Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга II

Года два тому назад он сошёлся с женщиной. Ей было двадцать семь, хотя выглядела она заметно старше. Собственно, познакомились они совершенно предсказуемо – оба надирались вдрызг в одном завшивленном кабаке, причём за её счёт. Гейре, как звали эту особу, очень приглянулся здоровый и довольно статный, несмотря на брюшко, мужик, а Колу очень приглянулась та, кто поставила перед ним баклагу дешёвого вина.

На том могло бы всё и закончится, но Гейра, видимо, очень запала на своего случайного собутыльника, так что после пригласила его к себе. Поскольку альтернативой для Кола была ночёвка где-нибудь под плохо побелённой стеной того же кабака, он не раздумывал, хотя в сексуальном плане эта женщина вряд ли способна была задеть его за живое.

Так и пошло. В его жизни появилась грязная, запятнанная постель, в которую он теперь мог возвращаться после попойки; грязная, запятнанная женщина, которая взбиралась на него в этой постели, а также кое-какие деньги, которых едва хватало на дешёвое пойло. Гейра не жалела для любовника тех крох, которые она зарабатывала, стирая белье для жителей Старого города, лишь бы он оставался с нею. Она и сама любила прикладываться к бутылке, так что иной раз, чтобы сэкономить время, они просто покупали галлон какой-нибудь дешёвой бурды, напивались и тут же валились в кровать. Такие вечера Кол любил больше всего, потому что у его похотливой подруги после такого количества выпитого обычно не оставалось ни сил, ни желания.

Однако идиллия продолжалась всего несколько недель. В конце концов Колу стало невмоготу вести такую жизнь прихлебателя, которому женщина платила лишь за то, что он спал с ней. Решив для себя, что он вновь пробил очередное дно, бывший легионер вознамерился поставить точку в своей любовной истории.

Увы, как это бывает со многими другими вещами в этом мире, закончилось всё ещё хуже, чем началось. Подвыпившая Гейра устроила истерику, а затем просто кинулась на своего бывшего возлюбленного. Кол поначалу лишь мягко отталкивал визжащую и захлёбывающуюся слезами женщину, но когда она до крови прокусила ему предплечье, ударил по-настоящему. Полуоглушённая Гейра отлетела на ту самую кровать, которая так недолго побыла уютным любовным гнёздышком, да так и осталась лежать там, всхлипывая, когда Кол, не прощаясь, вышел за дверь.

После этого с женщинами он решил завязать навсегда. Собственно, он решил завязать и с собой, полностью махнув рукой на любые попытки выбраться из клоаки, в которой оказался. Он находил почти мазохистское удовольствие в собственном унижении и страданиях. Ему даже пришла в голову мысль вновь податься к Тану Горбуну, но, чуть поразмыслив, Кол всё-таки решил, что это дно пробивать пока что рановато.

Когда началась вся эта петрушка на западе, когда ужас переполнил улицы Латиона подобно мутному потоку, Кол увидел во всём этом руку самого Асса. Было очевидно, что для такой большой войны понадобится очень много солдат, и что офицеры на призывных пунктах уже не будут столь щепетильны в выборе кандидатов на убой. А это было именно то, что нужно Колу – ещё один шанс, ещё одна попытка вновь стать человеком. И он поклялся себе, что ни за что не упустит эту возможность.

Три дня Кол не брал в рот ни капли, пытаясь хоть немного привести себя в божеский вид. Он дважды выкупался в Труоне прямо в одежде, чтобы она хоть немного вернула свой былой облик, а также попытался на это время не попадаться на глаза верзилам Горбуна, чтобы не мять и без того помятую физиономию ещё больше.

Старый легионер решил попытать счастья в некогда родном легионе, хотя и понимал, что шансы его ничтожно малы – Седьмой не принимал в свои ряды отребье, благо, хватало достойных претендентов. Если (а скорее – когда) он получит там от ворот поворот, то всегда можно будет записаться в полк попроще, в «марширующее мясо», как пренебрежительно называли подобные сборища легионеры элитных полков.

