Бремя версий

Такие взрослые хлопоты сильно возвышали его в собственных глазах. Как каждый рачительный хозяин он заехал в автомагазин и купил несколько безделушек для салона, и даже вовсе не нужную летом щётку на длинной ручке со скребком ото льда.

Больше ехать было некуда, Игорь аккуратно повернул в родной двор и, пользуясь тем, что большинство автовладельцев разъехались на дачи, выбрал себе место поудобнее. Занять чью-то насиженную стоянку он не боялся, потому что назавтра планировал ещё до обеда пуститься в дальний путь, а все паркующиеся во дворе возвратятся только к вечеру.

Бодрым шагом, поднявшись в квартиру, застал всё семейство в сборе. Ещё раз поблагодарив отца и мать за купленную машину, он решительно отверг притязания брата, желавшего прямо сейчас прокатиться с ветерком. Имелись другие планы: они с Ириной условились встретиться и погулять вечером по городу.

Сразу после обеда он отправился к ней. В квартиру подниматься не стал, просто дождался у подъезда. Ирина надела платье в светлую полоску и лёгкие бежевые туфли на низком каблуке. Игорь нарядился попроще, но его это не смущало. Поцеловавшись, они под руку направились к метро. Поехали сначала на Воробьёвы горы, а затем в парк Горького, где на открытых эстрадах выступали самодеятельные музыканты.

Потом засели в небольшом кафе, заказав коктейли и кофе. Ирина с готовностью поддерживала разговор, но больше отвечала на вопросы, чем задавала сама. Игорь это почувствовал, но причины не понимал. Желая разрядить сгущающуюся обстановку, он начал было рассказывать о смешных случаях на работе, но Ирина эту тему как-то не поддержала.

Задумчиво помешивая соломинкой льдинки в высоком стакане, она вдруг спросила:

–Скажи, Игорь, ты, сколько думаешь оставаться в Калашине?

–Да, не знаю, как пойдёт служба, – смешался Игорь, сообразивший, что её прежняя рассеянность – просто подготовка к серьёзному разговору, – а почему ты вдруг об этом спросила?

– Я скоро пойду в интернатуру и должна буду определиться с местом будущей работы, поэтому и хочу знать твои планы, – спокойно объяснила она.

– Планы простые, пока переводиться мне некуда, никто меня с моим недолгим опытом не ждёт, буду работать там, где работаю, а что?

–Это хорошо, что ты трезво себя оцениваешь, но, может, стоит что-то изменить? Неужели ты работы в Москве не найдёшь? На твоём следствии свет клином не сошёлся.

–Конечно, не сошёлся, но мне моё дело нравится.

–Понятно, а как ты меня в своей жизни видишь, что я буду в Калашине делать?

–Ну, по специальности работать…

–Моя специальность: высокотехнологичные хирургические вмешательства в офтальмологии, а в вашей районной больнице мне останется только подбирать очки пенсионерам, ты это понимаешь? Да и где жить? В твоей съёмной однушке? Когда же ты повзрослеешь и прекратишь гоняться за придуманными идеалами? Чего молчишь?

Игорь умом понимал справедливость такого упрёка, но поступить так, как считала правильным Ирина, означало признать, что он ошибся с выбором профессии и места работы. Всё бросить и уехать он не мог. Она это поняла всей дарованной женщине мудростью и грустно произнесла:

–Значит, ты меня не любишь…

Игорь, было запротестовал, но сам видел, что Ирина это сказала даже не в упрёк ему, а внутренне сделала вывод для себя самой.

По дороге домой больше молчали, а у подъезда дома она уклонилась от поцелуя в губы, и Игорь неловко чмокнул её в щёку.

На другой день он раньше, чем планировал, уехал из дома. Не хотелось ни с кем общаться. Даже со своими он попрощался торопливо, соврав, что звонили с работы и ждут его к вечеру. Мысли крутились вокруг похожего на разрыв отношений вчерашнего разговора с Ириной. Никаких подтверждений собственной правоты не отыскивалось, что ещё больше удручало. Выходило, что поступает он как конченый эгоист. Это тяготило. Но никакого решения на ум не приходило.

Скоро «Альмера» пересекла МКАД, и навстречу полетели километры знакомой трассы. Солнце, клонящееся к западу, било прямо в глаза и пришлось опустить солнцезащитный козырёк. Ему вспомнились жалобы калашинских водил: мол, утром едешь в Москву – восход прямо в глаза, вечером спешишь обратно – слепит заходящее светило.

