banner banner banner
Ультрафен-1
Ультрафен-1
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Ультрафен-1

скачать книгу бесплатно


– Всё, всё, всё, Маячок. Ты хороший человек, это в тебе и ценно, но давай на этом сменим тему. Сейчас я пришёл по делу, давай о нём и поговорим. Или мне обратиться к врачу? Кстати, где она?

Мая, поджав губки, кивнула на закрытую дверь кабинета "до врачебного осмотра", где находился кабинет и дежурного врача. Анатолий шутливо щелкнул Мае по кончику носа.

– Ну, чего нос повесила? Говорят, за молодого, красивого выходишь, вот и атакуй. Парень вроде бы ничего.

Она грустно улыбнулась.

– Вот так уже лучше, – подмигнул он. – На свадьбу не забудь пригласить. – И уже серьёзно спросил: – В вытряхвитель кто выезжали?

– Я и Полина Васильевна.

– Ну, вот и расскажи.

Мая вздохнула, освобождаясь от нахлынувших чувств. Стала рассказывать:

– Приехали, а там, как после бомбежки. Двое в кабинке: один мертвый, другой в крови, стонет, плачет. Третий по залу катается на горбу, ноги едва ли не за пазуху засунул от боли. Два мильтона места себе не находят, мечутся по медвытрезвителю, как солитеры в обмороке.

– Как-как? Ха-ха! – рассмеялся Анатолий. – Ну и сравненьице. Чисто специфическое. А теперь припомни, что они говорили, эти солитеры?

– Да много чего… Разве всё припомнишь?

– Припомни, хотя бы относительно покойника.

– Вроде как ругали сантехников или ЖЭК, дескать, отключили холодную воду, сварили мужика, угробили.

– Вас во сколько вызвали? Давай, посмотрим журнал вызовов.

– Словам не веришь? – она раскрыла журнал.

– Смотря каким.

– Моим.

– Ну что ты, Мая?чка…

– Вот. В 12.41 нас вызвали. В13.30 вернулись. Доставили больных: Мизинцева – с побоями и переломами нижней челюсти, и Глотко – с ушибами ног.

Феоктистов посмотрел на часы: два часа прошло…

– Почему с побоями? Он, как говорят, об пол убился?..

– Не знаю, что у них там происходило, но, по-моему – побои.

– Так, ладно, разберёмся. Где сейчас труп?

– В анатомке.

– Как думаешь, его уже обследовали?

– Наверно.

– А кто там? Игорь Васильевич?

– Да.

– А те, двое, где?

– В травматологии.

– Ну что же, Маячок, дай я тебя в щёчку поцелую, в знак моего искреннего уважения к тебе. – Поднялся со стула и чмокнул Маю. Она не сразу убрала подставленную щеку, но, не дождавшись, повтора, капризно усмехнулась.

– Какой ты щедрый…

– Ну, Мая?чка, это уже будет лишнее, перебор. Лучше дай халатик, к Игорю Васильевичу схожу.

Мая со вздохом поднялась, прошла к шкафу и подала из него халат. Он, накидывая его на плечи, подмигнул девушке и пошёл к двухстворчатым дверям, ведущим внутрь корпуса, к подземному переходу.

Подземный коридор, сверкающий чистотой и кафелем, блистая в ионовом свете, словно облитый маслом, принял посетителя прохладой. Шаги гулко раздавались по коридору от бетонного крашенного коричневой краской пола.

7

В кабинете патологоанатома у раковины стоял сухощавый, стройный человек лет пятидесяти. Он был в белом халате, в белой шапочке на седеющей голове. Мыл руки. Встряхивая с пальцев воду, обернулся на вошедшего.

– А, Анатолий Максимович! Проходите, – показал рукой в направлении стола у стены, возле которого были приставлены два стула с двух противоположных сторон.

Феоктистов кивнул на приглашение и прошёл.

Доктор, тщательно вытерев руки о полотенце, висевшее у раковины, подошёл к Анатолию.