Когда Кол подошёл к казармам Седьмого, его неожиданно накрыло бессилие. Он словно увидел себя со стороны и едва не расхохотался от этого зрелища. Да его не пустят даже на порог, не говоря уж о том, чтобы попасть к ответственному за набор офицеру!

Хотя, признаться, возможно у этой внезапной неуверенности была совсем другая подоплёка. Кол догадывался, что в глубине души ему просто стыдно и боязно, что его узнает кто-нибудь из былых товарищей. Лучше умереть на месте, чем терпеть их снисходительно жалостливые взгляды, хлопки по плечам и фальшивые улыбки!

Так Кол некоторое время жалко бродил неподалёку от казарм, не находя в себе смелости ни уйти, ни попытать удачи, как вдруг какой-то малый в форме центуриона окликнул его по имени. Некоторое время Кол боролся с детским желанием убежать или сделать вид, что тот центурион обознался, но, к счастью, он сумел побороть эти глупые чувства и, растянув рот в улыбке, откликнулся, хотя, как ему тогда казалось, он видел этого парня в первый раз.

Такова была незатейливая история Кола, и каждый в центурии слышал её, по меньшей мере, по три раза. Однако недавний пьяница всякий раз сдабривал рассказ всё новыми подробностями, с каждым разом всё более невероятными и смешными, так что никто не был в обиде. Более того, на каждом привале вокруг старого балагура образовывался кружок благодарных слушателей, покатывающихся со смеху, когда Кол с изумительно серьёзным лицом начинал убеждать их, что у его Гейры было три груди.

Вот и теперь за его шутливой перебранкой с Плинном следила едва ли не треть центурии. Кабы не боязнь сломать строй и заработать нагоняй от центуриона, зрителей было бы куда больше.

– Пьянчуга или нет, а тупую башку твою мне отбить, всё равно что за дерево поссать отойти, – безапелляционно заявил Кол в ответ на бестактную реплику парня. – Помни об этом, когда будешь в другой раз разевать свой щербатый рот!

– Это точно! В твоём возрасте отлить – та ещё задачка! – хохотом закатились все, даже центурион не сдержался. – Крантик, поди, совсем не работает уже? С утра за дерево отойдёшь, чтоб к вечеру пару капель нацедить?

Было видно, что Колу достался серьёзный соперник, которого голыми руками не возьмёшь. Тем более что и сам Кол хохотал до слёз, оценив остроту товарища. Этот блестящий финал ознаменовал передышку в словесной дуэли, тем более что от задних рядов покатилась команда о привале – кашеварам пора было приниматься за дело и накормить почти шесть тысяч уставших голодных мужиков. До Шельдау оставалось всего ничего – один дневной переход, но поскольку солнце было уже довольно низко, то командование решило сделать привал прямо здесь, посреди этого унылого осеннего леса.

Легионеры стали разбивать лагерь, сноровисто расставляя палатки в чётко выверенном порядке, где каждый знал своё место, так что даже в случае внезапного ночного нападения легион мог быть построен за считанные минуты. Кол, то и дело пофыркивая при воспоминании о последней шутке Плинна, натягивал бечёвку, пока тот самый Плинн ловко привязывал её ко вбитому в землю крюку. Ещё несколько минут – и возле возведённой палатки уже горел костёр, к которому озябшие солдаты с наслаждением протягивали руки и ноги.

– А всё-таки хорошо здесь! – шумно выдохнув, блаженно пробормотал Кол, полуприкрыв глаза. – Что ни говорите, а война – это моё призвание! Чувствую себя здесь, как дома.

– Учитывая, что твоим домом были сточные канавы Латиона – охотно верю! – Плинн вновь не упустил случая поддеть товарища.

– Да пошёл ты! – беззлобно и с ленцой бросил Кол, и умолк, с лёгкой улыбкой глядя на огонь.

