Монах Ордена феникса

11

Нет, они не были ни богами, ни демонами. Они были просто людьми, которые, по словам Вильгельма, ушли далеко вперед по уровню развития цивилизации.

Первый раз на улицу из больницы Альфонсо вышел с жадным любопытством, суеверным, самым стойким и въедливым страхом и Вильгельмом, который стал, на долгое время, его проводником в этот странный мир будущего, поскольку первое время только он понимал Альфонсо, и то не всегда. Этот мир было полон звуков: страшных, рычащих, бьющих по ушам и мозгу, запахов неизвестного происхождения, процессов и действий, проникнуть в которые средневековый мозг просто не мог.

–Да и современные люди мало что знают о том, как что работает и как что устроено, усмехнулся Вильгельм. Несмотря на долгие беседы, дружеские увещевания и длительную подготовку к выходу на улицу, он прекрасно понимал, насколько Альфонсо страшно и тяжело ко всему привыкнуть. Да просто, не сойти с ума.

–Просто мы то с детства привыкли к машинам, интернету, сотовой связи, – добавил Вильгельм, подумав.

Альфонсо не до конца доверял этим людям- богам, демонам или кто они там были. Рыча и воя, как вестники Апокалипсиса, проносились по дороге железные кареты на бешеной скорости, не доступной людям, да ещё и дым у них валил, из задницы, правда, но валил же.

–А это что за чудище, оно на нас точно не кинется?– спросил Альфонсо. Всеми силами он старался удержаться от того, чтобы не задрожать от страха и не рвануть, куда нибудь, бежать, сломя голову. Впрочем, от этих тварей убежишь, пожалуй: лошадь и та не убежит.

– Это комбайн, – сказал Вильгельм. Он говорил на языке Альфонсо почти без акцента – быстро учился, но второе слово точно исковеркал, потому что, что оно значило, Альфонсо не понял.

– Это какая то колесница военная? – спросил Альфонсо.

– Нет, зерно убирает.

– А у нас зерно убирают крестьяне. Как же она едет? Внутри сидят лошади и толкают ее?

– Ее толкает двигатель внутреннего сгорания…

Дальше последовали объяснения, что такое ДВС, от которых у Альфонсо помутился рассудок. Что-то в этой машине горело – единственное, что он понял из всего рассказа.

– Когда что-то горит, оно расширяется, – говорил Вильгельм, уже теряя терпение и начиная плеваться. – Когда топливо горит, оно расширяется…

– Когда у нас что-то горит, оно не расширяется, – в ответ кричал Альфонсо. Его раздражало то, что он совсем ничего не понимает, чувство собственной глупости и невежества, столь тщательно им скрываемые от самого себя, заявили о себе в полный голос, и Вильгельм никак не давал шанса их заткнуть, рассыпаясь целыми гроздьями непонятных слов.

– Когда у нас что-то горит, оно разваливается, – бурчал Альфонсо. А потом он подумал про печь – та горела и не разваливалась, если была сделана хорошо. Но она и не двигалась, и не расширялась.

– Да все расширяется! Возьми котел, налей полный воды, завари его и нагрей. Он взорвется же!

– Что сделать с котлом? Сварить? Варят в котле, а не сами котлы…

Дальше пошло объяснение, что такое электросварка, затем, что такое электричество, дальше, что такое гидроэлектростанция, после чего Альфонсо сдался. Он понял, что иногда вещи нужно принимать такими, какие они есть и не пытаться понять, как они работают, поскольку, все равно не поймешь, а голова разболится. Спать он тогда лег, полный впечатлений, непонятных, трудных слов, уставший и слегка униженный своей дремучестью. На тот момент Альфонсо еще и не предполагал, что только едва–едва прикоснулся к тем знаниям, которые были даны цивилизованному человеку от рождения. Он был в счастливом неведении до тех пор, пока кто-то не додумался показать ему компьютер…

Несравненно лучше стало общаться с Вильгельмом, когда тот научился говорить без ошибок, но еще лучше стало, когда Альфонсо сам изучил язык людей, к которым попал. Не в совершенстве, конечно, но все равно можно было поболтать о том о сем.

Вильгельм рассказал Альфонсо о том, что раньше весь мир (точнее, почти весь) был примерно на одном уровне развития – автомобили, самолеты, ракеты, полеты в космос (иногда он забывал, с кем разговаривает, и говорил ему о тех вещах, о которых Альфонсо и не знал еще). Рассказывал о Первой мировой войне – что там погибло девять миллионов человек, рассказывал о Второй мировой войне, в которой погибло около восьмидесяти миллионов человек, и рассказывал о Третьей мировой войне, в которой погибла цивилизация.

