Бремя версий

–А мы ему не скажем. Нечего кукситься, сейчас Куницын заедет, и рванём ко мне, жена уже стол готовит.

–Да неудобно…

–Неудобно знаешь, что?

Игорь, конечно, знал и невольно улыбнулся, вспомнив множественные варианты того, что неудобно: от «спать на потолке – одеяло сползает», до совсем уж непечатных.

Белов, глядя на Игоря, тоже улыбнулся:

– Только ты свою «Альмеру», здесь, на стоянке, оставь, всё равно она тебе сегодня и завтра с утра не понадобится.

За окном прозвучал сдвоенный рык автомобильного клаксона. Приехал Куницын. Игорь и Белов вышли, тщательно заперев, и опечатав двери своих кабинетов. Куницын стоял у гражданской «Лады». В сидящем за рулём парне Игорь узнал подчинённого Куницыну опера Витю, с которым они проводили обыск у насильника. Он обрадовался знакомым лицам и от души пожал полицейским коллегам руки.

Куницын по-хозяйски сел впереди, Игорь с Беловым разместились сзади, и вся компания поехала к дому Белова. Остановились в коротком переулке у ограды скрытого зеленью дома.

Куницын вытащил из багажника звякнувший бутылками пакет, после чего Витя попрощался и уехал, а остальные, теснясь в калитке, прошли на участок.

Белов жил в частном доме, окружённом большим старым садом. На первый взгляд казалось, что деревья и кусты растут сами по себе, но во всём чувствовалась заботливая хозяйская рука. Ветви яблонь, склонявшиеся под тяжестью разноцветных плодов, страховали рогульки подпорок. Смородина, усыпанная красными ягодами, опиралась на специальные низенькие оградки. Изумрудные овощные грядки выглядели свежеполитыми, а на дорожки в нескольких местах выкатились дозревающие кабачки и тыквы. Игорь любил такие глухие места. Шум улицы сюда не доносился, казалось, время течёт иначе, и у всего здесь растущего, защищённого от внешнего мира дощатым забором, своя, не похожая ни на что, жизнь.

Белов пригласил в дом, но решили расположиться на высокой веранде, на открытом воздухе, где Куницыну якобы дышалось легче. На самом деле, там он мог курить прямо за столом. Белов познакомил гостей с женой, которая хлопотала, подавая на стол.

Главным блюдом были жареные в сметане караси, о такой роскоши Игорь только читал в книгах, но пробовать это нежнейшее угощение раньше не приходилось. Дополнением шли оладьи из кабачков, а из закусок выделялись маринованная селёдка и солёные грибы. Куницын налил всем водки и первую предложил выпить за хозяйку дома. Плавно потекла беседа, прерываемая только очередными стопками. Никто не затрагивал в разговоре неприятности Игоря, и он с благодарностью это оценил.

До пирующих донёсся звук подъехавшей к дому машины. Калитка отворилась, и к веранде направился не кто иной, как Сорокин. Игорь чуть не подавился. Ничего не скажешь, ловко они уединились. Белов не выглядел смущенным, значит, знал заранее. Встав, он пошёл навстречу руководителю отдела. Сорокин поздоровался с женой Белова, которую знал много лет, и непринуждённо уселся на предложенное ему место. На предложение Куницына осушить штрафную рюмку, Сорокин отшутился, но охотно закусывал и выпивал наравне со всеми.

Несмотря на плотную еду, водка делала своё дело, и Игорь чувствовал, что хмелеет. Раскрасневшийся Куницын раздухарился, и подначивал Сорокина, припоминая какие-то древние совместные подвиги. О чём идет речь Игорь не понимал, да и не старался вникнуть, просто наслаждался теплым вечером, вкусной едой и общением с симпатичными хозяевами.

Дошёл черед до чаепития. Хозяйка под восхищенные возгласы опьяневшей компании вынесла из кухни два огромных круглых пирога, один с яблоками, второй с ревенем. Пироги заняли почти весь стол. Куницын ранее заявивший, что чай пьют богатые люди, а он останется верным водочке, при виде пирогов взял свои слова обратно. К чаю подали и вазочки с вишнёвым и земляничным вареньем, которого Игорь не пробовал с детства.

После чайного стола Сорокин заторопился и на прощание пожал мужикам руки, а руку хозяйки умело поцеловал, чем вызвал восхищение Игоря.

