Штаб фронта. Книга первая. Коварный Днепр

В этих условиях военнослужащие добрались до конечной станции в районе Ладожского озера. Ранним утром выгрузились из вагонов, построились, провели перекличку. Маршевая рота в полном составе находилась на железнодорожной станции, но никаких встречающих не было видно. Прежде чем двигаться дальше, Валентину требовалось поставить отметку в маршрутном листе и уточнить направление. Подразделению предстояло прибыть на Ленинградский фронт без опозданий, но время шло, а где найти ответственное за пересылку лицо, было неизвестно. Пришлось идти его искать.

Валентин взял с собой одного из заместителей, младшего лейтенанта, в качестве помощника, и они пошли сначала к начальнику станции, найти которого не составило труда. Начальник станции объяснил, где находится нужный человек. Далее Валентин с помощником отправились по указанному направлению. Станция была небольшой, но идти оказалось порядком. Сначала в одну сторону, потом обратно, по пути разыскивая нужное здание, военнослужащие намотали не одну сотню метров.

В небольшом деревянном строении прибывшие обнаружили капитана, ответственного за пересылку подразделений на фронт. Повезло, что он находился там, где указал начальник станции. В комнате было душно, значит, уже давно из неё надолго не уходили. Вместо того чтобы встречать новое подразделение у поезда, согласно имевшемуся расписанию, капитан располагался в служебном помещении. Двести человек ждали одного, а тот сидел на месте и чай пил, а может, и проспал, но это всё равно не оправдывало ответственного за пересылку. Он взял у Валентина сопроводительные документы, долго их разглядывал и потом заявил, что маршевая рота прибыла не по адресу.

Валентину стало не по себе, он сразу представил, какое наказание его ожидает. В первый момент лейтенант не допускал мысли, что опытный военнослужащий может что-то напутать. Это он, новичок в армии, ещё до конца не перестроился после гражданской жизни и мог совершить ошибку. Валентин стал перебирать в памяти события последних дней: подготовку к отправке на фронт, погрузку в вагоны, получение документов от командования и саму дорогу. На остановках по пути следования эшелона в маршрутном листе ставили подписи уполномоченные лица. Значит, подразделение двигалось в правильном направлении. Он не представлял, на каком этапе отклонился от маршрута.

– Вы прибыли не на ту станцию. Вам следует погрузиться снова в вагоны и ехать обратно, – заявил капитан. Этот человек являлся на тот момент единственным, кому приходилось подчиняться. Начальник станции никакого отношения к следованию подразделения не имел.

Это означало, что маршевая рота не получит сухой паёк, проведёт ещё много времени в дороге, опоздает к назначенному сроку на фронт, а командира хорошенько накажут.

Но Валентин так просто уходить не собирался. Пока они с помощником разыскивали необходимые помещения, лейтенант обратил внимание на номера вагонов на путях, в том числе и в тупике. Будучи железнодорожником, он мог по номерам узнать информацию, хотя бы примерно, о принадлежности вагонов к станции. Из окна комнаты ответственного за пересылку открывался вид на один из таких вагонов.

Примечательно, что никаких надписей, подтверждающих наименование станции, на зданиях, сооружениях, внутри их и снаружи не присутствовало.

– Товарищ капитан, судя по номерам вагонов, мы находимся именно на той станции, на которой нужно, – сказал Валентин.

– Откуда вы это знаете, лейтенант? – удивился тот.

– По гражданской профессии я железнодорожник.

Капитан сначала задумался, а потом задал неожиданный вопрос:

– Какое сегодня число?

Валентин ответил. Затем они вместе с помощником долго стояли и ждали, что будет дальше. Ответственный за пересылку замолчал, сел за свой стол, уставившись в одну точку. Скорее всего, он что-то вспоминал, потом взял записную книжку и ещё долго изучал содержимое.

Наконец, приняв для себя сложное решение, капитан взял трубку телефона и набрал начальника станции. В результате разговора выяснилось, что всё-таки маршевая рота прибыла по назначению.

Ответственный за пересылку, хоть это ему и не хотелось, объяснил офицерам, что путаница возникла в результате напряжённого графика и периодического изменения места несения службы. Капитана постоянно переводили на другую станцию. С ней он и спутал ту, на которой находился в данный момент.

