скачать книгу бесплатно
Ирина до сих пор ничего не знала. Я ей ничего не говорил, и Морозов тоже молчал. Теперь пришло время ей сообщить. Я позвонил. Трубку взяла Лидия Семёновна, холодно ответила, что Ирина сейчас подойдёт.
– Здравствуй, любимая.
– Привет.
– Приезжай в ресторан «Славянский базар». Здесь мои родители, мы ждём тебя через два часа.
– Хорошо, – ответила она и спросила: – Что-то случилось? Последнее время ты чего-то недоговариваешь, и отец о тебе больше не хочет говорить. Ты идёшь против его воли?
– Приедешь, всё расскажу. Пока. Целую.
– Я тебя тоже.
Родители поехали в «Славянский базар», а я пошёл в ателье, где шили для нас форму афганских офицеров. Сделал примерку и с букетом цветов для Ирэн подошёл к входу в ресторан. Родители ждали нас за столиком на балконе ресторана.
Ирина приехала на такси. Мы давно не виделись. Она была встревожена, женское сердце чувствовало разлуку. Я же, наоборот, был весел и беспечен. Обнял и поцеловал её.
– Спасибо за цветы, а почему ты в офицерской форме?
– Досрочно выпустили, я через неделю уезжаю в Афганистан. Отец тебе не говорил и я не хотел раньше времени тебя расстраивать. Теперь уже ничего не изменить. Смирись с этим без обид. С моим характером не быть мне преподавателем, и я выбрал войска. Отношение твоего отца ты знаешь к этой проблеме, теперь тебе принимать решение, как быть дальше. У нас мало времени, пойдём к моим родителям, они ждут. Прошу тебя, будь повеселее, они переживают, но скоро они уедут, и потом дашь волю чувствам.
–Хорошо, если смогу. Мне обидно, что ты сам всё решил, не посоветовался со мной.
– Прости, любимая. Жизнь сложная, и грустные моменты в ней всегда присутствуют. Лишь бы горе и разлуки нас миновали.
– Но ты сам притянул к нам расставание.
– Разлука – это испытание любви, – продолжал философствовать я, – выдержим, она окрепнет, не выдержим, значит, она была ненастоящей. Тебе это известие как снег на голову, пойдём, выпьешь шампанского, и сразу станет легче.
Увидев красавицу Иру, мама расплакалась. Ира старалась быть весёлой и успокаивала её как могла:
– Он уезжает ненадолго, вернётся, и мы поженимся. Пусть пройдёт это испытание. Мама уговорит отца, и он согласится, ведь я у них одна, они очень меня любят.
– Спасибо, Ирочка, за хорошие слова утешения, – сказала мама, и поцеловала её.
Я положил в рюмку с водкой четыре звёздочки и залпом выпил. Вынул звёздочки изо рта и сказал, что есть такая традиция ещё с царских времён. Теперь я настоящий лейтенант. Давайте и вы обмойте моё звание. Отец произнёс короткий тост. В офицерской форме я смотрелся шикарно, сразу повзрослел.
– Когда ты уедешь? – спросила Ирина.
– 28 мая.
– А где будешь жить эти дни?
– Я уже живу в гостинице министерства обороны «Красная Звезда». У нас с тобой неделя, всё обговорим.
Прощание с родителями было тяжёлое. Опять слёзы мамы. Она долго смотрела в заднее окно «Волги», а мы махали им рукой. Когда машина скрылась за поворотом, мы взялись за руки и пошли в гостиницу.
– Я останусь у тебя. Домой не вернусь.
– Нет, дорогая, я обещал твоему отцу, и ты об этом знаешь. Тем более сейчас, когда он понимает, что неправ, ставя ультиматум: «Москва с тобой или весь мир без тебя». Мне весь мир не нужен. Мне нужна ты, единственная и навсегда. Дождёшься?
– Конечно, любимый.
– Смотри, чтоб не увели. На таких красавиц всегда идёт охота.
– Мне никто, кроме тебя, не нужен. Такого парня я больше не встречу. Судьба только один раз благосклонна, в этом я уверена. Всё остальное – это разочарование и воспоминание.
– Как я рад это слышать.
Мы целовались лёжа на кровати. Чего мне стоило удержаться от наплывавших чувств. Нашёл в себе силы и вечером отвёз её домой. Все оставшиеся дни она провела со мной. На учёбу не ходила, сославшись на болезнь. Конец учебного года, вся программа почти пройдена. Мы целыми днями гуляли по городу.
