Когда отцветает камелия

Глава 13

«Сомнительная редкость»

Солнце клонилось к закату, скользя по соломенным крышам и деревянным стенам лачуг, которые до сих пор блестели от влаги. После дождя улицы Камакуры размыло, над сырой землёй поднимался пар, и Цубаки вместе с Хару с трудом пробирались по залитой лужами дороге, приподнимая хакама чуть ли не до колен. Они направлялись в бедный квартал города.

Вокруг не было ни души, и впереди виднелся только один торговец, чья повозка с товарами увязла в грязи и перегородила путь. Он толкал свою лавочку на колёсах, громко ругая некстати начавшийся дождь, но стоило ему заметить служительниц из святилища, как лицо мужчины тут же приобрело более доброжелательное выражение.

– Оммёдзи Сато! Давно не виделись! – Он кивнул в знак приветствия и запахнул ворот кимоно, раскрывшийся после нескольких неудачных попыток сдвинуть повозку. – Как поживает оммёдзи Итиро?

– Добрый вечер, господин Иоши! У сенсея всё хорошо, сейчас он изучает труды предшественников, поэтому очень занят и не выходит в город.

– Жаль, очень жаль. Мне кажется, в нашем районе поселился злой дух – никому теперь спокойного житья нет. Вот даже повозка застряла: по календарю77 мне предсказали, что не стоит сегодня ехать на северо-восток, а я всё равно поехал! Видать, тут какой-то ёкай безобразничает.

– Нет здесь никакого ёкая, – сказала Цубаки, складывая руки на груди. – Вы въехали в колею, поэтому и застряли.

Иоши насупился и вопросительно посмотрел на незнакомую ему девушку, приподнимая густую бровь.

– А это кто такая?

– Наша новая помощница, Цубаки. Она может видеть ёкаев, поэтому поверьте, вас не преследует злой дух, да и я не чувствую посторонней ауры.

– Грубая какая девчушка, да ещё и акамэ. Правду говорят, что от них одни беды.

Цубаки уже раскрыла рот, чтобы ответить, но Хару качнула головой, останавливая её, и с улыбкой обратилась к торговцу:

– Очень рада была повидаться, господин Иоши, но нам пора идти.

– Вы уж простите за резкие слова, сегодня у меня просто плохой день. – Мужчина вытер пот с лица и поднял палец, словно неожиданно о чём-то вспомнил. – И, пожалуйста, передайте мою благодарность оммёдзи Итиро за тот случай с адзуки-хикари78. После совета мага я стал настежь открывать двери и окна, и ёкай больше не беспокоил нас.

– Обязательно передам!

– Удачной вам дороги! Будьте осторожны и лишний раз не ходите одни, говорят, что около Камакуры теперь бродит банда ронинов-разбойников, и они часто грабят путников.

– Спасибо за предупреждение. И вам счастливого пути!

Когда увязшая в грязи повозка скрылась за углом деревянного дома, Хару взглянула на свою спутницу и вздохнула.

– Ты в порядке? Прости, здешние верят в байки охотнее, чем в то, что действительно важно. Если объяснять каждому, что акамэ такие же люди, как они, никакого времени не хватит.

– Знаю, я часто слышу подобное.

– Если ты им пару раз поможешь, то они и тебя полюбят.

– Мне не нужна их любовь. – Цубаки дотронулась пальцами до своего лба, где находилась бледная метка Инари, и добавила чуть тише: – Всё, что мне нужно, – это спокойствие, а ещё услуга от Юкио-но ками. Только поэтому я до сих пор здесь.

Хару вздохнула и поправила съехавшие на кончик носа очки. За время работы в святилище она встретила лишь двух акамэ, которые оказались слишком похожи друг на друга. Оба были потерянными и озлобленными на весь мир, а жизни их напоминали вечную борьбу без возможности когда-либо победить.

– Знаешь, до места ещё довольно долго идти, так что давай я пока научу тебя несложному заклинанию защиты от зла: «С почтением молюсь пяти светлым духам ян, преклоняюсь перед вами»79. Повтори! – Хару послушала сбивчивые попытки Цубаки произнести слова и достала из широкого рукава небольшой свиток, обмотанный красным шнурком. – Держи, прихватила с собой на всякий случай. Конечно, каждый оммёдзи должен написать такой свиток сам, но у нас с тобой особая ситуация, так что пока можешь пользоваться моим. Он усиливает даже самые ничтожные магические способности и может быть очень полезен как для магов, так и для акамэ!

