По ту сторону

«Она идеальна», – подумал Иван.

– Да не может быть! Вы что, сговорились?! Вань, может мы не будем стрелять, а? Пусть они все достреляют, а то ну его, позориться!

Они заметили несколько наблюдателей, проходивших мимо. Их, вероятно, тоже заинтересовала девушка с ружьем и в платье на каблуках. Даже работник откровенно не спускал с нее глаз и пытался всячески помочь. Иван чувствовал, что на Анастасию пялятся почти все. Она в центре внимания, а он стоит в стороне. Ему стало грустно.

Во второй раз Анастасия промахнулась, и Данила облегченно вздохнул, сразу же извинившись за это. Дальше была его очередь, он уверенно взял ружье, выстрелил и попал. С невозмутимым видом перезарядил, прицелился и стрельнул мимо. Игрушку им было уже не выиграть, и Иван надеялся, что ему уже стрелять вовсе не обязательно. Но Данила посмотрел на него и сказал:

– Ваня, если проигрывать, то с честью, не сбегая с поля боя.

Иван увидел, что на него смотрит она, Анастасия. Он подошел, взял ружье, перезарядил и начал совмещать оба прицела, зажмурив один глаз. Вроде есть, хотя он был не очень уверен. Глаз начал плыть. Выстрел. Попадание. Взоры ребят обратились на Ивана, Анастасия улыбалась ему. Он вновь почувствовал надежду и уверенность.

«Нужно попасть! Во что бы то ни стало!»

Руки его немного тряслись, целых мишеней осталось совсем мало, они располагались поодиночке. Он выбрал цель.

«Черт!»

Глаз стал еще больше мылиться, все уже плыло перед его взором. Он зажмурился и выстрелил.

Послышались возгласы Данилы. Анастасия подошла к Ивану и обняла его. Иван заулыбался так, что из глаз брызнули слезы. Он был счастлив, хорошее настроение и бодрость вернулись к нему. Данила предложил прокатиться на довольно жутком аттракционе, который из себя представлял катальную гору, где начинаешь свой путь на мини поезде, подвешенном на довольно приличной высоте. Затем стартуешь в свободном падении и преодолеваешь мертвую петлю. Иван сразу же недобро посмотрел на горку.

«Жутковато».

Они встали в очередь. Иван тягостно наблюдал, как людей поднимали на этом самом мини-поезде к верху. Этому предшествовал звон колокола. Потом пауза, и люди в каретке с воплями устремлялись вниз, затем проделывали мертвую петлю и потом задним ходом обратно. Ивану все это не нравилось, он мечтал, чтобы аттракцион сломался до их очереди, но чуда не произошло. Он сел рядом с Анастасией, та быстренько собрала все свои волосы во внушительный пучок и, казалось, совсем не боялась. Зато Иван боялся, и Данила, сидящий с Алевтиной сзади, комментировал, подбрасывая дров в огонь.

– Вань, ты как? Еще не умер от сердечного приступа? Правильно, еще рано. Попозже. Но завещание составь на всякий случай.

Прозвенел колокол, каретка медленно начала подниматься наверх. Данила снова подал голос:

– Народ, слушайте, тут как-то все серьезнее, чем я думал. Вы пожалуйста не обижайтесь на меня, если я буду кричать громко и матерно.

Многие засмеялись, в том числе и Анастасия, а Иван снова заревновал. Но он был уже полностью сосредоточен на том, что с ним происходило, даже на мгновение забыв про нее. Они добрались до вершины и застыли, находясь к земле под прямым углом. Крепление давило на грудную клетку, и он молился, чтобы оно не раскрылось. Они резко покатились вниз, Иван даже не успел как следует испугаться, как они уже преодолевали мертвую петлю, которую он почти не почувствовал. Начало приходить долгожданное облегчение от осознания того, что все это закончилось. Он снова посмотрел на Анастасию, ее пучок разлетелся, и волосы были повсюду, но она выглядела счастливой. Наконец, они окончательно остановились, им освободили крепления. Данила оттопырил штаны.

– Ну как там? Вроде не обделался. Чего и вам всем желаю.

Они подходили к главной кульминации – Чертово колесо, которое было огромным. Помимо закрытых кабинок были еще открытые, на которые Иван не сел бы ни за какие деньги. Он надеялся, что на этом все эти покатушки закончатся.

– Ну что, поедем все вместе? – предложил Данила.

– Нет, давайте разделимся, я хочу прокатиться с Настей вдвоем, – быстро выпалил Иван.