В управлении кадров всех нас зачислили в штат военных советников. Мы сдали советскую форму, документы и получили форму и документы офицеров армии Афганистана, сразу в звании капитана. Мои напарники жили в той же гостинице. В первый день мы проходили инструктаж во внешней разведке. На Лубянке нас принял заместитель начальника 1-го главного управления КГБ. На второй день направились на Хорошёвское шоссе. На здании № 76 не было никаких табличек и надписей, в нём располагался штаб ГРУ, известный во всём мире как «Аквариум». Это название определил внешний вид девятиэтажного строения из стекла и бетона, располагавшегося буквой «П». Сначала нас инструктировал заместитель начальника 3-го управления, ведающего агентурной работой в странах Азии. Затем отправились к заместителю начальника 5-го управления оперативной разведки. После обеда нас принял начальник 8-го диверсионного управления спецназа. Теперь мы знали, для какой цели нас посылают в Афганистан. Остальные инструкции получим на месте от нашего нового начальства.
28 мая 1979 года. Военный аэродром Чкаловский.
От гостиницы до аэродрома нас везли автобусом. Ирина обещала приехать проводить. Отец дал ей служебную «Волгу». Я увидел в окно генеральскую машину и мою любимую. Волна чувств охватила меня. Нам предстояла долгая разлука. Выдержит ли наша любовь это испытание?
Старший группы, полковник Ицсхаков, дал на прощание с родными тридцать минут. Мы одни сидели в комнате для посетителей.
– Ты смешно выглядишь в этой форме, наша тебе больше идёт.
– Дым Отечества, сама знаешь… Своё родное всегда лучше, а там будет всё чужое.
– Писать ты сможешь?
– Да, через наше посольство письма будут идти. Я пришлю тебе адрес полевой почты. Мы будем охранять президента Тараки и премьера Амина. Это хорошая школа в начале карьеры, то, чего я хотел. Вернусь, и мы поженимся.
– Я дождусь, обязательно. Храни тебя Господь.
– Ты веришь в Бога?
– Мама так сказала, и перекрестить тебя обязательно велела.
– Но я некрещёный.
– Я тоже.
– Вернусь, мы обязательно покрестимся, и венчание будет у нас, как в старину.
– Родители, наверное, будут против.
– Мы же взрослые, всё сделаем сами.
– Будь осторожен, береги себя.
– Обязательно, я везучий.
Мы целовались, время пролетело быстро. Ицсхаков уже торопил. Попрощавшись с Ириной, я пошёл, не оглядываясь. Знал, что Ирина будет ждать, пока самолёт не скроется в облаках.
Мне было грустно. От КПП до самолёта ехали на «уазике», все наши вещи уже были погружены в самолет. Разлука – это всегда тяжело. Ребята, наоборот, были веселые, смеялись и шутили. Командир экипажа доложил Ицсхакову о готовности к вылету.
Самолет АН-26 принадлежал Генеральному штабу. Операция проводилась в засекреченном режиме. Нашему рейсу присвоили литер «А», это значит, что везде по курсу будет освобождён воздушный коридор. На аэродроме нас провожал представитель министерства обороны, генерал Васязин. Он всех обнял по-отечески и пожелал с честью выполнить задание Родины. Никто из провожающих не знал, куда мы летим, даже лётчики. Пока курс был назначен на Качу с дальнейшей дозаправкой. Экипаж, мы и провожавшие из аэродромного обеспечения построились возле самолёта. Ицсхаков доложил генералу о готовности к выполнению операции «Стрела». После оглашения приказа все погрузились в самолёт. Я посмотрел в окно, Ирина стояла возле ворот и платком вытирала слёзы.
Внутри самолёта стоял большой стол, вытянутый по длине фюзеляжа, на нём была разложена карта. Вдоль корпуса расположены диваны, на которых мы и разместились. Видно, что Ицсхаков взволнован, ведь он отвечает за нашу отправку.
Полковник хорошо знал Афганистан, уклад его жизни и традиции этого народа. Он служил военным атташе при посольстве СССР в Афганистане. В общей сложности он провёл пять лет в этой стране. Последнюю неделю мы часто с ним общались, многие его рассказы о службе в Афганистане нас шокировали. Эта страна живёт в Средневековье.