Глава 41. Ярмарка

Теперь, когда болезнь наконец была побеждена, Солана восстанавливалась довольно быстро. Аффа усиленно откармливала девушку, словно сказочная ведьма, которая вознамерилась позже зажарить её и съесть. И это, надо сказать, приносило свои плоды. Конечно, Солана была всё ещё страшно худа, но больше не походила на ходячий скелет, да и синеватый отлив кожи сменился наконец более здоровым оттенком.

Уже третий день, как начался постремий. На улице было совсем неуютно – лютовал ветер, то и дело сыпал колючий как гречневая крупа снег. Солана с содроганием думала о предстоящем пути. Всё её существо сопротивлялось этой мысли, ища любой повод, чтобы остаться тут до весны. Но отступившая покуда в тень великая волшебница Солана то и дело выползала оттуда, чтобы напомнить о себе.

Действительно, она никогда не станет могущественной правительницей, если будет вот так вот прятаться от различных невзгод. А сейчас нужно спешить как никогда – если армии Гурра достигнут этих краёв, то о том, чтобы добраться до Герцогини, можно будет позабыть.

Ты можешь, конечно, отказаться от всего этого и остаться навсегда жить у старой ведьмы, – язвительно говорила Солана-волшебница Солане-девчонке. Ты можешь всю оставшуюся жизнь доить коз, ворожить для простолюдинок, пытающихся зачать ребёнка, продавать сушёные грибы на ярмарке. Можешь даже позволить этой дуре-Арсе греть тебе постель, или же можешь найти себе какого-нибудь деревенского губошлёпа, которого можно будет использовать без всяких обязательств. Хочешь этого?

Нет, не хочу! – тут же отчаянно отвечала Солана-девчонка. Эта жизнь не для меня! Я хочу пить вино на пирах, спать в замках и общаться с раболепствующими дворянами. И лапать меня ночами будет кто-то не ниже принца или принцессы!

И Солана вновь понимала, что время пришло – пора уходить дальше. Кроме того, она прекрасно понимала, что заготовленной женщинами на зиму еды не хватит на троих. Ей нужно уйти, причём чем быстрее, тем лучше.

– Я знала, что ты это скажешь, – с заметной печалью произнесла Аффа, когда Солана наконец объявила об уходе. – Видела это в твоих глазах. Ты всё правильно делаешь, дочка. Тебе надо идти, хоть мне бы и хотелось, чтобы ты осталась. Но думала ли ты, куда пойдёшь?

– На север, конечно, – немного сбитая с толку, пожала плечами Солана. – Башня же там…

– Прямо на север? – уточнила Аффа.

– Ну… да… наверное… – девушка совсем растерялась от этих вопросов, которые ведьма явно задавала с умыслом.

– В таком случае, ты уйдёшь отсюда не больше чем на десять лиг, а затем просто сгинешь, – Аффа стояла, уперев свои покрасневшие руки в бока.

– Это ещё почему?

– Не пройдёт и двух недель, как кругом будут сугробы по колено. А через три недели они вполне могут быть по пояс. Одна, по бездорожью, не имея возможности добывать пропитание… Ты сгинешь, не пройдя и десяти лиг.

– И как же мне быть? – жалобно спросила Солана, чувствуя собственное бессилие.

– Тебе нужно на запад, к Труону, – заявила Аффа. – Нужно двигаться трактами, просить милостыню у людей. Нужно добраться до Шинтана, а оттуда всеми правдами и неправдами попасть к побережью. Скорее всего, к тому времени река уже встанет, но я слыхала, что купцы приноровились прилаживать к саням нечто вроде паруса и так путешествовать по льду. Торгуй собой, воруй, мошенничай, но набери денег, чтобы добраться к Таверу. А уж там, уверена, ты сумеешь отыскать дорожку к самой Герцогине. Главное – не пытайся дойти туда сама, в одиночку.

