Второй шанс для Элии

Марина Александрова

Второй шанс для Элии

Второй шанс для Элии.

Пролог.

– Где эта тварь?! – резкий оклик графа эхом прокатился по стенам древнего замка, отразился в витражных окнах просторной столовой и глухим стоном раненного зверя утонул где-то под самым потолком.

Пожилой Мортис вздрогнул и несмотря на простреливающую боль в спине согнулся ещё сильнее, лишь бы хозяин не выбрал его объектом своего гнева! А, всё из-за гадкой девчонки, что в кои-то веки решила ослушаться и проявить характер… Вот же, дрянь!

– Милый, – ласковый голос госпожи, заставил графа Изэр устремить свой полыхающий взор уже на супругу, позволив Мортису нервно перевести дух. – Куда она денется из предгорья? Сам подумай, так или иначе настанет ночь, вместе с ней придёт и холод, а твой… – тут она запнулась, явно подбирая подходящее слово или делая определённый акцент на статусе разыскиваемой, – бастард, – особо протянув «а», продолжила она, – столь нежен, что вряд ли вынесет холод в легком платье, – скупо улыбнулась женщина.

– Изабелла, – прорычал граф решительным шагом направляясь к супруге, которая вместе с детьми, как ни в чем ни бывало, продолжала ужинать.

Графиня Изабелла Изэр была столь изящна, манерна и кротка, особенно в такие моменты, когда Эрдасу больше всего на свете хотелось оторвать ей голову, что это бесило его ещё больше.

– Куда ты смотрела?! – прорычал мужчина уже на жену.

Графиня Изэр, хрупкая миловидная шатенка даже не вздрогнула от направленного в её сторону рыка. Слишком хорошо она знала себе цену в этой семье, как и ценность вложений её отца.

– Не стоит повышать голос во время ужина, ты же знаешь, как я этого не люблю, – чуть слышно проговорила она, даже не взглянув на супруга, продолжая аккуратно резать стейк.

– Ты совсем отупела?! – взревел Эрдас, с силой ударив по тарелке так, что ужин женщины устремился прямиком на пол.

– Ты что себе позволяешь? – гневно раздувая ноздри, прошипела женщина, поднимаясь из-за стола. – Какое мне должно быть дело до твоего выб… выкормыша?! – всё же взяв себя в руки, прошипела она, отерев губы салфеткой и кинув ту на стол.

– О, всего лишь одно дело, что этот «выкормыш», как ты имела неосторожность выразиться, был обещан аршваи рам, представляешь?! – не скрывая иронии, усмехнулся граф. – Всего-то и делов, что император приказал отдать дочь рода Изэр на откуп в проигранной войне, но если тебе мой «выкормыш» всё ещё не нужен, то может быть отдадим нашу прелестную Тэодору?! А?! – уже не смеясь прорычал он.

В этот самый момент графиня Изэр почувствовала себя так, будто земля уходит из-под ног. Как отдать? В смысле потребовали дочь рода Изэр?! Да, кому они нужны, в конце концов?! Всего лишь мелкое графство в предгорье поверженной империи Тарволь?! Их даже на карте не с первого раза найдёшь?! Так кому могли понадобиться их дети?

– Зачем? – тяжело сглотнув, пролепетала она, бросив взгляд на испуганно замершую над тарелкой дочь.

Тэодора была всего на год старше той девчонки! А, что если им сгодится и она?! Что тогда?!

– О, милая, когда я спросил императора, какого эфрима ему надо от моих детей он обещал подробно передо мной отчитаться, – не скрывая злой иронии, вызверился мужчина. – Так, что? Может ты уже отомрёшь и подсуетишься немного хотя бы ради своих детей!

***

Было плевать. Вот так, просто плевать! Куда идти, что делать, как дальше жить…Но одно я знала точно, больше ни за что не вернусь в этот проклятый дом! Ни за что!

Всё ещё захлёбываясь в слезах, я спешно сползала по каменистым склонам, пытаясь уцепиться за чахлые деревца. Лес, что окружал замок Изэр был бы легко проходим, если бы не был расположен в предгорье, где каждый неосторожный шаг нёс в себе опасность. К сожалению, ни моя пышная фигура, ни такое же платье не располагали к беспрепятственному спуску. Я с трудом удерживала равновесие, перепрыгивая с камня на камень и всё больше размазывала слёзы и сопли по щекам.

