Чернобуров: Новая жизнь

– Да, так будет удобнее, – я согласно повёл рукой. – Но это всё?

– Ты многого хочешь, смертный.

– Просто именно вам нужна моя помощь, прекрасная. Я же вполне могу вернуться в чертоги смерти.

– Не ври мне, – сощурилась Чернобурка. – Я вижу, что ты хочешь жить.

– Хочу, – кивнул я. – Но если вы смотрите на астральные волны эмоций, то видите также, что я не вру. Смерть меня не пугает, а ваше предложение пока что кажется слабым и неинтересным.

– Дерзкий, дерзкий смертный! – почти пролаяла богиня. – Хорошо! Я также сразу разбужу твоё ядро.

Я только усмехнулся и покачал головой.

– Ты зазнаёшься! – туман стал почти таким же чёрным, как шерсть Лисицы. Её глаза засверкали, будто внутри них били молнии. – В новом теле ты далеко не так силён, как думаешь. Если хочешь, я могу отпустить тебя! Болтайся за гранью сколько влезет! Мне не жаль потратить несколько лет и притянуть новую сильную душу. Людские годы для богов ничто!

Я оставался невозмутим. Выслушал угрозы Чернобурой, пару секунд помолчал и безразлично спросил:

– А что за эти годы станет с вашим родом, прекрасная? – я сделал паузу, чтобы Лисица успела представить, а потом озвучил: – Вы рискуете потерять всех последователей и угаснуть. Несколько лет для вас роскошь.

Лисица зарычала и подобралась, будто готовая броситься на меня. Я и бровью не повёл. Руки по-прежнему лежали на подлокотниках, а я сохранял спокойствие. Меня прозвали Ледяное пламя не только за возможность творить астральный огонь.

Видя, что я не боюсь, богиня села и обернула пушистый хвост вокруг лап. Раздражённо облизнула усы и сказала:

– Хорошо торгуешься, смертный. Но единственное, что я ещё могу предложить тебе – это способность к быстрому восстановлению. Твои физические и магические силы будут восполняться вдвое быстрее, чем у обычного человека.

– Звучит неплохо, – сказал я и улыбнулся богине. – Хорошо, прекрасная. Итак, вы даёте мне возможность ходить, пробуждаете ядро магии и даруете божественную регенерацию. Я, в свою очередь, обязуюсь служить на благо семьи Чернобуровых, делать род сильнее и шире. Это всё?

– Да, но есть один момент. Потратив силы на тебя, я усну. Может, опять на несколько месяцев, а может, и дольше. Я никак не смогу помогать вам всё это время, но чем быстрее ты возвысишь род, тем скорее я вернусь.

– Хотите оставить Чернобуровых полностью на моё попечение? – я поднял бровь. – Вы настолько мне доверяете?

– Над родом нависла угроза исчезновения. Я считаю, лучше сразу бросить все силы на спасение, чем распыляться на полумеры.

– Отличный подход, – я ощутил уважение к Лисице. На её месте поступил бы так же. – Что же, тогда даю слово: я сделаю всё, чтобы выполнить наш договор.

– Я верю тебе, смертный. Ты можешь быть дерзким и непокорным, но ты не подлец. Увидимся через время… Георгий.

– Увидимся, прекрасная Лисица, – я вежливо склонил голову.

И в следующий миг вернулся в тело.

Та же кровать, та же комната, те же лица вокруг. Мама, сестра, Ульяна. А ещё низкорослый мужичок с жидкой седой бородёнкой. Он как раз щупал мой пульс, когда я проснулся.

– Ох ты! – мужичок отдёрнул руку, словно обжёгся.

– Павел Тимофеевич. Здравствуйте, – сказал я и бодро сел на кровати.

– Гоша! – одновременно воскликнули Люда и Ульяна.

– Как ты, сынок? – мать шагнула ко мне, а потом вдруг застыла, глядя на мою руку.

