Я выбираю жизнь

– Мы люди. С планеты Земля! – с гордостью мысленно заявила сама себе я. Голос казался всё реальнее с каждой репликой. Верить, что схожу с ума не хотелось.

– Тфу, опять туда попал. Попал туда опять, тфу!

В это время Александр уже успел оценить температуру и состав воздуха:

– Ну что, ребята, не удивлюсь, если наш полет был сном, и все мы находимся на Земле. Температура 5 градусов выше нуля, воздух практически родной. Все показатели удовлетворительные. Но волнительная новость все же есть: тепловизоры фиксируют присутствие кого-то очень огромного. Именно не много маленьких, а одного нереальных размеров.

– А мы? Мы есть на тепловизоре? – пыталась не паниковать я, но тон выдавал волнение и тревогу.

А в голове пронеслось: «Мы умерли. Предстали перед Богом».

– Вы живы. Живы вы. Я не Бог. Бог не я. Я обычный физик-электронщик. Физик-электронщик обычный я. Бог! Ты хватила! Хватила ты! Бог! Был бы я Богом, тут бы не сидел. Не сидел бы тут бы, Богом я был бы. – со вздохом пропел голос.

– А где мы?

– Галактика Лирея, планета Селзон. Селзон планета – галактика Лирея. Пара галактик от карликовой вашей. От вашей карликовой пара галактик. Живу я тут – тут я живу. Вы маленькие такие! Вижу вас в микроскоп. В микроскоп вижу вас, такие маленькие вы.

Сумбурно, много. Осознать бы услышанное. Вычленить главное:

– Планета Селзон галактики Лирея. Бред какой-то! Больное воображение? Вот бы увидеть подтверждение.

– Что тебя убедит – убедит тебя что? – с иронией отозвался голос.

– Можешь положить какой-нибудь предмет, но только, желательно, не опасный, например, песчинку.

– Таня, давай назад! Смотри, тень надвигается! – Александр интуитивно повел рукой, как бы отодвигая меня от внешнего мира обратно на станцию.

– Спокойно. Все нормально. Это песчинка. – успела сказать я, прежде чем в паре метров от станции длинный щуп аккуратно положил булыжник.

– И что это было? – услышали мы по рации встревоженный голос Алексея, наблюдавшего за происходящим через иллюминатор. Его участь не завидна – оттуда он не в силах будет помочь, если что-то случится. Он должен быть готовым остаться единственным выжившим.

– Я слышу голос. Голос отвечает на мои мысли. Он необычный. Певучий как в былинах и сам себя зеркалящий. Вот, подумала, надо убедиться, что он мне не чудится. Попросила положить песчинку.

Конечно, я рассказала и про планету, и про галактику, названия которых слышала впервые.

– Не думал, что у меня есть пробелы в астрономии. Это где? – предотвратил Алексей шквал критики в мой адрес от командира.

– Не знаю, почему его слышишь только ты, но попробуй спросить, почему мы здесь, что вырвало нас с орбиты. Возможно ли нам вернуться назад? Хотя, похоже из-за пожара и перегрузки не всё в порядке со станцией… – голос Александра звучал сухо и грозно. Подтекстом слышалось: «Выговор с занесением тебе ещё будет! За что? За то, что не доложила о своем состоянии, о голосе…. Дай только с ситуацией разобраться!»

Новая «инопесня» опередила мои вопросы:

– Каждую фразу ты слышишь два раза – два раза слышишь ты каждую фразу? Тебя тоже слышу два раза – два раза слышу тоже тебя.

– Особенность чтения мыслей существ из разных галактик – догадалась я. Мозг адаптировался под его певучесть. И зеркальная фраза потихоньку стала тише, чем первоначальная.

– Смотри, что есть у меня (у меня есть что, смотри)!

Над яркой плоскостью начала нарастать ещё более широкая тень, а потом махина медленно опустилась перед нами. Сдерживать панику все сложнее. Не сразу удалось поверить своим глазам. Перед нами предстало то, что мы меньше всего ожидали увидеть.

Ступор сковал крепче заклятий: «Теперь пора паниковать!» – сердце забилось чаще.

– Не знаешь – это не из вашей системы (не из вашей системы это, не знаешь)? – участливо поинтересовался физик-электронщик тоном, словно речь идет о котенке. Именно так спросил меня однажды сосед по даче, держа за шкирку белого найденыша. Тот случай так живо вспомнился! Я улыбнулась.