– Как погибла, вот же, она у вас: машины, ком…комтрпутер…

– Жалкие остатки, – с горечью вздохнул Вильгельм, – и мы пользуемся последними технологиями прошлых веков вот уже пятьсот лет. И все пятьсот лет ведутся бесконечные войны за каждый клочок земли.

–В моей эпохе тоже все воюют. И я надеялся найти Волшебный город и попросить богов помочь мне сотворить мир на Великом континенте, -сказал Альфонсо. – Вы же поможете?

–Поможем, – задумчиво проговорил Вильгельм, – Теперь Дальний восток может быть нам интересен. Из-за своих постоянных конфликтов, отсутствия дальней авиации и спутников, мы пока ещё не обращали внимания на ту часть континента, тем более, во время войны его очень сильно бомбили ядерными бомбами, уничтожая отступающие вглубь тайги войска- предков ваших, между прочим, и мы думали, что там до сих пор сильный уровень радиации. Но ведь ты прошел как- то, несмотря на сильнейший фон, без защитного костюма и счётчика Гейгера.

–Вот что городит? – подумал Альфонсо; он и половины слов не понял, отчаявшись уловить смысл сказанного уже на слове “ядерными”. Да и потом, ну разве не могут столь разумные существа, придумавшие такие мощные, быстрые штуки, договориться и поделить Землю поровну. Впрочем, основной посыл был ясен: у них есть бомбы, и, возможно, если прихватить парочку, можно будет установить мир на Великом, а точнее, как оказалось, на не таком уж и великом континенте.

–Эта твоя бомба может разрушить крепостную стену, например?– спросил Альфонсо.

–Ну, думаю да… Если учесть, что ядерная бомба способна уничтожить город.

Город? Как можно одной бомбой уничтожить город?

–А ты мне парочку достать не можешь?

И вот тут то Альфонсо и утонул в бездонной пропасти информации, поскольку Вильгельм решился на отчаянный шаг. И показал Альфонсо интернет. То, что видел Альфонсо, не укладывалось у него в голове, особенно поначалу. Вгрызаться в современный мир было трудно и болезненно: все, что он думал о мире, оказалось ошибочным, все его мировоззрение покатилось псу под хвост, и именно тогда он понял, почему религия это такое стойкое явление, почему люди дерутся, и даже умирают за свои убеждения: мир, основанный на знаниях, а не на домыслах, сложен и страшен. Мир, основанный на религиозных сказках прост и безопасен.

–Интересно, если бы эти знания внести сейчас в твою эпоху, как быстро вы бы нас догнали в развитии?-спросил Вильгельм, с любопытством наблюдая за реакцией Альфонсо на ролик с видом на Землю, снятый ещё до войны со спутника.

–Никак. Если бы инквизиторы узнали, куда я попал и что видел, меня бы на костре сожгли, – хмыкнул Альфонсо. Интернет- изобретение Сарамона. Земля – круглая! Космос – пустой, а солнце – горящий газ! Бурлилка не знает, он бы с катушек съехал.

Иссилаида была прекрасна, но не похожа сама на себя – расплывчатая, невнятная и бесформенная больше, чем обычно, она звала Альфонсо к себе, в крепость, которую собирались атаковать волки. Крепость была похожа на пятиэтажный дом, собственно, этим она и являлась.

–Альфонсичек! – звала Иссилаида голосом Лилии. А потом она завыла, завыла таким криком, что волосы встали дыбом.

Альфонсо не просто упал с кровати – его снес с нее звук, похожий на вопли самой смерти, или пение Иссилаиды, когда она была под градусом. Он врезался в мозг, минуя уши, прямо в душу, рвал ее на куски, оставляя покинутое разумом тело метаться в агонии и куда то бежать. Навстречу Альфонсо попадались люди: главврач, медсестра, санитарки, больные – все пытались его удержать в больнице, но звук заставлял его расталкивать их всех, страх заставлял его бежать. Только страх не знал, куда.

Альфонсо выбежал на улицу и замер. Потом ему объяснили, что очень сильно не надо было этого делать, что он сделал ровно то, что максимально приближало его к смерти. Но это было потом. А сейчас…

Сейчас небо расчертили дымные следы – стреляли подожженными камнями, только не известно откуда. Один из булыжников упал на здание – грохот сотряс землю до основания, фонтан пламени и пыли разбросал вокруг камни и доски, клубы дыма и горящие части человеческих тел, в мгновение ока превратив упорядоченную постройку в беспорядочную кучу камней, одновременно лишив Альфонсо слуха. Пыльное облако вихревой волной ударило по нему, забравшись в нос и горло для того, чтобы начать раздирать их изнутри.