Хозяйка тихо ушла на кухню и принялась мыть посуду. Белов крякнул и подтолкнул Куницына, мол, давай, наливай. Подняв свою, налитую до краёв рюмку, Белов глянул на Игоря:

–За тебя пьём. Ты ведёшь себя правильно и держишься хорошо. Я тебе это говорю и от себя, и от Сорокина, который не просто так заезжал, и от этого алкаша Женьки Куницына. Давай выпьем!

Куницын на алкаша не обиделся, и, чокнувшись, опрокинул свою рюмку.

Закусили пирогами, и Куницын налил очередную. Заговорил опять Белов на правах хозяина и старшего:

–Для раскрытия убийства, здесь в районе, на земле, так сказать, всё сделали ты и Куницын. Чем привязать убийц вы нашли, теперь нужен или случай, или просто время. Без мобильных телефонов современные преступники не обходятся, рано или поздно их вычислят, а потом выйдут на заказчиков. Это хорошо знает Зинченков, поэтому он от тебя и избавился. Раскроется дело – все лавры ему. А кто уж там реально дал результат – забудется. На это весь его расчёт. Давно я слышал о таких его проделках, но лично столкнулся в первый раз. Не любят ребята, поэтому, с ним работать. Подведёт. Давай выпьем за хороших людей, за нас с вами и чёрт с ними!

Потом выпили стременную, закурганную и «на ход ноги». В результате Куницын, на всякий случай, пошёл провожать Игоря домой. Тот шёл счастливый от того, что рядом такие замечательные люди, которых он любит, он всё что сможет, для них сделает хоть сейчас, хоть сию минуту. На поворотах Евгений умело корректировал манёвры Игоря, слегка направляя его в нужном направлении.

Дойдя до дома, Игорь стал приглашать Куницына в гости, соблазняя бутылкой вина, оставшегося от визита Ирины, но, не уговорив, обиженно махнул рукой и отправился спать.

38

Сорокин вызвал Игоря к себе на другой день. Время шло к обеду. Сорокин выглядел удручённым, и Игорь забеспокоился, перебирая в уме, чего такого он мог ещё накосячить. Но причина подавленного состояния руководителя оказалась в другом, он протянул Игорю знакомый том уголовного дела и пояснил:

– Областное управление завалила жалобами эта твоя недоизнасилованная девица. И мамаша её во все концы гневные письма строчит. Начальство сочло, что не все доводы потерпевшей стороны проверены, поэтому постановление следователя Величко отменили и дело прислали на дополнительное расследование. Ты все материалы знаешь, тебе отводов потерпевшая не заявляла, поэтому тебе и поручаю вести следствие. Просьба одна: не затягивай.

Игорь кивнул и пошёл к себе. Нужно срочно изучить, что наработал Величко, и разобраться, что делать дальше.

К большому удивлению Игоря в уголовном деле мало что добавилось. Разве, что постановление заместителя руководителя следотдела Петровой о признании обыска в машине главного инженера незаконным, и, как результат этого, выводы экспертизы о биологических следах потерпевшей, обнаруженных на рубашке обвиняемого, изъятой из его машины, объявлялись недопустимым доказательством.

Как разрешить сию процессуальную задачу Игорь даже не представлял, и отправился в кабинет Белова просить того о помощи. После подробного рассказа Белов повздыхал, стал выспрашивать подробности и, наконец, высказался:

–Ничего ты с этой рубашкой не изменишь. Это твоя ошибка. Ты получил разрешение суда на обыск в квартире и ничего там не обнаружил. Тебе в голову пришла светлая мысль обыскать машину. Правильное, кстати, решение. Но с процессуальной точки зрения, оформил ты свои действия неверно. Ведь судья разрешения на обыск в машине не давал и не должен был этого делать. Под особой защитой закона жилище граждан, машина в это понятие, не входит. Ты по УПК сам вправе без обращения в суд прямо там, что называется «на коленке», написать постановление об обыске в машине и его результаты оформить самостоятельным, отдельным протоколом. Ни один адвокат не прицепится. Да, я бы ещё короче сделал: просто произвёл осмотр машины при тех же понятых, что вы пригласили для обыска. Теперь ничего с этим доказательством не сделать, считай, что его просто нет. Давай-ка, разберёмся, что еще можно по делу раскопать.

Игорь пожал плечами:

–Много времени прошло, не представляю, что можно ещё высосать?

–Это из пальца высасывают. Ты место нападения осмотрел?