Цубаки приободрилась и с лёгким поклоном приняла подарок.

– Спасибо, Хару-сан! Я постараюсь не быть для тебя обузой.

– Не переживай об этом. Хоть сейчас ты и не веришь в собственные силы, но у меня по этому поводу очень хорошее предчувствие.

* * *

Длинный дом с распахнутыми настежь бумажными дверями-фусума стоял на самом краю улицы и был ограждён невысоким деревянным забором. Изнутри доносился детский смех и надрывное кудахтанье кур, и, как только служительницы святилища зашли во двор, минуя поскрипывающие ворота, им навстречу выбежали, шлёпая босыми ножками по лужам, два малыша в коротких кимоно. Ученица оммёдзи присела, потрепав по голове ребёнка с хвостиком на затылке, и спросила:

– Мальчик, скажи, здесь живёт семья Тори?

– Тётенька, а вы мико? – Малыш с восторгом оглядел белое одеяние Хару, действительно напоминающее одежду жрицы, и ухватился за её рукав. – Вы пришли изгнать злого ёкая?

– Я не совсем мико, но и правда пришла помочь. Скажешь, как пройти к семье Тори?

– Они живут вон там.

Мальчик указал пальцем в сторону дома с несколькими входами и, неуклюже поклонившись гостям, помчался за своим другом, вновь заставляя кур разбежаться в стороны.

Цубаки нахмурилась и проводила взглядом двух детишек, за которыми по воздуху тянулась еле заметная чёрная аура, напоминающая пар. По спине акамэ от нехорошего предчувствия пробежали холодные мурашки, и она дёрнула плечами, стараясь избавиться от озноба.

– Здесь скопилось много тёмной энергии, – отметила Хару, поднимаясь на ноги и отряхивая хакама от пыли. – Нет ли поблизости ёкаев?

– Я уже осмотрелась и пока никого не видела. Но эти дети… С ними что-то не так.

– Ладно, давай сначала поговорим с пострадавшими.

Служительницы кивнули друг другу и прошли дальше, огибая общий колодец и глубокую яму для хранения продуктов. Около указанного дома на деревянной ступеньке сидела старушка: она обратила мутный взгляд куда-то вниз, себе под ноги, и монотонными движениями соскребала с рыбы чешую.

– Бабушка, не подскажете ли нам, здесь живёт семья Тори?

Пожилая женщина продолжала смотреть в землю, не обращая внимания на гостей. Её веки нависали над желтоватыми глазами, почти полностью скрывая их, а губы сжались, будто старушка хотела что-то сказать, но не могла. Шкряб-шкряб. В глубокую миску осыпалась очередная порция чешуи.

– На ней есть след, – прошептала Цубаки, наклоняясь к Хару. – На плече что-то чёрное, похожее на тину со дна реки, ты видишь?

– Нет, но это значит, что здесь всё-таки поселился ёкай.

Хоть многие люди и продолжали верить в существование особого зрения оммёдзи, благодаря которому они поддерживали связь с потусторонним миром, но на деле же в своей работе маги обычно полагались лишь на духовное чутьё. И теперь, впервые выполняя заказ в паре с акамэ, Хару почувствовала, что крепко стоит на ногах и в состоянии очистить дом от любого призрака. Видящие глаза – это всё, чего ей не хватало, чтобы стать достойным оммёдзи и вступить в ряды Государственного бюро по изгнанию демонов.

Кто-то негромко закашлялся за стенкой, и спустя мгновение из соседней двери выглянула женщина с плотно обмотанным вокруг головы платком, полностью скрывающим волосы.

– Ах, это вы, госпожа оммёдзи, наконец-то! Сюда-сюда, мы уж думали, вы не придёте. – Она поманила гостей рукой и снова зашлась сухим кашлем.

– Доброго вечера, госпожа Тори! – Хару почтительно поклонилась. – К сожалению, неблагоприятная погода нас задержала.

– Ничего-ничего, главное, что вы уже здесь.

Хозяйка дома провела служительниц через маленький гэнкан80, где в беспорядке стояли изношенные соломенные сандалии, и раздвинула бумажные двери, впуская в помещение солнечный свет.

Когда Цубаки ступила на порог просторной комнаты, она замерла и тут же попятилась назад, прикрывая рот рукой.

– Что с тобой? – Хару дотронулась до её локтя.

– Тут повсюду следы.

