Круговерть

А время стремится уже без Брежнева.

Вон – дети играют в аллеях парка,

Ветер листвою увядшей шуршит.

И честное слово, а мне его жалко

По-человечески, от души.

Но это чувство сплетается странно

С тревожным смятеньем неясных надежд:

Быть может, средь туч на рассвете рано

Увижу неба лазурную брешь…

Копаюсь в себе – это кажется гадостью -

И сетью сомнений опутан я весь,

Но что-то вроде запуганной радости

Вселяет его, в общем жданная, смерть.

Ну, жил бы как дед, отдыхая на пенсии,

На даче скучал, поливал бы цветы –

Но жизнь свои предложила версии,

И версии эти отнюдь не просты.

Мудрейший… Вождь… Продолжатель дела…

Творец… Писатель… Великий ум…

И подпирая уставшее тело

Раскрученный хитро ширился шум:

“Ему от всех и за всё спасибо”!

“Народу – отец: за народ яр и крут…”

Что это: глупость, забывчивость – либо

Снова на сцену вскарабкался культ.

А сам он в величье насколько верил?

А разве не видел, что делалось рядом?

А сам себя какой мерой он мерил?

А было ль ему всё это надо?

Зачем гадать – он теперь не ответит

Да и в ответе смысла не будет.

Слова лишь слова: их уносит ветер…

Не по словам история судит.

Да разве в истории что-нибудь ново?

Сколько всего на поверхность всплывало:

Такого как всплыло в делах Медунова -

Да и похуже, впрочем, бывало.

Однако о многом мы просто не знаем,

Вожди в наших мифах прозрачны как духи.

Лишь что-то крупицами к нам приползает

О шалостях высших как сплетни и слухи.

Есть грешные люди – есть в мире “ святые”:

Святость начальства у нас аксиома.

Ведь правила власти разумно-простые:

Не выносить сор до время из дома.

У нас нет, поверьте, бездарных министров -

Безгрешны по рангу и главы обкомов.

И образ всей жизни как-то затронут

Этой важнейшей из памятных истин.

Всё в иерархии – с долу до крыши -

Как время её оттеняет яснее:

Святее лишь тот, кто вскарабкался выше -

По должности он и святей и мудрее.

И всё о нём в этаком розовом свете -

В этих лучах и великие тают.

Пусть приторно-лживы льстивые речи,

Но, говорят, ко всему привыкают.

Грудь в орденах – золотым звездопадом…

Чины за чинами, за званьями – званья…

Награды, отличия: надо не надо,

Как символ себя самого почитанья.

Плоская мысль – на уровень истин,

Предмет для всеобщих научных исканий.

И пухлые тексты: за листиком листик -

Предмет столь известных нам спотыканий.

Идеи, прожекты – какое обилие…

Какая же груда – сложить если вместе.

Но то на словах, а на деле “стабильность”,

Т.е. топтанье по кругу – на месте.

Как было с известной аграрной программой -

Любимая лидера прежнего тема:

По схемам на души росли килограммы,

Но из программы родились проблемы.

Стабильность… Стабильность… Как погребе тихо.

Тенью-призраком, без приюта

Болотное, затхлое бродит лихо,

Тупой пустотой осклабившись люто.

Тьма давит безликостью темно-синей -

Опутала липкой тиной сомнений,

И вязнут беззвучно шаги в трясине

Отчаянного безвременья…

Слов сквозняк как и прежде гуляет…

Но круглых, скользких , летящих мимо.

А жизнь затаилась уже другая -

Жизнь изворотливых, ловких мимов.

Как в сырости всё же цветет мещанство!

В своей уживчивости извечной,

В своём союзе манерного чванства,

С неутолимою жаждою вещной…

Как вязок мир друг для друга деяний:

Взаимных уступок, взаимных прощений.

И как за собою фатально он тянет

Ту неизбежную цепь преступлений.

И преступлений по кодексам права,

И пострашнее – морального плана,

Там, где страдает и рвется правда

Во имя престижа узкого клана.

И вот – он ушел в мир другой, безбрежный,

Оставив столько проблем и боли,

Оставив город с именем Брежнев,

Оставив скупое и бедное русское поле.