–Да, сразу, кусты там сломаны, и трава помята, но предметов никаких нет. Я всё сфотографировал и описал в протоколе осмотра.

–У тебя, Игорь, как в известной песне: «Но не одна трава помята…», ладно, котельную, где она скрылась, осмотрел?

–Нет, а что там искать?

–Эх, молодо-зелено, проверить надо, действительно ли там дверь имеется и на ней запор. Подтвердить этим показания потерпевшей и свидетеля о том, что кто-то в дверь колотил, хотел следом зайти. Полицейским главного инженера предъявлял для опознания? Тоже нет? Да, что называется, наберут вашего брата по объявлению, и расследуй, кто как знает.

–Да хватит вам, Иван Иванович, мне кровь сворачивать, и так тошно! – взмолился Игорь, – обстановка была нервная на том обыске, не подумал я толком. Суетился, короче. А когда рубашку нашёл, на радостях торопился поскорее её на экспертизу загнать.

–Вот-вот, теперь понимаешь цену такой торопливости. Знаешь, когда-то давно, мы стали возмущаться, что кабинеты на двоих – на троих, пишущих машинок нет, мебель старая, стулья жёсткие, мешает это, дескать, продуктивной работе следователя. Ну, один из стариков нам тогда и выдал: «Вы сидите хоть на ящиках из-под пива, только принимайте законные и обоснованные решения». Мы тогда над ним посмеялись, а теперь я думаю, что он, в сущности-то, верно сказал. Хорошо, когда работать удобно, мягко, светло и тепло. Это правильно, современно. Но если какое-то удобство тебе не предоставили, всё равно не нарушай закон, нет у следователя такого права. Ладно, не дуйся. Соберись и действуй профессионально. Всё, топай к себе, ко мне сейчас свидетели явятся.

Игорь вернулся в свой кабинет и начал составлять план. Он немного обиделся на слова Белова, но решил действовать по его совету профессионально и впихивал предстоящую работу в свой недельный график.

39

Первым делом он запланировал осмотр котельной с участием истопника Сергеева, который оказался столь железным свидетелем, что даже Петрова и Величко его с истинного пути не сбили.

Договориться с директором котельной и предупредить Сергеева, чтобы ждал на месте, много времени не отняло. Верная «Альмера» доставила его прямо к объекту, но припарковаться пришлось на улице.

Котельная бани, как и большинство подобных сооружений в городке, выглядела так, словно война закончилась вчера. Приземистое здание из почерневшего кирпича венчала двускатная крыша, крытая волнистым шифером и усеянная многочисленными разномастными заплатками. Некоторые окна настолько заросли пылью, что стёкла утратили свою прозрачность. К стенам приливала зелёная волна лебеды, полыни и крапивы, местами высотой превышающая человеческий рост. Самым нарядным выглядел горящий на солнце синими блёстками холмик антрацита, этого спасительного для российских просторов источника энергии. Правда, так выглядели задворки, а фасад городской бани, выходящий на улицу, на которой Игорь припарковал машину, смотрелся вполне презентабельно. У входа, к которому с тротуара вела короткая аллейка из кустов сирени, даже размещались две клумбы с анютиными глазками. Вообще это заведение круглогодичного цикла пользовалось в городе уважением и посещалось активно.

Истопник, а по процессуальному статусу свидетель, Сергеев, ждал у входа в котельную. Игорь объяснил свою простую задачу: зафиксировать обстановку для проверки показаний потерпевшей и Сергеева, на что тот спокойно кивнул.

Игорь предложил рукой показать место, где он стоял в ту ночь. Сергеев занял позицию, а Игорь сфотографировал его камерой мобильного телефона, стараясь захватить в кадр побольше деталей обстановки. Потом, по просьбе Игоря, Сергеев указал, где в ту ночь стояла полуодетая потерпевшая, а потом как он запирал на засов распахивающуюся наружу дверь. Ну, что же, всё ясно и так, без фотосъёмки. Подкрепиться в доказательствах этим возможно, но самого обвиняемого это напрямую никак не изобличает. От безысходности и чувства напрасно затраченного времени, Игорь сделал вид, что его очень интересует надёжность засова, и, выйдя наружу, попросил Сергеева закрыться, как тогда, изнутри и стал дёргать за ручку двери. Засов не поддавался, значит, дверь рывком открыть невозможно.