Если бы Цубаки могла поделиться своим зрением, то увиденная картина точно заставила бы ученицу оммёдзи ужаснуться. Вся комната была завешана такой же чёрной тиной, которую акамэ ранее заметила на плече старушки: на дощатом полу, на ящиках с утварью и даже на футонах, аккуратно сложенных в углу, – везде виднелись следы ёкая.

Кроме хозяйки и служительниц из святилища, в помещении находился мужчина: он сидел у очага, протягивая худые руки к огню, и содрогался всем телом. Обернувшись к гостям, хозяин дома попытался заговорить, но зубы нещадно стучали друг о друга, а сам он казался настолько бледным, что в желтоватом свете пламени походил на живого мертвеца.

– Мой муж и матушка захворали, – заговорила госпожа Тори, дотрагиваясь ладонью до лба мужчины. – На самом деле все жители дома чувствуют себя неважно. Денег у нас немного, но если вы сможете помочь с нашей бедой, то мы хорошо заплатим! – И она протянула ученице оммёдзи связку медных монет.

– Госпожа Тори, я постараюсь сделать всё, что в моих силах! – ответила Хару и вышла на середину комнаты.

Остановившись около очага, она достала из тканевой сумки, перекинутой через плечо, запечатанный свиток и сжала его в руке. Прикрыв глаза, ученица оммёдзи что-то тихо прошептала, и вокруг взвился еле ощутимый прохладный ветерок, который потрепал её тёмные волосы, выбившиеся из-под высокой шапочки.

– Мне не нравится эта аура, – заключила Хару, вновь открывая глаза и поворачиваясь в сторону акамэ. – Сначала попробуем узнать, какой ёкай здесь поселился, чтобы ни в коем случае не навредить людям, попавшим под его влияние.

Цубаки кивнула и сделала шаг вперёд, обходя липкую лужу, напоминающую ком грязных волос. Ещё раз оглядев комнату, она невольно поморщилась: помещение напоминало паучье логово, увешанное чёрной паутиной, которая свисала отовсюду и больше всего скапливалась в самом углу, около дальнего окна, ведущего во двор. Оттуда так и веяло мраком и чем-то настолько противоестественным, что акамэ пришлось задержать дыхание от нахлынувшего отвращения.

– Я попробую найти источник ауры, – заговорила Хару, готовясь произнести новое заклинание, но Цубаки неуверенно коснулась её рукава и указала в сторону угла, где шевелилась тьма.

– Хару-сан, оно точно там.

– Ты уверена?

– Да, тёмная энергия… Её очень много!

– Поняла. – Ученица оммёдзи повернулась к хозяйке дома и спросила: – Госпожа Тори, что находится в углу?

– Всего лишь наша подпольная кладовая, но мы ей уже давно не пользуемся: слишком сыро для того, чтобы хранить продукты.

Хару прошла к нужному месту и осмотрелась – на взгляд обычного человека там не было ничего примечательного, лишь простой деревянный пол, половицы в котором немного разошлись из-за частых наводнений, что раз за разом подмывали дом.

Свиток в руке ученицы оммёдзи дрогнул, и лицо Хару стало серьёзным и сосредоточенным.

– Давай я посмотрю, – тихо сказала Цубаки, присаживаясь рядом и заглядывая в тёмную щель, что образовалась между досками. Оттуда сразу пахнуло сыростью и грязью. – Оно и правда там.

– Как выглядит?

В кладовой сидело существо с большими жёлтыми глазами, которые утопали в чёрных волосах и внимательно следили за каждым движением Цубаки. Длинные влажные патлы ёкая заполняли всё подполье, поэтому трудно было разглядеть, какого чудище размера.

– У него жёлтые глаза и отвратительные чёрные волосы.

Хару потёрла переносицу, с которой снова съехали очки, и вздохнула:

– Есть несколько ёкаев, подходящих под это описание. Все они заводятся в доме из-за грязи и сырости, а в крайнем случае могут принести с собой тяжёлые болезни! – Ученица оммёдзи украдкой посмотрела на хозяина дома, который продолжал сидеть у очага, нисколько не интересуясь происходящим в комнате. – Но лучше бы знать наверняка, что это за существо, ведь если изгнать его грубой силой, то можно навредить жильцам. – Она вздохнула и сняла чёрные чётки, обмотанные в несколько оборотов вокруг запястья. – Что ж, будем пробовать.

– А если бы я нарисовала… Ты бы смогла понять, что это за чудовище?

