Висячие сады Семирамиды

В молодости я верил в закон справедливого возмездия, но, прожив долгую жизнь, много раз имел возможность убедиться в обратном: нечестивые люди живут и благоденствуют, в то время как праведников часто постигает то, что должно было случиться в жизни законченных мерзавцев и подлецов. Не раз я был свидетелем, как какая-то нелепая авиа- или автокатастрофа, страшный пожар лишали жизни благочестивого человека и его близких. Нередко именно эти добродушные граждане становились жертвами каких-то злодеев или маньяков.

Вторая мировая война унесла жизни десятков миллионов мирных граждан. Единственной виной этих миллионов мирных граждан было то, что они были евреями, караимами, цыганами, белорусами и русскими. Именно по этой причине – по признаку их принадлежности к определенному народу – гитлеровцы и их пособники – коллаборанты из числа латышских и украинских националистов отправляли этих безвинных людей в газовые камеры, сгоняли в колхозные сараи и заживо сжигали вместе с детьми.

И многие из этих гитлеровских палачей не понесли никакого наказания, благополучно, как, например, гражданин Канады украинский националист Катрюк, дожили до глубокой старости в комфорте и уюте, в окружении детей, внуков и внучек.

И среди нынешних немецких обывателей старшего поколения немало этих бывших гитлеровских палачей. После войны они превратились в мирных бюргеров. Они мирно и спокойно доживают свой век, спокойно ложатся спать без всяких душевных терзаний и мучений. Их не мучает совесть: протестантское вероучение их отцов говорит, что милосердный Бог, если человек покается, может простить любое злодеяние, кроме хулы на Святого Духа, но убийство мирных граждан к таковому греху не относится. По воскресеньям эти законопослушные бюргеры посещают свои лютеранские кирхи и католические храмы, будучи уверены, что и по ту сторону земной жизни им будет так же тихо и спокойно. Ласкают своих внуков и внучек и совершенно не помнят о тех, кого они когда-то загоняли в колхозные сараи и заживо сжигали.

Можно перечислить десятки, сотни людей, совершивших страшные злодеяния, которые легко и спокойно отошли в мир иной, оставив детям и детям своих детей многомиллионные состояния, обагренные кровью жертв прежних хозяев. За примерами далеко ходить не надо. Достаточно проследить судьбы различных функционеров большевистской партии. Много ли среди них тех, кто действительно понес справедливое наказание за свои злодеяния? Если бы не сталинская чистка тридцатых годов, можно было бы и вовсе говорить о безнаказанности преступников. Если просмотреть списки тех, кто в конце восьмидесятых – в начале девяностых уезжал в США в статусе беженцев, то среди них немалое число составляют дети и внуки гулаговских палачей различных рангов. Все эти Флейшманы, Фишманы и примкнувшие к ним Ивановы, Петровы, Сидоровы, осаждающие посольство США в те годы и выдавшие себя за жертв коммунистического режима, в действительности как раз являлись орудиями этого репрессивного режима, но тем не менее они, а также их дети и внуки в начале девяностых получали статус беженцев и благодаря субсидиям американских благотворительных фондов сумели получить комфортные условия своей новой американской жизни.

США, предоставив вид на жительство детям и внукам большевистских палачей, утратили моральное право говорить о демократии. Это было бы то же самое, как если бы Израиль наделил правами граждан потомков Гиммлера и прочих гитлеровских палачей, которые бы проживали в Израиле и рассказывали бы о деяниях своих отцов и дедов. Теперь, когда США стали местом комфортного проживания для детей большевистских палачей, вместо God Bless America[10] следует петь God punish America[11]. Собственно, это же можно отнести и к Канаде с Австралией, где нашли пристанище различные коллаборанты гитлеровского режима.

Беда России в безнаказанности. В Англии после реставрации королевской власти откопали и вздернули на виселицу скелет Кромвеля, репрессии коснулись многих из тех, кто был причастен к свержению королевской власти, – и всё: соблазн совершать революции прекратился.