– Но если меня узнают?

– Кто тебя узнает? – фыркнула старуха. – Идёт война и вокруг толпы сироток. Стань одной из них. А лучше – стань покуда мальчиком. Одеть тебя в твои мужские шмотки – никто и с двух шагов не поймёт, что ты девка. Но вообще я бы не стала надевать ту одежду, в которой ты сюда явилась – уж больно она барская. Сказать по правде, я давно ждала, что ты решишь уйти, а потому перешила несколько дочкиных платьев в мужские рубахи и порты. Оденешься, и станешь простым деревенским пареньком-сиротой. Да и парню-то одному всё безопасней путешествовать, чем девчонке.

– Спасибо, – просто сказала Солана, потому что не знала, как выразить ту благодарность, которую чувствовала. – Я не знаю, как отплатить тебе за доброту…

– Сделай всё по уму, девочка, и я буду счастлива! – улыбнулась Аффа.

– Сделаю, – пообещала Солана, искренне веря в сказанное.

– Тогда у меня ещё одна отличная идея для тебя, дочка. Через четыре дня возле усадьбы Керетто пройдёт последняя в этом году ярмарка. Народишко соберётся, чтобы купить-продать то, что ещё осталось. А затем из усадьбы отправится обоз с податью в Шинтан. Вот кабы тебе прицепиться к тому обозу – за неделю бы добралась до города! Да и с голоду бы помереть не дали.

– Но возможно ли такое? – неуверенно спросила Солана. – Зачем им брать с собой кого-то?

– Деньги, девочка, и не такое делают.

– Но у меня нет при себе денег. Разве что продать шпагу…

– Ты в своём уме? – вскричала Аффа. – Да стоит тебе появиться на ярмарке с этой шпагой – тебя тут же схватят! Забудь про неё! Оставь у нас, мы припрячем.

– Но как же я буду…

– Нож свой с собой возьмёшь, только прячь его получше. А шпагу и лук придётся оставить.

– И лук? – воскликнула Солана, уже приготовившись возражать.

– И лук, – непререкаемым тоном подтвердила Аффа. – На кой он тебе? Только лишнее внимание привлекать будет. Хорош сиротка, который бродит вооружённым до зубов! Да и взгляни на свою тетиву: её уже и один раз-то не натянешь – лопнет!

Последний довод действительно был убедительным. По большому счету, сейчас от её старого лука проку не было никакого. Но ведь это был подарок отца!.. Солана крепко задумалась, но затем всё-таки кивнула головой, подтверждая правоту ведьмы.

– Вот и славно, – удовлетворённо проговорила та. – Ты – умная девочка! А насчёт денег не волнуйся – я же тоже привороты не задарма делаю! Кое-что скопила.

Арса, которая теперь редко вмешивалась в разговоры матери и Соланы, побаиваясь Симмерскую ведьму, и теперь лишь злобно зыркнула на мать, но возразить не посмела. Понятное дело, что ей не нравилось, как Аффа разбазаривает их деньги на кого ни попадя. Однако, и Солана, и сама Аффа сделали вид, что ничего не заметили.

– Я оставлю вам шпагу, может, когда-нибудь удастся её продать. А ещё мы продадим мою одежду – может, выручим за неё хоть что-нибудь, – предложила Солана. – Но главное – когда я стану могущественной властительницей, я не забуду вашей доброты.

– Хорошо, – кивнула Аффа, улыбаясь чуть насмешливо.

***

До имения старого извращенца Керетто было почти десять миль, так что, чтобы поспеть к ярмарке, Аффа, не имеющая лошадей, должна была выйти за день. Так они и сделали. Ярмарка проходила в седьмой день постремия, так что женщины вышли из дому утром шестого дня. Не задерживаясь в Верешках, они, по мере сил, шли к юго-востоку, останавливаясь на отдых каждые два часа, поскольку старуха хоть и была полна сил для своих лет, но лета эти всё же были уже не те. Таким образом, к вечеру они добрались до селения с названием Бычки, в полумиле от которого располагалось имение сеньора.