Цубаки говорила тихо, словно стыдилась своего умения. Ещё будучи ребёнком, она часто изображала ёкаев на полу родительского дома, стащив из очага уголь, за что каждый раз получала порку от отца. Её руки и ноги всегда покрывали алые следы от вымоченного в воде прута, поэтому позже она перестала рисовать при всех и делала это тайно, собирая ненужные дощечки у лачуги местного плотника и пряча их в яме под камнем.

– Это действительно может помочь, давай попробуем!

Глаза Хару заблестели, словно она только что нашла среди грязи драгоценный камень, о ценности которого никто другой пока не знал.

– У вас есть бумага и свеча? Быстрее! – скомандовала ученица оммёдзи, обернувшись к хозяйке, которая всё это время стояла неподвижно, словно изваяние из камня, и зашевелилась, только когда её позвали.

– Д-да-да, конечно, где-то тут были ненужные листы.

Госпожа Тори раскрыла небольшой деревянный сундук и достала оттуда несколько пожелтевших бумаг. Цубаки взяла их, разворачивая к себе чистой стороной, и подошла к затухающему очагу, подобрав с краю небольшой кусочек угля. Когда она посмотрела в сторону хозяина дома, по её спине вновь пробежал холодок: вблизи на плечах безмолвного мужчины можно было разглядеть чёрную тину, что облепляла кожу и свешивалась по спине до самого пола.

Отойдя подальше от семьи Тори, Цубаки присела и заглянула в трещину между половицами, которую теперь освещал подрагивающий огонёк свечи, что находился в руках Хару. Но как только уголь коснулся бумаги, произошло нечто странное…

Акамэ перестала понимать, где находится, словно вокруг наступила глубокая ночь и всё погрузилось в густой мрак, в котором и собственной руки не разглядеть. Это продлилось недолго, и вскоре цвета яркими пятнами снова начали загораться перед глазами, заставляя Цубаки щуриться.

Она увидела перед собой взволнованное лицо Хару – та трясла её за плечи и что-то говорила, но разобрать оказалось трудно. У очага всё так же находились хозяин и хозяйка дома, которые замерли в том же положении и не шевелились, а помимо тины и слизи, что свисали со стен, акамэ разглядела тёмный дым, клубившийся в воздухе.

– Что это?

– Цубаки! Цубаки, ты меня слышишь? Приди в себя!

Кажется, голос принадлежал Хару, которая махала перед её лицом руками.

– Вокруг что-то летает.

– Летает? Что летает? – Ученица оммёдзи обернулась, но, конечно же, ничего не смогла увидеть.

– Похоже на дым…

Опустив взгляд на бумагу, почерневшую от росчерков угля, Цубаки охнула и схватила рисунок – на нём неаккуратными, но уверенными линиями изображались существа, покрытые длинными волосами. Самый большой ёкай сидел в узком подполье, заполняя собой всё пространство, – с каждой стороны его длинного тела росли лапки, похожие на человеческие руки, под которыми прятались, прижавшись к телу монстра, такие же волосатые ёкаи с горящими глазами, только выглядели они ещё детёнышами.

Цубаки не помнила, когда успела нарисовать нечто подобное, поэтому вопросительно посмотрела на Хару.

– Ты как будто впала в транс и не слышала меня, – зашептала ученица оммёдзи, схватив акамэ за руку. – Только продолжала водить углём по бумаге.

– И что всё это значит?

Лоб сильно жгло, будто Цубаки только что хлестнули прутом по лицу.

– Я не знаю… Твоя метка! – Хару указала пальцем на место между бровей акамэ, где краснел, подобно только что полученному ожогу, символ богини Инари в форме драгоценного камня. – Возможно ли, что твои способности пробуждаются, когда ты рисуешь?

– Ничего такого со мной не происходило раньше. – Цубаки потёрла лоб и ещё раз взглянула на лист бумаги у себя на коленях. – Я и правда не помню, как нарисовала это.

Хару качнула головой и сказала:

– Когда вернёмся, нужно будет посоветоваться с сэнсэем. У меня мало опыта в подобных вопросах, и я знаю только, что у каждого акамэ дар проявляется по-разному. – Ученица оммёдзи помогла Цубаки подняться с дощатого пола и, взяв у неё из рук рисунок, продолжила: – Но сейчас мы должны закончить работу. По твоей картине понятно, что под полом засел не один ёкай, а три: взрослый и два малыша. Если бы мы начали обряд изгнания, то всё могло закончиться очень печально: даже ёкаи всегда оберегают своё потомство, и если тем угрожает опасность, то ведут себя крайне непредсказуемо. Это кэукэгэн81, монстр, который любит грязь и нечистоты и если селится в доме, то приносит с собой болезни и неудачи. Его ещё называют «сомнительной редкостью» из-за того, что мало кто видел этого духа своими глазами.