Свалить на него всю вину за былое,

За весь фимиам, за раздутый ладан -

Наверно, самое было б простое.

Но так поступать, я уверен, не надо.

Он сам был винтик в могучей системе,

Винтик заглавный – у самих истоков,

Но и его волокло со всеми

Общим, придуманным нами потоком…

Ведь жизнь давала уже уроки,

Или забывчивы в чем-то мы стали,

Ведь мы уже давали зароки -

Ведь был в истории нашей – Сталин.

Потом повторилось глупее – но снова:

Властные прихоти Н.С. Хрущева.

Опять повторился в истории “разик”.

И снова мерилом оценочным – классик.

Потом – еще классик…А сколько их будет

Классиков этих на день или час.

Не идиоты, послушайте, люди

И раньше были, да и сейчас.

Брежнев был Брежнев: народом привечен,

Что-то умел, а чего-то и нет.

По правде во многом был человечен -

Но не один же в окошечке свет.

Возможно, он был бы народом избран,

Но как работник отнюдь не был свят:

Если надо – к ответу призван,

А если надо – и просто снят.

Но всё поставлено кверху ногами:

Не вождь для народа, народ для вождей.

Не лошадь к саням, а на лошадь сани,

А упряжь вся без народных вожжей.

Есть суд – мудрый суд поколений.

Он всем по делам воздает.

Пока же один оправдался в нем – Ленин.

И время Ленина ждет…

Да, Брежнева нет: гудки отгудели

И флаги с тесьмой унесли

И ветер декабрьский кружит метели

Над холмиком м а л о й з е м л и.

Ушел он: ” Да будь земля Брежневу пухом “

И легок её грустный плен.

А мы будем ждать: говорят (по слухам) -

Время идет перемен.

Декабрь – 1984 г.

ПАМЯТИ ГЕРОЕВ 3 – 4 ОКТЯБРЯ 1993 г.

У Белого Дома расстреляна,

Щитами ОМОНа распята,

На плитах бетонных расстелена,

Впитались алыми пятнами

Россия …

Россия родимая!

Твои ж сыновья ненаглядные

В тот час оказались покинуты

Пред извергов сворой проклятою.

Пред сбродом безродных наемников -

Иудам неплохо заплачено -

Бандой картавых притронников

За гнусное действо палачества.

Сраму не имут погибшие.

Их души взывают к отмщению …

И наша молва Всевышнему,

Чтоб не было банде прощения.

Чтоб тяжко легла печать Каина

На руки в крови обагренные.

Чтоб в отблеске адского марева

Корячилась власть оскверненная.

Сгущается ночь над Россией,

Безумная ночь отупения …

Но верим в рассветы мы синие,

Верим в Отчизны спасение.

Поднимутся русские люди,

Встанут за Правду горою,

И гордым их знаменем будет

Образ Октябрьских героев!

ПЕРЕСТРОЙКА В ЛЕСУ

Собравши на поляне сход,

И взвесив много разных мнений,

В сердцах решил лесной народ

Пойти дорогой ускорений …

Решили: “Всякое зверье,

А по возможности, и птицы,

Покинув мирное жилье,

Должны быстрее шевелиться! “

Отныне заяц убежать

От хищника по праву сможет

Лишь стоит только поднажать

И выпрыгнуть слегка из кожи.

Провозглашен сухой закон,

Чтобы зверью прибавить резвость …

Приказом грозным был введен

Налог огромный на нетрезвых.

Приказ развешен по кустам,

Его заветы каждый знает:

–Кто попадется – сразу ж там

Дежурный волк его съедает.

Забывших бдительность зверят

Упрячет в мрачную утробу.

Таким манером, говорят,

На алкоголь берется проба.

При сем ошибки могут быть …

Но кто попался – не спущают,

И лишь потом распутав нить

Невинно съеденных прощают.

Введен единый рацион,

Распределяемый по силам.

Кому ж не достается он,

То это так же справедливо.

Сошла на рощи благодать,

Добрее стали все друг к другу,

И чтобы это доказать

Стремительно спешат по кругу.