В Бычках к этому времени собралось довольно много людей из окрестных деревень, которые спешили избавиться от остатков излишков, или же наоборот – докупить необходимое. Поэтому небольшой трактир, который, вероятно, в другое время влачил жалкое существование, в это время был переполнен. Однако это не было проблемой – всего за пару стегов21 местные жители сдавали угол в своём доме и охапку соломы. За один стег можно было переночевать в хлеву. Аффа не была ни совсем уж бедной, ни прижимистой, поэтому они заночевали в довольно просторной хате, где, правда, кроме хозяина, его жены, матери и четверых детей ночевало ещё трое прибывших на ярмарку колонов.

Ночью, когда все уже уснули и дом наполнился посапыванием и храпом, Солане всё не спалось. Множество мыслей роилось в её голове, мешая уснуть. Она уже давно не была среди людей, поэтому сейчас ей было не по себе. Девушка постоянно опасалась, что её узнают, поэтому поглубже натягивала капюшон своего тёплого плаща, чтобы скрыть лицо. Аффа, замечая это, одёргивала Солану, ворча, что это привлечёт к ней ещё больше внимания. Правда же была в том, что на бывшую Симмерскую ведьму никто не обращал ровным счётом никакого внимания. Для всех она была просто ещё одним молодым колоном, может быть, довольно смазливым, но и всё.

Тем не менее, было ещё кое-что, не дающее Солане уснуть. Она опасалась, как бы Арса не выдала её. Было ведь очевидно, что белобрысая дура невзлюбила её с того самого момента, когда… В общем, теперь у неё был отличный шанс поквитаться. Кроме того, Солана помнила, с каким видом Арса слушала их разговор о деньгах.

По счастью, они лежали на охапке соломы рядышком. Солана, послушав некоторое время чуть свистящее дыхание девушки, наконец легонько ткнула её пальцами в бок. Арса сразу же открыла глаза и засопела. Возможно, она собиралась что-то сказать, но Солана тут же зажала её рот ладонью.

– Тихо ты! – прошипела она. – Просто лежи и слушай.

Арса тут же обмякла, и Солана по характерному движению её щёк понимала, что та усиленно моргает, возможно, стараясь не расплакаться от страха.

– Я знаю, что ты меня не любишь, – зашептала Солана ей прямо в ухо, иногда касаясь его губами. – Потерпи ещё немного, и я избавлю тебя от своего присутствия. Но знай, что если ты завтра только попытаешься выдать меня… Спастись я, может, и не успею, но вот только тебе уже не будет в том радости, уж поверь мне! Так что просто помолчи завтра – и забудешь меня как страшный сон. Поняла?

Арса судорожно кивнула, и Солана отняла руку от её рта. Брезгливо отёрла её об одежду от слюны. Прислушалась, как часто дышит ведьмина дочь, и невольно улыбнулась. Всё-таки приятно чувствовать себя сильной!

– Спокойной ночи, Арса, – почти нежно прошептала она, на этот раз уже нарочно касаясь губами её уха, а затем, откинувшись на спину, закрыла глаза.

Какое-то время она вслушивалась в неровное, всхлипывающее дыхание девушки, а затем пришёл сон.

***

Солана впервые была на ярмарке. Там, где она жила, подобные забавы не проводились. Возможно, причиной тому было отсутствие вот таких вот усадьб, которые могли бы стать центром притяжения, но скорее всего, люди просто предпочитали давно налаженные связи. Та же Солана имела нескольких торговцев и ремесленников, которым она сбывала добытое на охоте. Так же она и покупала необходимое всегда у тех же людей.