– Ну, здравствуйте, Анатолий Максимович! – протянул тонкую ладонь с длинными пальцами.

– Здравствует, Игорь Васильевич! – обменялись рукопожатиями.

– Прошу, – ещё раз показал на стул, стоящий ближе к стеклянному шкафу, на полках которого лежали и стояли всевозможные инструменты, склянки, фарфоровые чашечки, ножницы, вата, какие-то свертки завернутые в непроницаемую пленку. – Ну-с, что на этот раз вас интересует? Хотя догадываюсь.

– Да, Игорь Васильевич, обваренный.

–Так-с, так-с. Ну что же, кое-что уже можно сказать вполне определенно… Так вот, человек умер не от ожогов и не от перегрева организма.

– То есть? Отчего же? – Анатолий удивленно вскинул на доктора глаза.

– От инфаркта миокарда. У него была ишемия.

– Вот как! А вы не могли ошибиться?

– Ну-у, Анатолий Максимович… – с плохо скрываемой обидой произнёс Бердюгин. – Чтобы у вас не было никаких сомнений на этот счёт, мы вам представим официальное заключение. И как только вы установите личность потерпевшего, вы установите и то, что он состоял на учёте у терапевта именно по этому виду заболевания.

– Сколько ему было лет?

– Пятьдесят три-четыре.

– А может, он от сильного алкогольного опьянения скончался? Он ведь из медвытрезвителя?

– Хм. Анатолий Максимович, ещё не зная лабораторных анализов, могу с уверенностью сказать – покойный не был пьян.

Феоктистов ещё больше удивился и дёрнул уголком губ, невольно подражая своему начальнику, причмокнул; дурная привычка, как наследственность.

– Ой-е-ёй!.. Вот это уха из петуха…

– Да-с, молодой человек. Но подождем анализы.

Бердюгин взял ручку и стал что-то записывать в журнале. Феоктистов сидел какое-то время неподвижно, усваивая информацию. Потом потянулся к телефону.

– Разрешите, Игорь Васильевич?

Тот кивнул: пожалуйста…

Анатолий набрал номер. Послышались гудки: занято. Вновь набрал. И вновь занято. Он посидел какое-то время, слегка наклонившись над телефоном. Лицо его было задумчивым и сосредоточенным. Спросил:

– Из прокуратуры никто не приезжал?

– Зачем? Они ждут заключения. Это вам не сидится.

Следователь вновь набрал номер телефона. Послышался знакомый голос.

– Алле, Гоша. Это Феоктистов… Слушай, я просил тебя взять с патруля объяснительные… Так вот, попроси их написать полный отчёт по этому задержанию, притом самым подробнейшим образом: часы, минута, а так же о чём говорили с задержанным, и что он им говорил. Так. И мне самому с ними хотелось бы поговорить… Я?.. Да где-нибудь через полчаса, час. Они когда меняются?.. В двадцать. Они рядом? Так дай им трубку… Кто?.. А, Васьков. Слушай, Сергей, ответь мне пока на один вопрос: во сколько вы подняли отдыхающего в сквере?.. В 9.10 обнаружили. В 9.27 отправили. – (“Хм… А, эти олухи, что мне написали?!.”) – Ну и ещё один вопрос на засыпку. Он сильно был пьян? От него пахло?.. Не знаешь, не нюхал… Бутылку “солнцедара” залудил. Ну-ну… Ну что же, скоро узнаешь, и нюх у тебя и твоего напарника прорежется. Напишите мне объяснительные самым подробнейшим образом и ждите меня. Я заеду, – положил трубку. – Идиоты!

Феоктистов посидел, обдумывая дальнейшие свои действия.

Молчание прервал Бердюгин, до этого искоса наблюдавший за ним.

– Анатолий Максимович, вы верите в то, что в человеке есть душа? Я имею в виду не абстрактное и не религиозное её понимание и толкование, а как субстанцию? – он с насмешливым прищуром посмотрел на собеседника.

– Да как-то не задумывался. А что?