ВНУЧОНОК

Внучонок мой зеленоглазый,

А может глазки и темней.

Ну, что же дед тебе расскажет,

Скользя по грани своих дней.

Еще виток, может, последний.

А жизнь там кружит наверху.

Так что же, милый мой наследник,

Тебе я передать смогу?

Так получилось – ты наш поздний,

Сей факт как факт надо принять.

Но вот беда – мне слишком поздно

Тебя по-дедовски поднять.

На что-то мудрое наставить,

И вывести на верный путь.

На путь, пусть не ведущий к славе,

Но чтоб звездой сияла Русь.

Такой уж век: лихой, суровый.

А в нем тебе придется жить.

Перед страной вопрос не новый:

России быть или не быть.

Страшным жгутом, удавкой грубой

Стране сжимает горло враг.

Неумолимо её губит

Во тьме грядущий хазарат.

И с хищной жадностью каганов

В наш дом как тать вошла беда,

И опьяненные дурманом,

Иваны сходят в НИКУДА.

Уходим мы – мы виноваты.

И сей вины никак не снять.

За легковерие прокляты.

Ведь надо ж так страну проспать!

ОЗОРНЫЕ СТИХИ

СОВРЕМЕННАЯ ВАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

Ну что же, ребята, давай пировать!

Отчаянно, буйно, по-русски.

Чтоб в винном угаре не замечать

Как в жизни всё пошло и пусто.

Полней же, полней доливайте стакан.

К чему делить водку на части?

Поднимем же этот граненый “ бокал “

За призрачность пьяного счастья.

Мне горько сегодня, как и вчера.

Сил уж нет с мельницей биться!

И жаждой тупою зреет с утра

Желание крепко напиться.

Какие паскуды бродят вокруг!

Ты что это, парень, там тянешь?

Быстрее, быстрее мой временный друг …

Иль тоже меня обманешь …

МОИ СКРОМНЫЕ МЕЧТЫ

Одену новую рубаху,

Заправлю в модные штаны.

Прости-прощай, моя деваха,

Жди писем с дальней стороны.

Дорогу новую построю,

Завод воздвигну средь болот.

Страна меня своим героем

В программе “ Время” назовет.

Домой вернусь я очень важный:

Не сразу разберешься – Кто?

Когда я вылезу однажды

Из заграничного авто…

Одет с иголочки… Не купишь…

Всплеснешь руками: – Вот дела!

Переживать, конечно, будешь,

Что ко мне нынче не пришла…

МУЗА

Когда порву привычек узы,

И в жилах взбродит алкоголь

Тогда ко мне приходит муза.

Как говориться: ля-бемоль.

Садимся с ней за фортепиано -

Сыграть пассажик в три руки,

Пока еще не слишком пьяный,

А мысли плоски и легки.

В три? Почему же не в четыре?

Одной рукой музе на грудь …

Как всё условно в этом мире:

Легчайший к славе ищу путь.

Уважить надо бабе – музе:

Устроить ей ажиотаж,

И в нашем творческом союзе

Ввести её, подлюгу, в раж.

Потом сплетем мы с ней куплеты

Под музыкальный винегрет,

В которых смысла вовсе нету

От рода не было, и нет.

Но есть в напевах настроенье -

Настрой гусаров и цыган.

Восторгов пьяных удивленье,

И чувств бескрайних ураган.

Фантазии хмельной пирушки,

На озорной фривольный лад,

Мои простые нескладушки -

Простой частушечный наряд.

ОХ…

О женщинах этих песни поют.

Они внешне чопорно-строги,

Но с головою их выдают

Ох, волосатые ноги.

Для нашего брата просто напасть -

Понятно, мужчины не боги.

Но как возбуждают ужасную страсть

Ох, волосатые ноги.

Готовы за ними хоть к черту бежать,

Не разбирая дороги.

Нет, невозможно не обожать

Ох, волосатые ноги.

Хотел бы, безумствуя, их обвивать,

Сгорая в сердечной тревоге,

И целовать, целовать, целовать

Твои волосатые ноги.

К ПАСТУШКЕ

Всё к черту бросить,

Уехать в глушь.