Приподняв правую ладонь, я увидел на среднем пальце увесистый серебряный перстень. На чёрной печатке блестела бриллиантовая лисья голова. Кольцо главы рода, подсказала память тела. То, что раньше носил мой отец, Пётр Чернобуров.

Я обратил внимание, что на пальцах мамы и сестры тоже были родовые украшения – но не такие массивные перстни, как у меня. Аккуратные серебряные колечки в виде лисы, свернувшейся калачиком, с россыпью мелких чёрных сапфиров на спинке.

– Слава Чернобурке! – обрадованно воскликнула Людмила. – Мама, это значит, что она признала Гошу как главу рода?

– Да, – кивнула мама, украдкой стерев слезинку, и обратилась к врачу: – Павел Тимофеевич, всё в порядке?

– Думаю, да, госпожа… – лекарь промокнул рукавом виски. – Скажи-ка, сынок, что ты чувствуешь?

– Со всем уважением, Павел Тимофеевич, я ваш граф. Прошу обращаться ко мне, как подобает, – сказал я, не сводя с мужчины испытующего взгляда.

– Э-э… да, конечно, ваше сиятельство, – стушевался тот. – Как ваше самочувствие?

– Прекрасно. Кажется, моё ядро магии пробудилось.

– Да-да, об этом я и говорю! – оживился лекарь. – Я ощутил сильный всплеск магии!

– Дар нашей покровительницы, – объяснил я и отбросил одеяло. – Подвиньтесь-ка.

– Гоша! – Светлана Григорьевна кинулась ко мне.

– Не нужно, мама, – я выставил руку. – Не мешай.

Я рассчитывал, что будет легче. Но у меня ослабли все мышцы, а ноги особенно. Впрочем, теперь они хотя бы шевелились, и я свесил их с края кровати. Но как же это было тяжело!

Остальные зачарованно смотрели на меня. У Людмилы блестели глаза, Ульяна не скрываясь всхлипывала.

– Вот так, – я встал, опираясь на кровать, и сделал осторожный шаг.

Покачнулся и едва не упал. Лекарь и мама бросились на помощь, но я жестом велел не трогать меня и с трудом поковылял дальше. Кое-как дошаркал до окна и опёрся на подоконник.

Фух. Сколько шагов я сделал, пять, шесть? Чувство такое, будто снова пробежал три тысячи лиг в погоне за драконом… Ноги и спина дрожали, обессиленные мускулы всего тела пульсировали болью.

Спасибо за дары, прекрасная Лисица. Но мне всё равно потребуется время, чтобы привести себя в порядок.

Я поднял голову и посмотрел на своё отражение в стекле. Вид истощённый – бледность, впалые щёки, тёмные круги вокруг глаз. Только сами карие глаза остры и полны жизни. На тёмно-русых волосах, на чёлке – широкая белая прядь. Фамильная черта, у отца была такая же прядка.

– Братик! – Люда подбежала ко мне и осторожно обняла. – Это что же, Чернобурка помогла? Ты с ней виделся? Она тебя на ноги поставила?

– Да, – сказал я и поцеловал сестру в русую макушку. – Она также помогла пробудить ядро и, как ты верно заметила, благословила меня как главу рода. Больше ни о чём не переживайте, – я взглянул на мать. – С этого момента я буду решать любые проблемы. Людочка, помоги мне дойти до коляски. Пока я всё-таки слишком слаб, чтобы долго стоять.

Семейный лекарь ещё раз обследовал меня и подтвердил, что всё в порядке. Ульяна принялась менять мою постель и проветривать комнату, в которой застоялся запах лекарств. Я хотел отправить сестру заниматься своими делами и обсудить с матерью, что случилось за четыре месяца, пока я был без сознания – но тут явился дворецкий.

В отличие от лекаря, он сразу сообразил, кто теперь здесь главный:

– Ваше сиятельство, – поклонился сначала мне, а затем матери и сестре. – Прибыл Леонид Семёнович Боровин.