Почему мы летим не в Фергану, а в Качу, знал только он. На аэродроме Каченского авиационного училища нас ждала целая делегация во главе с начальником училища. Провели дозаправку топливом. На борт приняли четырёх лётчиков истребителей, одетых в высотно-компенсирующие костюмы. Вещей при себе у них не было, только в рюкзаках ещё по одному комбинезону в заводской упаковке. Лётчики были немолодые, как потом оказалось – это инструктора. Мы попросили разрешения зайти в кабину пилотов, посмотреть, как экипаж управляет самолётом. Мы подумали, что из Ферганы эти лётчики будут сопровождать нас на истребителях, но оказалось, что запасные костюмы предназначались для нас. Летчики рассказали нам, что перегнали с завода-изготовителя четыре новых истребителя МИГ-29. Они стоят в ангаре Ферганского аэродрома и ждут отправку в Афганистан. Истребители в учебно-боевых спарках предназначались для сопровождения президентского самолёта. Афганские лётчики проходили переподготовку в Каченском училище и ещё не были готовы к самостоятельным полётам, но уже было принято решение перегнать истребители в Кабул.
В Фергане нас встречал заместитель командующего Среднеазиатским военным округом. Прилетели мы вечером, жара спала. Перелёт был назначен на 29 мая. Техники готовили истребители к вылету. С нами полетит АН-26, он заберёт лётчиков обратно. Нас накормили, и мы легли спать прямо на аэродроме. В воздухе стоял запах ковыля. Постели положили на лежаки, которые взяли у техников. Лётчики отдыхали в гостинице. Полковник Ицсхаков бегал по аэродрому от КП до узла связи докладывать на «Рубин» (позывной генштаба) о подготовке к вылету. Он не спал всю ночь. Поднял нас в пять часов утра:
– Вставайте, сынки, пора на чужбину, – произнёс он с грустью в голосе.
Подъехал автобус с лётчиками и обслуживающим персоналом, привезли нам завтрак из офицерской столовой. Столы накрыли прямо возле взлётной полосы. Обслуживали нас молодые официантки:
– Всяких обслуживали, но в такой форме впервые, вы наши или чужие? – шутили они.
– Теперь уже чужие, – отвечали мы.
Мы переоделись в высотно-компенсирующие костюмы. Одеваться помогал майор из местного авиационного полка. Доложили о готовности полковнику Ицсхакову. Афганскую форму отнесли в к своим вещам в самолет АН-26, который вылетал раньше. Нас закрепили за экипажами истребителей, выкрашенными в чёрный цвет, имеющими порядковые номера от 01 до 04. Фамилий лётчиков мы не знали, а нас им представили под псевдонимами. Мой псевдоним – Исмаил. Попал я на МИГ-29 под номером 03 к майору Николаю.
На общем построении Ицсхаков скомандовал:
– Равняйся. Смирно. Равнение налево. Товарищ генерал-лейтенант, команда 00223 для выполнения задания построена. Заместитель начальник отдела специального сопровождения полковник Ицсхаков.
– Слушай приказ.
Был зачитан приказ министра обороны № 00487 о проведении операции «Стрела». Генерал лично обошёл экипажи, пожал всем руку, пожелал успешного перелёта. Ицсхаков обнял нас на прощание. Теперь он повеселел, его миссия была закончена. За выполнение задания теперь отвечает командование Среднеазиатского военного округа.
Прозвучала команда:
– По самолётам.
Мы расходимся по своим машинам, взбираемся по лестнице в самолёт. Техники присоединяют все разъёмы и прощаются с нами.
– Есть герметизация, – слышу в эфире доклад 03-го.
Наш АН вырулил на взлётку. Вдоль рулежки стояли провожающие. Пошёл запуск двигателей. Машина легко вибрирует. После прогрева истребители под номерами 01 и 02 вышли на взлётную полосу. Мы заняли их место на рулевой. Видно, как вылетает пламя из двигателей МИГов, воздух парит позади самолётов. Они стремительно срываются с места и после короткого разбега отрываются от бетонки. Теперь наш взлёт.
Я уже ничего не вижу вокруг, всё внимание направлено на полёт. Самолёт, слегка покачиваясь, плавно выруливает на взлётную полосу. Рядом стоит 04-й. Наш МИГ готов к взлёту. Николай докладывает руководителю полётов о готовности. Полный газ, на форсаже самолёт вибрирует от перегрузки и резко срывается с места. Меня вдавливает в кресло. Слышен стук колёс по бетонным стыкам. Легко отрываемся от земли и быстро набираем высоту. Организм чувствует перегрузку.