Россия могла бы последовать примеру Англии. Для этого цареубийцу даже откапывать не надо. Его труп лежит на Красной площади и давно готов к тому, чтобы над ним совершили экзекуцию, подобную той, что совершили в Англии над остатками Кромвеля. А после экзекуции с трупом цареубийцы следует поступить так же, как Юровский со своими латышскими сатрапами поступил с телами казненных членов императорской семьи: облить серной кислотой и вместе с остатками захороненных у кремлевской стены и в прочих местах большевистских руководителей, смешав все это с промышленными и прочими нечистотами, захоронить в каком-нибудь мусорном полигоне (чтобы не сделалось это местом почитания) в Свердловской области. Возможно, если бы в России поступили так, желающих проводить очередной кровавый эксперимент заметно бы поубавилось.

Кровавый большевистский эксперимент унес жизни миллионов людей, были уничтожены тысячи памятников культуры, а спустя семьдесят лет дети и внуки этих мерзавцев, совершивших в Октябре семнадцатого года переворот, некогда национализированную собственность путем различных махинаций ловко переписали на свое имя. Кто был ничем, тот стал миллиардером, шутили в девяностые годы. Когда видишь, каким путем новые российские богатеи – все эти Абрамовичи, Потанины, Дерипаски – сколотили себе состояние, понимаешь справедливость одного старого изречения: «В основе любого богатства лежит преступление».

Я много лет пытался понять логику российских властей двадцати лет новой России, логику проводимых ими реформ и понял только одно: нужно страшно сильно ненавидеть свой народ, чтобы проводить подобные реформы. Собственно, это и не реформы, а просто геноцид.

Гайдар и Чубайс создали общество потребления, как в романе Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Современная Россия представляет собой именно такое государственное образование, как бы скроенное по лекалам его романа. «Гениальность» этих записных мерзавцев либерального толка, всех этих Гайдаров, Кохов, Чубайсов, Кудриных и прочей мерзости из окружения Ельцина, заключается в том, что они без всякой генной инженерии воплотили в реальность антиутопию Хаксли о кастовом обществе. Люди в провинции месяцами не получали зарплату, еле-еле сводили концы с концами, и их дети жили впроголодь. Кроме физического голода их подвергли голоду интеллектуальному: с экранов телевизоров крутилась откровенная порнография и фильмы насилия, а стеллажи в книжных магазинах заполнило бульварное чтиво. Родители, которые должны были заниматься воспитанием детей, вынуждены были с утра до вечера бегать в поисках хоть какого-то заработка. В итоге были загублены десятки, сотни тысяч Моцартов, результатом стало вырождение целых поколений российских граждан. От природы талантливые дети превращались в биомассу, в подобие касты эпсилонов в антиутопии Хаксли, в то время как кремлевское отребье из числа ближайших соратников алкоголика Ельцина своих никчемных, бездарных отпрысков посылали в лучшие вузы Великобритании.

В такие времена лихолетья лучше всего себя чувствуют разные проходимцы вроде Антона Костина и Владимира Пульмана.

Отец Антона Костина в семидесятые годы возглавлял наш местный райком партии. Подобно многим детям чиновников, Костин-младший поступил на исторический факультет нашего университета. Его имя связано с одной скандальной историей начала восьмидесятых годов – историей двух студентов-фарцовщиков, которые торговали пластинками и всяким заграничным тряпьем, популярным среди молодежи, – джинсами, футболками. Обоих исключили из университета. Все могло закончиться для этих предприимчивых студентов весьма печально, но их спасло то, что главный фигурант этого дела, Аркадий Попов, был зятем заведующей кафедрой истории КПСС Шабалиной. Об этой истории много писали наши местные газеты. Шабалиной после этого скандала пришлось оставить должность заведующей кафедрой, а Попов и второй фигурант этого дела, Володя Гущин, получили два года «химии» – вольного поселения. Володя Гущин был личностью весьма примечательной в наших краях. Это был наш местный Коля Васин – главный битломан нашего города. Среди студентов он организовал клуб битломанов, который назывался, как один из битловских альбомов, «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера». Собственно, фарцовкой Володя Гущин подрабатывал для своих поездок в Ленинград и Москву, где покупал пластинки и плакаты своей любимой группы. Благодаря связям Аркадия Попова ему удалось получить разрешение на проведение в актовом зале университетского общежития тематических вечеров, посвященных различным событиям из жизни группы «Битлз»: дням рождения участников квартета, выходу тех или иных альбомов.