Когда попросят -

Я не вернусь.

Скажу по правде -

Ведь я не пьян:

Имею право

Жить средь селян…

Носить как знамя

В шипах венец,

Пить мед устами,

Пасти овец.

Осесть в чащобе,

Шалаш сложить,

Всё для того, чтоб

С пастушкой жить…

АГИТ – ПОХОД

А я плыву на белом теплоходе -

От водки также скоро поплыву.

Такое редко на меня находит,

Что протрезветь никак я не могу.

В проране шлюза где-то кусок неба,

И звезд сиянье озаряет фон.

Таким плохим давно я всё же не был,

Осуществляя пьяный марафон.

Уж пьем, так пьем, наверно скоро сутки,

Семнадцать с гаком что-то там часов.

Умеренность и трезвость – предрассудки,

Но темп таков, что в общем я готов.

На море Рыбинском качает, прямо люто.

Что и к чему теперь не разберешь:

К чему, к примеру, личная каюта,

Ведь никого туда не приведешь.

Коллега мой пошел по теплоходу -

Пошел, ну, так сказать, в ночной обход.

Вот лишь бы парень не свалился в воду

Пока берет клиенток на учет.

А я страдаю от тоски и водки.

Конечно, в общем вышел перебор.

Сейчас бы разнести к соседкам переборки

И провести бы там конкретный разговор.

И зависть душу злобно разрывает,

И возмущение вскипает не шутя:

Ведь знаю: не по мне страдает

Почти невинное еврейское дитя.

В сравнении с коллегой я, конечно, чище.

По качествам любым огромный плюс.

Но рок судьбы – зануда его ищет

И чем ей дался этот модный хлюст?

Рыдает ветер… Чу, за переборкой…

Глухой удар, потом паденье тел.

И снова зависти припадок горький -

Надежд нереализованных удел.

Прислушался – вокруг всё тихо,

Скользит сквозь ночь наш белый теплоход,

Уснул… Но и во сне как лихо

Фантазия узор запутанный плетет.

И ужасом безмолвным наважденье

Как фильм в сознании идет,

И страшных сцен безумное сплетенье

Ложится тяжестью как гнёт.

Какое-то пространство предо мною -

Быть может, ресторан, а может, и банкетный зал…

И словно лазеров пылающей иглою

Меня пронзают женские глаза …

Мне кажется, что я один в том мире,

И на мученье в пытках обречен.

На этом страшном каннибальском пире,

Где правит бабский легион.

Они всё время прибывают,

Фальшивую нацелив красоту.

А массовик их страсти распыляет:

С веселым присвистом – ату его, ату …

Я обречен, я жертва, я добыча,

Я цель намеченного курса…

Сомкнулся первый ряд, когтями в меня тыча …

Бьют по башке… Я вздрогнул и проснулся.

Стучатся в стенку – за окошком утро…

Башка трещит, наверно, от ударов .

Всё нереально – словно бы как будто.

И я не я: пустой как будто тара.

Иду к соседкам – каждый шаг нелегкий.

И в их каюте вид какой-то странный …

Причудливо разбросаны кроссовки …

И запах непонятный иностранный.

Стаканчик чая … С чем не помню …

И снова жизнь восторженно я славлю.

И слышу птиц веселый, шумный гомон …

А теплоход пер славно – к Ярославлю.

* * *

То ли в Пизе, то ли в Падуе

Что-то башня долго падает …

Долго падает … Заметьте,

Уже более столетия …

Это долгое падение

Вызывает удивление,

А порой и возмущение

И народные волнения.

Потому что – отклонение

И само уже невесело -

Как и всякое смещение -

От былого равновесия …

Надо – чтоб было всё по жердочке

И по ровненькой по черточке,

Чтоб смазливенькие мордочки

Улыбались через форточки …

Ну, а если – не так принято,

Не признаем в этом прелести

И носителей их выкинем

Как носителей злых ересей …

И такое в общем мнение:

Надо ереси наказывать -

До публичного сожжения,

Дабы снять проблемы сразу бы …

В РАЮ

(отрывок из эпической поэмы)

Приходит день, приходит час -

Хоть и не верим,

Апостол Петр встретит нас,

Откроет двери …

Кому-то в рай, кому-то в ад:

Всем честь по чести.