Через двенадцать минут мы уже над Афганистаном. АН-26 остался позади, на нижнем эшелоне. Мы летели на небольшой высоте. Облачности не было, по курсу видны горы. Весь полёт я любовался увиденным зрелищем необычайных просторов земли. Рядом летел 04-й. Отчетливо видел лётчика и Серёгу Ходакова, который помахал мне рукой. Николай разрешил немного поуправлять самолётом. На экране я удерживал модель изображения самолёта. Если шло небольшое отклонение, выравнивал его рычагом управления.
После пересечения Афганской границы, с нами связались их диспетчера. На аэродроме был наш переводчик и представители военного атташе. В армии Афганистана практически отсутствовали средства противовоздушной обороны и локации. Военная авиация имела на вооружении летательные аппараты советского производства. На Кабульском аэродроме размещались транспортный и вертолётный полки. Истребительная авиация размещалась на аэродромах Баграма и Кандагара.
Перед Кабулом резко набрали высоту и пошли на снижение. Нам дали разрешение на посадку. Приземлились мягко и сразу порулили к большому ангару, где уже стояли 1-й и 2-й. Наш самолёт заходил во второй ангар. Когда заглушили двигатели, разгерметизировали кабину и вышли, я почувствовал, что нахожусь очень далеко. Так мало летели и так далеко залетели. Вокруг бегали бородатые люди, одетые во что попало. Единой формы не было. Некоторые были наполовину в форме и в халатах. Такая пестрота сразу бросилась в глаза. Значит, дисциплины и чёткого руководства здесь нет.
Встречали представители нашего атташе и военнослужащие армии Афганистана. Наших офицеров сразу было видно по цвету кожи, одежде и выправке. Все в светлых костюмах и галстуках. Афганские техники, принимавшие самолёты, говорили так быстро, что я не смог ничего разобрать. До меня долетали только отдельные слова, по смыслу, а в основном по жестам я разбирал сказанное. Тут нужно будет учиться языку. Хорошо, что наши военные их понимали и помогли нам при первом общении. Самолёты зачехлили и опломбировали в присутствии какого-то чиновника из правительства. Он ходил в окружении местного начальства. Наши лётчики вообще ни одного слова не понимали. Через открытые ворота ангара были видны очертания гор со снежными вершинами. Жара стояла плюс 35 градусов. В ангаре было очень душно. Хотелось перенестись в горы к снежной прохладе. Мы переоделись в афганскую форму, которая была безукоризненно сшита в московском ателье. Местные военные с улыбкой смотрели на нас. Мы были молоды для такого звания. Афганские капитаны были в возрасте примерно 40 лет.
Сел АН-26. Выгрузив наши вещи, летчики попили с нами чай со сладостями, попрощались со всеми, и самолет снова пошёл на взлёт. Я стоял возле полосы и взглядом провожал его, пока точка не скрылась за горизонтом. Улетела наша последняя связь с Родиной. Теперь мы одни в чужой стране.
Осмотревшись вокруг, я увидел башни минаретов, раскиданных по всему городу. У подножья гор всё подходящее для застройки пространство было занято глинобитными саклями. Это было убогое жильё. На аэродроме стоял недавно пригнанный из Союза президентский ТУ-154, с флагом Афганистана на хвосте. Рядом стояли АН-24 с надписью «Аэрофлот». Здание аэропорта напоминало глубинку России. По внешнему виду было видно, что страна бедная. Надо время, чтобы привыкнуть к этому пейзажу. Главная проблема – жара. Солнце палит немилосердно, и от зноя никуда не скрыться.
Нас провели к микроавтобусу «Toyota», где нас уже ждали наши военные атташе и представитель ХАДА, который назвался Хабибом. Это наш начальник в охране Президента, он родственник Амина. На первый взгляд он показался далёким от военного дела, что впоследствии и подтвердилось. Хабиб – сугубо гражданский человек, он даже не служил в армии, окончил Московский университет дружбы народов. Занимая в ХАДе высокую должность, получил звание майора. Родственные связи на Востоке много значат.
Мы поздоровались, сделав небольшой поклон головой, как учили на инструктаже. Хабиб улыбнулся, ответил с восточной почтительностью и обратился к нам на русском языке. Он хорошо знал русские обычаи и традиции. Нашу служебную деятельность должен регулировать полковник Федулов, проживающий на территории посольства.
