и всё же соизволил забрать мой персональный таз и поспешил на кухню.

И, что я в нем нашла? Смазливый? Да, ну… чёрт какой-то.

– Как же они решились выступить против нашей империи?! – тем временем не уставала возмущаться мачеха. – Это же немыслимая глупость…

– Почему вы так решили, ваше превосходительство? – чуть улыбнувшись изумился «прощелыга», не забывая уминать предложенное угощение. – К тому же это не Рам Эш напало на Тарволь, а наш император объявил войну за спорные острова.

– Значит Его Величество знает, что делает, – миролюбиво заключила графиня и тут же посмотрела на напряжённо жующего мужа.

– Во что нам это встанет, вот что должно тебя было озаботить в первую очередь, – буркнул он, сверкнув в сторону жены мрачным взглядом. – Уже завтра мы должны собрать пятьсот мужчин для отправки в столицу, как думаешь есть в нашем маленьком графстве столько свободных человек способных взять в руки меч? И с чем в конечном итоге останемся мы, а впереди зима…

Осознание того, что наша Империя ввязывается в войну против загадочного королевства Рам Эш, о котором я всего-то и знала, что приблизительное расположение – где-то на юго-востоке, несло смутное чувство тревоги. Какая-то часть меня не понимала, что такое война и чем это может грозить, а вот какая-то неведомая мне половина напряглась и обдумывала, чтобы «скомуниздить» про запас, пока другие не «чухнули», что пора бы напрячь «булки»…

Я невольно вновь нахмурилась, пытаясь разобраться, что это значит? Какие ещё напряженные булки? Мати печет пирожки на случай войны или что?

– В любом случае, не думаю, что если бы было всё так серьёзно, то кузен Орм нам бы не сообщил, – пролепетала мачеха, какую-то ерунду.

Прощелыга, он же оказывается кузен Орм, только что ей прямым текстом сказал, что всё не есть хорошо! Даже я поняла!

Когда слуга вновь появился с тарелкой на замену, то от меня не укрылось то, каким взглядом окинула меня мачеха. Это было мимолетное внимание, но то насколько красноречивым был её взгляд, заставило невольно вздрогнуть. Она смотрела с ненавистью, плохо скрываемой яростью и каким-то гадливым интересом. И взгляд этот не сулил ничего хорошего. Стало не по себе на долю секунды, в то время как губы сами собой разошлись в улыбке, а брови поползли наверх, и я с выражением какого-то шального превосходства отсалютовала ей кусочком биточка на вилке.

Я спятила!

Всё внутри меня кричало, но вопреки всему сердце не ускорилось и не забилось в паническом приступе. Я чувствовала себя уверенно. Как если бы я отслеживала движение рыбы в пруду, готовясь поймать её рукой. Вот такая странная картинка возникла в голове. Это была охота? Какой-то неведомый доселе азарт растекался по венам, будоража кровь.

Я сама не поняла, как проглотила остатки ужина. Молчаливо прислушиваясь к ходу беседы взрослых и дожидаясь, когда мачеха велит нам покинуть столовую. Без её дозволения или кого-то из взрослых мы сделать этого не могли. Отец весь ужин был мрачнее обычного и по всей видимости уже подсчитывал убытки, которые принесёт ему война с королевством Рам Эш. Я же прикидывала, как там нянька и честно не знала, что лучше, если она освободится или будет всё ещё связана к моему приходу. Хотя к чему было гадать, когда в коридоре раздались суетливые шаги, надсадное дыхание и странные всхлипы, я с каким-то мрачным удовлетворением поняла, что она всё ж таки вырвалась.

А спустя долю секунды в столовую ворвалась госпожа Брувер и весь её вид не сулил мне ничего хорошего. Раскрасневшаяся и растрёпанная, она рыдала, размазывая слёзы по своему упитанному лицу.

– В чем дело? – рявкнул отец.

На самом деле вот такое вторжение во время ужина господ считалось нарушением этикета, но Изэр был приграничным замком и на многое здесь закрывалось глаза. Если причина была важной, то любой слуга мог войти в столовую и изложить суть проблемы. И, хотя, детей обучали этикету по всем правилам, многое из того, что требовалось соблюдать оставалось лишь теоретической частью жизни. Мои главные правила, как незаконнорожденной дочери графа, слушаться, молчать и не мешаться.

–Ваше превосходительство, – провыла нянька, горестно всхлипнув, – прошу у вас справедливого наказания! Меня, пожилую женщину, без всякой жалости избили и связали, – потрясла она запястьями с явными следами моего произвола.