– Как не вовремя! – мама презрительно поджала губы. – Доложи, что я скоро к нему спущусь.

– Не торопись, матушка, – я поднял ладонь. – По какому вопросу прибыл барон?

Я сразу вспомнил Боровина, который владел свинофермой и парой мясных лавок в Красноярске. Слабый маг и слабый предприниматель, глава слабого рода. Невзирая на титул, он никогда не вертелся в высших кругах и не должен был иметь никаких дел с графским семейством Чернобуровых.

Что ему вдруг понадобилось в нашем доме?

Мать молча теребила в руках платок. Людмила почему-то покраснела и спрятала взгляд.

– Он прибыл по делу, – выдавила, наконец, Светлана Григорьевна и опустила траурную вуаль, будто пряча взгляд. – Я к нему спущусь.

– Ни в коем случае. Ты не расслышала меня, дорогая мама? – я взял её изящную руку и чуть сжал. – Отныне я решаю все проблемы семьи.

– Но ты же… – мать стрельнула глазами в коляску.

– Это не мешает. Подайте Леониду Семёновичу чай, – велел я дворецкому. – Скажите, что хозяин дома скоро с ним побеседует. Ульяна, оставь пока постель. Принеси мне костюм и рубашку.

– Конечно, господин, – Ульяша поклонилась, позволив на мгновение оценить всю прекрасную мощь своей груди, и выбежала из комнаты следом за дворецким.

– А вы, дорогие мои, рассказывайте, в чём дело, – обратился я к матери и сестре. – Вижу, что Боровин приехал не просто поболтать.

– Ты как будто другой человек, – сказала Светлана Григорьевна. – Ты… точно мой сын?

Из воспоминаний Георгия я знал, что «попаданцы», то есть души из других миров, занявшие местное тело, здесь не редкость. Отношение к ним было неоднозначным. Где-то залётные души воспринимали довольно благосклонно, или хотя бы терпимо. Но в некоторых странах и даже в паре регионов России считали однозначным злом. В Сибири, где мне выпало жить, их точно не любили.

Я понятия не имел, как отреагируют мама и сестра на то, что душа их Георгия теперь в небытие. Врать не хотелось, но пока что я решил придержать информацию:

– Конечно, мама, я твой сын. Всегда им был и буду. Просто Чернобурая Лисица даровала мне не только возможность ходить, но и силу духа, которой раньше недоставало, – я улыбнулся.

Характер у меня действительно другой. Но вся память, знания, привычки Георгия остались. Занять его место не составит никакого труда. Что до перемен в поведении – плевать. После серьёзных ранений люди часто меняются.

– Хорошо, – Светлана облегчённо выдохнула и снова убрала вуаль, открывая утончённое лицо. – За время, пока ты был без сознания, многое изменилось. Без твоего отца и Сергея Константиновича все дела начали сыпаться. Я понятия не имела, что делать, мы стали нести колоссальные убытки. А Леонид Семёнович, он… помог нам удержаться на плаву.

– Каким образом? – уточнил я.

– Взял часть дел на себя. За процент от прибыли, само собой. Хотя бы наша служба извоза опять стала приносить доход, в отличие от всего остального! А я в первый месяц уже думала, что всё развалится…

Я сделал мысленную пометку, что нужно обязательно взглянуть на документы и лично проверить, как работает служба извоза.

– Что он попросил за помощь, кроме процента? – спросил я.

– Меня, – вмешалась вдруг Людмила. – Он хочет, чтобы я стала его второй женой.

– Вот как. И ты согласилась? – я перевёл взгляд на маму.

Вопрос прозвучал осуждающе, хотя я не имел в виду ничего такого. Но мать всё равно обиженно передёрнула плечами.