Камни продолжали сыпаться: взлетали вверх машины, дырявились дороги, пропадали в огне и дыму, комья грязи и свист закрыли от оторопевшего Альфонсо все, что он не хотел видеть.

Не надолго, правда.

По изувеченным улицам бежали люди – солдаты – это Альфонсо уже знал, не знал только, что за железки у них в руках. С диким ревом за ними неслись железные машины с огромными палками, торчащими из смешного нароста наверху; Альфонсо узнал их, такие же они видели в Лесу с Лилией и Гнилым пузом, и старались обойти их подальше. Но те были мертвые, а эти шевелились, бежали, воняя дымом.

– Воздух!! – крикнул кто-то из солдат и все солдаты упали на землю. Без звукового сопровождения,которое пробивалось сквозь гул едва -едва, огненный смерч не был таким эффектным, однако возникнув внезапно прямо в середине отряда солдат, разбросал их, уже не целых, в разные стороны как тряпки. Альфонсо отбросило в фойе больницы, сверху засыпало битым стеклом и штукатуркой, еще и стукнуло по голове чьей то оторванной рукой. Очнулся он тут же, сел, потерянный, тупо посмотрел на дорогу перед больницей – отряд солдат просто разорвало на куски, которые горели мерзким дымом; горела и одна из машин, чем удивила оглушенного и потерянного Альфонсо – как может гореть железо? Именно эта больная мысль занимала его все время, пока он полз по осколкам вглубь больницы, почему то считая, что там безопаснее. Потом кто- то его начал трепать, попытался поднять на ноги, сквозь бесконечный гул в ушах пробился голос Вильгельма:

–…мать твою, какого ты не убежал в убежище!!?

– Что это? Что это такое? – бормотал Альфонсо, чувствуя кровь на губах. Его куда то тащили за рукав куртки, что то кричали, но бешеной пляской в голове у Альфонсо кружилась только одна целая мысль: боги хотят его покарать за богохульство.

Вильгельм заорал, очевидно, напрягая всю мощь своего голоса:

– Артобстрел!!! Бежим, сейчас будет наступление!!!

А потом он крикнул:

– Поздно!

Раздался треск, снова что-то грохнуло, только тише, чем падение камней. Железные машины с длинными палками снова понеслись по улице, только с другой стороны; не останавливаясь, перемешивая в консистентную массу тела мертвых солдат, изрыгали они палками огонь, оставляя за собой две широких кроваво–красных полосы из внутренностей погибших.

– Танки, – сказал Вильгельм, – быстрее, прячемся…

И он потащил Альфонсо за собой, а тот потащился, поскольку в этом хаосе адского шума перестал соображать, что происходит-мозг жаждал одного: забиться куда нибудь в щель, спрятаться, да хоть сквозь землю провалиться.

– Арбалет, – вскрикнул Альфонсо, – мне нужен арбалет. Танк можно пробить из арбалета?

– С ума сошел? – Вильгельм даже остановился на миг, а потом нервно рассмеялся, – его из РПГ не всегда пробьешь…

Стоило ли смотреть в бешенные глаза Альфонсо, видеть его трясущиеся руки, посеченное осколками лицо, чтобы спрашивать его о безумии? Мысли его смешались в кашу, которая не могла предложить ничего путного, кроме отчаянной агонии перед смертью. Вильгельм уверенно тащил Альфонсо куда то, а тот даже не соображал, куда, он думал только об одном: если бы танки появились перед ним до того, как он увидел хотя бы комбайн, он умер бы от страха. И тут Альфонсо захихикал мерзким, даже для него самого, смешком.

– Ты чего? – спросил Вильгельм.

– Мне бы один танк при осаде замка в Ливании. Я бы весь Эгибетуз освободил.

– Если бы солярки хватило, – Вильгельм тоже засмеялся как слабоумный дурачок.

Они оба спустились в убежище, где уже сидели остальные жители городка. Темный подвал с красной лампочкой был оплотом безопасности: звуки войны доходили сюда только в виде глухого гула, периодически сверху сыпалась земля, как раз тогда, когда медсестра начала раздавать кофе.

– Oh, just in time, – сердито буркнул главврач, но чашечку взял – от очередного взрыва в нее насыпалось немного земли и главврач выругался.