Перед нами легла советская космическая станция. На боку красовались огромные буквы: «Заря».

Из учебника по истории космонавтики каждый знал, что ровно 50 лет назад по решению ЦУПа станция «Заря» была сведена с орбиты и, войдя в плотные слои атмосферы, практически вся сгорела. Не сгоревшие обломки упали в Тихий океан. Но что тогда перед нами? Верить ли глазам? Действительно ли перед нами, впечатляя своей мощью, поблескивая солнечными батареями-крыльями целая и, практически невредимая, «Заря»?

Нам говорили, что станцию свели с орбиты после трагедии с экипажем! Экипаж покинул станцию на корабле «Союз», но из-за разгерметизации все погибли. Члены экипажа были представлены к награде «Герой Советского Союза». Представлены посмертно. Слово «экипаж» кружило вертолетом в голове и вырвалось наружу ни то шёпотом, ни то в крик:

– Экипаж!

Кинуться бы к их люку, но ноги не слушались.

– Сон. Вот такой длинный, нелепый сон – резюмировал Алексей по рации.

Ох, как хотелось с ним согласиться, но это было не так.

Люк станции медленно приоткрылся и экипаж в полном составе без скафандров сошел, как со страниц старого журнала: молодые, красивые ребята из прошлого смотрели на нас. На костюме каждого красовалась нашивка с гербом давно несуществующей страны, и на рукавах надпись: «СССР».

Мы думали, что знаем всё о трагедии на станции «Заря», но оказалось, что это была легенда, призванная объяснить исчезновение и не допустить панику.

Экипаж предстал перед нами в полном составе: командир корабля, бортинженер и инженер-испытатель смотрели на нас, как на пришельцев из будущего. По сути, для них мы таковыми и являлись.

Мы ещё не знали, что они прожили всего год с момента исчезновения. Они не знали, что на Земле прошло пол века.

Сразу разве можно было осознать, что время в этой галактике текло и течет с иной скоростью? Не знали мы, естественно, и того, что история жизни на этой планете физика-электронщика началась всего 4 года назад.

Часть 7. Находка

– Может не надо? Рвануть же может!

– Да, не рванет!

Рвануло…

И теперь этот последний фрагмент прошлой жизни снова и снова всплывал в памяти единственно оставшегося в живых из всей научного-исследовательской лаборатории физика-электронщика, в настоящем отправленного на принудительные работы мусорщиком, осужденного по статье: «Причинение смерти двум и более лицам по неосторожности».

Глупые бездушные слова приговора до сих пор звучали в голове, завершая воспоминания о роковом взрыве. Разве могли они выразить всю боль, разъедающую сердце.

– Двум и более лицам… – С глубоким болезненным вздохом и дрожью в каждой клеточке повторял мусорщик снова и снова, находясь один на один со своим преступлением. А ведь он предупреждал! Но не остановил, не отговорил, не предотвратил и не погиб – потому чувствовал на себе полноту ответственности за смерть своих коллег, считая вынесенное ему наказание недостаточно сильным.

Так тянулся третий год жизни в ссылке: одиноко, безрадостно, тускло. Трудовая повинность без возможности общения с кем-либо, под неусыпным контролем, заполняла его существование. В попытках заглушить боль работой, он выполнял её бездумно, но качественно, с каким-то особым рвением и упорством. Помимо самого сбора, необходимо было отсортировать, запаковать и зафиксировать все, что попало в сети. Но и это бывший научный сотрудник выполнял автоматически. Такой подход к делу, позволял не отвлекаться от самобичевания. В результате здоровье стало приходить в упадок. И вот уже на бывшего увлеченного физика-электронщика из зеркала смотрел незнакомый осунувшийся старик с потухшим взглядом.

Не известно, что скорее бы закончилось: ссылка или жизнь, но в очередной куче мусора он заметил странный предмет. Любопытство разбудило мозг. Мусорщик поспешил, из ранее выловленного хлама, выудить необходимые запчасти и вот уже подобие микроскопа помогало ему рассмотреть находку.

Несколько цилиндров разного диаметра, скрепленных между собой, имели три пары крыльев, отблескивающих при попадании света. Крупные непонятные символы, совсем непохожие на буквы, были начерчены на боку: «З» «А» «Р» «Я».