– Что мне оставалось? Никто другой не горел желанием нам помогать. Никто не знал, очнёшься ли ты когда-нибудь. А две женщины не могут управлять родом. Нам нужен был мужчина…

– Одно мгновение. То есть Боровин хотел ещё и взять нашу фамилию? Влиться в род Чернобуровых? А как же покровители? Что сказал бы Боров? А наша Лисица? Она бы приняла его?

– Мы только вскользь говорили об этом с бароном, – сказала мама. – А уж с покровителями тем более не обсуждали. Но я думаю, Чернобурка могла бы и принять, с учётом ситуации. Насчёт Борова не берусь судить.

Я про себя согласился, что Лисица могла принять Леонида Семёновича. Лучше слабый престарелый маг, чем вообще никто.

– Чтобы ты знал, Гоша… – продолжала Светлана Григорьевна, – я не хотела отдавать Людочку за него. Ещё и второй женой, какой позор для дочери графа! Я рассчитывала, что найду более выгодную партию для твоей сестры… или для себя, – смутившись, пробормотала мама. – Но достойных предложений не поступало. Другие семьи понимают, в какой мы ситуации. Им нет смысла брать на себя обязательства. Проще дождаться, когда мы обеднеем и начнём распродавать имущество.

Я понимал, о чём говорит мама. Одно дело взять в жены вдову графа, у которой есть доходное имущество, фамилия и богиня-покровительница. В этом случае придётся считаться с ними обеими. И совсем другое дело – принять в свой род женщину, у которой ничего не осталось, кроме красоты и, быть может, чувства собственного достоинства.

– Я всё понимаю, мама. Не переживай. Официальная помолвка Боровина и Людмилы состоялась? – спросил я.

– Нет, я оттягивала, как могла, – вздохнула мама. – Похоже, он как раз за этим и приехал.

– Хорошо. Сейчас мы с бароном всё обсудим. Людмила, ты его любишь?

– Что? Нет, конечно! – миловидное личико сестры раскраснелось от смущения и возмущения. – Он же старый! И у него уже есть жена. Не хочу быть младшей!

– Значит, вопрос закрыт. Помолвки не будет.

В комнату как раз вернулась Ульяна с моей одеждой – чёрная рубашка и костюм с серебристыми пуговицами. А также чёрные носки, трусы и серебристый галстук.

Чёрный и серебряный – цвета рода, в тон шкуре нашей покровительницы.

– Спасибо, – улыбнулся я. – Дорогие, оставьте меня. Нужно скинуть эту пижаму и одеться как подобает.

– Ты справишься сам? – спросила мама.

– Ульяна поможет.

Надо было видеть, как вытянулось лицо Светланы Григорьевны, как расширились глаза Люды и стали пунцовыми пухлые щёчки Ульяны. Я единственный в комнате оставался невозмутим.

– Ну не буду же я просить тебя или Людмилу, – развёл я руками, отвечая на немой вопрос матери. – Любезная Ульяна, вы не против помочь мне переодеться?

– Как прикажете, господин, – пролепетала служанка, опуская свои красивые глазки.

– Сынок, ты, конечно, уже взрослый, но… – пробормотала Светлана.

– Да что у вас на уме, дамы? Мне просто нужна помощь с переодеванием, ничего пошлого. На постельные утехи сейчас нет ни сил, ни времени. Барон ждёт.

На такую откровенную отповедь Светлана Григорьевна не нашлась что ответить. Под вопросы Людмилы о том, что я имел в виду под постельными утехами, они вместе покинули комнату.

Я встал с каталки, доковылял до кровати и сел на неё. Ульяна, розовея и пряча глаза, помогла мне снять пижаму. Мы с ней оба впервые увидели мужское достоинство Георгия Чернобурова, и должен признать, я был приятно удивлён. Что уж говорить о скромной служанке.

Но, как я и сказал, сейчас было не до утех. Может быть, вечером, если приду в себя…

Через несколько минут я был готов. Ульяна помогла мне спуститься на первый этаж – покои Георгия располагались на втором, а на лестницах здесь не было пандусов. Хорошо, что ступеньки оказались достаточно широкими и невысокими.