– Sorry, John, no vodka, – язвительно и нервно ответила медсестра Лиззи. Альфонсо она тоже протянула стаканчик; тот кофе не любил никогда, но прикосновение чего то теплого и аромат, хочешь не хочешь, а все же на подсознании связанный с уютом, напомнил ему, что мир – не только смертельно грохающая бойня, а еще и кофе.

– А ты, Вильгельм, разве не должен воевать идти? – спросил Альфонсо.

– Я кандидат исторических наук, а не солдат.

– А, – Альфонсо не знал, что значит «кандидат», но спрашивать не стал, – у нас при осаде крепости все воевали, даже бабы.

– Ну хочешь, иди.

– К черту! Когда я бился с врагом, я хотя бы его видел! Когда мне в голову летели камни, я хотя бы знал, откуда они. Катилась бы она, ваша цивилизация, с такими войнами.

Вильгельм рассмеялся. Подвал содрогнулся, Альфонсо тоже, но, поскольку, больше никто не проявил признаков страха, даже бабы, то постарался сохранить невозмутимость.

– Это – не война. Это – локальный конфликт между двумя кое-как вооруженными бандами. У нас даже бомбардировщиков нет. Даже ядерного оружия, не говоря уже о термоядерном…

Только позже, уже после стычки, выйдя на разрушенные, облизанные огнем и исковерканные разрушением улицы городка, Альфонсо вспомнил ту огромную воронку, мимо которой они проходили с Феликсом. Он не верил Вильгельму – мощь такой силы не могла быть доступна простым людям, не должна быть доступна, но в глубине души его уже начал зарождаться страх, похуже религиозного.

– Это не тот Волшебный город, который я искал, – думал он, лежа на своей кровати в больнице. Звенело в ушах, стекол в его палате не было, а потому жужжали комары, но это были маленькие, жалкие заморыши, по сравнению с Лесными насекомыми.

Зверюга смотрела на Альфонсо своими злыми, квадратными глазищами и неотрывно следила за каждым его движением. Да, она была неподвижна, внешне, спокойна, но внутренне напряжена, глухо рокотала и готовилась к атаке…

Вильгельм знал Альфонсо уже слишком долго, чтобы не заметить его замешательство и не рассмеяться:

–Да, ладно, садись, она тебя не покусает.

Альфонсо это знал, как знал и то, что зверюга вообще не живая, ему это объяснили, но объясните теперь это подсознанию, которое выбросило в кровь адреналин, разогнало сердце и мнения обладателя данного организма не спросило. Да Альфонсо все это знал, но все равно ехал в машине до военной части не без внутреннего содрогания.

Военная часть поразила Альфонсо, даже теперь, прожив в “современности”три месяца, он удивился, сколько металла, огня, мощи и скорости умудрилось обуздать человечество, при том, что, если верить Вильгельму, все это были жалкие остатки от того, что было раньше. Рядами стояли танки, бронетранспортеры, гаубицы, не все целые, но по настоящему страшные и неуязвимые на вид.

Вильгельм проводил Альфонсо в одну из множества военных палаток, отдал честь стоявшим там возле стола офицерам.

–Генерал......... это тот ди… человек, который пересек перевал Черского.

Генерал оторвался от бумаг, на которые до этого задумчиво смотрел и уперся в Альфонсо долгим, пронзительным и строгим взглядом, от которого тот оробел, а потому выпрямил спину и придал своему лицо насмешливо-скучающее выражение. Благо, когда тебя периодически хотят то четвертовать, то сожрать, выдержка появляется сама собой.

Генерал был сухопарым, староватым на вид мужчиной с седыми волосами, строгим и презрительным взглядом, похожим на взгляд боксера, до которого докопался пьяный бомж.

–Занятно, – усмехнулся генерал. – Я генерал Джусеску, ты будешь звать меня сэр.

–Это, – показал пальцем на полного, розовощекого офицера, – полковник Зальцман, а рядом с ним майор разведки Шуберт.

–Герцог Ливании Альфонсо дэ Эстэда, -Альфонсо поклонился тем небрежным поклоном, который применялся тогда, когда вельможа не знал, выше него по рангу человек, с которым он говорит, или ниже.

–Ты был герцогом, – насмешливо сказал Джусеску, – сейчас ты всего лишь обуза для нашего города. Никто не собирается тебя кормить просто так, тем более, что ты и так нахлебничал здесь три месяца.