На этой странной конструкции он разглядел маленькое круглое окошко, которое удалось открыть поддев пинцетом. Забыв научное прошлое, мусорщик с детским любопытством качнул непонятную штуку, чтобы вытряхнуть из открывшегося окошка содержимое, и отшатнулся. Три маленьких существа шлепнулись на предметное стекло.

– Кто же Вы?! – ни то восторженно, ни то растерянно вскрикнул он. – Голова, руки, ноги – все как у нас, только меньше, значительно меньше! Где же поймал я вас?

Угрюмое лицо приобрело румянец, глаза наполнились живым светом: «Надо же как бывает! По образу и подобию. Такие, как мы!» – мелькнуло, в его голове, и он углубился в звездные карты: – Посмотрим, куда сегодня я забрасывал сети».

Впервые, с момента злополучного взрыва в лаборатории, в нем проснулся интерес и жажда познания. Увеличение масштаба карты не показало ни одной галактики на пути сетей, где можно было поймать маленьких человечков.

Пытливый ум начал разбираться в случившемся и нашел: «Вот оно! Сбой системы! Всего на три градуса отклонившись от заданной траектории сеть подхватила нечто из карликовой галактики «Млечный путь»!» – восторгу не было предела.

Глаза межгалактического мусорщика жадно наблюдали за паникой человечков на предметном стекле. В последний раз он испытывал похожие чувства в детстве, когда поймал первого жука. Жук дрыгал лапками, пытался выбраться из коробочки, а он рассматривал его, представляя, как будет наблюдать и ухаживать за ним. Но тогда радость была слабее. Ведь он был не первым, кто поймал жука. Тогда он поспешил показать его друзьям, похвастаться своим питомцем.

Сейчас совсем другое дело! Пожалуй, только в эту минуту мусорщик осознал, что прошло три года, как он находится в ссылке на пустой планете, где нет никого кроме него. Его разум словно проснулся, все его существо ощутило жажду общения, мысли выскочили из центрифуги воспоминаний о взрыве.

– Может водички хотите? – заботливо, как к питомцам обратился мусорщик и уронил аккуратно каплю рядом с угомонившимися человечками, чем снова их сильно напугал.

Всю ночь глаза отказывались смыкаться. Сложная дилемма захватила сознание. По правилам надо было зафиксировать найденышей в журнале, упаковать с соответствующей этикеткой и отправить следующим рейсом на главную планету. Но сердцем он чувствовал, что не сможет собственноручно расстаться с единственными живыми существами, пусть даже и не разумными. «Опытами мучить будут, если узнают, обязательно будут!» – привел под утро главный довод в пользу незаконного проживания питомцев на тюремной планете мусорщик и провалился в крепкий безмятежный сон.

Яркий свет ознаменовал новый день. Сегодня лучи особенным тёплом наполнили пыльную комнату. Сегодня проснулся не увядающий мусорщик, а прежний научный исследователь физик-электронщик. Вскочив с кровати, он прильнул к окуляру самодельного микроскопа, убедился, что все живы и твердо решил вести тайный журнал происходящего с питомцами.

– Жаль, ребята, говорить не умеете. – Повторял он со вздохом, отрываясь от наблюдений – Не скучайте одни! Пойду делом займусь!

Следующий год пролетел незаметно для осужденного физика-электронщика.

Часть 8. Встреча

Мы с Сашей, увидев, что экипаж «Зари» вышел к нам без скафандров и тоже решили разоблачиться. Алексей, не в силах оставаться в стороне, присоединился к нам.

После того, как прошла первая буря эмоций, сопровождаемая рукопожатиями, перешедшими в горячие объятья, и вытерты слёзы радости, начались расспросы.

Меня переполняло уважение к космонавтам из прошлого. Главным вопросом было: «Как они смогли выжить, не сойти с ума, не пасть духом!»

Моих коллег больше интересовала техническая сторона относительно функционирования станции, и что удалось исследовать в месте пребывания.

Космонавты из прошлого недоумевали, как за год так мог измениться вид станции и наши скафандры…

Мы переглянулись. Сложно оказалось сообщить о том, что на Земле прошло 50 лет! А им ещё труднее было принять, что они застряли в прошлом. Молчание повисло в белой пустоте между двух станций разных времен. Над нами – космонавтами из разных эпох. Первым заговорил бортинженер «Зари» – Сергей:

– Какой странный у тебя скафандр. Почему только твой такой разноцветный и яркий? – спросил он ровным голосом, указывая на мою «Победу», скинутую возле станции, будто это действительно его интересовало больше остального.