– Да, ты гонишь, – прошипела я себе под нос, покачав головой предчувствуя, что дело пахнет керосином.

Устав удивляться странным и незнакомым ассоциациям, решила сосредоточиться на важном.

Надо было дать ей избить меня полотенцем!

Трусливо подвывала я, мысленно содрогаясь от предположительных картин наказания, которое применит отец. Ни разу в жизни отец не наказывал меня лично. Но, я была свидетелем того, как в Изэр он вершил суд над провинившимися слугами или воинами и ни разу его сердце не дрогнуло, выбирая самые жестокие наказания из возможных.

– Кто с тобой это сделал? – рявкнул папаша, багровея с каждой секундой.

– Ну, допустим, я, – откинувшись на спинку стула с широко разведёнными коленями, я с какой-то ленцой во взгляде, прошлась сперва по фигуре няньки, будто представляя с чем её лучше приготовить, а потом уже встретилась взглядом с онемевшим папкой. – И, чё?

Лишь ляпнув это треклятое «и, чё», я поняла, что, наверное, скоро умру… Меня точно убьют. Это просто конец сумасшедшего бастарда! Да, что со мной такое?!

В столовой воцарилась звенящая тишина. Даже брат с сестрой замерли так и не донеся вилку с овощами до рта. Что уж говорить о прощелыге, который её вовсе выронил.

– Фрау, решила, что бить детей – это в порядке вещей, так что пришлось ей растолковать, что по чем, и что на дочь графа Изэр руку подымать не стоит, если она ей всё ещё нужна, конечно, – говорила я, но словно и не я вовсе. Да, я бы в жизнь так не сказала!

«Ну, давай, батя, шах и мат тебе», мрачная мысль полная собственного превосходства, прошлась по краю сознания. «Накажи меня, и покажи братве, что твоё может тронуть каждый».

Уверенность в собственной безнаказанности прочно поселилась на сердце, в то время как в столовой царила всё та же непроницаемая тишина.

– Мортис! – вдруг рявкнул отец, отчего подпрыгнули домочадцы. Все, кроме меня.

Пожилой слуга появился на пороге в столовую спустя несколько секунд и как всегда со всем подобострастием поклонился отцу.

– Слушаю вас, Ваше превосходительство, – почтительно проговорил он, не спеша выпрямляться.

– Госпожа Брувер заработала себе на сегодня десять ударов розгами, – под ошарашенный всхлип няньки, сказал он, – помоги ей получить вознаграждение. А, моя дочь, Элия, соскучилась по ночёвке в ледяной комнате, – закончил он, справедливо воздав каждому из нас. – И, ей так же следует помочь и сопроводить на ночлег.

Вот, сука!

Я лишь молчаливо закатила глаза, устав удивляться собственному бесстрашию, как на словах, так и в мыслях.

Правильно. Всё правильно.

Печально содрогалась я. Конечно, я грешница и должна быть наказана! Скольких людей оскорбила, как в мыслях, так и на словах! Может ледяная комната исцелит моё безумие ведь в страданиях сокрыт и путь праведный…

«Хватит гнать», шикнула сама на себя, поднялась со стула и с гордо поднятой головой, прошествовала мимо домочадцев и самого отца, не удостоив того даже взглядом.

Как он не добавил ещё пару суток в камере за такое пренебрежение, остаётся только гадать?!

Ледяная комната находилась в подвалах замка Изэр. В ней не предусматривалось ни окна, ни камина. По сути это была камера, в которой был топчан и тонкое отсыревшее одеяло. Использовалась она в основном для содержания арестантов перед отправкой их в суд или для наказания слуг… Ну, и меня. Однажды я провела в ней самую жуткую ночь в своей жизни. И, тогда, несмотря на то, что было лето к утру у меня зуб на зуб не попадал от холода. А, ещё я свалилась с лихорадкой после всего одной ночи в ней. Сейчас же было начало осени, а стало быть ночи были ещё холоднее, чем летом. Хотя вообще не уверена, что на температуру там влияет хоть как-то погода. Там всегда холодно.

В сопровождении пожилого слуги мы спустились вниз. Долгое время петляли по коридорам, пока старик не отважился вдруг заговорить.

– За что тебя?

– За решетку, судя по всему, – буркнула я, проходя в мимо Мортиса в отворившуюся дверь камеры. Мельком осмотрев комнатушку тут же выдала:

– Парашу неси, господин начальник, – усмехнулась я.

– Чего?