– Я в молодые годы тоже не задумывался, хотя в институте и начал почитывать кое-какую литературу по этому вопросу: Платона, Шеллинга, Шредингера… Но больше наших, отечественных ученых-философов: Вернадского, Бехтерева, Мечникова, Циолковского. У многих учёных-теоретиков есть утверждение, что человек состоит из двух субстанций: биологической и духовной. А недавно промелькнуло сообщение, что ученые Гарвардского университета смогли установить – путём взвешивания умирающего человека и умершего, – что его вес уменьшается до шести грамм. По их утверждению, душа человека весит именно столько.

– И что, это даёт основание верить в её существование?

– Ну, если это не связано с погоней за сенсацией, то возможно. Я же, – он доверительно и мягко улыбнулся, – исхожу только из своих наблюдений.

– То есть… Вы тоже покойников взвешиваете?

– Нет. У меня другое… – Игорь Васильевич посерьёзнел.

– Что же? Или вы хотите сказать, что там за стенкой, – Анатолий показал большим пальцем левого кулака на стену, – у этого трупа душа расхаживает по моргу?..

– Вы не допускаете подобного?

– Хм… – Феоктистов недоверчиво, со скрытой подозрительностью на вменяемость, посмотрел на собеседника. Он даже незаметно поежился, почувствовав себя неуютно в морге.

Бердюгин засмеялся, поняв его состояние.

– Успокойтесь, Анатолий Максимович. Я нормальный человек и в здравом уме. Я ведь хирург-травматолог и патологоанатом по совместительству.

– Я знаю. Хирург и большой сторонник доктора Илизарова.

– Вот видите, – опять засмеялся Игорь Васильевич. – Не так уж я безнадежен. А если учесть, что я у Илизарова кое-чему и научился – это вы можете наблюдать в отделении травматологии…

– Вертолетчики не в гипсе, а с металлической арматурой?

– Да. …то шансы мои повышаются? – Анатолий, улыбнувшись, кивнул. – Однако вашему сотруднику я на спицы челюсть сажать не стал. Предоставил другому хирургу из отделения поработать – сшить. Придётся Мизинцеву через соломинку питаться, бульончиком, чайком, молочком.

– Не повезло парню. Они там, в пару сами поперекалечились.

– Хм. Не знаю, не знаю, что у них там было… Однако, как надо биться головой о цементный или кафельный пол, чтобы самому себе сделать из лица отбивную котлету?

– У него что, кроме челюсти есть ещё какие-то повреждения?

– Да на нём лица нет! На теле кровоподтёки. Такое может быть только после жесточайших побоев.

– Игорь Васильевич, вы мне сегодня одно интереснее другого преподносите.

– А вы сходите к нему. Посмотрите на его лицо и попросите раздеться.

– Хорошо, непременно. Только, мне кажется, что вы ещё хотели мне что-то рассказать?

– Ну, если вас интересуют вопросы духовной субстанции, то можем продолжить.

– Пока есть время, пожалуйста.

– А вы не усмехайтесь так недоверчиво. Если вы не побоитесь, то я вам могу предоставить случай в этом убедиться. – Бердюгин выжидающе с насмешкой посмотрел на Анатолия. – Ну, так как? Хотите увидеть то, что отвергают материалисты? Или побоитесь?

– Да нет, почему же… Я с удовольствием.

– Не бледнейте, это не страшно. Даже, наоборот, забавно.

– Я готов, Игорь Васильевич.

– В таком случае, Анатолий Максимович, я хочу взять с вас слово.

– Слово? Какое слово?..

– А такое… Слово чести. Слово офицера. Слово на то, что вы сейчас увидите и узнаете – будите хранить в строжайшей тайне! И до тех пор, пока я вам не разрешу её открыть. – Бердюгин поднялся.

– Хорошо, Игорь Васильевич. В моём слове можете не сомневаться. Я его даю. – Феоктистов тоже встал и в шутку, по-пионерски, вскинул руку, ещё недостаточно серьёзно воспринимая слова Бердюгина.

Доктор, понимая его, заходил по кабинету, пускаясь в объяснения.