Минут тридцать ушло на выяснение ситуации, но могло оказаться хуже, если бы маршевая рота отправилась обратно. В этом случае наказание понёс бы не только командир маршевой роты, но и ответственный за пересылку, и уже неизвестно, кто большее. Поняв свою ошибку, капитан поблагодарил Валентина за внимательность и настойчивость.

Чем больше Валентин знакомился с армией, тем мрачнее получалась картина. Каждая мелочь, которая добавляла негатива, снижала боеспособность подразделения.

Перед дорогой вновь прибывшим красноармейцам выдали опять сухой паёк, от которого сил особо не прибавлялось. Простояв на месте около часа, маршевая рота двинулась в путь пешком до пристани. Ожидание у железнодорожных вагонов не входило в задачу подразделения. Настроение у солдат стало отвратительным. Вместо того чтобы поесть горячей каши, они зря потратили столько времени. Идти оказалось недолго – всего два часа по единственной дороге, связывающей железнодорожную станцию и пристань.

На озере их ждали две баржи, в которые уже шла погрузка мешков с продовольствием и ящиков с боеприпасами. Вскоре объявили погрузку личного состава. Маршевая рота под командованием лейтенанта Владимирова поместилась в одну баржу. В этом рейсе они являлись не единственным подразделением. На другой барже также разместились военнослужащие, прибывавшие в качестве пополнения на Ленинградский фронт. Подошли два буксирных катера, матросы прицепили к ним баржи, и суда отправились в путь по Дороге жизни.

Плыть по Ладожскому озеру предстояло сто километров, но скорость буксира была настолько мала, что весь путь занял больше двенадцати часов. Пронизывающий ветер, моросящий дождь создавали некомфортную обстановку. Примерно на середине пути в небе появились два самолёта, идущие на низкой высоте. Сначала Валентин, так же как и остальные военнослужащие, не придал этому значения. Сказалось отсутствие боевого опыта, и они всё равно не могли ничего сделать с винтовками без патронов.

Самолёты оказались неприятельские. Два штурмовика шли прямо на караван. Кто-то крикнул: «Воздух!» Только что толку от такого предупреждения? С баржи бежать некуда, и укрыться нечем. Лётчики открыли огонь по судам из крупнокалиберных пулемётов. Неожиданно для Валентина и его подчинённых весь шквал огня достался другой барже вместе с буксиром. Самолёты, развернувшись, пролетели в обратную сторону над судами, опять открыли огонь только по второй барже и удалились за горизонт. Объяснить это совпадение не представлялось возможным, да и некогда.

Баржа, изрешечённая пулями, сразу начала тонуть. Буксирный катер, тянувший её, получил повреждения, остановился, а матросы еле успели отвязать трос. Те, кого не ранили, пытались спасти свои жизни. Погода в начале октября стояла прохладная, поэтому военнослужащие были одеты в шинели, которые стали намокать и тянуть людей на дно. Кто оказался сообразительнее, скидывали вещевые мешки, шинели и бросались вплавь по направлению к целой барже. Буксирный катер, тянувший судно, в котором находилась маршевая рота Валентина, замедлил ход, а затем и совсем остановился. По инструкции запрещалось увеличивать груз, но тогда не нашлось ни одного человека, который высказал бы сомнение по поводу спасения тонущих товарищей. Тем, кто доплывал до целой баржи, солдаты помогали взобраться на борт и тут же отдавали свои сухие шинели. Снимать мокрую гимнастёрку на ветру значило подвергаться ещё большему охлаждению. Выплывшие могли только снять сапоги, вылить из них воду, отжать и перемотать портянки. Валентин отдал свою шинель оказавшемуся рядом офицеру, и ему сразу стало холодно. Оставшимся в шинелях солдатам приходилось отдавать её на время тем, кто находился в гимнастерке, но не побывал в воде.

Забегая вперёд, следует сказать, что в ходе форсирования Днепра при похожих погодных условиях в конце сентября 1943 года военнослужащим приходилось сталкиваться с подобными трудностями. Только вдобавок там возникали осложнения в виде тёмного времени суток, течения, волн, артиллерийского и пулемётного обстрела.