Игорь задумался, стоя перед дверью, а Сергеев, не получивший команды открывать, тоже бездействовал. В этот момент Игорь, упирающийся глазами в окрашенную серой краской фанеру, которой было обито снаружи дверное полотно, заметил несколько бурых точек и потёков, идущих книзу от небольшого гвоздика, забитого почти по самую шляпку. Он забарабанил в дверь и велел Сергееву открыть, а потом, указывая пальцем на гвоздик и пятна, спросил:

–А это что у вас?

–Гвоздик вбит, чтобы записки вешать сменщику, или когда отлучаешься ненадолго. А что за пятна не знаю, не обращал внимания, – равнодушно пожал плечами тот.

Игорь быстро набрал номер следователя-криминалиста Горячкина и попросил приехать на осмотр, объяснил куда ехать, и сказал, что дело срочное.

Но, какое срочное оно бы ни было, приходилось ждать. Сергеев, по праву хозяина, предложил испить чаю. Игорь согласился. Допотопный эмалированный чайник разогрели на электрической плитке с открытой спиралью. Её витки сначала раскраснелись, но, постепенно накаляясь, стали ярко-жёлтыми и излучали ощутимый жар. Игорь, как будто на машине времени, попал лет на пятьдесят в прошлое. Сергеев на произведённое его гаджетами впечатление, никакого внимания не обращал и хлопотал, споласкивая фаянсовый заварной чайник под струёй кипятка, бьющей из какого-то технического крана.

Чай заварили индийский из пачки с изображением слона. Игорю вспомнилось, что бабушка всем видам заварки предпочитала именно эту, только рисунок выглядел как-то иначе. Игорю досталась вместительная кружка с мелкими цветочками, в которую Сергеев, налив заварку и кипяток, опустил три куска рафинада. Себе он сахар, в точно такую же кружку, но с отбитой ручкой, не положил, а попивал чаёк вприкуску. Игорь попытался размешать в чашке сахар, но алюминиевая ложечка настолько раскалилась, что жгла пальцы. Пришлось, не показывая вида хозяину, стерпеть.

За чаепитием молчали. Игорь втайне надеялся, что бурые пятна окажутся следами крови именно обвиняемого, который в темноте и спьяну, колотя кулаками в дверь, не увидел гвоздика, а может, и не почувствовал, что поранился.

40

Прибыл следователь-криминалист Горячкин, как всегда чем-то озабоченный и увешанный сумками с аппаратурой. Игорь, наученный горьким опытом, проворно сбегал на другую сторону, ко входу в баню, и уговорил двух тетушек побыть понятыми. Женщины, разомлевшие в парной, снисходительно отнеслись к просьбе молодого паренька, ожидая незапланированное развлечение, благо далеко ходить не надо.

И, надо сказать, Горячкин не подвёл. Раскрывая по очереди свои сумки, он, как фокусник, извлекал оттуда одну за другой сверкающие хромом и стеклами части фотоаппарата, потом складной штатив, за ним лампы для подсветки. Если бы он следом вытащил пушистого кролика, и так открывшие рты понятые, сильнее не удивились бы. На их глазах просто оживала сцена из телевизионного криминального сериала, что, конечно, добавит им авторитета среди подружек на посиделках перед подъездом.

Горячкин с мотком электрокабеля метнулся в котельную, чтобы подключить к сети осветители. Игорь, тоже чувствуя себя участником шоу, присев на корточки заполнял бланк протокола, выспрашивая имена и адреса участников следственного действия.

Следователь-криминалист, продолжая священнодействовать, и, чувствуя заинтересованную поддержку аудитории, разошёлся вовсю. Наверное, вспомнив студенческий курс криминалистики, он включил диктофон, который повесил на шлейке, на груди, и надиктовывал сам себе будущие подписи к фототаблице. Отбежав на двадцать шагов, он громко провозгласил: «Производится обзорная фотосъёмка» и защёлкал затвором фотоаппарата. Понятые, сообразив, что попадают в кадр, приосанились и поправили на головах белые платочки.

Горячкин, не снижая темпа, подскочив поближе, объявил: «Производится узловая фотосъёмка двери в котельную городской бани» и вновь застрекотал затвором. Упиваясь произведённым эффектом, он, как настоящий артист, выдержал паузу, и со словами: «Производится детальная фотосъёмка», нырнул к себе в сумку и извлёк оттуда специальную криминалистическую линейку с ясно различимыми делениями, которую кусочком липкой ленты закрепил на двери рядом с бурыми пятнами и потёками, и опять начал снимать.