Как раз подошла их очередь, и они с Настей быстро заскочили в проплывающую мимо кабинку. Она медленно поднималась, Иван не сводил глаз с Анастасии. Она тоже смотрела на него и улыбалась, но как-то неуверенно, словно его побаивалась. Они почти добрались до вершины, Иван отвлекся, посмотрев в сторону, в окно. Он увидел большой сварочный шов, на котором держалась их кабинка.

Вдруг начало происходить что-то страшное. На месте шва металл начал расползаться и отваливаться, их кабинка резко накренилась, двери распахнулись, и, к ужасу Ивана, Настя вывалилась из кабинки, успев каким-то немыслимым образом ухватиться за одну из дверей, и повисла над пропастью. Ему повезло больше, он врезался в стену рядом с дверьми. Иван судорожно стал тянуть ей руку. Самое страшное было еще впереди. Вся конструкция колеса начала крениться с жутким лязганьем. Анастасия изо всех сил цеплялась за дверь, вися над пропастью. Иван видел ее глаза, умоляюще глядящие на него.

«Господи! Прошу не дай ей упасть, пожалуйста, умоляю! Я сделаю все что угодно, только не дай случиться самому страшному!»

Он зачем-то снова отвел взгляд в сторону и снова увидел тот самый сварочный шов, целый, как и сама конструкция. Анастасия стояла рядом с ним, смотрела на него и улыбалась. Внезапно Иван притянул ее к себе и крепко обнял. Она, казалось, несколько растерялась от такого проявления чувств, но затем ее руки обхватили его спину. Они так стояли какое-то время, пока спускались вниз. Иван искренне желал, чтобы этот момент не заканчивался никогда.

***

Анастасия сообщила, что ей уже пора, и провожать ее не нужно. Иван даже не сопротивлялся, ему нужно было все переварить и побыть наедине со своими мыслями. После многочисленных попыток Данилы убедить Анастасию подвезти ее, они втроем погрузились в машину и поехали домой.

– Да, загадочная у тебя мадам, молчаливая, не говорит, в гости не приглашает. Но признаю, она хороша. Очень даже хороша. Из всех увиденных сегодня девушек она самая офигенная. Отхватил ты себе даму, будь здоров.

– А ты что, на всех подряд девиц пялишься?

– Тиночка, ты не понимаешь, я провожу важные исследования, направленные на то, чтобы лишний раз понять, что наши девчонки – самые лучшие. Да, Вань?

Иван сидел на заднем сиденье, расплывшись в счастливой улыбке. Он только что получил сообщение от Насти. «Ваня, спасибо тебе за чудесный вечер. Мне все понравилось, у вас красивый город. Я хочу снова с тобой увидеться. Давай завтра встретимся с тобой вдвоем, погуляем в парке».

Иван светился как начищенный пятак и плохо воспринимал происходящее. Он полностью погряз в своих мыслях, мечтах и ожиданиях…

***

Смеркалось. Теплый вечерний летний воздух пьянил своим ароматом, пробуждая романтические ощущения. Они ехали по городу вдоль набережной на белом кабриолете. Из него гремела музыка. Иван видел себя с бокалами, в которые из бутылки разливал мартини и протягивал один из них… Анастасии. Она сидела рядом с ним на заднем сидении, смеялась и просто светилась от счастья. Второй бокал Иван протянул на переднее пассажирское сиденье. Руку протянула девушка, которую Иван не смог как следует разглядеть.

«Фестильда».

Следующий бокал, вопреки правилам, он протянул водителю, Даниле, который сидел в белой рубашке с распахнутым воротником и сигаретой в зубах. Одна рука у него свешивалась с наружной стороны двери, второй он рулил и создавал образ расслабленного человека, который познал самые главные прелести в этой жизни. Он сделал глоток из бокала, поперхнулся, сплюнул, выкинув бокал. После этого он достал откуда-то бутылку водки и запил прямо из бутылки. Девушки смеялись. Они выглядели шикарно, в красивых платье и макияже. Смеялся и Иван, который, как и Данила, был одет в белую рубашку и черные брюки. Он находился в полной эйфории. Вечер, шикарная машина, лучший друг и любимая девушка рядом. Все это дело приправлялось хорошей музыкой и алкоголем. В данный момент Иван испытывал наивысшую точку счастья. Они мчались навстречу закату, попутно обдуваемые ветром.