Так или иначе, но девушка оказалась разочарованной. Её воображение рисовало ей десятки людей, толкущихся у лотков, шум, смех, игры, споры… Она слыхала, что на ярмарках обычно бывают скоморохи или трубадуры, проводятся гуляния и различные забавы. Здесь же ничего подобного не было. Людей было немало, но всё же никак не больше пяти или шести десятков. Никаких лоточных рядов – большинство торговало прямо с телег. И, к сожалению, никаких скоморохов.

Женщины для видимости проходили от торговца к торговцу. Аффа то щупала кусок ситца, словно подбирала подходящий для наряда своей дочери, то взвешивала в руке шмат сала, громко возмущаясь его ценой. Хотя кое-какие мелочи она действительно приобрела – в основном, соль и небольшие железные гвоздики.

– И где же этот обоз? – нетерпеливо спросила Солана – такое бесцельное шатание ей порядком надоело, да и было очень холодно.

– Обоз пойдёт только завтра или послезавтра. Сегодня нам необходимо встретиться с управляющим усадьбой. Именно он отвечает за отправку, поэтому возьмут тебя с собой или нет – зависит именно от него.

– И где нам его найти, этого управляющего? – немного сварливо спросила Солана.

– Он появится. Просто жди.

– Холодно! – буркнула девушка.

– Правда? – жёстко усмехнулась Аффа. – Так ведь зима на носу! А ты, вроде бы, собираешься в путь на север. Так что – привыкай.

Солана осеклась, внезапно подумав, что сейчас она, должно быть, представляется ведьме совсем маленькой девочкой, вечно ноющей по пустякам. Поэтому она тут же взяла себя в руки.

– Пойду прогуляюсь немного, – девушка порядком осмелела, видя, что здесь никому до неё нет дела.

– Прогуляйся, – согласилась Аффа. – Как надоест – мы будем тут поблизости.

Солана кивнула и отправилась по дороге, вдоль которой стояли телеги торговцев. Рачительные хозяева, они выпрягли своих лошадёнок, и теперь те жевали сено под навесами трактира. Вновь посыпал мелкий снежок, так что она поплотнее запахнулась в плащ. Она понятия не имела, куда ей идти – важно было само движение, а не конкретная цель. Поэтому она просто шла, окидывая равнодушным взглядом выставленные нехитрые товары.

– Эй, малец! – Солана откликнулась не сразу, поскольку поначалу даже не поняла, что обращаются к ней. – Слышь, ты, малый, поди-ка сюда!

Наконец девушка встрепенулась, осознав, что эти окрики относятся к ней, и обернулась. Худощавый мужичок в кажущемся безразмерным тулупе сидел на телеге шагах в десяти от неё.

– Чего надо? – буркнула она.

– Пособи старику, будь добрым! – попросил мужик. – Продал вот пять мешков овса, надобно теперь его сгрузить и перенести вон на ту телегу.

Солана обернулась. До той, другой телеги было не меньше полусотни шагов. Далековато для хрупкой девушки, едва оправившейся от болезни.

– А никого поздоровее не мог найти? – хмыкнула Солана. – Глянь на меня – сам еле на ногах держусь.

– А я тебе стег дам! – с готовностью предложил мужик.

– Тоже мне… – презрительно усмехнулась Солана, и вдруг осеклась.

Конечно, деньги были невеликие, но она так насмешливо о них говорила только лишь потому, что Аффа обеспечивала её всё это время, да ещё и пожертвовала свои деньги, чтобы организовать ей проезд до Шинтана. Сама же Солана ровным счётом ничего для этого не сделала, и вела себя, как последняя дармоедка. И ей вдруг очень захотелось расплатиться со старухой хоть этим несчастным стегом.

– Ладно, давай попробуем, – пожала плечами она, подходя ближе.

– Вот спасибо, малец! – обрадовался старик. – Как тебя зовут хоть?

– Сол, – тут же ответила девушка.

– А меня – Брад. Ну что, Сол, взяли?