Продырявленная баржа через несколько минут скрылась под водой. Из находившихся в ней людей спастись удалось только половине. Кого-то ранили выстрелами с самолёта, кто-то не умел плавать, кто-то утонул из-за шинели, хотя расстояние между баржами было небольшое.

Оказавшись в северных широтах, Валентин заметил, как медленно происходит смена дня и ночи. Длинные сумерки закончились, на озере воцарилась темнота, и сразу пришло ощущение безопасности. Многие задавались вопросами: «Где наша авиация? Почему отсутствовали наши истребители в то время, как караван судов проходил Ладожское озеро в дневное время?» Советская авиация принимала участие в боях на Ленинградском фронте, только не в этот раз, зато лётчики Люфтваффе могли отчитаться об успешно проведённой атаке. При отсутствии потерь с их стороны Красная армия лишилась ста пятидесяти бойцов, одной баржи, многих ящиков с боеприпасами и продовольствием.

Взяв дополнительный груз, буксир уже не мог тащить судно с прежней скоростью. Время, проведённое в пути, увеличивалось. С трудом закончив плавание, баржа остановилась у причала противоположного берега. Навстречу выбежал офицер в звании майора и начал кричать:

– Кто разрешил делать перегруз баржи?

В ответ он получил молчанье и мрачные взгляды страдающих от холода солдат. Ответственные за составление грузов находились в пункте отправки, и в данный момент спрашивать было не с кого. Управляющие буксирным катером лица отвечали только за транспортировку баржи. Майор понял, что по пути следования судна произошла трагедия, но продолжал искать крайних. Им мог оказаться Валентин как один из офицеров, хотя в его обязанности входило сопровождение маршевой роты, а не баржи. Военнослужащие сходили на берег, и тех, кто побывал в воде, сразу уводили в тёплое помещение. Валентин забрал свою шинель, сырую изнутри. Пришлось её надевать, на ходу греться и высушивать. Крики майора продолжались ещё некоторое время, но потом он затих, видимо, кто-то из солдат «вразумил» его, воспользовавшись темнотой.

Валентин пошёл искать ответственного за пересылку пополнения. Им оказался тот самый майор, который сделал отметку в маршрутном листе, указал, где пополнить запасы воды и по какому направлению нужно двигаться дальше. Больше офицеры ни о чём не говорили.

Маршевая рота отправилась без задержек пешком в направлении нужной воинской части Ленинградского фронта. Идти следовало ночью по незнакомой территории сорок километров. Предстоял самый сложный для командира отрезок пути, где требовалось хорошо ориентироваться на местности в тёмное время суток и сохранять предельное внимание. Валентин постоянно сверялся с картой, ведь она оставалась единственным указателем движения. Сказывалась усталость, накопившаяся за последние дни, хотелось спать, и глаза слипались на ходу, но он продолжал неотрывно следить за маршрутом.

Подразделение находилось недалеко от линии фронта, а боеприпасы так и не получило. В случае возникновения необходимости вступить в бой стрелять было бы нечем. Маршевая рота относилась к тыловым частям, несмотря на то что находилась уже в нескольких километрах от передовой. До тех пор пока бойцы не окажутся на учёте по месту постоянного несения службы, им предстоит числиться в тылу.

Ближе к утру подразделение в полном составе с находившимся в исправном состоянии обмундированием и вооружением добралось до нужного адреса. Солдаты валились с ног от усталости. Валентин нашёл штаб соответствующей стрелковой дивизии, отчитался за доставку пополнения, передал необходимые документы и… получил благодарность за отлично выполненную работу.

Ему рассказали, что далеко не всем маршевым ротам удавалось прибыть в назначенное место вовремя. Большинство ошибок приходилось на дорогу по прифронтовой полосе. Незнакомая местность, большое расстояние, накопившаяся усталость и иногда тёмное время суток делали своё дело. Топографические карты во время войны создавались гораздо более сложными, чем современные. Горизонтали на них наносились слишком часто, в населённых пунктах составители старались указать почти каждый дом, трудно читалась граница водоёмов. Требовалось много усилий, чтобы разобраться в картах и найти нужную дорогу. Некоторые подразделения ошибались километров на пятьдесят, и им приходилось преодолевать всё так же пешком дополнительное расстояние. Можно представить, в каком виде приходили бойцы к нужному адресу. Валентину пригодились знания карт местности, ориентирования по ним, умение безошибочно построить маршрут вверенного ему подразделения.