– Дальше сам, – сказал я, когда мы подъехали к гостиной. – Возвращайся к делам.

– Да, ваше сиятельство, – поклонилась Ульяна и ушла.

Я не удержался и посмотрел ей вслед. Хороша…

Но хватит о женщинах. Пора заняться делами рода – теперь уже моего рода.

__________

Немножко Ульяны:

4

Гостиная была просторной, отделанной в том же дворцовом стиле, что и весь дом. Высокие окна, обрамленные чёрными с серебром портьерами. Массивная деревянная мебель и широкий камин, над которым висел семейный портрет – мы с отцом и Люда с матерью.

– Извините, что заставил ждать, ваше благородие, – сказал я, въезжая в комнату. – Как видите, есть затруднения.

Леонид Семёнович при виде меня поднялся и отвесил короткий поклон. Невысокий, полный мужчина с седыми кудрями и блестящей лысиной на макушке. Он носил круглые очки без оправы и дешёвый бордовый костюм, который смотрелся на нём так же изящно, как седло на свинье. Пахло от барона тоже не лучшим образом. Я едва успел въехать в комнату, как сразу ощутил спёртый запах его пота.

Одна мысль, что этот человек станет мужем Людмилы, вызывала отвращение.

– Здравствуй… те, ваше сиятельство, – может, и вонюч, но хоть немного соображает. – Как хорошо, что вы пришли в себя! Очень рад! Надеюсь, что так же скоро встанете на ноги!

– Спасибо, – я подъехал к столику, за которым сидел барон, и жестом подозвал слугу.

Лакей, который до этого стоял у окна, подошёл:

– Чаю, ваше сиятельство?

– Половину чашки. А затем оставь нас.

Ради соблюдения этикета мы с Боровиным несколько минут поговорили ни о чём. Он выразил пустые соболезнования по поводу гибели моего отца, и мы обсудили погоду и новости большой политики, которые сейчас меня мало интересовали. Попытка убийства принцессы Кречет японскими агентами, конечно, звучит дико, но никоим образом меня не касается.

– Перейдём к делу, Леонид Семёнович, – я отставил пустую чашку. – На каких условиях вы взяли в управление «Красноярский извоз»? – так называлась наша служба.

Барону сразу стало неуютно. Он поёрзал на софе и натянуто улыбнулся:

– Пятьдесят процентов от прибыли. Понимаю, это много, но так мы договорились с вашей матушкой: я веду все дела, а она лишь получает дивиденды.

– Вы заключали договор?

– Конечно!

– Прекрасно. Вы приехали на машине?

– Да…

– Поедем в депо, посмотрим, как идут дела.

– Сейчас? – изумился Боровин.

– Да. По дороге я как раз успею изучить договор.

– Послушайте, мне некогда, – сказал Леонид Семёнович. – И вообще, я приехал по определённому вопросу!

– По какому?

Боровин насупился и провёл рукой по серым кудрям:

– Думаю, мне лучше обсудить это с вашей матерью.

– Ни в коем случае. Отныне все вопросы нужно обсуждать только со мной. Глава рода – я, не моя почтенная матушка, – я сложил пальцы в шпиль (или «домиком», как ещё называют этот жест). – Итак?

– Кхм. Кхм-кхм, – прокашлялся Леонид, глядя на мой перстень. – В общем, я хотел обсудить помолвку с вашей прекрасной сестрой, Людмилой Петровной.

– Я так и предполагал. Леонид Семёнович, с какой стати вы решили, что имеете право свататься к моей сестре? Да ещё и предлагать ей, даме из графского рода, место второй жены?

– Что?! – возмутился Боровин и даже чуть не уронил чашку. – Но мы обсуждали это с вашей матерью!

– Ну и что? Я задал вопрос, барон – почему вы вдруг решили, что можете унизить мою семью подобным образом?