Потом, из бездонных сумок появились на свет специальный набор инструментов и куча пластиковых пакетиков с маркировкой: «Следственный комитет». Защитив свои руки латексными перчатками, Горячкин осторожно поддевал стамеской чешуйки фанеры со следами пятен и потеков, подхватывал их пинцетом и помещал в пакетики, которые после удаления защитной ленты с клеящего слоя, запечатывались герметично. Понятые сгрудились за его спиной, и, казалось, не дышали. Потом одна из них, что постарше, сдавленно прошептала:

–Кого же здесь убили?

–Кого надо, того и убили, – бездушно ответил Горячкин, выступление которого закончилось, и зрители больше не требовались.

Игорь, понимая всю неуместность высказывания, поспешил успокоить:

–Наш товарищ шутит, не обижайтесь. Просто ведётся расследование по делу о покушении на изнасилование. Но остальное – тайна следствия, не взыщите.

Но понятые поджали губы, молча, расписались в протоколе, и обиженно удалились. Игорь укоризненно покачал головой. Горячкин, собирая свои богатства в сумки, увидел его реакцию и успокоил:

–Не переживай, меньше сплетен пойдёт по городу.

Попрощавшись с Сергеевым, Игорь и Горячкин пошли к «Альмере», чтобы вернуться в отдел. Горячкин почему-то повёл Игоря своим путём, обходя баню с другой стороны, и они наткнулись на разрытую теплотрассу. Прыгая с отвала на отвал рыжей глины, Игорь чертыхался. Осень на носу, скоро зарядят дожди, а теплотрасса, ведущая к нескольким двухэтажным домам, вскрыта по всей длине. Как же строители успеют до зимы? Куда ушло всё лето?

Упомянутые строители сидели тут же на вывороченной из грунта трубе и покуривали. Игорь поздоровался, ему вразнобой ответили. По чёрным шевелюрам и смуглым небритым физиономиям, стало понятно, что трудовой фронт здесь держат шабашники-кавказцы, которых так любят изыскивать наши небескорыстные хозяйственники.

Горячкин, отягощенный сумками, и лишённый нужной подвижности, едва не свалился в яму. Игорь с трудом его удержал и упрекнул:

–Ну чего мы здесь попёрлись, с той стороны ровная дорога.

–Я думал, здесь ближе, – оправдывался Горячкин, – кто же знал, что эти кроты всё разроют.

Худо-бедно добрались до машины. Горячкин облегчённо закурил, закинув сумки на заднее сиденье. До отдела прокатились с ветерком. Игоря ожидали запланированные опознания обвиняемого работниками полиции, а Горячкин, свято пообещав не тянуть с фототаблицами, вдобавок посулил договориться с генетической экспертизой по изъятому с двери котельной материалу, потому что сроки расследования у Игоря горели.

41

В кабинетике Игоря проводить опознание инженера-насильника было невозможно, такое количество людей в нём просто не помещалось. Игорю пришлось занять зал для совещаний, который располагался в глубине коридора первого этажа. Начальство мыслило использовать это небольшое помещение и как учебный класс, и как зал для общих мероприятий, или даже оборудовать специальный кабинет для опознания, с применением прозрачного одностороннего зеркала. Но бюджетные деньги целиком ушли на ремонт, и мебели в этом зале не имелось.

Игорю пришлось выпрашивать по одному-два стула у коллег, чтобы рассадить понятых, статистов, самого обвиняемого, его адвоката и усесться самому. Но сейчас имелась полная готовность. Горячкин в углу установил видеокамеру на треноге, чтобы непрерывно фиксировать ход следственного действия. У стены в ряд выстроились три стула. Над их спинками на стене липкой лентой закрепили номера от одного до трех. У противоположной стены стоял пока пустующий стул для опознающего. Игорь с листами протокола опознания разместился у окна.

Сначала в помещение вызвали понятых и двух мужчин, приглашённых в качестве статистов. Ростом, возрастом и комплекцией они напоминали обвиняемого. Им предложили сесть на нумерованные стулья, а понятые разместились на местах у двери.