***

Проснувшись, Иван продолжал улыбаться. Его переполняло хорошее настроение, сегодня он увидит ее, уже наедине. Ему хотелось любить весь этот мир. Он решил зайти к Даниле, вдруг тот дома. И Данила действительно оказался дома. Иван его крепко обнял. Тот отстранился с изумлением на лице, но Иван не обижался на него, Данила был такой, сам по себе. Он, как всегда в таких случаях, был при своем «отходняке» после вчерашнего мероприятия, серьезен и не сильно разговорчив. Как Дракула, который по ночам жил полной жизнью, пил кровь, устраивал вакханалии, веселился. А потом он шел спать. Сейчас они поменялись ролями, Иван был гиперактивный, а Данила сидел с потухшими глазами и практически не разговаривал. Но у Ивана перед глазами стоял образ веселого затейника и отменного шутника, а главное, он видел его в белой рубашке на белом кабриолете. Они пили чай почти молча.

– Я думаю, нам нужно будет снова собраться как-нибудь вечерком. У меня или у тебя. Попить вина, послушать музыку, потанцевать.

– Ты стал почти взрослым, уже понимаешь толк в этой жизни. Давай с тобой завтра увидимся. Расскажешь о своих похождениях бравого любовника. А сейчас мне пора на работу. Пойдем, проводишь меня. Покурим, да я поеду.

Погода разгуливалась. Иван вернулся домой, приятно осознав, что прошло пару часов, и его встреча с Настей становилась ближе. А пока он решил прилечь и может даже немного вздремнуть, если получится. Нужно быть максимально собранным и отдохнувшим, ведь все было хорошо, за окном светило солнце, обещая прекрасный вечер. Через четыре часа он увидит ее, вероятно в том же ослепительном платье, а возможно и в другом. Но это было не важно. Важным было то, что эта ослепительно-обворожительная девушка улыбалась ему, писала ему и встречалась именно с ним. Он уже видел ее в лучах заходящего солнца, она замечает его, улыбается и двигается ему навстречу.

С этими сладкими мыслями Иван заснул…

На улице Речной

Есть дом один такой…

– Вся наша жизнь – сплошной лабиринт.

– Нет, позвольте. Это еще не лабиринт. И где бродит этот самый Минотавр – тоже еще далеко не лабиринт.

Сменялся день, настала ночь…

Та сторона

«Что это?! Что это такое?! Как вообще такое могло случиться?!»

Иван сидел в кровати и пока мало чего соображал. Единственное, что он осознавал на данный момент, он проспал, начисто проспал свое свидание. За окном было уже темно, часы показывали половину десятого. Иван схватил телефон, там было только одно сообщение, от нее – Ваня, ты где?

«Черт! Черт! Ну чееерт! Как можно быть таким идиотом?! Кааак?!»

Он начал судорожно набирать сообщение Насте. Отправил. Начались мучительные моменты ожидания ответа. Его не поступало. Ваня ходил вокруг телефона и больше ничего не мог делать. Он схватил его и набрал ей. Абонент не доступен.

«Чееерт! Ну как же так?!»

Он понял, что телефон был единственной ниточкой, связывавшей их. Его все больше и больше начало охватывать отчаяние, он схватился за голову и погряз в горестных раздумьях. Внезапно он начал собираться, обулся и вышел, захлопнув за собой дверь, попутно набрав номер Данилы. Абонент не доступен.

«Да вы что, все сговорились?!»

В его сознание начал проникать страшный для него образ. Данила, склонивший Настю в объятиях и ласкающий губами ее шею. Он звонил в его дверь. Глухо. Ему казалось, что за дверью слышен какой-то шум, но это было с другой стороны, соседской двери. Иван стал тарабанить в дверь, потом набрал Даниле, затем Насте. Один и вторая были по-прежнему не доступны. В ярости он пошел прочь, постоянно про себя чертыхаясь. Иван решил ехать на место встречи. Просто так. Потому что, находясь дома, он попросту бы сошел с ума, и, где-то в глубине души надеясь, что Настя все еще там. Это было смешно, но он безумно хотел, чтобы это было правдой…

Он ехал, попутно названивая то одной, то другому. Статус звонков не менялся до самого его прибытия на место. Вот здесь они должны были встретиться. Довольно глухое и дремучее место. Этакий лесопарк с претензией называться лесом. Одинокая тропка вела вглубь. Иван пошел по ней, погрузившись в свои горестные мысли. Чувство тревоги и тоски не отпускало его. Ну, конечно, она бы не стала ждать его так долго, что за глупости. Было темно и уже довольно прохладно. Начинал подниматься ветер и накрапывать дождь.