– Пусть я лучше умру от холода и голода! Пусть меня съедят звери, – причитала я, продолжая подвывать, – но я ни за что не отправлюсь в земли аршваи рам! Только не туда! Ни к этим нелюдям!

Слухи о тех, кому наша империя проиграла в войне ходили разные. И, хотя, предгорье война как таковая не затронула, слишком уж далеко, но возвращавшиеся на земли графства проигравшие войны шептали разное. Говорили, что и не люди они вовсе! Что маги каждый второй! Как в старых сказках маги, только называли они себя аршваи рам! А в ком силы нет, то те рабы магов… Что звери милосерднее воинов аршваи рам!

И, вот, сегодня, на приказ императора передать в земли врагов дочь отец тут же вспомнил о ненужном ублюдке… Признал-таки кровиночку, чтобы тут же сбагрить боги ведают куда!

Воя во весь голос, я шла шаткой походкой по каменистому склону, понимая, что больше ничего не хочу в этой жизни! Как же они замучили меня! Всю жизнь терпела! Всё ждала чего-то?! Что примут. Что полюбят. Верила каждый раз, как распоследняя дура, что брат, сестра, мачеха, а может быть однажды и отец признают меня… А, всё, что получила – это бесконечные издевательства, обзывательства за то, что толстая, неуклюжая, тупая, да и вообще не пойми что! Ничего не умею…

А, учил ли меня хоть кто-то чему-то?!

Уж лучше б и не родилась я вовсе!

Вот на этой шаткой мысли, нога моя оскользнулась на влажном камне покрытым бурым мхом. Я неуклюже взмахнула руками и стремительно полетела вниз головой. Момент удара запомнить уже не смогла…

***

– Это точно она? – рассматривая две торчащие в небо упитанные ноги в розовато-линялых панталонах, Фет опустился на колени, приподнял юбку, что скрывала искривленное в гримасе ужаса красное лицо.

Он остановил время аккурат за мгновение до гибели девушки и сейчас вместе со своим другом Маат, с нечитаемым выражением на лице, они разглядывали последнюю из созданного Маат народа…

– Это всё Аишет с её грёбаной тюрьмой! Посмотри только, – зло указал мужчина пальцем на повисшее в воздухе недоразумение, – хорошо, что мы успели, но что толку? Что толку?! С таким характером она всё одно умрёт, а следом и я! Аишет, мать её, специально к этому подвела! По-другому и быть не может!

– М-да, и рад бы утешить, но судя по всему не чем… – тяжело вздохнул Фет, сложив руки на обнажённой глянцево-черной груди. Единственным предметом одежды на мужчине была золотая юбка из тонких кожаных полос чуть выше колена. Царящий в предгорьях Тарволь холод его ничуть не беспокоил. В конце концов, он бог и холод был ему ни по чем.

– Это последняя кровь, Фет, понимаешь? – несколько болезненно прошептал Маат опускаясь на колени возле висящей в воздухе девушки. – Кровь, которую ещё нужно суметь пробудить.

Оба мужчины были гораздо выше любого человека и лишь поэтому девочка казалось такой маленькой рядом с ними.

– Я предвидел это, – тихо сказал Фет. – Я знаю, один раз ты уже пострадал за то, что нарушил правила и влез в дела мирские, но ты ведь жив! А, если эта девчонка ни на что не годится? Я не желаю видеть, как мой единственный друг умирает…

– Что ты? – нахмурив светлые брови, посмотрел Маат на друга своими неоново-голубыми глазами.

– Я украл прялку у сестры, – прошептал Фет.

– Ты спятил?! Плетущая судьбы и души не сможет без своей прялки…

– Поэтому, нам надо поскорее её вернуть! – прошипел мужчина, сверкнув на Маат черными глазами полными негодования. – Мы не будем ничего конкретно менять! Всё, что нам нужно притянуть сильную, но разрушенную душу и сплести один стержень с другим ну и мотануть колесо разок назад! Нестрашно! Ничего не изменится, да и не заметит никто! – протянул он на ладони крошечную сияющую золотом прялку, стоявшую на не менее крошечном колёсике.

– И, где я тебе достану такую душу?

– Я же не просто так принёс это, – Фет выразительно посмотрел на артефакт в своих руках. – Смотри, – точно фокусник он разжал вторую ладонь, чтобы показать изрядно потрёпанную, но всё ещё тлеющую искру чужой души. – Притянул его…

– Его? – нахмурился Маат. – Он был мужчиной?