И я рассказала, зачем-то всё что знала о тех, кто рисовал и даже о самом общественном движении «Unity», о девушке, которая придумала такую поддержку для серьезно больных детей и взрослых, о тех, кто помог осуществить запуск скафандра в космос. Не знаю зачем я всё это рассказывала. Возможно, просто хотела отсрочить расспросы о стране.

– Значит люди еще болеют?

– К сожалению.

– Можешь облачиться в скафандр? Я так соскучился по земным рисункам. Хочется рассмотреть.

Как тут откажешь!

– Ты меня вообще слышишь? Где ответы твои? – возобновился голос с едва слышным повтором фраз, как только я зашла в скафандр. – Я вот что подумал, понять не могу: их-то не слышал. Не знал, что разумны. Скажи, в чем отличие их от тебя? С тобой почему могу я общаться, а их я не слышу? И они меня тоже. Ты не подумай, что я очень черствый. Я понимаю, не это вам важно. Четыре уж года молчу, и мне некому слова сказать.

– А разве ты что-то сейчас говорил? Ничего не слышала. – подумала я насторожено, не обращая внимания на остальные вопросы.

– Странно. Что же менялось?

Тут я сообразила: «Скафандр! Я снимала скафандр! Не знаю, как это «работает», но дело явно в нём!» – и начала провела манипуляции со скафандром, не обращая внимания на удивлённые взгляды ребят.

Они терпеливо дождались, когда я объясню, что происходит:

– Нет сомнений, что именно сгусток мыслей и желаний множества людей, материализованный в рисунках, помогает мне слышать внеземное существо.

Лёша попытался втиснуться в мой скафандр и услышать инопланетное существо. Но не услышал ни единого звука:

– Почему я ничего не слышу? Может тебе кажется? Может иллюзия?

– Ага! То, что мы ребят видим – это тоже иллюзия? Ребят, вы иллюзия? А то, что ребятам воду и еду кто-то год приносил тоже мне кажется? Ты сомневаешься в реальности того, кто год экипажу жизнь поддерживал? – с долей иронии ответила я – А давай уточним у… Кстати, как тебя зовут?

– Брок.

– Вот! Давай уточним у Брока, что он думает по поводу временной несостыковки.

– Тут же так просто. Скорость движения времени разная в разных системах. Чем меньше галактика – время быстрее. Наша крупнее – скорости меньше. Ваша для нас малый карлик, а значит, скорость течения времени больше намного. Связано это с массой частиц, но при этом скорость пропорцией не рассчитаешь. Зависит от многого: плотности тел, сколько, какие, массивности звезд. Каждый параметр важен в расчете…

– Со временем всё просто! – с накатывающей истерикой, я пересказала услышанное и посмотрела на бортинженера «Зари» – Сергея: «Кажется у него на Земле есть дочь».

Чисто женские мысли перебили свою же истерику, словно адаптировались к обстоятельствам и поплыли дальше своим чередом: «Получается, у него могут быть внуки на Земле. И им примерно столько, сколько ему сейчас тут. И черт с ним с прогрессом! Это-то как принять? Как он встретится с родными, когда вернемся? Если вернемся…»

– Вы живы. С вами теперь могу общаться. Проживем как-нибудь тут все вместе. Ну раз уж так получилось…

– Ты дома, тебе легко говорить! – не очень-то учтиво цыкнула я на незнакомца.

– Да не дома я! – грустно с надрывом, почти плача признался голос и поведал свою историю от научного сотрудника физика-электронщика до осужденного, несущего наказание в качестве межгалактического мусорщика. Рассказал он и о моральном подъеме, произошедшему благодаря экипажу станции «Заря».

К этому моменту Алексей уже повел ребят на экскурсию по орбитальной станции нового поколения.

В моей голове тайфуном поднималась, набирая обороты, сметая всё на своем пути и наконец вырвалась в голос мысль:

– А мы тоже тут застряли или есть возможность вернуться?

– Как же хочется верить, что Брок вернёт нас! – взмолился Алексей.

Физик-электронщик в моей голове молчал. И это начало пугать.

– Ты здесь? – задала я вопрос глядя куда-то вверх, словно была уверена, что он именно там и я смогу его увидеть.