«Этого еще только не хватало!»

Теперь просто идеально подчеркивалось его депрессивное состояние. Между тем, Иван уходил все глубже и глубже в темноту, не встретив ни одной души по дороге. Неужели бы они вот так гуляли здесь? Но днем, наверняка, это было совсем другое место. Внезапно его мысли прервал треск кустарников, доносящийся откуда-то справа. Животное? Он присмотрелся туда, откуда раздавался звук, и даже уловил какое-то движение. Иван сошел с тропы и направился на этот звук, который становился громче. Его посетило нехорошее предчувствие.

«Не ходи туда! Ни в коем случае не ходи туда! Как бы тебе ни хотелось! Слышишь?!»

Преодолев очередное препятствие из кустарников, Иван увидел источник издаваемых звуков. Его взору предстали два человека, которым он бесконечно трезвонил эти последние часы. Увиденная им картина ввела его в ступор. Данила, которого он еле узнал из-за оскаленной гримасы, тащил за волосы Анастасию, которая безуспешно пыталась сопротивляться. И все это только под издаваемый треск кустарников. Иван почувствовал, как земля поплыла у него под ногами. Ужасная картина перед его глазами начала расплываться, в глазах потемнело. Последнее, что он мог слышать, это треск веток, вновь удаляющийся от него…

***

Он стоял в каком-то поле. Смеркалось. Кругом было пустынно, только само бесконечное поле, соединяющееся с небом и какой-то дом вдали. В воздухе стоял еле уловимый гул, воспроизводимый непонятно откуда. Скорее всего оттуда…

Иван двинулся в сторону дома, который находился очень далеко и не становился ближе. Он все шел, шел и шел, а его мозг начал прокручивать в голове самые потаенные уголки его подсознания.

***

Он провожал группу в город. Солнце потихоньку садилось, образуя чудесный закат. Облака мерно уходили к горизонту, освещенным розовым заревом. Иван стоял и смотрел вдаль и даже не заметил, как подкрался вечер, а затем ночь. Он все это время был один, вожатая, вероятно, находилась в доме. Почему она даже не удосужилась выйти и загнать его на отбой? В здании не горело ни одного огонька.

«Странно… А там вообще что-то должно гореть? Ладно, пойдем сходим на разведку, найдем вожатую. Черт! Я даже не знаю ее имени».

Он зашел в здание, его взору предстал большой холл с ведущей наверх лестницей. В две стороны от нее расходились коридоры с дверными проемами по бокам. Было темно, но Иван мог различить очертания. Он прислушался. Откуда-то сверху доносились всхлипывания. Кто-то тихонько плакал.

«Не кто-то, а вожатая», – мысленно поправил себя Иван.

Он неспешно начал подниматься по лестнице. Вот он достиг пролета, там было окно. Иван посмотрел в него. За окном было уже темно, звезды сияли на небе, и светила луна, большая и какая-то уж очень насыщенно-оранжевая, кровавая. Новые всхлипы отвлекли его от оконных пейзажей, и он продолжил путь наверх. Он поднялся и огляделся. Такой же холл с дверьми. Плач доносился из глубины, Иван погрузился в мрак. Рыдания становились громче и отчетливее, звоном раздаваясь в его мозгу. Он остановился напротив одной из дверей.

«Там!»

За дверью находилась комната, абсолютно пустая. В окно светила луна, освещая в дальнем углу… Вожатую, которая продолжала рыдать, закрыв лицо руками. И какой-то странноватый у нее был силуэт, а отбрасываемая от нее тень выглядела еще хуже. Он медленно подошел к ней и убедился, что ему не показалось. Ее тело неестественным образом деформировалось. Туловище выглядело иссохшим и сгорбленным, ноги вытянулись, стопы раздулись, все тело было покрыто язвами. Она резко отстранила тонкие руки от пока еще нормального лица и протянула их ему, с длинными пальцами.

– Посмотри! Посмотри, что со мной такое!

Она тянулась к нему.

– Что мне делать?! Помоги мне! Помоги!

Последняя фраза у нее перешла в утробное завывание, заставившее резко отпрянуть остолбеневшего от увиденного Ивана. Он продолжал пятиться спиной к двери, не в силах оторваться от того, как ее корежило. Рыдания превратились в глухие завывания. Вожатая опрокинулась на спину и начала сдавленно хихикать, дрыгая ногами и руками, как жук, который упал на спинку и пытался перевернуться. Внезапно она перестала хихикать и замерла. Иван понял, что надо убираться отсюда. Он захлопнул за собой дверь и побежал так быстро, как только мог. За спиной он услышал визг, пронизывающий до костей и перерастающий в какой-то нечеловеческий вопль. Он сбежал вниз по лестнице и услышал грохот двери. Той самой. Иван кинулся ко входу.