– Ой, да какая разница, – пожал плечами Фет. – Сестра говорила, что у душ пола нет!

– После прохождения через очищающий котёл, – в отчаянии вскинув руки, воскликнул Маат.

– Да всё равно, – взмахнул рукой Фет. – Эта через котёл уже не пройдёт. Слишком надорвана. Да и нужен нам лишь стержень, память не подтянется. Сплетём с душой последней, – кивнул он на висящую к верху ногами девицу, – отмотаем немного время назад, дадим ей время слиться с более сильным стержнем, и мы получим то, что нужно!

– Где ты её взял? – практически жалостливо просипел Маат, не зная уже можно ли согласиться с предложением друга или лучше отказаться и принять свой конец вместе с последней из созданного им народа.

– В одном безмагическом мире, – пробормотал Фет. – Там у них какая-то Перестройка и выживали лишь те, кто за себя мог постоять. У него был свой отряд, его звали Илья, правда, похоже на имя девчонки? А? – заискивающе улыбнулось божество. – Ну, и они боролись за справедливость, – важно кивнул Фет, на искру. – Они сражались с такими же, как и они, чтобы иметь право покровительствовать несчастным торговцам за символическое вознаграждение. Его предал друг и он даже сидел в тюрьме, совсем как ты, Маат, – ободряюще улыбнулся Фет.

– Да? Он был благородным воином?

– Ну…уважаемым, – кивнул Фет, поспешно прикрыв глаза, чтобы его только окрылённый надеждой друг не заметил, как ему на самом деле неловко за обман.

Но и вариантов не было. Он и так спер то, что никто брать не хотел из местных крылатых богов, пока рогатые не подоспели…

– Хорошо, давай попробуем…

Глава 1.

– Почему так долго не приходит в себя? – женский голос, полный негодования разозлённым писком ворвался в сознание.

– Но, госпожа, Элия сильно ударилась при падении, лекарь сказал, что это нормально, что так долго не приходит в себя. Всё же с лошади упала, хорошо хоть шею не сломала… – ответствовал старческий, несколько дребезжащий голос.

– Думаешь?

– Что? – растерянно спросила старушка.

– Ну, что это хорошо? – вкрадчиво поинтересовалась женщина и только в этот момент мою голову пронзила нестерпимая боль, а вместе с тем пришли и воспоминания.

Это был очередной урок верховой езды. Не у меня. У брата с сестрой. Я всего лишь бездельно болталась во дворе, посматривая на то, как учитель занимался с ними, когда Тэо вдруг заметила меня и предложила попробовать тоже. Вот уже десять лет я живу в замке своего отца, а всякий раз с замиранием сердца жду, что мои родственники хоть как-то признают меня. Интересно, зачем оно мне надо?

Неожиданная мысль болью прошила виски.

И впрямь, на хрена я полезла на лошадь, когда ни разу не сидела в седле? А, эти мелкие выродки возьми и стегани скотину подо мной… Че за…?!

– Ой, кажется пришла в себя? – забормотала няня, приставленная отцом к нам троим, но по факту занимавшаяся в основном братом и сестрой.

Открыв глаза, не смогла сдержать накатившего раздражения.

– Воды дай, – буркнула бабке, чтобы та немного занялась делом и перестала жужжать у меня над головой.

– Что…а да, сейчас, – пробормотала та и резко скрылась с горизонта.

– Рада, что тебе лучше, надеюсь, ты не заставишь себя ждать на ужин, – пробормотала мачеха, развернулась на каблуках и была такова.

А, вот я так и лежала, смотря в одну точку. И, вот, что было действительно странно. Всю свою сознательную жизнь, на мачеху я смотрела с придыханием, страхом и в какой-то степени с восторгом. Она мне казалась такой красивой, миниатюрной, изящной. Её манеры были идеальны. Но сейчас… как пелена с глаз спала? Баба, как баба ещё и жалела, что я шею не свернула…

Так бы и вломила ей в догонку!

От последней мысли стало не по себе, но странно хорошо?

Нахмурившись, я откинула одеяло и попыталась встать…

– Это ещё что? – забормотала я, понимая, что кто-то что-то обмотал вокруг меня…

И только, когда руки прошлись вдоль тела я наконец-то в полной степени поняла, что то, что мешало подняться – мой собственный живот! Но, у меня нет такого!

Голова вновь разболелась, заставляя болезненно жмуриться. Да, что со мной такое?! Словно и тело не моё и всё вокруг не то! Ещё этот мамон торчит, как будто я беременная…

От последней мысли и вовсе замутило, и я поспешила в уборную.