Попутных машин было мало, зато встречный поток захлёстывал все полосы шоссе. Люди спешили возвратиться в Москву к началу следующей рабочей недели.

В Калашине воскресный вечер опустошил улицы, только у районного дома культуры стояли группки молодёжи. Машин ни встречных, ни поперечных не попадалось. Несмотря на такую расслабленность окружающей среды, Игорь со всей осторожностью доехал до ставшего на время родным дома и припарковался на обочине, где нашлось бы место ещё для десяти автомобилей. В этом смысле сравнение явно не в пользу Москвы, где за место для стоянки шли дворовые войны, и это немного подкрепило Игоря в его желании жить и работать в провинции. Забрав сумку с домашними гостинцами, он привычно нырнул в сгущающийся мрак подъезда.

32

Устоявшийся утренний ритуал с бритьём, душем и завтраком занял стандартное время, но, благодаря механическому другу-автомобилю, на дорогу до отдела ушли какие-то минуты.

Игорь прибыл на работу первым, но место на стоянке скромно занял дальнее, у самой бровки, где наступавшие волной одуванчики, бессильно упёрлись в край бетонной отмостки.

Казалось, растения сплотились у этой преграды, вытягивая свои пушистые головки, нависали над враждебной бетонной плоскостью и при каждом удобном движении воздуха атаковывали бездушную серую плиту отрядами своих невесомых парашютиков в надежде когда-нибудь захватить и это пространство.

Пока не получалось, потому что натиску живого ковра противостояла живая сила человека с его мётлами и косами. Стоит устранить из этого биологического поединка мыслящую сторону, буйствующая трава в считаные годы победит творение человеческих рук и расползётся, взламывая тоненькими щупальцами своих корней когда-то прочный и казавшийся таким нерушимым монолит песка и цемента.

Но это когда ещё будет. Игорь отогнал философские мысли, настраиваясь на производственную прозу, и зашагал к кабинету.

Через несколько минут к нему заглянул Вагиф Раджабов, старший следователь их отдела. Он как всегда был приподнято весел и общителен:

– Поздравляю, брат, обзавёлся колёсами? Дорого взял?

–Это родители купили, мне годы нужно копить, без еды и питья, сам знаешь, – пояснил Игорь.

–Знаю, конечно, – согласился Вагиф, сам, впрочем, владевший новенькой «Ауди», – когда успел дверцу поцарапать? С кем дорогу не поделил?

–Это у прежнего хозяина прямо на стоянке возле дома тётенька постаралась.

–Тётеньки могут, а бывает и дяденьки, тут не угадаешь. Ты с ремонтом не тяни, а то ржавчина пойдёт, всю дверцу менять придётся.

–Да, надо, только это, наверное, дорого стоит?

–Для кого как, а для бюджетников всё дорого. Я уже думаю, что нарочно нам мало платят, чтобы злее были, – пошутил Вагиф.

–Зато ближе к народу, – рассмеялся Игорь.

–Ладно, что-нибудь придумаем, есть пара вариантов, зайди перед обедом.

Игорь кивнул, и, проводив Вагифа взглядом, принялся за обвинительное заключение по делу о несчастном случае. Руководителя отдела Сорокина вызвали в областное управление, поэтому планёрку перенесли на вторник, и до обеда все корпели над бумагами по своим собственным планам.

В двенадцать тридцать Игорь поднялся на второй этаж к Вагифу, тот, легко оторвавшись от стола, сказал:

–Я договорился, сейчас поедем. Давай двинем на двух машинах, твою сразу поставят в работу, а на моей вернёмся. Езжай за мной, товарищ следователь.

Так и поступили. «Ауди» Вагифа с «Альмерой» Игоря на хвосте, ныряя на ухабах пыльных подъездных путей, добрались до автосервиса, спрятавшегося в старых, ещё советской постройки, гаражах. На этой окраине кипела жизнь, сновали грузовые «газели» с брезентовыми тентами, ходили какие-то непонятные, но явно занятые люди.

Заметив несколько встревоженный взгляд Игоря, Вагиф успокоил:

–Не смотри на ободранные стены, вкладываться в ремонт не хотят, здание арендованное, в любой момент отнять могут. Мастера тут хорошие, а это главное.