– В туалет мне куда ходить до завтра? – взглянув на него, как на недалёкого, покачала я головой, усаживаясь на тонюсенький топчан. – Свободен, – так и не дождавшись ответа от растерявшегося слуги, решила его поторопить лишний раз.

Стоило Мортису уйти, как я погрузилась в совершенно нерадостные думы. Со мной было что-то не так. Стоило это просто признать. Да. Я упала с лошади и отбила голову.

Жалобно всхлипнув, я привычно позволила слезам побежать по щекам:

– Я отбитая на голову-у-у, – провыла я, размазывая сопли и слёзы по щекам, захлёбываясь в собственном вздохе. – Так-то была-а-а не то не сё, никому не нужная-я-я, а теперь во-о-обще дура-а-а!

Плакала я часто и этому занятию обычно придавалась вдохновенно. За не имением кого-то, кто мог бы меня утешить, я выплёскивала свои горести так. Но сегодня почему-то повыла жалкие минуты, после чего решительно вытерла слёзы и прорычала сама на себя:

– Завали фонтан уже! Задницу подняла и на зарядку встала!

Молча поднялась, расставила ноги на ширине плеч и под бодрый счет и странную музыку, которая вдруг фоном зазвучала в голове, я начала по очереди разводить руки, потом пошли в ход ноги и наклоны. Совсем скоро я так упыхалась, что мне стало жарко, хотя в голове упорно билась мысль, о том, что я ещё стану человеком.

– Чтобы день твой был в порядке, начинай его с зарядки! – бодренько пробормотала себе под нос и решив, что проще всего просто не спорить с собственным безумием, тем более так теплее.

Глава 2.

Спала я беспокойно. Мало того, что было очень холодно и задремать удавалось лишь сжавшись калачиком, а в такой позе быстро затекало тело, так ещё странные разрозненные образы и картинки одолевали меня. То я скачу вокруг набитого песком мешка и луплю его руками, обернутыми в странные надутые перчатки, то вместо мешка висит уже человек и луплю я уже его. Безжалостно и жестоко, словно не чувствую его боль. Будто бы и не важно это вовсе! То я солдат и марширую на плацу, то уже не солдат, а какой-то невольник и опять марширую, то я ребёнок в странных коротких штанишках и опять марширую в строю. Потом неясная мешанина из драк, каких-то сборищ, гулянок. Вокруг всё время кучи взрослых пугающих мужчин и женщин, решётки, какие-то очереди из людей… Я не могла выхватить ничего конкретного и осмысленного, но общее впечатление было выматывающим. Я действительно устала от попытки отдохнуть. Мне кажется, проснулась я задолго до рассвета и какое-то время просто пялилась во тьму перед собой. Потом поднялась и начала повторять те нехитрые движения, что придумала вчера, чтобы согреться.

– Господин велел выпустить тебя к завтраку, чтобы ты успела привести себя в надлежащий вид, – раздался голос у крошечного окошка, прорубленного в деревянной двери.

Послышался лязг металла и на пороге возник Мортис. Казалось слуга был всё время стар. Он не менялся ни когда я была совсем ещё ребёнком, ни сейчас. Точно замер в одном возрасте и виде.

– Ну, раз велел – выпускай, – буркнула я.

Мужчина смерил меня нечитаемым взглядом, хмыкнул каким-то своим мыслям и посторонился, пропуская вперёд. Стоило пройти мимо него, как он сказал совсем тихо, будто бы сам себе.

– Будь осторожнее, Элия.

Неуверенно обернувшись, я заметила лишь невозмутимый взгляд мужчины, словно он ничего мне и не говорил. Пожав плечами, поспешила к выходу из подземелья замка Изэр. Я так вымоталась за эту ночь, что безумно хотелось просто скинуть с себя одежду и с головой забраться под одеяло, проспав ещё несколько часов в тепле и неге. Но не тут-то было. До завтрака оставалось не так много времени и стоило поспешить. Откровенно говоря, когда время пришло спуститься в столовую, то стало страшно. Чего ещё от себя ждать? Может быть, помешательство моё было временным, и я пришла в себя после ночи в подвале? Хотелось надеяться на это. Во всяком случае я вполне спокойно натянула на себя ранее признанное негодным бледно-желтое платье в мелкий цветочек, перезаплела волосы и освежилась, после чего побрела в столовую. К тому моменту, как я вошла слуги уже сервировали стол, хотя отца и его вчерашнего гостя ещё не было. Моя старшая сестра, младший брат и мачеха выглядели как всегда до невозможности хорошо. Чтобы не происходило вокруг, но одежда графини и её отпрысков была идеально выглажена и выстирана, ни одной неучтённой складочки, никаких придурочных цветочков, как на моих платьях. Контраст был очевиден во всем. Поражаюсь, как я раньше могла не замечать, как сильно выделяюсь на их фоне?