– Я не понимаю, о чём вы говорите! – вскочил Боровин, толкнув столик. Фарфор жалобно звякнул.

– Прекрасно понимаете, – сказал я, не спуская глаз с Леонида. – Сделать дочь графа второй женой барона – значит опозорить её. Я отвергаю ваше предложение о помолвке.

– Да что ты… ты… вы… себе позволяете! – бедолага не мог определиться, как ко мне обращаться. – Была договорённость! Вы не имеете права так просто всё отменить! Это оскорбительно и может привести к последствиям!

Боровин добавил в голос хрипотцы и навис надо мной. Видимо, пытался показать, кто здесь настоящий глава своего рода, а кто – жалкий подросток в инвалидном кресле.

Не на того напал, слизняк.

Я опёрся на подлокотники и медленно встал. Стоило больших усилий скрыть дрожь в ногах и то, какую боль доставляло мне вертикальное положение. Но я поднялся и стоя оказался выше Боровина. Глядя ему в глаза сверху вниз, медленно и отчётливо произнёс:

– Я сделаю вид, что не заметил угрозы, ваше благородие. Мой род ослаблен, мы оба это понимаем. Но у Чернобуровых ещё достаточно сил, чтобы не дать себя в обиду. Думаю, будет лучше, если мы сядем и продолжим беседу спокойно. Иначе, как вы и сказали, могут возникнуть последствия.

Леонид Семёнович застыл, как громом поражённый. Только его маленькие глазки забегали туда-сюда, будто задрожали, не в силах выдержать мой взгляд. Барон, пытаясь сохранить достоинство, медленно кивнул и сел первым.

Я, не спеша, опустился в каталку, скрывая, какое облегчение мне это принесло.

– Значит, вы приехали только по поводу помолвки?

Окончательно обескураженный, Боровин кивнул. Но потом вдруг встрепенулся и сказал:

– Зачем так резко, Георгий Петрович? Вы хотите утвердиться как глава рода, я понимаю. Но прошу вас, не торопитесь отвергать моё предложение. В конце концов, я помог вашей семье! Если бы не я, «Красноярский извоз» уже бы развалился.

– Возможно, – пожал плечами я. – Но вы забираете половину прибыли, что гораздо больше, чем обычно берут за управление. Разве это недостаточная награда за помощь?

Барон что-то пробормотал и шумно отхлебнул чаю. Я вновь сложил пальцы шпилем и сказал:

– Ну так что, проедемся, Леонид Семёнович? Хочу взглянуть, как процветает извоз под вашим руководством.

Боровин аж побледнел, и я окончательно убедился, что дело нечисто.

– Простите, ваше сиятельство, – пробормотал он. – У меня дела. Назначена ещё одна встреча. И в лавку надо заехать. В общем, извините, сегодня не получится!

– Очень жаль. Тогда в другой раз. У меня будет много забот, так что, наверное, через неделю. Пусть извоз пока что остаётся под вашим управлением на прежних условиях. Возможно, мы оставим все как есть и дальше, только пересмотрим процент.

– Хорошо, – Боровин залпом допил чай и встал. – Всего доброго, ваше сиятельство. Очень рад, что вы, наконец, пришли в себя и так рьяно взялись за мужские обязанности.

Последние слова были сказаны с оттенком восхищения. Я морально раздавил барона и порушил его планы, но, похоже, заслужил уважение.

– До свидания, Леонид Семёнович, – я развернул коляску и покатил к выходу.

Оказавшись за дверью, подозвал слугу и потребовал телефон.

– Ваш личный мобилет, господин? – уточнил лакей. – Или желаете воспользоваться стационарным телефоном?

– Мобилет.

– Хорошо, ваше сиятельство. Один момент, – слуга удалился.

В этом мире была отлично развита связь. Кроме простых телефонов, были ещё и карманные, так называемые мобильные телефоны, или мобилеты. Они работали, как и многие современные устройства, на магических кристаллах под названием макры.