– И как нам его прогнать?

– Всё очень просто. – Хару подошла к хозяйке дома и с лёгким поклоном проговорила: – Госпожа Тори, вам нужно сходить в ближайшее святилище и набрать освящённой воды. Вымойте этой водой весь дом, приведите вещи в порядок и после наклейте на пол талисман, который я дам, – кэукэгэн уйдёт сам и оставит вас в покое.

Женщина стояла у очага неподвижно, и даже её глаза застыли, словно были сделаны из стекла.

– Госпожа Тори, что с вами?

Она снова не ответила.

«Люди хотят выгнать нас, они хотят сделать нам плохо…»

Цубаки вздрогнула и обернулась – из-под пола доносилось тихое шипение, в котором угадывались слова. Только акамэ могла слышать голоса ёкаев, поэтому она шагнула в сторону покрытого тёмными волосами угла и прислушалась.

«Не бойтесь, они вас не тронут. А если попытаются, то я первая убью их всех!»

– Хару-сан, тут что-то не так!

Но не успела Цубаки договорить, как пол в комнате вздыбился, и деревяшки полетели в разные стороны, словно кто-то проломил себе проход изнутри. Кэукэгэн, похожий на огромную собаку, покрытую грязью, вырвался наружу, цепляясь лапками, похожими на руки, за свисавшие с потолка чёрные волосы, и пополз по стене.

Хару обернулась и застыла на месте, увидев, как разлетелся на щепки пол, – комнату сразу заполнила тёмная удушливая аура. В руке у ученицы оммёдзи всё ещё находился свиток, и она тут же вскрыла печать – бумага развернулась до пола, и вокруг Хару вспыхнул полупрозрачный барьер.

– Сюда! Быстро!

Оглушённая отлетевшей деревяшкой, которая угодила прямо в голову, Цубаки сквозь звон в ушах всё же услышала крик и на дрожащих ногах бросилась на голос.

Кэукэгэн пополз за ней, щёлкнув зубами около ноги, но уткнулся носом в очищающую стену, созданную оммёдзи. Во все стороны полетели искры и обожжённые волосы монстра, который разъярённо завыл и тут же отпрыгнул назад.

– Что там? – крикнула Хару, обливаясь холодным потом, но не опуская раскрытый свиток. – Я сейчас не могу прочесть ещё одно заклинание…

– Ёкай выбрался наружу! – ответила Цубаки и посмотрела на свои руки – они были покрыты чёрной зловонной слизью. Испачканные пальцы дрожали, а сердце билось где-то в горле, не давая сделать вдох. – Но, кажется, он не может пройти сквозь барьер.

И правда, ёкай стоял напротив ученицы оммёдзи: его ощетинившаяся холка то вздымалась, то опускалась, и он направлял взгляд цепких жёлтых глаз в сторону господина и госпожи Тори, которые тоже скрылись за полупрозрачной стеной, но выглядели так, словно совершенно ничего вокруг себя не замечали.

«Какие же слабые и трусливые существа эти люди. Мы сделали то, что нужно. Уходим, дети!»

Через мгновение из проломленного пола выползли два маленьких чёрных ёкая: они зацепились розовыми ручками за развешанные по комнате волосы и поднялись к распахнутому настежь окну, выбираясь наружу. Взрослый кэукэгэн зашипел и попятился, при этом поймав испуганный взгляд Цубаки.

«Ты нас видишь, а значит, тебе недолго осталось».

Сказав это, ёкай тоже нырнул в окно, и под его весом по деревянной стене вокруг пошли трещины. Акамэ побледнела ещё сильнее и без сил опустилась на пол: выживать среди чудовищ с помощью дешёвых защитных талисманов, которые она раньше воровала у деревенского шамана, было трудно, и Цубаки думала, что под защитой святилища богини Инари станет легче. Но теперь она столкнулась с монстрами лицом к лицу, ощущая гораздо большую опасность – её использовали и выставляли на обозрение всему потустороннему миру, словно красный флаг с надписью: «Посмотрите, эта акамэ видит ёкаев!»

Цубаки сжала кулаки, унимая дрожь, и медленно выдохнула – скоро кошмар обязательно закончится, ведь именно ради этого она на самом деле осталась в святилище Яматомори.

– Ты как? – спросила Хару, опускаясь рядом с ней на колени, хотя и сама выглядела неважно: заклинание отняло слишком много сил.