– Доброе утро, госпожа, – привычно прошептала я, сложив руки на поясе и слегка присев в подобающем приветствии.

Графиня подняла свой нечитаемый взгляд, прошлась им по мне с головы до ног, хмыкнула и слегка улыбнулась.

– Доброе утро, Элия, рада видеть тебя в нормальном твоем состоянии, – сказано это было так ласково, с какой-то толикой заботы и снисходительности, что я лишь кивнула и поспешила занять своё место за столом, где Тьерри вновь выгрузил передо мной неимоверных размеров таз и опять с кашей.

Взяв рядом стоявший стакан с водой и отпив немного, я поняла одно: с ума я сошла основательно и похоже надолго! Потому как пока я пила одной рукой, вторая ловко поймала слугу за запястье и со всей недюжинной силой сунула его ладонь в тарелку. К слову сказать, поданная мне каша была действительно горячей, и последовавший после вопль слуги, лишь подтверждал это.

– Что ж, – отпив ещё немного воды и подхватив булочку из корзинки с хлебом, – полагаю мне стоит вернуться в камеру? Думаю, пора обживаться, – растянув губы в улыбке, я всё же не спешила покидать столовую, всё ещё надеясь сама не знаю на что. – А, ты, сучок ещё раз притащишь таз получишь вилкой в глаз, сечёшь? – поинтересовалась я, отчаянно пытаясь закрыть рот, но прекрасно понимая, что ничего не выходит!

Тьерри выглядел растерянным. На лбу выступила нервная испарина, а рука стала значительно краснее. В этот момент я поняла, что не по своей воле он это делает и мой настоящий враг сидит напротив меня, тем более она тут же дала о себе знать.

– Что ты творишь, ненормальная идиотка?! Что себе позволяешь?! Это недопустимо!

Не дожидаясь продолжения воплей в свой адрес, резко встала и со всей силы ударила по тарелке, позволяя ей пролететь через весь стол и расплёскивая содержимое на всех присутствующих.

Что тут началось?!

Вопил брат. Визжала сестра. Бегали слуги. Лишь я, молчаливо взирая на творящийся бедлам, скорбно поджимала губы, понимая, что как прежде уже не будет. Хотелось плакать и кушать. Хотелось спать под теплым одеяльцем. Хотелось быть незаметной и жить спокойно, но похоже пришло время переезда в подвал, ведь меня теперь оттуда вообще не выпустят!

– Мы приютили тебя и вот твоя благодарность?! Ты позор рода! Богомерзкая тварь и плод греха!

– Что тут происходит?! – прогремел голос графа Изэр над царившим вокруг сумасшествием.

Все участники событий невольно замерли и только сейчас можно было наконец-то рассмотреть, чем закончился мой демарш. Осторожно сунув булочку в карман платья, я рассматривала безнадёжно испорченную скатерть, платье старшей сестры и волосы Себастьяна, которые так же оказались измазаны кашей, как и платье графини. От былого лоска не осталось и следа.

Почему-то именно последнее замечание показалось весьма забавным.

– Доброе утро, господин, – заученно сложив руки на животе, я вновь присела, как положено благовоспитанной девице.

Спохватилась, называется?!

– Посмотри только, что она натворила?! Мы на пороге войны, а она позволяет себе такое отношение к еде?! Такое пренебрежение ко мне и брату с сестрой! Вот, кого ты притащил в наш дом! – рявкнула графиня и судя по сузившимся глазам отца, это она зря ляпнула.

Никто не смел судить решения графа Изэр кроме его самого. И, вот так открыто называть меня «богомерзкой тварью» и «его ошибкой» ей не стоило. Особенно «его ошибкой».

– В самом деле? – грозно спросил папаша. – Как ты смеешь, женщина, судить меня? Её ошибки – твои промахи как никудышной матери! Почему Себастьян и Тэо не ведут себя подобным образом, думаешь, я слеп или идиот?! С этого дня Элией будут заниматься те же учителя, что и ими и я буду лично отслеживать её результаты! То, как ты запустила её, превратив в невоспитанного монстра не думай, что я закрою на это глаза! А, сейчас, – прямо посмотрел он на меня, – ещё сутки в подвале на воде и хлебе придадут смысла твоему существованию! – рявкнул он.