–Я премного Вам благодарен за спасение моей жизни и приют, господа, – слегка поклонился Альфонсо.

Сэр, – поправил его генерал.

–Да, и ему тоже. Отдельное спасибо снайперу, уложившему медведя за секунду до того, как тот меня разорвал. Смею заверить Вас, что как только наступит весна, я перестану утружд…

–Перестанешь, – резко и громко оборвал Альфонсо генерал.

За три месяца жизни в «современности» Альфонсо неплохо выучил язык «современников», хотя некоторые слова до сих пор не понимал. Да что там, даже не смотря на частые продолжительные беседы с Вильгельмом и Лиззи (которая, почему то, живо заинтересовалась Альфонсо), он и половины слов не знал. Однако эти слова понял.

Генерал начал ходить по палатке, отчего всем в ней сразу стало тесно, офицеры неловко уворачивались от тонкого, но быстрого «снаряда», и все равно сталкивались с ним.

– Что за жидкость была у тебя в бутылочке? – резко спросил Джусеску, остановился, тоже резко, и вцепился взглядом прямо в Альфонсо. Тот потерялся, на миг, потом лихорадочно начал соображать, что имел в виду генерал, вспомнил про одну ночь хорошей пьянки с одним из больных.

– Водка. Но он сказал, что ему можно, что язва уже зажила…

– Сэр!! Говори «сэр», или я тебя на гауптвахту отправлю!! – заорал генерал, и Альфонсо, вдруг, разозлился.

– Тебя спрашивают, что за черная дрянь была у тебя в бутылочке на шее, когда тебя притащили к нам?

– И не вернули, кстати, ни ее, ни кинжала, – подумал Альфонсо. А вслух сказал, твердо нарубая слова, сухо переплевывая их через зубы:

– Кровь Богов.

– Чего?

– Позволю напомнить, сэр, что Альфонсо пришел к нам из другого времени, даже, другой эпохи, – включился Вильгельм в разговор. Он почувствовал раздражение (пока еще) своего подопечного и попытался не дать разговору двух резких на действия людей перейти к оным. – И это эпоха суеверий и большого влияния религии на людей.

– Я понял, – сказал Джусеску таким уверенным тоном, что стало понятно – ни черта он не понял.

– Это феноменальное явление в истории человечества. После «ядерной перестрелки» европейских и азиатских альянсов, часть уцелевшей Армии Азии отступили за перевал Черского, где в тайге их продолжали добивать альянсы Европы, переставшей на тот момент быть мощной армией, а ставшей просто кучкой недобитых бандформирований, грызущими друг другу глотки за любой плодородный не зараженный кусок земли. Видимо, часть отступающих все же не погибла, как думали мы, а перешла через тайгу и, осев на дальнем востоке, начала путь развития цивилизации с самого начала и теперь находится на уровне среднего века.

– Ты хочешь сказать, что на берегу Тихого океана расцвела и растет средневековая цивилизация? – недоверчиво, даже как то чуть-чуть обиженно спросил генерал.

– Невероятно, сэр, согласен, но, видимо, да. Мы считали Дальний восток непригодным для жизни, и, как оказалось, ошибались.

– А мы думали, что Лес бесконечный, и тоже ошибались, – подумал Альфонсо. – Я думал, что нашел в Лесу, у себя в штанах мощное оружие, способное восстановить мир на Великом континенте, а это оказался… как он там говорил…плауер…

– Расскажи нам все от начала до конца, – потребовал Джусеску от Альфонсо. И тот начал говорить.

Странно было рассказывать о своих приключениях – казалось, это было с кем то другим – так давно это было. Иссилаида уже, наверное, родила чудесного (несомненно) мальчика, Эгибетуз сровняли с землей, а в его крепости в Ливании сидит какой то другой герцог, пьет вино, молится Агафенону, не зная, что в примерно полутора тысячах километров от Великого континента есть танки, артиллерия, снайперские винтовки, бомбы.

На моменте встречи с двухголовой пантерой (так называлась эта кошка), Альфонсо подумал, что ему не поверят, настолько невероятные вещи он рассказывал, но генерал выдал совершенно неожиданную фразу:

– Пантеры? В тайге? Откуда они там?

– Сэр, следует отметить, что после ядерной войны, климат в тайге мог существенно измениться. По словам Альфонсо, зима, в которой вода покрывалась коркой льда у них считалась суровой, хотя до войны температура в Якутии в январе могла опускаться до минус сорока градусов… Не удивительно, что сбежавшие из зоопарка звери могли вполне прижиться наряду с Уссурийскими тиграми и даже львами, – вклинился Вильгельм.