На этом лейтенант Владимиров свою задачу выполнил. Его вместе с остальными солдатами наконец-то накормили горячей пищей. Вместе с кашей красноармейцам выдали по куску хлеба, который по вкусу мало напоминал привычную еду и был менее питательным. Вновь прибывшие бойцы сразу начали обсуждать и строить версии о составе необычного продукта. Надо полагать, что никто резину на вкус не пробовал, но люди высказывали предположение о некотором с ней сходстве. Внешне хлеб выглядел почти чёрным, на вес тяжёлым и сырым на ощупь. Все сходились во мнении, что хлеб, произведённый на Большой земле, гораздо вкуснее и сытнее местного. В Ленинграде во время войны приходилось готовить в условиях острой недостачи продовольствия. Вместо традиционного сырья использовали заменители – те, что были доступны.

Для Валентина вкус ленинградского военного хлеба оказался похожим на ощущения от того, когда ешь грибы. Зубы скользили по чему-то гладкому и сырому. Когда он прожевал кусок продукта, то сначала не понял, что это. Обычный хлеб, произведённый на Урале, оставлял вкус еды. Здесь же не сразу получилось распознать пищевые ценности. Тем не менее польза от хлеба существовала, чувство сытости приятно наполняло желудок. Но в мирное время Валентин есть такое ни за что бы не стал.

Бойцам прибывшего подразделения предоставили место для ночлега. Близилось утро, поэтому им разрешили отдыхать до полудня.

На следующий день Валентин отправился в обратный путь. Ему требовалось прибыть обратно в учебную часть в Тюмени. Идти предстояло по знакомому маршруту, и каких-либо затруднений дорога до пристани на Ладожском озере не вызвала. Удивительно, что лица, ответственные за организацию пересылки пополнения на фронт, не догадались включать в состав маршевых рот офицеров, изучивших территорию, по которой следовало идти. Как правило, офицерский состав оставался в той же части, куда прибывало подразделение для прохождения дальнейшей службы. В целях лучшего выполнения задачи стоило выделять людей, знающих местность, для сопровождения маршевых рот.

В дневное время получалось рассмотреть, что делается в частях прифронтовой полосы. Боевых действий в то время не происходило, и поэтому военнослужащие занимались подготовкой к предстоящим операциям.

Внимание Валентина привлёк необычный танк, отличавшийся большими размерами. По сравнению со стоящим рядом БТ-7, этот выглядел просто гигантом, оказавшимся выше почти на метр. Валентин подошёл ближе и стал его рассматривать. Бронированная машина называлась КВ-2, её собирали в Ленинграде на Кировском заводе. Во время прохождения учёбы об этом танке курсантам ничего не говорили, поэтому у Валентина он вызвал большой интерес. Отличие от первой модели КВ заключалось в усиленном вооружении. КВ-2 был оснащен орудием 152-миллиметрового калибра вместо 76-миллиметрового. Из-за этого башню изготовили слишком высокую, танк стал более заметен на поле боя и представлял собой отличную мишень для артиллерии противника. Конструкторы хотели совместить увеличенную бронезащиту тяжёлого танка и усиленную огневую мощь орудия, но привело это к созданию слишком дорогого, слишком тяжёлого и медленного агрегата. Центр тяжести у него оказался завышенным, что вызвало ограничение угла наклона при передвижении по пересечённой местности. Такой танк переворачивался чаще, чем другие модели.

– Зачем такая большая башня у танка? – поинтересовался Валентин у танкистов.

– Чтобы снарядов больше влезло, – отшутился один из бойцов.

У самого успешного тяжёлого советского танка Великой Отечественной войны ИС-2 диаметр орудия составлял 122 миллиметра, но до его появления оставалось ещё долгих полтора года, а до массового применения – два года. Пока приходилось воевать тем, что произвела промышленность на данный момент.