– Всё в порядке.

– Обычно кэукэгэны мирные, но, видимо, сейчас его что-то напугало. Хорошо, что ты была со мной: ещё чуть-чуть, и я бы не успела вовремя прочесть защитное заклинание.

Они вымученно улыбнулись друг другу.

Хару легко похлопала Цубаки по плечу и повернулась в сторону хозяев дома: они лежали на полу, словно оба потеряли сознание, а их открытые глаза, не моргая, смотрели куда-то вверх.

– Что с вами?! – Ученица оммёдзи подбежала к госпоже Тори и положила руку ей на лоб – кожа оказалась ледяной. – Нет, этого не может быть…

Цубаки тоже подползла поближе и вновь ощутила то самое беспокойство, от которого зашевелились волосы на затылке.

– У них обоих как будто нет душ… – заговорила Хару и нажала двумя пальцами на точку на животе женщины, что-то проверяя.

– Как это?

– Я чувствую ауру скверны и смерти, словно эти люди уже умерли, но их тела по какой-то причине до сих пор живут, как пустые оболочки.

Внутри у акамэ всё похолодело. Она поднялась на ноги, держась за ушибленную голову, и вышла наружу. У входа кто-то опрокинул ведро, рядом с которым вместе с рыбьей чешуёй лежала на земле старушка с растрёпанными волосами, что внезапно почернели. Везде было тихо: над двором больше не разносился детский смех и кудахтанье куриц, и Цубаки медленно двинулась дальше, приближаясь к приоткрытым воротам. Недалеко от них, повалившись друг на друга, лежали два маленьких мальчика.

Цубаки присела рядом с ними и дотронулась до руки ребёнка с хвостиком на затылке – его кожа оказалась ледяной, как у бездушного тела, но спина всё ещё едва заметно вздымалась: он пока продолжал дышать. На мгновение акамэ показалось, что из груди малыша вырвалась тёмная извивающаяся нить: она была слишком тонкой, сливалась с потемневшей после дождя землёй и, как только Цубаки провела ладонью в воздухе, сразу исчезла.

Рядом кто-то закричал: у входа во двор стоял тот самый лавочник, которого служительницы святилища встретили по пути сюда. Он бросил на землю оглобли своей повозки с товарами и в ужасе раскрыл рот.

– А-акамэ! Ты! Что ты сделала с этими детьми?!

Глава 14

Первая картина, написанная тушью

Над входом в хондэн82 – главное священное здание Яматомори – располагалась сплетённая из рисовой соломы верёвка, с которой свисали бумажные ленты, по виду напоминающие молнии. Рядом, по обе стороны от дверей, стояли длинные красные флаги, что беспокойно развевались на ветру и возвещали прихожанам о присутствии ками в святилище.

Вход был закрыт. Во внутреннем зале перед деревянным алтарём на серых дзабутонах сидели каннуси Кимура и оммёдзи Итиро, а позади них на полу Хару и Цубаки. Вокруг горели голубым пламенем десятки фонарей, а за свисающей с потолка бамбуковой циновкой на возвышении виднелась тень Юкио-но ками.

– Так вы говорите, что вся семья Тори и их соседи потеряли души? – спросил Кимура и коснулся своего подбородка узловатыми пальцами.

– Я не могу точно сказать, что произошло, но они неожиданно впали в состояние сна. Похоже, что их души-тама где-то блуждают, пока тела медленно погибают! – ответила Хару, склонившись в поклоне и поставив ладони на пол перед собой. – Мы позвали лекаря, но никакие растирания настоями не помогли.

– Сегодня утром святилище посещали постоянные прихожане, – вступил в разговор оммёдзи Итиро, обтерев взмокший лоб платком. – И все они как один жаловались на злых духов и плохое самочувствие.

– Мико передали, что на эма тоже были похожие молитвы. – Кимура сдвинул седые брови и задумался. – Неужто нас и вправду настиг мор?

– Мор, который разносят ёкаи? Но зачем им это? – спросил Итиро, стараясь не выдавать испуга, но его пальцы, крепко сжимавшие шёлковую ткань, заметно подрагивали.

Голубые огни в зале вспыхнули, приобретая тёмно-синий оттенок, и все присутствующие замолчали, обратив взоры к алтарю.

– А что скажешь ты, Цубаки? – спросил Юкио, и бамбуковая циновка, за которой скрывался кицунэ, колыхнулась. – Слышал, твои силы акамэ пробудились.