И сам старик, понятно, рад -

Собрал всех вместе.

У входа в небо – благодать,

И шум веселый.

– Не плохо бы сейчас поддать!

Ну, новоселы!

Но с неких пор в раю – ни-ни …

Тут очень строго.

А пьют архангелы одни -

Лимит у бога.

За душ проверку – по сто грамм,

С прицепом.

Приятно, что встречают нас

Концертом …

Какой мотив … А голоса …

Играют гусли …

Толпою входим в первый зал -

Он для экскурсий.

Прибывшим надо показать

Всё без утайки:

Ну что же – разувай глаза

И слушай байки …

Автобусы вблизи стоят.

Лазурь навесом.

Сажают нас не всех подряд -

По интересам.

Сначала райские сады,

Пруды и пущи …

Не знают души здесь беды:

Чего же лучше …

С жратвой, одеждой и жильем

Полный порядок.

Вот уж и хором мы поем

Под звук трехрядок.

Прохлада, зелень, зимний сад …

Конечно – скверы …

На лавках крашеных сидят

Пенсионеры …

Старик знакомый – с бородой …

Лохмат – по макси …

– Не узнаете – кто такой?

– Был в жизни Марксом …

Понятно – был: увы – не есть,

Раз помер …

Но как появится он здесь,

То спорит.

С ним оппонент – не крошка Мук:

Видна порода -

Он в Академии наук

Звался Кронродом.

В сквер как в президиум идет -

Он здесь в почете -

И с Марксом разговор ведет

О хозрасчете …

Вокруг же разные сидят -

Левей – правея –

Экономистов мудрых ряд:

Одни евреи …

Евреи в общем, а не мы:

Без всяких “ или “ -

Здесь в мире райской тишины

Все без фамилий …

Когда же жили на земле

Под нашим кровом,

То помнится, звались “о н е“

Тогда Петровы …

Чуть-чуть подальше – детский сад:

Особый, но с детями.

Детишки в убранстве наград:

Работали вождями …

Тут и Георг – бог весть какой -

С мечом из стали …

И рядом с ним, родной такой -

Товарищ Сталин …

А рядом с ним еще один:

Тоже из прежних -

Какой-то шах, Махмеда сын …

И тут же Брежнев …

За круглым, глядь, они столом:

Чтобы – не скраю …

При деле очень непростом -

И г р а ю т …

Стол разграфлен – и вкривь и вкось -

Овал – зеленый.

В черед вожди бросают кость -

На миллионы …

В раю, понятно, денег нет -

Свои законы.

Какие ж игры без монет,

Да и без бонов.

Но опыт в мире древний есть -

В веках примечен:

Расход в е л и к и х в сумме весь -

На души человечьи …

Сто тысяч здесь, сто тысяч там -

Порядочная сумма:

Система древняя проста -

Не я её придумал …

Тот в грозной битве положил,

Престиж спасая.

Тот сам смутьянов порешил:

Аванс для рая …

К тому ж и жителям урок -

Нравоученье кряду.

Как говорится – польза впрок:

И тихо и порядок …

И так – игра за днями дни -

С подушною расплатой …

Нас, впрочем, дальше повезли -

Туда, где демократы.

«СПЕЦ» НА ВЫБОР

Хотите не верьте, но право же так:

В столице недавно открылся бардак.

Об этом у нас не писали газеты -

Есть деликатные, право, секреты.

Бардак как бардак. Зашторены двери.

Толстый швейцар в золоченой ливрее.

А справа в углу, как и раньше бывало,

Два пьяных с утра вдребодан вышибалы.

Налево – буфет: стекло напрочь разбито.

Но это для шарма, для колорита …

Как будто купчишка с друзьями гулял

И метко бутылки по цели метал.

В прихожей – картина: “ Купанье вакханок “.

Две бабы с задами еврейских крестьянок.

В пруду ощетинилась рыжая тина.

А рядом на поле гуляет скотина.

Пейзаж идиллический, тонкий, лиричный:

Мы их застаём за изысканно-личным.