Валентин добрался до пристани и дождался судна, отходящего на восточный берег Ладожского озера. В этот раз плыли в тёмное время суток. Из Ленинграда эвакуировали гражданское население. Закутанные в платки, худые до изнеможения, на одной барже с Валентином находились в основном женщины и дети. Рядом сидела девочка и жалобно смотрела на него. Образ военного у ленинградцев ассоциировался с продовольствием, хотя сами солдаты постоянно недоедали. Валентин достал часть сухого пайка и отдал ребёнку, а самому оставалось надеяться на скорое возвращение в учебную часть.

Девчушка напомнила ему младшую сестру Елизавету. Иногда в детстве Валентин ходил за продуктами в магазин по заданию матери. Когда он возвращался с покупками домой, сестра примерно так же смотрела на него, ожидая, что ей достанется кусок хлеба немного раньше обеда.

Немецко-финские войска не сумели полностью окружить Ленинград. По Ладожскому озеру шло обеспечение фронта боеприпасами и продовольствием, но снабжение гражданского населения было слишком незначительным.

Общепринято называть сложившуюся обстановку в Ленинграде блокадой, которой фактически не существовало. Блокада – это полное окружение территории. Ситуация в городе на Неве являлась катастрофической, и, чтобы подчеркнуть бедственное положение населения, ввели термин «блокада».

Через несколько дней лейтенант Владимиров возвратился в Тюмень и доложил командиру о поездке. Валентин ожидал приказа об обучении следующей группы курсантов, но его ждало известие о переводе в другую учебную часть, в город Чебаркуль Челябинской области. Причину перевода никто не объяснил. Валентин переночевал в Тюмени, а наутро пошёл на вокзал, сел на ближайший поезд в обычный плацкартный вагон с удобствами, в котором ехали как военные, так и гражданские. Билет ему покупать, как военнослужащему с направлением, не требовалось.

По прибытии в Чебаркуль Валентина вновь назначили инструктором по обучению рядового состава. После успешно выполненного задания по сопровождению маршевой роты на Ленинградский фронт пришёл приказ о присвоении внеочередного звания – старший лейтенант. Он даже не ожидал, что так быстро могут повысить в звании. Вроде бы ничего особенного Валентин не сделал, просто исполнял свои обязанности, но, вспомнив о том, с какими трудностями сталкивались солдаты в других маршевых ротах, понял, почему командование поощрило его.

На тот момент он не знал, что в звании старшего лейтенанта ему предстоит проходить до конца всей войны.

До середины декабря Валентин обучал курсантов, а по окончании программы его снова назначили командиром маршевой роты. По прибытии в пункт назначения старшему лейтенанту предстояло остаться с подразделением на фронте. Надолго в тылу задерживаться военнослужащим не позволяли.

В этот раз добираться предстояло на Калининский фронт. Исходя из опыта предыдущей поездки до Ладожского озера, Валентин предупредил солдат о возможных трудностях, рекомендовал меньше пить воды перед дорогой и принять профилактические меры перед отправкой. Как и ожидалось, для перевозки военнослужащих работники железной дороги предоставили грузовые вагоны с деревянными нарами, печкой и без туалета.

Дорога до Калининского фронта была короче, чем до Ленинградского. Сначала следовало добраться до Москвы, путь по железной дороге до которой занимал двое с половиной суток. Поезд в этот раз делал остановки на перегонах, несмотря на запреты. Машинист на свой страх и риск позволял солдатам оправиться, что было неожиданно радостно, но всё равно полностью проблему отсутствия туалета в вагоне не решили. Остановок в безлюдных местах было немного, и они случались по желанию машиниста, а не тех, кому были нужны. К тому же такие остановки на перегонах иногда заканчивались в самый неподходящий момент, и приходилось проявлять находчивость, чтобы не отстать от поезда. Бывало, красноармеец оставался перед выбором: заканчивать свои дела и подвергать себя риску отстать от эшелона или бежать к вагону с не застёгнутыми штанами. Очень хорошо, что никто не отстал от поезда за всё время следования.

В Москве подразделение сделало пересадку и по другой железнодорожной ветке добралось до станции выгрузки. Дальше предстояло опять самое сложное – идти пешком многие километры пути.