Вернувшись увидела няню, что сгружала графин с водой на маленький столик возле кровати.

– Попей и одевайся, скоро ужин…

– И че?

– Что?

Похоже у няньки любимым словом было «что», во всяком случае, она всё время что-то переспрашивала. А, может, старческое уже, и она с первого раза плохо слышит?

– Слушай, фрау, – заговорила я, садясь на кровать широко разведя колени. Так и мамон меньше мешался.

– Как ты меня назвала? – перебила нянька.

Нахмурившись, я задумалась над её вопросом. И, правда, что это значит? Стоило ей спросить, как я поняла, что и сама не знаю. Но ей почему-то шло, особенно потому, как я представляла эту загадочную «фрау» в чепце и в белом переднике на коричневое платье. Вот и нянька странным образом вписывалась в образ.

– Да не суть, – буркнула я. – Голова у меня болит и сильно, че всем этот ужин так сдался? Тут пожрать нельзя, что ли?

Какое-то время бабка молчаливо взирала на меня так, словно впервые увидела. Кожа на её пухлых щеках как-то странно налилась сперва бледностью, потом краснотой. Она злобно прищурилась и схватилась за полотенце, висящее на спинке стула, что стоял рядом со столом.

– Ты че удумала, старая? – пробормотала я, смотря, как она скручивает полотенце в жгут.

– Старая?! Пожрать?! – завопила бабка, похоже выходя из себя и как-то чересчур резво взмахнула своим оружием в мою сторону.

– Эй, не вздумай даже! – вызверилась я, но похоже это лишь наоборот придало ей ускорения, и она щелкнула своим импровизированным хлыстом прямо по мне.

После того, как плечо прошила вспышка жалящей боли то, что было в последующие несколько минут, я честно говоря, не знаю. Словно свет выключили, а в себя пришла уже сидя на няньке верхом и довязывая руки у неё за спиной её же полотенцем. Бабка уже не сопротивлялась и спокойно лежала поперёк кровати лишь часто и злобно дышала. Надо думать, весила я немало и быть погребённой подо мной то ещё удовольствие.

– Ты учти, фрау, в следующий раз не посмотрю, что ты баба, – пробормотала я и шокировано замерла.

Всё произошедшее было так на меня непохоже! Я никогда… никогда… не то, что руки ни на кого не подняла даже в мыслях старалась плохого не думать, надеясь, что боги однажды оценят моё прилежание и вознаградят за послушание… А, что же я сделала…?!

Нервно сглотнув, слезла с госпожи Брувер, почему-то только сейчас смогла вспомнить её имя. Амалия Брувер, ей пятьдесят пять лет, и она присматривает за детьми графа с момента рождения Тэо. Да, я помню это. Как помню, и то, как боялась её наказаний и излишне пристального внимания. Она любительница воспитывать хворостиной за любую провинность, но почему-то исключительно меня. С Тэо и Себастьяном она себе подобного никогда не позволяла!

Так, а почему со мной можно?!

И все же, разве так бывает, что человека которого ты боялась всю осознанную жизнь ты берёшь связываешь полотенцем, при этом даже страха нет…

Неожиданная волна гнева вдруг показалась правильной и верной. Будет знать, как руки распускать!

– Развяжи меня немедленно, мелкая дрянь! – послышалось яростное шипение из-под меня. – Совсем с ума сошла? Что на тебя нашло?!

– Ну, уж нет, – хмыкнула я. – Я тебя развяжу, а ты опять тряпкой махать начнёшь! Сама развязывайся, а я пока пойду на ужин, раз всем так невтерпёж меня на нем узреть, – пробормотала я, с трудом сползая с распростёртого подо мной тела, я пару раз запнулась и несколько раз навалилась на старушку. Искренне переживая не придушили ли её мои кульбиты на её спине, я на всякий случай ещё разок толкнула её и услышав сдавленные ругательства успокоилась. Живая.

Распахнув шкаф, я каким-то совершенно новым взглядом рассматривала свой не внушавший ничего кроме странной брезгливости, гардероб.

– Что это, а? Вы что мебель чехлили и мне на сдачу нашили?! – сплюнула я, рассматривая древние платья самых невразумительных расцветок. – И, что это? Почему брюк нет? – нахмурилась я, только сообразив, что вроде как неприлично девице в брюках ходить. – А, в этом прилично? – прошипела я себе под нос, разглядывая платье бледно-желтого цвета в мелких цветочках. – Расцветки, как в дурдоме… – пробормотала я.