– Ну… Теоретически возвращение возможно. Практически сети работают только на сбор. Надо подумать, подумать надо.

«Думай миленький, только думай поскорее! У нас тут день за 50 дней, да?» – уже не вслух, а просто подумала я.

«Определись же сначала! Мне возвращением заняться или считать соответствие времени нужно?» – было в его фразе нечто знакомое.

Вспомнилось как отец бухтел, когда мама попросила утюг починить и начала расспрашивать, как прошёл день: «Ты определись: чинить или рассказывать! Ох, уж эти девочки!»

«А я знаю почему ты слышишь только меня! Вот она разница между женщинами и мужчинами! Женская мысль – на другой орбите летает, извини за каламбур!» – мелькнуло в голове.

«Ну, пожалуй, возможно, – отвлекся от темы возвращения физик, – только, скорее всего, она не на другой орбите, а на другой волне. Видимо на инфра-волне».

– На другой волне… – вслух повторила я, вспоминая психологов, даже не подозревающих как они близки к истине.

– Тань, ты, о чем? – удивился Александр.

– Да это я о том, почему меня Брок слышит, а вас нет.

– Нашли время, лучше бы про возвращение думали, – буркнул Саша и побрел к ребятам. – Мужики, давайте оставим лирику на потом и посмотрим, можем ли из двух подбитых одного летающего собрать! У вас же, насколько я понимаю, с вентиляционной системой проблемы были? Остальное – цело? У нас-то после пожара многое в негодность пришло. Будем надеяться, что получится заменить вашими. И «Союз» у нас только один. Так что ваш надо к нашей «Искре» пристыковать. Так в двух «Союзах» сможем вернуться на Землю со станции.

Работа закипела.

У Брока тоже процесс шёл полным ходом. Для расчетов вектора и времени возврата на орбиту, ему понадобились более точные знания движения небесных тел в нашей родной и такой далекой для него карликовой галактике. Оставалось только надеяться, что его и наших Земных знаний будет достаточно, для совершения невиданного перемещения. При этом избежать бы роковых столкновений в пути.

«Перекинуть «Союз» помочь не проблема. А запуск? Рискнуть-то возможно. Но дайте дня два мне подумать и всё подготовить…

Я поспешила сообщить обнадеживающую новость ребятам и влиться в дружный ремонтный коллектив. Надежда придала им новый всплеск сил и руки еще увереннее крутили гайки, тянули провода, глаза еще внимательнее выискивали поломки, сердца еще активнее стучали, предвкушая как ноги коснутся родной Земли, как обнимут любящие руки, как наполнят знакомые запахи и звуки каждую клеточку!

– А я вот думаю: как нас родной ЦУП встретит, когда вернёмся? Особенно как ЦУП встретит экипаж «Зари». Сказать, как есть – замучают опытами. Соврать? – да такой сказки не придумаешь, чтобы всё логично объяснить! И голос ещё этот и размеры, и время…. – сказала я и тут же пожалела, заметив как тускнеют глаза ребят, от такой мысли.

Часть 9. Подготовка к вылету

Попытки справиться за два дня, провалились. Третий день пребывания на Селзоне подходил к концу, а о готовности к перелету говорить еще не приходилось. Каждый работал с утроенной силой, даже наш новый друг. Ему не хотелось отпускать нас так скоро. Но чисто по «человечески» он понимал, чем обернётся для нас каждый лишний день у него в гостях. Да и исследовательский мозг, соскучившись по интересным задачам, не желал филонить.

– Хорош на сегодня! Давайте, ребята, надо отдохнуть как следует и подумать. Что-то мы упускаем. Буем надеяться, завтра все получится! – скомандовал Александр, и мы послушно отложили инструменты с долей досады. Ведь результат далек от завершения.

Мне показалось кощунственным не узнать ничего о жизни далекой галактики, в которой мы оказались. Пока ребята решали технические задачи, склонившись над чертежами, я расспрашивала Брока про пространственно-временные отличия, про астрономию, про их обычную жизнь и сразу фиксировала его ответы в своём портативном компьютере. В первый раз я ощутила, что крайне медленно печатаю. Буквы под пальцами шуршали, но «речь» Брока была быстрее привычной земной. Она действительно летела со скоростью мысли.