Что было сил уцепившись в тугие уши мешка, пересыпающиеся зёрнышками овса, Солана, пыхтя от натуги, вместе с Брадом тащила мешок к телеге. Пару раз, видя, что тонкие пальцы юного помощника уже не могут удерживать мешок, Брад командовал бросить его прямо на снег, после чего они несколько минут отдыхали, тяжело дыша.

– Ты сам отсюда, Сол? – в очередную такую передышку завёл разговор Брад.

– Почти, – обтекаемо ответила Солана. Она понятия не имела – откуда сам Брад, а этот ответ особо ни к чему не обязывал.

– А я вот с юга, – охотно стал рассказывал торговец. – Почти три лиги отсюда. Село Вешень, слыхал?

– Не слыхал.

– Да, – непонятно чему кивнул Брад. – Такие вот дела. Я уж думал, что в этом году нечего будет на продажу отвезти. С этой чёртовой Ведьмой…

– А что – она у вас побывала? – тут же заинтересовался Сол.

– Ну что ты, нет! – облегчённо махнул рукой Брад. – Арионн миловал – мимо прошла. Мы и услыхали-то о ней уже позже. Мужики из Солодок рассказывали. Её поганое войско прошло всего в паре миль от них.

Солана, которая подсознательно опасалась услыхать о зверствах своей армии, немного успокоилась.

– Так если она у вас не была – чего ты так переживал-то? – как можно равнодушнее спросила она.

– Да кто её знает, каргу-то эту, что ей на ум взбредёт? – горестно покачал головой Брад. – Я тебе так скажу, Сол: когда человек снюхивается с бездушными болотными тварями, чтобы губить других людей – это конец. Конец всему человеческому, что в ней было. Теперь она – зверь, такой же, как и её гоблины. Слыхал, что она вытворяла-то?

– Не особо, – буркнула Солана, против воли, заливаясь краской гнева.

– Э, брат! Мне рассказывали такие вещи, что даже у меня, у пожилого человека, волосы дыбом вставали! Тебе-то, пожалуй, и знать это ни к чему!

– Да я уже взрослый совсем, – возразила Солана. – По крайней мере, достаточно взрослый, чтоб тягать эти здоровенные мешки!

– И то верно! – рассмеялся Брад. – Ну слушай. Свояк мой из Солодок рассказывал, что в одной деревне Ведьма отловила всех детей, какие там были, а затем приказала гоблинам поджечь хаты, и стала жарить детишек живьём. Причём сначала ещё спрашивала у них, где чья хата, и жарила каждого именно там! А как мамаши стали из рощи выбегать, да в ножки ей кланяться, чтоб пощадила дитять, так Ведьма повелела гоблинам их рвать на кусочки. А детей-то жареных она после сожрала, причём, говорят, всех до единого!

– Чушь! – едва сдерживаясь, фыркнула Солана.

– Много ты понимаешь, сопляк! – обиделся Брад. – Кто ты такой, чтоб судить? Я тебе рассказываю, что люди своими глазами видели!

– Это твой свояк, что ли, видел? – презрительно скривив губы, бросила Солана.

– Ну сам-то он не видел, но ему рассказывали те, кто знал тех, кто видел! – гордо ответил Брад. – Дело верное, Сол! Люди-то врать не будут!

– Это точно! – кривясь от отвращения, процедила Солана. – Люди у нас всегда правду говорят… А ты знаешь, Брад, что гоблины огня не выносят? Так что заставить их палить хаты почти невозможно!

– А ты почём знаешь? – старик по-прежнему твёрдо стоял на своём. – Как будто ты видал этих гоблинов! А она, Ведьма, кого хошь заставит делать, что пожелает. Слыхал я, что она в одной деревне кузнеца заколдовала так, что он всей своей семье молотом головы разнёс – жене, родителям жены, и семерым детишкам своим. Сказывают, прямо клал головку младенчика на наковальню, и – раз! – в лепёшку её! А Ведьма-то рядышком стояла и хохотала.