– Где? – опять переспросила бабка, так и не сумев перевернуться на спину. Точно глухая.

И, правда, где?

Тряхнув головой, выудила платье темно-синего цвета. Почему-то цвет показался… домашним каким-то? Словно я привыкла именно такое носить изо дня в день и в принципе меня это не раздражало. Наоборот даже, воспринимала, как броню за которой не видно ничего лишнего. Позволяет слиться с толпой…

Какой толпой? Да, кто бы знал?!

Странные ассоциации, но так или иначе, я натянула платье, наскоро причесалась и заплела свои пшеничного цвета волосы в толстую косу. Бросив недовольный взгляд на своё отражение, я будто впервые увидела себя. Этой зимой мне исполнилось двенадцать лет, но за счет своего грузного телосложения смотрелась я старше. И на фоне мачехи и сестры выглядела, конечно, не сказать, что красавицей. Несмотря на то, что каждое платье имело шнуровку, чтобы была возможность затянуть его потуже, меня это особо не спасало. Я была похожа на маленький толстый комод, хотя надо признать, что светлые волосы и глубокого цвета синие глаза были тем немногим, что меня действительно красило.

– Что ж ты так отожралась? – вдруг спросила у самой себя и едва не вскрикнула, потому как на мгновение показалось, что в ответ с зеркальной глади на меня смотрит кто-то совершенно незнакомый.

Поспешив закончить гляделки с зеркалом и бросив виноватый взгляд на тихо матерящуюся няньку, что всё ещё пыталась перевернуться, я поспешила на ужин.

Ступая по темным коридорам замка Изэр я вспоминала то время, когда только попала сюда. Странное дело, мне было всего два года, когда моя родная мама умерла. Обстоятельства её смерти, её внешность или то, кем была эта женщина было чем-то сокрытым пологом в моей памяти. Всё, что я о ней знала, было скупыми сведеньями, который поведала госпожа Брувер, потому как отец этой темы в принципе не касался. Первые осознанные воспоминания появляются уже здесь. И, как это ни печально, но единственное, что могу вспомнить из ранних образов – это слёзы. Я всё время была одна и всё время плакала. Кажется, за свою недолгую жизнь я успела порыдать в каждом коридоре этого замка. Моя чувствительность и плаксивость ко всему было тем, что давало повод родным и даже слугам испытывать мои нервы на прочность. Порой мне казалось, что эти люди ощущают странное наслаждение доводя меня до слёз.

– Не скули, – вдруг рыкнула сама на себя.

Ну, не то чтобы я себя никогда не оговаривала, но, когда время приходило погрустить, жалела я себя за всех родственников вместе взятых. Тем необычнее было то, что сама себя и осекла сейчас. И, странное дело, но почувствовала себя гораздо лучше.

Войдя в столовую, заметила, что сестра, мачеха и брат были уже здесь. Привычно заняв своё место в конце стола, мы все молчаливо ожидали отца.

– Пришла в себя? – как бы между прочим поинтересовалась Тэо.

Девушка была точной копией матери. Такая же миниатюрная, миловидная шатенка с вздернутым носиком и нарочито милой улыбкой. Разве что кожа у неё была чуть смуглее, чем у графини, да глаза цвета горького шоколада, совсем как у отца.

Смерив девицу нечитаемым взглядом, предпочла вовсе с ней не разговаривать, учитывая то, что сегодня и так начудила сверх меры. Одна связанная нянька чего стоит?! Не приведи боги развяжется до начала ужина и нажалуется на меня папаше…

Надо было её валить…

Странная мысль заставила испуганно замереть и прослушать очередную реплику, отпущенную сестрицей. В тот самый момент, когда мелкая дрянь пыталась отвесить мне очередную порцию гадостей, я судорожно пыталась осознать, что это я сейчас такое подумала?!

– Элия, – ворвался в хоровод ужасающих мыслей, голос мачехи. – Сестра задала тебе вопрос, – сквозь зубы процедила мамаша честного семейства.

– А?! – совсем не эстетично гаркнула я, испугавшись собственного голоса. – Чего надо? – посмотрела я на мелкую пигалицу.

– Говорю, хочешь повторить урок? – гадливо осклабилась девица, намекая вовсе не на то, что они с братом поучат меня верховой езде.