Вагиф, наряженный в шелковый летний костюм и белую рубашку, вступил в обмен приветствиями с вышедшими к ним навстречу двумя восточными людьми. Игорь по внешнему виду национальность угадывать не умел, но подумал, что это земляки Вагифа, а, значит, азербайджанцы. Хозяева вежливо поздоровались с Игорем, и все гурьбой пошли осматривать рану на дверце «Альмеры». Мастера, присев у борта машины, ощупывали царапину, постукивали костяшками пальцев по сохранившему слою краски и цокали языками. Потом выпрямились и завели с Вагифом долгий разговор на родном языке, из которого Игорь понял только одно, но повторённое трижды, слово «компьютер».

Какое отношение компьютер имел к повреждённой машине, Игорь не сообразил. Вагиф завершил переговоры с мастерами и сказал Игорю:

–Они сделают, но нужно три дня. Машину сейчас оставим, а когда будет готово, они мне позвонят. Ну, что, идёт?

–Конечно, только, сколько это стоить будет, и причём тут компьютер?

–С тебя возьмут три тысячи, только за материалы. Остальное мои вопросы, тебя это не затрагивает. Компьютер нужен, чтобы точно определись и подготовить колер краски, на глаз легко ошибиться. Всё оборудование у них современное, ты не смотри на их рваные спецовки, старший с высшим инженерным образованием, а его младший брат с детства руками в мастерской орудует, жестянщик высший класс. Ладно, поехали, успеем ещё пообедать.

Махнув на прощанье рукой, Вагиф и Игорь загрузились в «Ауди». Прохлада кожаного салона и легкая музыка в динамиках хорошо контрастировали с пыльной суетой летнего полдня. Вагиф знакомой ему дорогой быстро доставил к дверям неприметного кафе.

Вход был завешен лентами плотного пластика, создававших защиту от мух. Под потолком небольшого зала медленно вращались лопасти двух вентиляторов, разгоняя пропитанный ароматом жареного мяса воздух.

Они вымыли руки в небольшом туалетике, узкая дверь в который выходила прямо в вестибюль. Вагиф уверенно прошёл вглубь зала за небольшую декоративную перегородку. Там он по-хозяйски уселся к столу и приглашающим жестом указал Игорю на стул, напротив.

Подошедшей девушке Вагиф негромко сказал:

–Принеси минералки похолодней, с газом, салат из помидоров, кутабы с зеленью, борщ, шашлык и лепёшку, а потом чай, чтобы не остыл.

Заметив краем глаза, что Игорь шевельнулся, успокоил:

–Я пригласил, я плачу. Или ты что-то ещё хочешь?

Игорь отрицательно покачал головой, сглатывая набежавшую слюну.

Еду принесли быстро. Всё было очень вкусно и явно только что с мангала. Стоило признать, что кафе, не блиставшее внешним шиком, главное своё предназначение – насытить проголодавшегося качественной пищей, выполняло на пять с плюсом.

Чёрный чай пили из небольших хрустальных стаканчиков, сужающихся в обхвате и широких вверху. Вагиф, назвав их смешным словом «армуды», объяснил, что в широкой верхней части чай остывает, и нет опасности обжечься, а сужение не дает всему объёму сразу остыть и продлевает удовольствие от чаепития. Ко всей этой премудрости, чай полагалось пить вприкуску, с кусочками колотого белоснежного сахара.

Вагиф, понаблюдав за разомлевшим от сытного угощения Игорем, вдруг улыбнулся:

–Хочу, чтобы ты правильно понял. У меня тачка новая, шмотки модные, знакомых полно, но это не от того, что я взяточник. Наш Сорокин молодец, рискнул, взял меня в отдел четыре года назад, поверил мне, и я его подвести не могу. Работаю изо всех сил. Сорокин учитывает, кто я по национальности, таких материалов, где на этой почве могут скандал раздуть, мне не поручает. Да сам знаешь, дел и так хватает, и я ими не торгую. Никто не может сказать, что я продался. Откуда деньги? Скажу. У нас в районе много кто работает, со всего бывшего Союза народ съехался. Законов не знают, по-русски только старики, что в советских школах учились, и в советской армии служили, более-менее понимают, а молодежь ни читать, ни писать не умеет. Всем советы нужны, подсказки: к кому и как обратиться, чтобы поменьше неприятностей. Многие живут в таких условиях, что ценные вещи и накопленные деньги им не сохранить. Вот и обращаются ко мне за пределами служебного времени. Конфликты разобрать тоже я помогаю. Никого ещё я не подводил, да и вера у нас одна, поэтому имею авторитет. За это и благодарность, а деньги для всех самое понятное её выражение. С должностью следователя это не очень совместимо, ну, если выгонят, получу адвокатский статус и буду помогать легально. Я тебе открыто рассказываю, знаю, что ты мужик порядочный.