Я лишь тяжело вздохнула, радуясь тому, что булочка при мне, судя по всему лишней не будет…

Но, прежде, чем я успела додумать эту мысль, рука опустилась в карман, схватила булочку и демонстративно положила её на стол.

Нет! Да, что же это?!

Хотелось рыдать от досады, но вместо это я вновь гордо шествовала в сторону подвалов.

Что ж, миг свободы был недолог.

И вновь я и Мортис спускались шаг за шагом вниз по лестнице, ведущей в подвал. Настроение хуже не куда. Ужасно хотелось есть! Желудок не просто скулил, он выл так, что кажется даже глуховатый Мортис вздрагивал на особенно раскатистых руладах. Когда до того, чтобы ступить в подвал оставался всего один лестничный пролет, рука пожилого слуги вдруг сомкнулась на моём запястье. Он как-то резко дернул меня, а после встал так, что я оказалась зажатой между телом слуги и углом на лестничной площадке. Толком не успев среагировать, я замерла стоило ему коснуться моего лба двумя пальцами.

– Эши им мори аль, – пробормотал он, – говори со мной душа, – прошептал он так, что у меня мороз по коже пошел.

Я смотрела в его ставшие ярко-оранжевыми глаза и не могла поверить, что происходящее реально.

– Я Фет – я бог – я охранитель подземного царства и по исходу ты вернёшься к моим истокам, – шептал он быстро-быстро, а я вроде бы понимала, что он говорил, но на деле это слышалось как странный шёпот и свист проникающий куда-то глубоко под кожу, – отзовись мне пришлая душа, – вновь воззвал он к какой-то части меня, которая вдруг забилась куда-то в самый дальний уголок и вовсе не желала приходить на зов. – Боишься? Бойся! – рыкнул он. – И слушай! Ты здесь, чтобы сберечь её, хранить и делать сильнее! Случись с ней что, то и мечтать забудь о мирном посмертии, услышал?

Всё ещё шокировано смотря в сумасшедше-оранжевые глаза слуги, я вопреки всему вдруг согласно кивнула.

– Нарушишь обещание, и я вернусь за тобой, понял? – я вновь судорожно кивнула. – А теперь забудь, – шепнул Мортис, а я растерялась ещё больше.

Чего это мы замерли посреди пролёта? Странная заминка посреди лестницы, да ещё сердце колотится как сумасшедшее.

– Ну, чего встала? – заворчал старик. – Идём уж, я тебе там одеяльце приволок, да матрас получше, поди потом с тобой возись коли заболеешь. Девица ты хоть и видная, а чахлая всё одно, – покачал он головой, жалостливо вздыхая.

Тут и не поспоришь, здорова только в габаритах, а где надо там чуть что сразу же простужаюсь и заболеваю.

Сутки в холодной прошли так, что и врагу не пожелаешь. У меня столько активности на свободе не наблюдалось. Каждые полчаса приходилось либо ходить туда-сюда, любо приседать, либо махать руками и ногами во все стороны. Что уж говорить про то, что я была голодна как зверь и отчаянно скучала по моим любимым тазикам с кашкой. И, чего я только так взъерепенилась?! Вкусно же! Много! Хорошо!

На следующее утро я была совершенно разбита и полна решимости больше не чудить! Я возьму свою дурость под контроль, и отбитая голова не повод сидеть в камере до конца жизни! В конце концов, не хочешь тазик – сожри половину и не буянь!

– Дело не в тазу, – вкрадчиво, сквозь зубы зашипела я. – Дело в уважении!

А? Это ещё что значит? Какое уважение? Его отродясь не было!

– Именно, – фыркнула самой себе под нос, с силой сжав кулаки и вдруг подумала, что если опять будет таз на завтрак, то я снова окажусь в тюряге.

Моя дурь была мне неподвластна…

К моему удивлению, но сегодня меня ждал тот же самый завтрак, что и у брата с сестрой, состоявший из яйца и вполне нормальной порции овсянки. На этом положительные изменения заканчивались. В столовой царила мрачная атмосфера и я мечтала поскорее расправиться с завтраком и отправиться к себе и немного отдохнуть, но не тут-то было…

– С сегодняшнего дня ты будешь посещать те же занятия, что и твои брат с сестрой, – заговорил вдруг отец.