Альфонсо Вильгельм рассказывал, что с Третьей мировой войны прошло около пяти ста лет, а на вопрос, кто же все таки победил, ответил с горькой усмешкой: «те, кому посчастливилось умереть». Сколько это – пятьсот лет, Альфонсо не знал – со счетом у него было плохо, даже с чтением и письмом было лучше, но Вильгельм сказал ему: это где –то порядка десяти поколений. Всего десять поколений понадобилось отлученным от электричества людям, чтобы опуститься опять в начало цивилизации.

– Дикарь говорит, в тайге есть целый полк разбитых танков? Хорошие танки до войны делали, раз за пятьсот лет они не сгнили к чертям, собачьим.

– Значит, – сказал он Альфонсо, – вы прошли с вашим Феликсом (в честь Дзержинского его назвали, что-ли? – спросил генерал.– Понятия не имею, кто это, – пожал плечами Альфонсо) по трассе Р-504 через Сусуман и Ягодное? Говорите, плевались кровью, но прошли? Значит, радиационный фон там не такой сильный, как мы думали. Говоришь, Кровь богов была прямо на земле?

– Ну да, – сказал озадаченный Альфонсо, потом подумал, добавил: это…сэр.

– Ты должен будешь отвести нас к этому озеру. Мы специально снарядим отряд разведчиков с счетчиками Гейгера, пусть проложат маршрут и принесут дополнительные образцы.

– Так значит все-таки нефть? – спросил Вильгельм.

– Да, – кивнул Джусеску, – не очень хорошего качества – много сероводорода, но зато не придется бурить дырку глубиной в десять километров, чтобы ее достать.

– Ты, – тонкий палец показал желтым ногтем на Альфонсо, – останешься на довольствии в казармах. Зальцман обеспечит отряд всем необходимым для похода, командовать отрядом будет майор Шуберт. Об обстановке и особенностях пути он тебя расспросит особо, о результатах и соображениях доложите отдельно, майор.

– Так точно, сэр, – отстучал майор словесную чечетку, хоть по его мине и было видно, насколько сильно не в восторге он от этого задания.

– Свободны. Зальцман, распорядись пристроить Дикаря.

Странное чувство охватило монаха – герцога, средневекового дикаря, как его здесь прозвали, когда проходил он через поле ревущих танков, грохочущих огнем зениток, стрельбы автоматов, от которой все еще вздрагивал. Это был не тот Волшебный город, которого он ждал, город, в котором люди живут в согласии и мире, довольствуются малым, уважают еще кого-то, кроме себя. За несколько месяцев он прошел путь в пятьсот лет, и обнаружил, что люди совершенно не изменились, как были жестокими и эгоистичными, так ими и остались, изменились только масштабы войн и вооружение. Люди не стали богами, не построили Волшебных городов.

– А если пройти дальше, там, наверное, люди еще на пятьсот лет современнее. Может, там все по другому?

И все же он понимал – и через пятьсот лет ничего не изменится.

– И ладно, – думал Альфонсо, – мне бы всего пару пулеметов и вагон патронов – и я живо объединю весь Великий континент, и тогда будет мир. Пока патроны не кончатся.

12

Было принято решение идти в поход в начале лета, чтобы не мерзнуть на холоде и не тонуть в болотах больше, чем это было необходимо. Обратного пути Альфонсо ждал с нетерпением и содроганием: снова бесконечная ходьба до кровавых мозолей, продирание через заросли и переплетения плюща, вездесущие и везделезущие насекомые, постоянная сырость, а теперь еще и радиация. Вильгельм объяснял ему, что это такое, но уложить квантовую механику в средневековый мозг оказалось непросто, да нет, невозможно. Тем более, что радиация разрушает ДНК, а объяснять Альфонсо что такое ДНК, значило окончательно сломать его разум. Зато это был путь домой в родное и понятное время.

Обратный поход был страшен как раз тем, что Альфонсо уже заранее понимал, чего ожидать. Если бы он знал о всех тяготах тогда, перед походом, он бы в него вообще не пошел. Однако разведку Шуберта эти трудности не беспокоили: от насекомых был репеллент, от болот- болотные сапоги, от дождя палатки, от зверья – оружие, да такое, что жалко стало даже медведя. Даже средство для розжига было, тогда как из средств для розжига огня у Альфонсо было кремень, кресало, упорство и желание жить. И все эти инструменты становились инструментами добровольной пытки, если дрова были сырыми.