Игорь на слова о порядочности, конечно, кивнул. Трудно в такой ситуации представить человека, который не согласится с собеседником, и заявит, что непорядочный. Вопрос был риторическим, а ответ запрограммированным. Обед закончился, нужно было возвращаться на работу.

Через три дня Игорь машину из ремонта забрал, и денег с него взяли именно столько, сколько сказал Вагиф. На чисто вымытых боках «Альмеры» сияли солнечные блики, краска на дверце лежала ровным слоем, точно того же оттенка, что и весь корпус. Безобразная царапина словно растворилась. Игорь, поражённый мастерством, благодарно пожал руки спасителям. Ему на обратном пути показалась, что вылеченная машинка бежит гораздо веселее.

33

Глава корпорации «Финком» господин Черкасов услышав мягкий звонок внутренней связи, нажал кнопку селектора, и, произнеся: «Да», приготовился слушать. Секретарь сообщила, что на городской линии подполковник полиции Кривошеев из областного УВД.

–Давайте, – разрешил Черкасов и, услышав щелчок соединения, продолжил, – слушаю Черкасов.

–Здравствуйте Валерий Анатольевич! Областное управление уголовного розыска вас беспокоит, подполковник Кривошеев. Нам необходимо с вами переговорить, дело срочное, хотелось бы, не откладывая, – мужской голос звучал уверенно.

Черкасов, слегка усмехнувшись, проговорил в трубку:

–Я очень занят: готовлюсь к важной заграничной командировке, и у меня совершенно нет времени на незапланированные встречи. Свяжитесь ещё раз с моим секретарём, она подберёт окошко в графике на следующей неделе. До свидания.

–Ну, такие приятные свидания лучше не откладывать. Мы тут рядом с вашим офисом, так что дайте команду охране, чтобы они зря не рисковали своим здоровьем. Или вам удобнее, чтобы мы сразу проводили вас в Следственный комитет? Там окошко сразу найдётся и, возможно, в клеточку, – безмятежным тоном уговаривал Кривошеев.

Черкасов сам умел, что называется «наехать» в разговоре и был готов ответить резкостью, но, поразмыслив, решил, что беседу лучше составить сейчас, не доводя до «масок-шоу» и репортажей в криминальной хронике. Как ничто другое тихому офису в маленьком переулке сейчас требовалось не привлекать к себе внимание. Слишком большие финансовые операции должны были вот-вот завершиться и требовали полного спокойствия на медийном поле.

Черкасов распорядился, и господа Кривошеев и Шарафутдинов вошли к нему в кабинет. Давненько эти забранные дубовыми панелями стены, привыкшие к утончённым мужским и женским особям, спрыснутым изысканными духами, не видывали таких гостей. Два коренастых сорокалетних мужика с короткими стрижками по летнему времени наряжены были незамысловато: в майки и брезентовые брюки, купленные на рынке, и доносился от них сугубо массовый аромат дешёвого лосьона и легкого вчерашнего перегара. Солнцезащитные очки они, правда, как воспитанные люди сняли, перед тем как представиться и разместиться на предложенных стульях.

–Что-то пустовато у вас в конторе, не видно ударников капиталистического труда, – по-доброму улыбаясь, сказал Кривошеев.

Черкасов на это явно хамское замечание готов был вспылить, но передумал и ответил в тон:

–Лето, знаете ли, время отпусков, все порядочные люди уехали к морю в тёплые страны…

–Ну, да, одни непорядочные остались в городе вкалывать, типа нас с вами, – поддержал шутку Шарафутдинов.

Черкасову пришлось и этот выпад проглотить, не скандал же затевать с какими-то мелкими ментами. Желая поскорее закончить этот такой несвоевременный визит, Черкасов предложил:

–Перейдём к делу, что вас интересует?

–К делу, так к делу, – согласились визитёры, – расскажите, что вам известно о последней проверке «Финкома» сотрудниками «Ассоциации финансового консультирования» во главе с господином Садаковым, и каковы результаты этой проверки.