В моём мире ничего подобного не было. Все сообщения передавались курьерами из уст в уста или же отправлялись письмами через микропорталы.

– Георгий, всё хорошо? – в коридоре появилась мама. – Я была в соседней комнате и слышала, как Леонид Семёнович повысил голос.

– Всё в порядке, дорогая, – я вяло махнул рукой. – Барон расстроился, что я отверг предложение о помолвке, и вздумал нам угрожать. Я поставил его на место.

Светлана Григорьевна не нашлась что ответить. А тут как раз появился и слуга с мобилетом. Я взял аппарат в руки и, используя память Георгия, выбрал на экранчике нужный номер.

– Да? – из динамика раздался низкий грубый голос.

– Здравия желаю, Богдан Богданович, – я по-военному приветствовал командира родовой гвардии.

– Кто говорит?

– Ваш граф, Георгий Чернобуров.

Несколько секунд трубка молчала, а потом раздалось хмыканье и следом вопрос:

– Неужели очнулся?

– Так точно, очнулся. Я хочу выслушать доклад о состоянии гвардии, но лучше сделать это лично. Скажите, у нас есть оперативный отряд, готовый немедленно выдвинуться на задание?

– Что ты хочешь сделать? – ахнула мама, но я не обратил внимания на её слова.

– Боевое задание? – уточнил Богдан.

– Нет, но я хочу, чтобы гвардейцы были экипированы так, будто идут на войну. Слушайте приказ: вам лично возглавить отряд и немедленно отправиться в депо «Красноярского извоза». Оцепить территорию, задержать всех, кто там находится. Въезжающих извозчиков также задерживать. Взять контроль над кабинетами начальников, захватить все имеющиеся деловые бумаги. Ждать меня.

– Хм, – с непонятной интонацией хмыкнул командир гвардии. – Приказ принял, ваше сиятельство. Через полчаса будем на месте.

– Ещё один момент. Если в депо окажутся гвардейцы барона Боровина, постарайтесь не вступать в конфликт. Не ведитесь на провокации. Но в случае нападения разрешаю вести огонь на поражение.

– Так точно, граф.

– До встречи, Богдан Богданович, – я сбросил звонок.

– Сынок, что ты делаешь? – глядя на меня широкими глазами, спросила мать.

– Действую решительно. Леонид Семёнович что-то скрывает, и я хочу узнать, что. Оставайтесь с Людой дома, ладно? – я взял мамину руку и поцеловал. – И хватит уже носить траур, дорогая. Я хочу, чтобы ты снова улыбалась.

Уже не в первый раз за день, оставив Светлану Григорьевну в смятении, я повернул коляску и покатился к выходу. Навстречу мне с вопросительным видом вышел дворецкий.

– Подать машину! – приказал я. – Двух вооружённых охранников со мной. Принести копии документов, связанных с «Красноярским извозом». И мой револьвер.

– Да, ваше сиятельство. Нам готовиться к войне родов? – невозмутимо спросил дворецкий.

– Боровина мы растопчем и без войны, – усмехнулся я.

5

Автомобиль подали быстро. Я едва успел получить то, что запрашивал: свой револьвер и документы. Гвардейцы помогли мне забраться на заднее сиденье машины, а сами сели спереди. Инвалидное кресло сунули в багажник.

– Как самочувствие, ваше сиятельство? – осведомился водитель, трогая с места.

– Замечательно, – ответил я, раскрывая папку с бумагами.

– Хорошо, что вы в себя пришли. А то, знаете, со всех сторон уже начали кусать. Надо, эт самое, жёсткой рукой! – мужчина рубанул ладонью воздух. – Показать, короче, что Чернобуровы ещё о-го-го! Понимаете, да, про что говорю?

– Понимаю, – кивнул я. – Рад, что ты верен клятве, гвардеец. А теперь следи за дорогой и не отвлекай меня.

– Так точно, ваше сиятельство! – с какой-то даже гордостью ответил водитель и замолчал.