Любая себе не зануда, не враг.

И к каждой из них приспособился Вакх.

В легенде – один Вакх, в картине их двое.

Но что же не сделаешь ради любови .

Художник не дока, не умник, не маг.

Но славно своё дело делает Вакх.

Картина, как центр всего построения.

Как взглянешь – и сразу взбурлит настроение.

Посмотришь еще – и печенкой поймешь,

Что здесь развлечение и радость найдешь.

Альбомы на столиках – номенклатура.

Вот эта прекрасна и трошечки дура.

Но скажем по совести – право же так:

На каждую дуру найдется дурак.

Здесь важно, чтоб дура казалась глупее -

Дурак относительно будет умнее.

Не только физически близость нужна -

Душевные силы рождает она.

Продумано всё здесь – до капли, до точки.

Прекрасно-разнузданы сладкие ночки …

Но всё же бардак не обычный – лечебный.

И метод здесь тонкий, научный, врачебный.

Специальный набор для снижения веса …

Но главная цель – борьба против стресса.

Есть виды работ – с разведением рук,

С одной из мучительных, творческих мук.

Мука – принять однозначно решение,

Дать убедительное заключение.

Без консультантов что-то сказать.

Точнее – хоть внятно с листа прочитать.

От этой ужасной и трудной работы,

От постоянной о чем-то заботы,

Если нельзя удрать во – время в лес,

То развивается медленно стресс.

Стресс – это страшное в общем явление.

Носитель его обречен на мучение.

Он без устатку чего-нибудь ест

И набирает огромнейший вес.

Внешне он богатырь и воитель.

В общем, типический руководитель.

Вид его виден, уверен и грозен,

Будто он только-что выпил “на прозит”.

Но это обманчивый, “видимый “ вид.

По сути носитель же “вида” разбит.

И если с утра он не очень хмельной,

То всё равно он ужасно больной.

В бардак он приходит не для развлеченья.

Он ждет, истомленный от стресса леченья.

Бардак для него – он ведь важная птица -

Не что-то иное, а “спец” – спецбольница.

Это частица задуманной схемы,

Крупица сложившейся хитрой системы -

Системы прекрасный и мудрый венец:

По жизни за “спецом” тянется “спец”.

Сначала родились в тиши “спецбуфеты “,

Потом появились для боссов клозеты,

“Спецлифты”, “спец-магазины “, газеты …

И этой цепочке конца в общем нету.

Экстра-больницы – не для народа,

Спец-самолеты и спец-пароходы …

Ведь бюрократ для себя, ох, мастак:

Вот и придумал еще «спец-бардак».

Всё очень логично и в общем сруки,

Для власть имущих иметь бардаки.

Действительно всё использовать нужно

То, что дает плутократии служба.

* * *

Теперь мучаюсь вопросом -

С кем же жена спит?

Раньше было очень просто,

А сейчас ведь СПИД.

Это страшная хвороба

С хода людей жрет.

За женой слежу я в оба,

Целую только в рот.

Всех любовников отныне

Взял я на учет.

А что делать дальше с ними

Знает один черт.

Я ж воистину не знаю -

Не рубить сплеча -

Пускай справки предъявляют

От врача.

НЕТ, НЕ ГЕРОЙ Я ТВОЕГО РОМАНА

(шутка)

Из песни на слова Окуджавы:

“…Она по проволке ходила,

махала белою ногой,

любовь Морозова схватила

своей мозолистой рукой …

...............................................

Ему кого-нибудь попроще,

А он циркачку полюбил“

Нет, не герой я твоего романа -

Скорее даже – антипод:

Не потому ль в смятенье странном

Душа тревогою живет …

Как будто вынул грустный жребий,

В чужие сани словно сел,

И никогда уверен не был,

Что ты судьбы моей удел …

Как в песне той: “ Ему б попроще …”

Так, поспокойней, в меру сил …

А память, знать, рефрен полощет:

“А он циркачку полюбил …”

“А он циркачку полюбил …”

Ну, не буквально – в этом роде …

Такое дьявол отчудил -

Любовь пришла и не уходит …

А я циркачку полюбил …