Удивительнее всего то, что с того самого момента, как я ударилась головой он сказал мне больше слов, чем за последние несколько лет! И, это странным образом тронуло меня! А, ещё учеба! Я мечтала учиться так же, как Тэо и Себастьян. По сути я была страшно запущенным ребёнком. Когда-то давно госпожа Брувер научила меня читать по слогам, но стоило об этом узнать мачехе, как все занятия прекратились. Нет, она не кричала на госпожу Брувер, не запрещала ей, а просто очень весомо заметила, что это пустая трата времени и мне ни к чему знать буквы. Лучше всего научить меня шить, так я хотя бы смогу прокормить себя в будущем. Что ж…с шитьём тоже не задалось, всё как-то то ниток не было, то ткани… И, вот, в свои двенадцать лет я не умела ровным счетом ничего. Иногда, я тайком пробиралась в библиотеку, где проходили занятия Тэо и Себастьяна и слушала то, о чем им рассказывал учитель. Благо уже давным-давно никто особо пристально не интересовался, где я провожу дни.

И, вот сейчас, стоило ему это сказать, как я ощутила, как всё внутри меня наполнилось неподдельным восторгом! Я смогу учиться! Смогу узнавать что-то новое! Смогу узнать, как огромен этот мир!

– Я буду лично контролировать твои успехи и раз у тебя столько свободного времени, что ты отважилась вредить людям, что служат Изэр, то я жду выдающихся успехов от твоего направленного усердия…

Я вообще не поняла, что он сказал, но примерно догадывалась, что он хотел, чтобы я хорошо училась. Да, без проблем!

– Конечно, господин, – мне как бастарду было не разрешено обращаться к графу, называя его отцом. С самого детства он-господин, а графиня – госпожа и никак иначе. Полагалось ещё брата и сестру называть юными господами, но как-то не доводилось первой к ним обращаться.

***

– Зейнвер Рам Арашису, – глубоко склонившись, заговорил мужчина, которого Зейн особенно ждал увидеть сегодня. – Приветствую вас, рами вэй.

Прошло несколько месяцев с их последней встречи и всё это время глава королевского архива Тэрций Эрион провёл, выполняя изыскания, порученные ему Зейном и его величеством Рейвеном Рам Морт, но поскольку у кузена и без того сейчас было много дел, встречу с верховным архивариусом Зейн решил взять на себя.

– Проходите, любезный тоцци, – пригласил он пройти мужчину так, как было положено обращаться к тем, кто был рожден без дара. – Полагаю, раз вы назначили встречу, то определённый прогресс в порученном вам вопросе есть?

Тэрций проработал в королевском архиве Рам Эш всю жизнь и положения своего добился исключительно благодаря труду, ну и умению угождать тем, кому следует, конечно же. Вот и вопрос его высочества и его кузена он никак не мог оставить без личного внимания и выполнить работу спустя рукава. Хотя, признаться честно, более сложного задания он ещё никогда не получал.

– Разумеется, рами вэй, – обратился он, обозначая статус Зейна, как «благословлённого силой». – Хотя, признаться честно, он не столь впечатляющ, как хотелось бы, но как говорится, что есть тому и рады.

Шурша множеством папок и тубусов, что мужчина пытался удержать в руках, он подошел к столу Зейна и указав на него, спросил:

– Можно, рами вэй, я воспользуюсь вашим столом?

– Разумеется, тоцци, чувствуйте себя свободно, – согласно кивнул мужчина, наблюдая за тем, как пожилой архивариус раскладывает принесённый вместе с собой скарб.

Несмотря на жару, царившую в Рам Эш в начале осени, архивариус был одет в темно-синий балахон, отделанный шелковым шитьём из серебряных и черных нитей, а также не преминул украсить лысеющую голову вышитой в тех же тонах шапочкой из блестящей темно-серебряной парчи. Должно быть, в подвалах архива в таком наряде было вполне комфортно работать, но вот на верхних этажах башни Семи стихий было слишком жарко. Лишь слегка взмахнув пальцами, Зейн послал поток силы, закрывая и зашторивая окна, понижая температуру внутри так, чтобы архивариус не рухнул в обморок прежде, чем доложит то, что удалось узнать.

– Благодарю вас, – всё же пробормотал архивариус, раскрывая первый тубус. – Что ж, надеюсь вы простите мою сложившеюся годами склонность к порядку, но начать я хотел бы с первого упоминания, – внимательно взглянув Зейну в глаза он дождался его одобрительного кивка, от чего прядь медно-рыжих волос упала на глаза, рассекая ярко-зелёный взгляд алой линией волос.