– Кажется мне, что я понял! – Брок так громко обрадовался, что я вздрогнула от неожиданности. – Я должен сделать прореху в сети и отключить пару— тройку магнитов. Тогда при забросе, ведомая сетью, сначала окажется станция в нужной нам точке. Затем если резко я сеть потяну, лучше дерну, станция «вынырнет» и притяжение Земное сдержит её на орбите. Мусора к вам не накинуть бы только попутно!

– На Земле это будет выглядеть как появление из неоткуда ведь, да? – вдруг осенило меня.

– К чему ты клонишь? – оторвался Александр от чертежей.

– Пожалуй, скажу антинаучную вещь, но кажется я знаю, как избавить нас от исследований по прилете. Мы можем представить только те факты, которые помогут «умам на Земле» задуматься и предложить своё объяснение. Скорее всего они предположат, что мы «нырнули» в черную дыру, волей судьбы столкнулись с «Зарей» и нас выкинуло обратно. Нас немного помучают, проведут тесты, испытания, не найдя ничего не обычного, оставят в покое. Внимание будет приковано к подтверждению существования Белой дыры. Теоретически всё равно же все в неё верят.

– Я не верю! – буркнул Алексей. – А теперь и в черные дыры не верю. Сети эти логичнее значительно.

– Да, и Бог бы с ними. Кому они мешают: черные, белые… По большому счету, разница только в природе сил. Но это действительно позволит избежать многих опытов по возвращении. Отстанут быстрее.

– Ну не знаю, а как мы «в полете» умудрились состыковаться, забрать детали и всё такое. – не унимался Алексей.

– Надо принять решение: врать или правду говорить, – вздохнул Саша, который не выносил вранье больше остальных. Война внутри него прорисовывалась на лбу: морщины бродили, разглаживаясь и заламываясь с новой силой: «Что выбрать: правду или спасение двух экипажей космонавтов от многочисленных опытов, особенно экипажа «Зари»? Правда осуществит прорыв в знаниях о вселенной. Ложь облегчит жизнь. Только облегчит ли?»

– Надо сказать всю правду. Будет, как будет! – твердо вмешался командир корабля «Заря» – Павел, – Вы пытаетесь нас спасти. Это неправильно. Цена слишком велика! Мы – космонавты. Мы выбрали этот путь: исследовать новое и быть исследованными. Наша цель узнать новое, испытать неведанное, а потом рассказать об этом. – и добавил уже не так строго, совсем тихо – Да, и, что за жизнь нас ждет? Пол века прошло. Главное – живы.

– Сцориа4, Паша. Я тоже считаю, что дома должны всё знать. А там уж, как Родина распорядиться нашей жизнью, так и будет. – подтвердил инженер-исследователь Тимур.

Он ещё не знал, что его родная Грузия давно стала отдельным государством. Никто из нас не взял на себя ответственность сообщить ребятам о развале страны. Они и так расстроились, что коммунизм до сих пор не наступил.

Стыд захлестнул меня. Стыд за то, что смалодушничать хотела, что нет во мне столько патриотизма, столько чувства долга сколько в коллегах из прошлого. Гадкими показались мысли о сокрытии правды, о спасении своей шкуры. Ведь, что там лукавить, не только о них мы беспокоились, но и о себе тоже.

Я почувствовала, что лицо налилось краской: «Вот бы никто не увидел» – руки неосознанно закрыли щеки. Жар наполнил ладони.

Саша и Лёша потупили взгляды, как провинившиеся мальчишки. Саша воспрял первым. Выпрямился и твердо резюмировал:

– Вы правы. Будет как будет! И только это правильно!

После принятия решения, на душе стало легко и спокойно, как в детстве, когда сделал выбор: признаться, рассказать правду, а не выкручиваться и врать.

Часть 10. Вылет

– Ну, что ребята, поздравляю! Кажется, мы справились. Татьяна, как там дела у нашего друга – у Брока?

– У него все готово. Он предлагает запустить «пробный шар» – вернуть на орбиту «Зарю» без экипажа.

– Он сможет отследить её положение после заброса? – Александра явно смущала эта, казалось бы, разумнейшая идея, но он не счел нужным озвучивать сомнения.

– Постарается.

– Ты знаешь, Брок, я буду скучать! – подумала я. – Как жаль, что мы не можем себе позволить побыть у тебя в гостях подольше! Сколько хотелось бы ещё узнать! Да и спокойно как-то с тобой, привычно уже, что ты в моей голове. Только мысль о дочке и муже подгоняет покинуть твою планету.