В этом битловском календаре Володи Гущина были светлые и черные дни: дни рождения музыкантов, а также день убийства Джона Леннона, 10 ноября – день, когда Леннон встретился с меркантильной, сумасбродной японкой. Среди тех, кто посещал эти битловские вечера, был Антон Костин. Правда, Костина творчество «Битлз», равно как и других западных рок-групп, не интересовало. Его интерес к битловским вечеринкам был несколько иной – интерес сексота. Именно он оказался тем человеком, который донес органам о фарцовочных делах Попова и Гущина, и он был главным свидетелем в этом громком и скандальном процессе. Большинство же участников предпочли отмолчаться. С этого времени за Костиным закрепилась дурная слава сексота. Впрочем, он особенно не тяготился этой дурной репутацией и не считал нужным скрывать свою связь с определенными органами. После университета он стал работать инспектором в Городском комитете комсомола. А потом случилась перестройка, и он как-то очень быстро превратился в либерала, а в девяносто первом неожиданно для многих семья Костиных получила статус беженцев и перебралась в США.

Там, в Америке, Антон Костин превратился в Строганоффа. Устроил частный музей, сумев за короткое время собрать среди потомков русских старообрядцев в Соединенных Штатах и Канаде богатую коллекцию икон и этнографических предметов. Параллельно с американскими антикварными поездками он собирал различные предметы старины в России, побывав в разных глухих местах по Енисею и на русском Севере, объездив приграничье Гомельской и Брянской областей – места, в которых в прошлом столетии находились старообрядческие слободки и монастыри. По рассказам, он собрал богатейшую коллекцию икон и рукописных книг, которые, пользуясь тем, что границы России в девяностые годы были как дырявое решето, сумел вывезти в Соединенные Штаты. Одно время Антон Костин был фигурантом скандальной истории, связанной с российскими музеями. Он побывал в нескольких десятках провинциальных музеев, в которых представлялся потомком эмигрантов первой волны и куратором выставочного проекта Министерства культуры по культуре старообрядцев Америки. Пользуясь юридической безграмотностью работников различных культурных учреждений и их доверчивостью, он сумел вывезти уникальные предметы и большую коллекцию дореволюционных фотографий. Позднее выяснилось, что все разговоры Костина про свое кураторство над выставочным проектом являются обычными байками проходимца, цель которых – облапошить доверчивых музейных сотрудников.

У Володи Пульмана другая история. Я его помню, когда в конце восьмидесятых он вместе со своими сверстниками из уличной школоты опустошал кошельки у подвыпивших мужиков около универмага. А позднее, уже девяностые, он был одним из заметных наших городских рэкетиров: одетый в кожанку, подобно чекистам двадцатых годов, он с друзьями разъезжал на старом БМВ по разным торговым точкам – собирал дань с продавцов ларьков.

А потом он исчез. Про него ходили разные слухи: говорили, что его посадили, что находится в каком-то лагере в Заполярье, другие утверждали, что нет, ни в каком лагере он не находится, а на самом деле он сейчас в армии, воюет в Чечне, но тех и других опровергали третьи, по словам которых Пульман стал серьезным бизнесменом и вроде бы даже перебрался на жительство в Лондон.

Где он был все эти годы – действительно ли сидел в лагере или же и вправду воевал в Чечне, – так и осталось тайной: сам он всяких вопросов об этом периоде своей жизни тщательно избегал. Спустя пять лет он появился. Но это был уже другой Пульман: из невзрачного долговязого юноши он превратился в высокого статного мужчину. Он ходил в длинном черном плаще, в темных очках. Одним словом, вылитый Киану Ривз из фильма «Матрица». В его руках неизменно находился стек (наверное, увидел в каком-то фильме).

Журналисты нам поведали, что Пульман ходил к новому мэру, предложил ему программу борьбы с наркоманией среди молодежи («Город без наркотиков») и получил от того одобрение. По городу были развешаны плакаты «Очистим наш город от наркотиков», приводились номера контактных телефонов, куда можно было позвонить и сообщить о наркоманах.