«Заперто! О нет! Почему?!»

Еще до конца не осознавая весь ужас происходящего, он метнулся в коридоре справа от лестницы.

«Опять во тьму!»

Вдруг впереди задребезжал свет.

«Неужели выход?»

Нет, это всего лишь люминесцентная лампа, висевшая на стене, которая знаменовала собой тупик.

«Вот и все…»

Иван слышал за собой приближающийся топот, к нему прибавилось сдавленное хихиканье. Он прижался спиной к стене и в ужасе устремил свой взгляд туда. Хихиканье – ближе, топот – уже совсем рядом. Из глубины на свет вынырнуло «оно». Иван резко зажмурился, но его взгляд, к великому сожалению, мельком успел охватить тот ужас. Его ноги подкосились…

***

Не время было сдаваться, до дома было еще далеко. Но он стал ближе, Иван осознавал это совершенно четко, как и то, что добраться до него можно было только, вытащив из глубины подсознания наружу все свои самые большие пережитые страхи. Сердце его бешено колотилось, он не готов был к такому. Но тогда он будет шагать до конца своих дней. Подул ветер…

***

Между тем он оказался у себя в кровати. Было темно, хоть глаз выколи. Проснуться (а он спал?) его заставили глухие удары во входную дверь. Это были выпады какой-то нечеловеческой силы. Иван слышал, что дверь эти удары сможет сдерживать еще недолго. Его глаза начали привыкать к темноте, он начал различать очертания в своей комнате.

– Тааак, скорее! Быстрей в тайник!

«Какой тайник? Откуда он взялся?»

Не было времени над этим думать, так как он услышал, как вылетели крепления одной из петель в двери. Иван метнулся к шкафу и открыл его. Там, сбоку, было углубление, куда складывалась постель. В стене он увидел прорези в форме квадрата. Иван надавил на него руками, кусок стены свалился внутрь, открыв проход в темноту.

«Опять в темноту!»

Но делать было нечего, входная дверь от наносимых ударов уже издавала скрежет и лязганье. Он нырнул внутрь, там он смог разглядеть небольшую полоску света. Взглянув в нее, Иван увидел окна своей комнаты. С другой стороны упавшего куска стены квадратной формы находились две ручки. Он взялся за них и аккуратно поставил квадрат на прежнее место. В этот же самый момент входная дверь с грохотом упала, «нечто» было уже внутри. Послышались звуки.

Тюк-тюк, тюк-тюк…

«Что это?!»

Шаги. Медленные, никуда не спешащие. Они становились все громче, это начинало сводить с ума.

Тюк-тюк, тюк-тюк…

К шагам добавилось тяжелое дыхание с хрипотцой, как у старика, которому внезапно стало очень тяжело дышать. Оно было уже здесь, в его комнате, но Иван его пока не видел через щель в стене. Оно находилось вне досягаемости его просматриваемого участка. И оно искало его. Иван слышал, как оно переворачивало все вещи в комнате, медленно, небрежно, но лишь с одной целью – найти его, Ивана.

Что-то упало на пол и покатилось. Иван вздрогнул. Ему казалось, что это длилось бесконечно.

Внезапно «нечто» оказалось в зоне видимости. Оно стояло почти спиной к нему, вполоборота и было похоже на крысу, вставшую на задние лапы. Сквозь лунный свет, проступающий через окно, Иван видел его жуткие очертания. Сгорбленное существо в грязных лохмотьях, руки поджаты к груди, с ногтями, свисающими до пола. На голове – грязные под цвет лохмотьев волосы. Только скорее это была шерсть, закрывающая всю спину и ноги. Там, где находилась голова, что-то торчало из сгустка шерсти. К своему ужасу Иван понял, что это были огромные зубы, выпирающие и торчащие в разные стороны. А могло ли «оно» вообще, с учетом своих зубов, закрывать ротовую полость?

Существо начало втягивать ноздрями воздух, словно что-то учуяло и начало медленно поворачиваться в сторону Ивана…

***

Его пробирало, то ли от холода, то ли от страха. Дом уже едва было видно из-за спустившейся ночи, но он стал ощутимо ближе. Сколько еще ему переносить все это, и что там в конце?