–Мы заказали проведение аудиторской проверки и финансового консалтинга, поскольку подходило время отчитываться перед акционерами и публиковать отчётность. Обычная практика, установленная законодательством. Не вижу ничего неординарного, может быть кроме внезапного интереса к этому процессу областного уголовного розыска. Похоже, кто-то думает нас покошмарить, но сильно переоценивает свои возможности. Стоит сделать один звонок в службу собственной безопасности МВД, телефоны которой развешаны на каждом углу, они приедут, и всё встанет на свои места. Ну что? Звоним?

–Это вам решать. А пока они сюда едут, вы, чтобы не терять времени, быстренько нам расскажете, всё, что знаете об убийстве Садакова, потому что очень похоже, что оно связано с результатами проверки именно «Финкома» и совершено на территории Московской области, где наша зона ответственности, вот мы к вам и обратились.

–С чего вы решили, что мне может быть что-то известно?

–Ну, про сам факт убийства вы знаете, хотя пресса об этом много не писала.

–Мало ли, что я знаю. Я не хочу продолжать этот разговор. Если необходимо, пусть следователь направит мне официальную повестку, я приду со своим адвокатом. До свидания, дорогу на выход вы знаете, поэтому не провожаю.

Чтобы слышали уходящие, Черкасов по громкой связи приказал секретарше:

–Пометьте у себя: этих господ я больше не желаю видеть.

Дождавшись, когда оперативники уйдут со второго этажа, он добавил: – Ко мне быстро начальника службы безопасности Гапоненко.

Нежелательные персоны вышли из проходной, свернули в соседний переулок, где стояла их машина, и только запустив двигатель и включив кондиционер, расхохотались.

Отсмеявшись, Кривошеев подвёл итог:

–Ну что, Шарафутдиныч, гляди: офис схлопнулся, у самого Черкасова кабинет полупустой, сам за границу намылился, якобы в командировку. Видно, дела в этой лавочке он сворачивает, но что-то его явно держит. Нас он не боится и пустил только потому, что любой скандал ему не нужен. Значит, мог Садаков узнать такое, что Черкасова уничтожит. Значит, правильно мы выстроили прослушку, и этого надутого индюка своим вторжением подогрели. Сейчас он наверняка дёрнет своего безопасника, а мы послушаем, кому они звонить начнут.

–Ты прав, лишь бы не успели смыться за кордон, а то оттуда, как с Дону, выдачи нет. Сколько уже их в Лондоне, да Париже осело. Были бы деньги, а уж хвалёный западный беспристрастный суд их не отдаст на российскую расправу. Но не в этом дело. Думается мне, они не уверены, сохранился ли компромат после убийства Садакова, поэтому и деятельность «Финкома» пока притормозили и людей своих в отпуска попрятали. Следовательно, нам есть, что искать, ежели это, конечно, ещё существует. Надо калашинских оперов взбодрить. Этот начальник их Куницын, вроде парень толковый. Давай, рули в управление, будем ждать результаты.

В кабинете Черкасова в эти минуты шёл полный эмоций разговор с Гапоненко. Черкасов, ещё не успокоившийся после ухода оперов, негодовал:

–Присылают, чёрт-те кого, каких-то гопников с рынка. Что им было нужно, я так и не понял. Неужели хотят притянуть к убийству? Ты говорил, что в этом Калашине у тебя есть возможности через братков повлиять на ситуацию. Это так?

– Это так, и мы влияем. «Гелендваген» уничтожили. Если там и был тайник, всё сгорело. У следаков никакой флешки нет, мы бы знали. У деда в деревне, которого ребята наши помяли, тоже ничего не было. Те парни, что на шоссе облажались и упустили Садакова, сидят в глухом подполье…

–Я об этом ничего не хочу знать, это твои проблемы. Понял? Думай, что ещё можно предпринять. И никакого шума, никакой засветки. Чтобы все очищенные суммы встали на наши счета в банках, нужно минимум полмесяца, а там все здешние заморочки буду уже не очень важны. И ещё, эти придурки, что сейчас были, могут нас здесь писать и телефоны слушать?

–Телефоны могут, а здесь мы проверяем два раза в день. Техника дорогая, чуткая, сразу бы жучки обнаружили. Телефоны все наши люди сменили, ничего лишнего в эфире нет.

–Смотри, не подведи. Что выяснили по утечке нашей электронной базы, как основные сделки к Садакову могли попасть, узнали наконец?