На большом джипе с группой бритоголовых охранников он обходил ночные клубы, выволакивал оттуда уколовшихся детей бывших обкомовских работников и увозил их в психиатрическую больницу. По городу ходили самые зловещие слухи о методах лечения, которые якобы применялись к попавших туда наркоманам: говорили, что пациентов приковывали наручниками к железным кроватям, били нагайкой… Рассказывали, что после больницы было несколько попыток суицида. Впрочем, большинство обывателей благосклонно относились к этим рассказам: хоть кто-то, по их мнению, взялся поставить на место распоясавшихся отпрысков казнокрадов.

Некоторые вспоминали, что в школе хулиганистый Пульман не пользовался популярностью у девушек – угловатому, долговязому Пульману они предпочитали ухоженных мальчиков-мажоров из семей местных чиновников. Теперь, говорили злые языки, Пульман возвращал долги по старым счетам. Рассказывали, что одна красавица в одном из местных ночных клубов грубо надерзила ему. Спустя два дня ее бойфренда задержали с наркотиками, и девушке пришлось очень долго извиняться, чтобы ее бойфренда отпустили без последствий. Что здесь было правдой, а что просто досужими вымыслами недоброжелателей Пульмана – сказать было сложно. Для того чтобы дать оценку всем этим роящимся вокруг Пульмана слухам, необходимо было быть возле тех событий, но я в силу своего возраста не был вхож в ночные клубы и прочие злачные заведения нашего города.

Как бы ни ругали Пульмана его недоброжелатели, ему тем не менее удалось если уж не освободить город от наркоманов, то загнать их в глубокое подполье. Теперь, после нескольких рейдов, азиаты внаглую, как раньше, уже не торговали на рынке своим смертоносным зельем. Местные нувориши из числа бывших обкомовских работников предпочли отправить своих праздных отпрысков, любителей различных острых ощущений, в места более терпимые к увеселениям своих чад, а кто побогаче – отправили детей за границу.

Столь успешная работа по укреплению нравственности в отдельно взятом городе не осталось незамеченной, и Пульмана приютил один из московских депутатов, сделав его своим доверенным лицом. Пульман, подобно многим карьеристам-политикам, перебрался в Москву, но свое детище не забросил, а продолжал наведываться, и по-прежнему в городе существовала созданная им организация «Город без наркотиков».

Пульман стал нашей американской мечтой – из грязи выбился в князи. А сколько таких Пульманов – вылезших из грязи честолюбивых, беспринципных нуворишей и парвеню – породили девяностые годы уходящего столетия.

Как весеннее половодье несет на поверхности грязь и разнообразный мусор, так и это смутное время горбачевско-ельцинской перестройки вынесло на поверхность многих проходимцев, откровенных мерзавцев и подонков.

Я часто вспоминаю фразу своего отца, которую он любил повторять в старости: «Мне хочется досмотреть, чем же закончится этот спектакль». С момента его смерти прошло уже почти тридцать лет, но конца этой грустной трагикомедии не видно.

В Америке у меня объявился родственник, кузен, потомок петербургских Рукавишниковых. Год назад я получил от него письмо, в котором он мне сообщил, что в течение многих лет занимался генеалогией рода Рукавишниковых и вот теперь уже занимается боковыми ответвлениями этого рода – добрался уже до нашего рода Сириных. С тех пор я постоянно нахожусь с ним в переписке. Пришлось даже купить модный смартфон, чтобы общаться с ним через WhatApp. Он прислал приглашение, написал, что оплатит все мои дорожные расходы. Я поначалу противился, хотел было отказаться, а потом передумал и решил воспользоваться его приглашением.

Мне хочется посмотреть русскую Аляску, проехать Соединенные Штаты, подобно героям Керуака, с восточного побережья на западное. В отличие от детей партийных функционеров, оставаться там я не собираюсь. У меня нет иллюзий относительно тамошнего мироустройства. Я отношусь к числу тех, кто не разделяет симпатий либеральной части российского общества относительно западной цивилизации.