Странное дело, но вместо того, чтобы испугаться и промолчать, я оскалилась, изображая улыбку и согласно кивнула.

– Обязательно повторим, – пообещала я.

Не знаю, чем бы закончился разговор, но двери в столовую отворились и внутрь вошел папаша. Граф Эрдас Изэр высокий, широкоплечий мужик с темной гривой волос, смуглокожий и кареглазый, как сестра. Он казался незыблемой глыбой, которую попробуй не так тронь, и она сорвётся, погребая всё под силой собственного гнева.

«Чем больше шкаф, тем громче падает», подумалось мне, и я невольно напряглась.

Только бы «свет» в сознании опять не погас!

Сегодня мужчина выглядел как никогда собранным и в столовую он вошел не один, а в сопровождении незнакомого мужика, который на фоне бати смотрелся утонченным прощелыгой…

Тряхнув в очередной раз головой, я вновь себя одернула. Что? Какой ещё батя? Прощелыга? Что это всё за словечки? Да и откуда столько пренебрежения в мыслях об отце? И ни грамма страха?! А, ведь я боялась его всю осознанную жизнь! Его гнева и того, как этот самый гнев мог отразиться на мне. Что со мной такое?

И опять странная волна спокойствия прошлась от макушки до самых пяток, будто уговаривая не обращать внимания на всякие глупости. Я просто взрослею и страхи уходят! Да и в собственных мыслях могу называть кого угодно и как угодно. Правильно? Ну, вроде как да…

Так вот о «прощелыге»: мужчина был низкого роста, излишне худощав и причесан с такой тщательностью, что мог посоперничать за самый женственный образ с графиней. А, ещё он был огненно-рыжим и лицо его было усыпано россыпью веснушек, точно мухи обоср…

Не выдержав хлопнула себя по губам, будто это могло хоть как-то повлиять на мыслительный процесс.

Судорожно сглотнув, решила смотреть к себе в тарелку, пока взрослые расшаркивались в приветствиях, слуги стали расставлять блюда. В замке Изэр было не принято выставлять на стол многое количество блюд, если дело не касалось праздников. Из того, что мог взять каждый стояла корзинка с хлебом, кувшин с вином, водой и медовым напитком. Иногда выставлялись соленья или свежие овощи. Для каждого члена семьи подавалась своя порция еды. И, вновь, я с какой-то странной задумчивостью наблюдала, как перед мачехой ставят блюдо с тушеными овощами и куриными биточками на пару, тоже самое появляется перед Тэо, у Себастьяна тоже, только биточки жареные, а в следующий миг плюхают тарелку передо мной…

– Че за корыто? – не успев вовремя захлопнуть рот, посмотрела я на слугу, что принес мне глубокую тарелку до краев наполненную кашей, в которую были наструганы жаренные колбаски…

– Простите? – дежурно улыбнувшись, поинтересовался слуга. – Это ваша стандартная порция…

– Вы меня сожрать в голодный год планируете, что ли? – поинтересовалась я, впервые в жизни задаваясь вопросом, почему мои порции всегда на порядок больше и жирнее, чем у остальных?

Будто кто-то глаза открыл на то, как меня кормят. Все десять лет я старалась быть послушной, а послушные девочки кушают молча то, что им дают и оставлять еду неприлично! Госпожа Брувер всегда так говорила…

Всё же фрау легко отделалась, надо было припрятать её до поры до времени… развяжется, значит судьба, а нет – значит нет.

Губы против воли растянулись в злобной ухмылке.

– Простите? – слуга шепнул мне на ухо очередное извинение.

– Че за баланда, спрашиваю? – попыталась пояснить вопрос, хотя и сама толком его не поняла. – Че попутал хлев сюда припер? Тащи обратно пока свиньи бунт не подняли, а мне вон то давай, – кивнула я в сторону сестры и мачехи, откинувшись на спинку стула и широко разведя колени. – Ну? Метнулся, пока ветер без камней, – чуть рыкнула, хотя старалась быть не услышанной занятыми светской беседой взрослыми.

– Да, вы что? Правда? Война?! – вдруг громче обычного, поинтересовалась мачеха.

– Слыхал, – пнула я носком туфли слугу по ботинку, – свиньи уже войной идут, а ты всё тут, – доверительно прошептала я, только сейчас вспомнив имя парня – Тьерри. Миловидный юноша лет двадцати, сын нашей кухарки Мати, он даже казался мне симпатичным…

То ли от вида каши, то ли от последней мысли меня отчетливо замутило.