–Валерий Анатольевич, смогли установить, что взлом был с удалённого сервера, а даже и не взлом, а несанкционированный доступ.

–Это как так?

–Пароли вводились действующие, поэтому система тревогу не объявила. Вы знаете, что программа даёт доступ, если пароль введён правильно и сам его владелец ранее в этот день по электронному ключу прошёл на своё рабочее место. Но несколько человек могут использовать пароль для доступа в систему, не применяя на входе электронный ключ.

–И что это за козлы?

–Вы, я и финансовый директор. Именно по нашим паролям и открывали систему. Обычно пароли меняются ежемесячно, но вы сами, бывало, компьютерщиков выгоняли, чтобы не дёргали и не отвлекали переустановками.

–Ничего себе, выходит кто-то из нас троих?

–Пароли наши, а входили с какого-то пока неизвестного сервера, и не факт, что он в России. Делалось это в дни, когда кого-то из нас не было в офисе. Всего остались следы четырех проникновений в систему.

–Ещё не легче, значит, кто угодно может узнать про сделки?

–Специалисты говорят, что вся эта схема требует немалых денег, тем более что использовали её короткое время. Черпанули только нужные файлы и закрылись, уничтожая следы.

–Ты хочешь сказать, знали эти суки, что и где искать?

–Именно. Садаков к вам приходил не просто так. Информация хранилась только у него. В этом смысл его бизнеса. Вся его команда по договору финансового консалтинга работает открыто и знает общий ход дел и основные легальные сделки. А под её прикрытием кто-то добывает пароль и крадёт то, что скрывают ото всех, то, что стоит денег и что можно использовать для шантажа. Причем не всей организации, а только её топ-менеджеров. Я справки навёл: Садаков и раньше в таких делах засветился, только доказательств нету, так слухи одни.

–Поздновато ты об этом узнал. А как могли пароли наши утечь, ты же безопасность, или кто?

–Только кто-то их своих мог их узнать, причём только из нашей службы системного администрирования. Наши же компьютерщики, одним словом. Их мы перетряхнули, пришлось даже детектор лжи применять. Осталось в разработке трое. Двое действующих, сейчас в отпуске за границей, вернутся, мы с ними поработаем. Третий – мутный паренёк, проработал у нас год и уволился сам, причём за три недели до прихода команды Садакова. Поэтому он поначалу в мою проверку и не попал. Ищем его по городу. Все контакты с нашими он сразу оборвал. Что тоже подозрительно. Доложу, как найдём. И ещё у Садакова был телефон навороченный, он его из рук не выпускал. Его тоже ни при нём, ни в машине не нашли. Сейчас следователи по идентификационному серийному номеру узнают, не пробьётся ли он по какой-нибудь сотовой станции. Это любой оператор связи автоматически отражает. Этим пинкертонам, чтобы получить такую информацию нужно сначала разрешение суда иметь, а это волокита. Мы узнаем быстрее, потому, что нужные суммы правильным людям уже зарядили.

– Посерьёзнее своих людей настрой, хватит проколов. Сергей, если сейчас что-то пойдёт не так, тебя и меня найдут и грохнут. Деньги, что ты на Кипре заныкал, тебе не пригодятся, как и вилла на ласковом побережье. Усёк?

Черкасов жестом отпустил Гапоненко, а сам в задумчивости стал кружить по кабинету.

34

Сергея Гапоненко намёки Черкасова на Кипр и виллу ничуть не обеспокоили, всё там давно уже подчищено и продано. Он возвратился в свой кабинет, закурил и начал спокойно перебирать лежащие на столе папки с документами.

На левую сторону легли бумаги, заранее отсканированные для хранения в электронном виде. В основном это банковские проводки и сообщения о перечислениях громадных сумм. Сама эта стопка листочков обречена обратиться в пепел.

Другая судьба ждала бумажки из правой стопки. Здесь подлинные расписки продажных депутатов и чиновников, их многословные записки с предложениями услуг и схемами сделок. На правую сторону Гапоненко поместил и коробки с записями компрометирующих разговоров, которые его службе безопасности удавалось фиксировать многие годы.

Это составляло основу его будущих капиталов. Черкасову придется ещё не раз раскошелиться, чтобы не дать этим материалам утечь в прессу или к конкурентам. Черкасов пока этого не понимает, но прозрение не за горами. Нужно только обеспечить сохранность компромата до момента его превращения в живые доллары.