Если бы Христос со своим проповедями явился в сегодняшней Америке, его бы арестовали как опасного преступника, как экстремиста и вполне возможно поместили бы куда-нибудь в Гуантамо. Там бы его посетил какой-нибудь американский великий инквизитор, представитель баптистской церкви. Он бы сказал:

– Ты нам не нужен. Мы за свои 250 лет научились обходиться без Тебя. Ты видишь, что у нас на долларе написано In God We Trust. Но это совсем не тот Бог, которого Ты проповедуешь, а тот самый Золотой Телец, которого евреи отлили, когда их пророк Моисей поднялся на вершину горы Синай, чтобы там получить откровение от Всевышнего, тот самый Золотой Телец, которому евреи продолжают поклоняться на протяжении уже нескольких тысячелетий. Когда в древние времена, во время Твоего сорокадневного поста в пустыне, перед Тобой предстал херувим, некогда один из главных предводителей воинства небесного, тот самый, кто допустил сомнения в справедливости созданного Всевышним мироздания, за что был отлучен Им из числа Его помощников, и когда этот херувим предложил Тебе поклониться ему, взамен пообещав все царства земные, Ты отказался. Спустя несколько веков отцы отцов наших исправили Твою ошибку, и за это нам были передана власть над всеми царствами земными.

И это случилось задолго до образования нашего государства, во времена Римской империи. И уже потом отцы наши, подтвердили верность этой клятве, написав на долларе In God We Trust[12]. И верный своему слову предводитель над третьей частью небесных сил, тот самый отверженный Всевышним херувим, передал нам власть над всеми царствами земными. И наши банкноты, на которых запечатлена эта клятва (In God We Trust), стали главными денежными единицами всех земных царств и народов как свидетельство нашей власти над ними. Вот поэтому-то мы в Америке часто повторяем фразу: In God We Trust, all others pay cash[13].

Я бы мог отпустить Тебя, но Ты своими проповедями нанесешь нам много вреда, поэтому Ты будешь сидеть здесь. И благодари Бога, Того самого, вероучение которого Ты проповедуешь, что мы не отправили Тебя на электрический стул. Я Тебе скажу больше: если бы я отпустил Тебя, то не прошло бы и суток, как бдительные граждане привели бы Тебя как возмутителя спокойствия в полицейский участок. А потом, на суде, эти благочестивые отцы семейств, эти добропорядочные прихожане различных церквей, носящих имя Твое, там, на суде, если бы судья на какой-то миг засомневался, действительно ли Твои поступки достойны столь сурового наказания, стали бы кричать, как древние иудеи: «Распни, распни Его!» И скажу Тебе прямо: если бы прокурор пришел к выводу, что такая форма казни как нельзя лучше подходит для такого преступника, как Ты, то многих американцев, тех, кто считает себя добропорядочными гражданами и христианами, это бы обрадовало. А попадись Ты в руки куклуксклановцев, то Тебя бы распяли без суда и следствия на первом же попавшемся дереве или столбе, как они сто пятьдесят лет тому назад поступали с чернокожими последователями Твоего учения. Так что благодари Своего Бога, что Ты здесь, в Гуантамо, среди всех этих афганцев и пакистанцев, которым нет дела до Твоего учения.

Скажу Тебе больше: мы никогда в Тебя не верили. Наши предки, когда еще жили по ту сторону океана, прекрасно обходились без Тебя, хотя строили храмы, на которых было наречено имя Твое. Но так они поступали, поскольку в то время еще не придумали других сказок, которыми можно было бы потчевать необразованную чернь, чтобы они безропотно подчинялись нам, как стадо баранов.

И скажу прямо: вера в Тебя угасла, как только ушли те безумцы, которые называли себя Твоими апостолами, твоими посланниками. И наша так называемая европейская христианская цивилизация не имеет ничего общего с Твоими утопическими проповедями о всепрощающей любви к человеку. Мы наследники великого Рима, того самого Рима, который считал себя центром мироздания, весь остальной мир – окружающие Римскую империю страны – рассматривал исключительно в качестве колоний, откуда можно было выкачивать сырье, а проживающие там народы – в качестве прислуги. К моменту появления Твоего учения империя уже трещала по швам, попираемая со всех сторон языческими племенами. Не сразу наши далекие прапращуры оценили истинную ценность Твоего учения. Несколько веков ушло на искоренение твоего учения, пока наконец они не поняли, что это именно то, что нужно для вековечного владычества Рима.