Тяжёлая доля пехотинца – преодолевать расстояние своими ногами. Приходилось нести на себе оружие и нехитрые личные вещи. К этому солдат готовили заранее, и они хотя бы морально оказались настроены на предстоящие трудности. Чтобы облегчить переход, красноармейцы меняли во время дороги способ нести винтовку, устраивали привалы, помогали отстающим нести оружие. Валентин знал, с какими трудностями придётся столкнуться маршевой роте, потому заранее предупреждал своих подчинённых. Требовалось заблаговременно перематывать портянки и не доводить до натирания мозолей. Старший лейтенант справился со своей задачей, и подразделение без отклонений от назначенного маршрута вовремя вышло к месту расположения необходимой стрелковой дивизии Калининского фронта.

Глава 2.

Шаг за шагом или след в след

В конце декабря 1942 года старший лейтенант Валентин Владимиров прибыл на Калининский фронт, в район Ржевского выступа, где ему предстояло остаться и возглавить стрелковый взвод. До этого старший лейтенант командовал маршевой ротой. Назначение взводным можно расценивать как понижение в должности, но так как маршевая рота относилась к тыловым частям, то сравнивать её с деятельностью подразделений на фронте всё-таки неуместно. Валентин мог справиться с должностью ротного. Звание старшего лейтенанта позволяло это сделать, но какой приказ поступил, тот и следовало выполнять. Рота – это всего лишь большой взвод. Оба стрелковых подразделения находились на передовой и состояли из пехотинцев. Офицеры и рядовые рисковали своими жизнями примерно одинаково.

Следующее более крупное воинское подразделение – батальон – существенно отличалось от роты. Стрелковому батальону временно придавались части других родов войск: артиллерийские, сапёрные. Командир батальона не имел права появляться на передовой во время боя. Не стоило рисковать потерять управление достаточно большим подразделением.

Сначала Валентин познакомился с бойцами своего взвода, которые, как и командир, только что прибыли на фронт. Состав маршевой роты был распределён по всей дивизии, и из числа вновь прибывших новобранцев под командованием старшего лейтенанта оказалось всего несколько человек. Этот взвод как боевую единицу сформировали давно, ещё в тылу, и в составе всей стрелковой дивизии в своё время направили на передовую. Но теперь от прежнего состава не осталось ни одного человека, поэтому ни у кого принимать командование не пришлось. Во взводе не оказалось старожилов. Спрашивать о том, что происходило на данном участке передовой, получалось, не у кого.

Солдаты прибыли кто откуда: некоторые, как и старший лейтенант, были новичками на фронте. Другие возвратились в строй после ранения. Всего взвод насчитывал двадцать семь человек. На вооружении у бойцов находились в основном винтовки. Также имелось несколько автоматов. Военнослужащие разных национальностей составляли подразделение: русские, казахи, украинцы.

Красноармейцев поставили на учёт, и первое, с чего началась служба, – это получение боеприпасов к имеющемуся оружию. Выдали также гранаты. Командир роты указал Валентину на участок передовой, который предстояло занять взводу. На этом закончились инструкции вышестоящих командиров. Где брать продовольствие, где искать место для обогрева и дальнейшей ночёвки, старшему лейтенанту не сообщили. Задавать вопросы было опасно. В армии инициатива наказуема.

Складывалось впечатление, что вновь прибывшие красноармейцы понадобились только для ведения боя и, скорее всего, только одного. Зачем беспокоиться о еде, жилье и прочих бытовых условиях, если через некоторое время бойцы полягут во время сражения? Видимо, не в первый раз приходилось принимать пополнение, и такое отношение к новобранцам сложилось из-за больших и регулярных потерь на Калининском фронте к концу 1942 года.

Пройдя по указанному направлению, Валентин остановил взвод и отправился с тремя бойцами осматривать местность. Вскоре он заметил землянку. Она оказалась никем не занята. Указаний насчёт помещения старший лейтенант не получал, поэтому он стал осматриваться вокруг с надеждой найти того, кто знает, можно ли занимать землянку или нет. Но поблизости никого не было. Тогда Валентин велел одному бойцу сходить к оставленному подразделению и позвать два отделения для занятия найденного убежища, так как больше половины взвода здесь не поместится. Двух других бойцов отправил искать ещё одну землянку. Вскоре весь взвод разместился для обогрева и предстоящей ночёвки.