– Вы будете жить на президентской вилле, а потом перейдёте во дворец, – сказал заместитель главного военного советника.
– Ясно.
– Выполняйте все приказы Хабиба, вы поступаете в его полное распоряжение.
– Есть.
– Ваша задача – охранять Президента в заграничных поездках. К вам присмотрятся. Прибудут с обучения Афганские лётчики, с ними будете летать.
– Как с вами связь держать?
– Надо будет, вызовем. В экстренном случае обратитесь к официанту в центральном ресторане по имени Рашид. Это наш человек, он всё передаст мне. Вот его фото, хорошо запомните.
Федулов, огромного роста мужик, крепко пожал на прощание всем руку. Хабиб в военном френче с чалмой на голове пригласил разместиться в автобусе, сам сел на переднее сиденье в салоне. Рядом с ним сел бородатый боец с американской винтовкой М-16.
В кабине рядом с водителем сидел такой же боец. Мы поставили свои брезентовые сумки в салон и сели по двое. Рядом со мной сел Серёга Ходаков, он был мне другом ещё с училища. Троцкого и Коваля я знал хорошо, но дружбы между нами не было. Серёга физически был здоровее всех, но арабский язык знал слабо. Он выступал на чемпионатах Вооружённых сил и занимал призовые места. Троцкий хорошо владел каратэ и нунчаками. Его рост был около двух метров, но язык тоже знал слабо. Они были чисто силовики, надежду в общении возлагали на нас с Ковалем. Мы с Володей хорошо владели арабским языком, но практики у нас тоже не было. Хабиб предупредил, что только он владеет русским. Живёт он в Кабуле, так, что на загородной вилле нам самим придётся общаться с обслугой.
– Вы не имеете проблем с языком? – спросил Хабиб.
Я ответил по-арабски. Охранники пристально посмотрели мне в лицо. Я подумал, что надо было к ним таджиков посылать, у нас учились несколько человек. Их язык очень схож с афганским. Мы же только месяца через два получим языковую практику, чтобы свободно разговаривать на бытовом уровне.
– Главная ваша задача – в случае переворота вывезти президента Тараки в СССР, – сказал Хабиб.
– Понятно, – ответил я.
А сам подумал, что мы частично владеем навыками запуска истребителя, летной практики у нас нет совсем. Тараки не долетит с нами до Союза. Главное взлететь, а там катапульта покажет. Надо сбросить скорость, чтобы при выброске голову не оторвало воздушным потоком. Почему нас на инструктаже никто об этом не предупреждал? Теперь я понял, зачем на наших сумках был выбит код запуска МИГ-29. У меня на сумке код с 03-го. О нашей безопасности, похоже, никто не заботился. Какие-то недомолвки, поспешность отправки зелёных юнцов говорили о том, что есть какой-то другой, тайный смысл в этой операции. Действительное наше предназначение мы можем узнать в любой момент. Вывозить Тараки в СССР, похоже, не было в планах советского руководства с самого начала нашего внедрения.
Я вспомнил, как на инструктаже в ГРУ генерал Жевакин Анатолий Петрович, сказал:
– Если будет угроза жизни Тараки или Амина, вы не их прикрывайте, а свои шкуры спасайте, вы молоды, а вместо них другие найдутся. Пусть их свои прикрывают. Ближе вас к ним никого не допустят. Войдите в доверие. Если президент пойдёт против нас, то возможна его ликвидация. Будьте готовы к такому повороту событий.
Я тогда подумал: «Бредит генерал, кто же такую команду даст». Теперь призадумался. Ведь не зря же нас инструктировал сам серый кардинал диверсионных и ликвидационных операций ГРУ. Жизнь покажет, что будет дальше, а пока же я думал, что нас послали на погибель.
Американцы и англичане активизировали свои действия по свержению президента Афганистана. Об этом нам говорили на инструктаже во внешней разведке. В этой стране переворот возможен в любой момент. В карусели революции гибель четырёх офицеров ГРУ для СССР будет незаметна. Наградят посмертно. Горе будет только родным. Надо вести себя очень осторожно и побыстрее войти в курс дел. Для этого нужно со всеми познакомиться и завоевать доверие.
От аэродрома поехали на виллу не через город, а в противоположном направлении, отдаляясь от него. Вилла находилась в 20 км от Кабула. Так началась наша служба в ХАДе Афганистана.
Глава II
Служба в охране президента Афганистана