Приняв, пусть даже притворно, Твое учение, мы должны были бы признать богоизбранность евреев. И это, надо признаться нам далось нелегко. Но мы быстро решили этот неприятный вопрос. После того как евреи предали на казнь лучшего из сынов своих, при этом во всеуслышание заявив, что вина за это преступление будет на веки вечные лежать на них, они, как утверждали умнейшие из наших законоучителей, утратили свое богоизбранничество, которое теперь перешло к нам, потомкам библейского Иафета. И в подтверждение своих выводов наши богословы приводили свидетельства из книг еврейских пророков, в которых перечислялись различные прегрешения, свойственные евреям.

Свои колониальные устремления – захват и порабощение различных стран и народов – мы также оправдывали ссылками на Твое учение, говорили, что это нам, прямым потомкам Иафета, Бог заповедал осваивать и покорять разные земли. Конечно, здесь нам тоже приходилось изощряться, объяснять, какие именно народы относятся к этой богоизбранной ветви потомков Иафета, доказывать, что наследниками великой Римской империи являются народы центральной части Европы, они и только они являются прямыми потомками Иафета, а прочие же народы, в зависимости от политической ситуации и конъюнктуры, относятся к далеким ветвям Иафета, а то и вовсе к потомках Хама, на которых, подчеркивали наши богословы, лежало Ноево проклятие на вековечное их рабское существование.

К этим народам с вековечным клеймом раба, которым, согласно Ноевому проклятию, суждено во веки вечные быть рабами у потомков Сима и Иафета, были повально отнесены все народы Африки, которых на протяжении многих веков использовали в качестве рабочего скота.

И самое ценное, что Твое учение, переложенное нашими умнейшими богословами, призывало необразованную чернь безропотно подчиняться высшим властям, призывало рабов быть покорными своим господам и безукоризненно выполнять их поручения, оставаться в том положении, в котором они оказались.

Конечно, время от времени появлялись безумцы, которые выступали против такого толкования Твоего Писания, и они призывали следовать буквальному исполнению всего того, что оставили Твои апостолы. Но с этими безумцами мы научились очень быстро расправляться: одних мы объявляли еретиками и во славу Твою сжигали их на кострах, других, не посягающих на наши устои, таких как Франциск Ассизский, мы позднее объявляли святыми и даже позволяли его последователям основывать монастыри. В конце концов, эти аскеты, истекающие кровью от стигматов, не представляли для нас никакой опасности.

Иудейско-христианское собрание книг твоего учения явилось для нас настоящей кладезью, в котором можно было найти оправдание любому преступлению.

Ты нам был нужен для наших рабов, которые трудились на наших плантациях, для тех, кого мы сейчас называем афроамериканцами. Мы им говорили: вы страдаете, как страдал Он за вас, за вас, потомков Хама, и вы страдаете за грех вашего праотца Хама, но если вы сейчас будете покорно все сносить, то там, на небесах, вам уготовано место в раю – где находятся все сирые и убогие. Так мы учили их. Но теперь в этом нет никакой надобности. Теперь мы им говорим: смотрите, один из вас, Барак Обама, стал президентом. Если и вы будете усердно трудиться, то и вы сможете повторить его путь. Теперь ты нам не нужен.

Наш Бог – тот, кого Твои ангелы и архангелы за много тысяч лет до того как появилось здесь, на земле Америки, наше государство, изгнали с неба. Но мы нашли ему место и приняли его. И мы сказали нашим детям: вот Бог твой Америка – ангел света, Светоносец. Его имя мы напишем на наших банкнотах, и этими банкнотами мы завоюем мир во имя его. И Ты видишь, мы сделали это. Весь мир теперь взирает на нас. И это все нам дал он, тот, кого Ты и Твои ангелы и архангелы изгнали с неба. И вот он здесь, среди нас, среди наших церквей, носящих по недоразумению Твое имя.