В доме не горел свет, он почти сливался с темнотой. И что там могло быть хорошего? Но у Ивана не было выбора, ему нужно было продолжать…

***

В свете луны Иван увидел, что лицо женщины было объято ужасом, но ее голос, когда она заговорила, был спокойным.

– Каждый день, уже на протяжении многих лет, я хожу кормить свою дочь. Сегодня – твоя очередь.

Она протянула Ивану миску с супом и медленно указала пальцем туда, где вместо стены дома начинался свод тоннеля. Краем уха Иван услышал какое-то еле доносящееся лязганье. Она так же резко прекратилось, как и началось. Его глаза вернулись к женщине, она по-прежнему стояла, устремив свой взгляд туда и замерла, пальцем указывая ему путь, словно застыла. Иван глубоко вздохнул и двинулся в сторону тоннеля. Заходя в него, он еще раз оглянулся назад. Женщина все так же продолжала стоять, подсвечиваемая светом луны, проникающим в окно.

Иван шел вглубь, пробираясь на ощупь в кромешной тьме. Он понимал, что проход довольно узок, и мог чувствовать, как целые груды паутины, обвешивающие все своды, прилипают к его телу. Снова послышалось лязганье, какое-то непонятное и довольно неприятное на слух. Спустя некоторое время он едва не расшиб себе лоб.

«Тупик? Или нет?»

Он начал на ощупь водить перед собой руками. Металл. Ручка. Это была дверь. Иван стоял здесь, вероятно находясь ниже уровня поверхности земли, в полной темноте, с расплескавшейся миской в руке.

«Покормить дочь? Серьезно?»

Схватившись за ручку, он набрался духу и толкнул на себя дверь, она с приличным усилием, но поддалась. Раздался режущий слух скрежет никогда не смазываемых петель. Но это был не тот звук, который он слышал чуть раньше, не тот…

Это была небольшая, если ее так можно было назвать, комната, около шести квадратов. Он стоял в самом углу, а в противоположном, по диагонали, находилась кровать с содержимым. Все это он смог разглядеть благодаря отверстию в потолке, через которое проникал (боже, как он от него устал) лунный свет. В этот момент ему захотелось ослепнуть. Кровать с содержимым он увидел не сразу, сначала в глаза бросилось нечто похожее на руку, которая тянулась к нему прямо с того угла комнаты. Она была длиной около полутра-двух метров, и ей не хватало буквально нескольких сантиметров, чтобы дотянуться до него. А дальше он увидел то, что та женщина именовала дочерью и сейчас, вспоминая ее выражение лица, Иван прекрасно эту женщину понимал.

Это было ужасно. Эта тварь лежала на железной кровати, в комнате, где были железные стены. Она елозила своей длинной рукой по этим самым стенам, из-за чего и слышалось это самое лязганье. Вторая ее рука была подобием крылышка у курицы, совсем короткая и плотно согнутая в локте. Ее лицо представляло собой череп, обтянутый тонкой, белой, мертвенного цвета, кожей, словно на этот самый череп натянули резиновую маску. Один из глаз вытек из глазницы и как будто прилип к простыне в виде какой-то грязной массы, второй глаз смотрел прямо на него. Бровей не было, губ – почти тоже. Они были такого же цвета, как и кожа на лице. Самыми яркими по цвету были волосы – огненно-рыжие, но очень редкие, как иголки, через которые свободно проглядывалась вся плешь. Рот приоткрыт, из него стекали струи слюней вперемешку с какой-то желчью, и сама она постоянно дергалась, копошилась в своей постели, словно черви в навозе. И рука, эта рука, продолжала тянуться к нему. С помощью своего огрызка, именуемого второй рукой, она придвинулась к самому краю кровати, рискуя свалиться с нее. Ее рука стала ближе к Ивану, но, к счастью, по-прежнему не могла до него достать.

Поняв это, она подперлась своим огрызком, запрокинула голову, разорвав свой вытекший глаз, и издала какой-то отвратительный, нечеловеческий звук, который сложно было как-то охарактеризовать. Это было ни на что не похоже, это было отвратительно. Она протянула свою длинную и не менее мерзкую конечность к отверстию в потолке и начала его судорожно ковырять. Посыпалась пыль, поступающий свет стал прерывистым, делая всю картину еще ужасней. Сквозь эти мерцания лунного света он видел, с какой сосредоточенностью ее единственный глаз смотрел на это отверстие, голова еще больше запрокинулась, под неестественным углом. Вывалился язык, и что-то стало вылезать следом за ним…