Игорь, набрав номер мобильного телефона, пригласил обвиняемого и его адвоката. Игорь увидел Веселовского в первый раз после памятного им обоим активного прощания из-за предложенной взятки. Тот вел себя, как ни в чём не бывало, учтиво и корректно. Обвиняемый, напротив, нервничал и с тревогой поглядывал на входную дверь. Игорь, начав следственное действие, представил участников и предупредил о производстве видеозаписи. Обвиняемый на предложение занять любое нумерованное место, сел под номером два, посередине.

Полицейские, которым предстояло опознавать, сидели во дворе на лавочке и покуривали. Игорь, приоткрыв форточку, первым выкрикнул фамилию знакомого сержанта и, когда тот вошел, разъяснил его права и предупредил об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Сержант кивнул и коряво расписался в протоколе. Ему предложили сесть напротив и сказать, видел ли он кого-либо из предъявленных лиц, и, если да, то при каких обстоятельствах. Сержант уверенно ткнул пальцем в сторону инженера и рассказал, что видел его в ночь изнасилования, пьяным и в разорванной рубашке. Игорь предложил инженеру встать и назваться. Но тут вмешался адвокат:

–Как же вы, господин полицейский, можете такое утверждать? Ведь стояла ночь, вы торопились на вызов, автомобильные фары – это вам не дневной свет, тем более, откуда вам известно, что мой подзащитный был нетрезв и вдобавок в разорванной рубашке. Может, это такой фасон: со свободным воротом.

–Про фасон не скажу, не знаю, – пробасил сержант, – а только рожа, то есть лицо, у него красное, шатался, и глаза в кучу, конечно, пьяный.

–Ну, знаете, господин следователь, прошу зафиксировать в протоколе, что это лишь предположение свидетеля, – начал заученно адвокат.

–Зафиксирую, зафиксирую, как и то, что обвиняемый опознан уверенно, – «успокоил» его Игорь, – не забывайте, ведётся видеозапись, а сейчас не очная ставка, приберегите свои доводы до удобного случая.

Пришло время пригласить для опознания полицейского-водителя. Адвокат Веселовский о чём-то пошептался со своим подзащитным, и тот, быстрым движением стащил с себя пиджак, оставшись в белой рубашке с галстуком, взъерошил волосы, и занял место под номером один.

Все замерли на своих местах. Вошёл свидетель, и обвиняемого вновь опознали.

Горячкин для общего ознакомления прокрутил произведённые видеозаписи. Игорь торопливо дописал протокол и всех отпустил, поблагодарив.

Обвиняемого и защитника он остановил при выходе и, сказав, что с ними ещё не закончено, пригласил в свой кабинет. Когда вошли и расселись, адвокат Веселовский ободряюще сказал главному инженеру:

–Всё нормально, не тревожьтесь, какие из полицейских свидетели? Они что угодно следователю подтвердят.

–Тревожьтесь, тревожьтесь, самое время. Адвокат за вас срок отбывать не будет, самому придётся пыхтеть, – подначил Игорь.

Веселовский взорвался:

–Это угроза и давление на подследственного, за это будете отвечать, я сегодня же подам жалобу Генпрокурору на вас и на полицейских, которые сами, под видеозапись и в протоколе, сообщили, что, находясь на дежурстве, якобы видели пьяного гражданина и никаких мер к нему не приняли.

–Вы, уважаемый, вправе писать жалобы. Но пригласил я вас для другого. Поскольку дело ранее прекращалось, отменялась и мера пресечения. Поэтому я должен избрать её вновь. Обвиняемый распишитесь в ознакомлении. К вам применяется подписка о невыезде, – Игорь встал, давая понять, что больше он их не задерживает.

Обвиняемый вышел сразу, а адвокат, неловко прикрываясь спереди портфелем, шагал к двери задом наперёд, стараясь оставаться к Игорю лицом к лицу. Игорь заулыбался, понимая, что урок усвоен и пошёл этому, как они любят себя величать, «процессуальному оппоненту», впрок.

42

Неожиданно, без предварительного звонка по телефону, в следственный отдел прикатил начальник уголовного розыска Куницын. Он, открыв дверь кабинета Игоря, мотнул головой, приглашая выйти в коридор. Игорь, недоумевая, вышел. Куницын ткнулся в кабинет Белова, но у того проходил допрос, и их выставили. Тогда вышли на улицу. Куницын закурил, взял Игоря под руку и отвел подальше от входа.

Игорь был просто поражён. Обычно словоохотливый Куницын, словно воды в рот набрал и не произнёс пока ни одного слова. Игорь не утерпел: