Тени вечерние. Повести

Пауза

Лариса: Ну конечно, кроме тебя поэтов нет!

Борис: Я сказал тост, а рюмки еще в руках.

Пьют.

Инна: А он все такой же?

Борис: Кто?

Инна: Женька.

Лариса (оживленно): Женька? Знаю, знаю… Полненький такой…

с портфелем.

Борис: Жена моя как всегда точна.

Лариса: В следующем месяце у Борика выйдет подборка в…

Борис: И думать об этом не хочу! (Хлопает по робе в поисках спичек.) А, черт…

Лариса: Пожалуйста! Могу вообще не говорить.

Павел внимательно смотрит на Бориса, наливает ему.

Инна (капризно, протягивая рюмку): А мне?

Павел: Я привык щадить женщин.

Инна презрительно фыркает.

Борис (пьет, ставит локти на стол, закуривает): Все мы – ублюдки.

Инна тоже закуривает, принимает конвенциональную позу задумчивости и меланхолии.

Илья: Ты не ублюдок. Ты маленький живчик с бородой вместо хвоста.

Борис: Шутить изволите? Но от вас я приму все…

Лариса: Какое самоуничиженье!

Борис (не обращая внимания): Илюша, накатай на меня эпиграммку… и лет через сто мы с тобой оба – в бессмертьи!

Илья (настороженно): Ничего не вышло?

Борис: Потом, потом! (Смеется.) Как вам нравится идея? Перевожу Илюшку на… сербо – хорватский, выдаю оригинал за перевод и пожалте – печатаю!

Лариса: Твоя хитроумность потрясает.

Борис: Я раб… ремесленник, а ты талантливый мужик, Илья.

Инна (сухо): Судить о том, кто из нас более талантлив, по меньшей мере странно.

Борис (прижимая руку к груди): Прости…

Пауза

Инна встает, потягивается.

Инна: Хочу танцевать!

Борис: Превосходная идея. Мужчины допивают, а женщины…

Лариса: Наводят марафет. Иннуля, помоги–ка убрать со стола.

Инна, нехотя подчиняется. Женщины, забрав часть грязной посуды, уходят.

Илья (Борису): Ты показывал стихи? (Борис утвердительно кивает головой.) Из того, что ты здесь наговорил, я понял…

Борис (меланхолично): Старик не оценил. Что ты хочешь… Другое поколенье. Но, признаться, я тоже был удивлен.

Илья: Конкретно?..

Борис: Он сказал… что это не русские стихи.

Илья: Ну, разумеется!

Борис: Ты прекрасно знаешь, что он имел в виду. Не та традиция, не тот… вкус. Взгляни на вещи трезво: здесь – тебя если и опубликуют, то только посмертно. Там – таких, как ты, пруд пруди.

Илья: Но ты же сам только что говорил…

Борис: Ну не пруд, не пруд… Озерцо. Риторическая фигура… А в целом… (Повышая голос, наставительно покачивает указательным пальцем.) в целом… я прав.

Павел: Плохо ли, хорошо ли, мы не были там… То, что мы знаем – ничтожные крохи… Понимаешь, нельзя оставлять человека один на один с… подобной трезвостью!

Борис: А что льзя? Помогите ближнему! Вот он – совсем рядышком сидит… Не хотите ли попробовать?

Илья (вскакивая): Нелепость! (С силой трет пальцами щеки.) Что, головой об стену?!

Борис (кладет Илье руку на плечо): Ну, ну… Мы всегда с тобой.

Илья стряхивает руку. Павел с беспокойством смотрит на Илью.

Борис (слегка отрезвев): Не воспринимай все слишком серьезно. Побольше юмора – и порядок!

Входят женщины.

Инна (хлопает в ладоши): Хочу танцевать, хочу танцевать!

Хватает Бориса за руку, тащит в соседнюю комнату.

Лариса (Павлу и Илье) Пошли!

Лариса исчезает за дверью, откуда доносятся смех и музыка.

Илья (возбужденно и нервно): Пойдем отсюда, а?

Павел: Погоди, мне интересно.

Илья угрюмо кивает головой, идет к двери на кухню.

Появляется Лариса.

Лариса: Что же вы? Борик с Инной веселятся… (Оглядывается.) А где Илья?

Павел: На кухне.

За стеной – взрыв смеха.

Лариса: А ну его… (С деланным весельем.) Давайте–ка выпьем втихаря!

Открывает дверцу бара, достает две рюмки и бутылку.

Разливает, ставит бутылку у ног.

Лариса: На брудершафт!

Пьют.

Павел: Ого! А это получше самогона.

Лариса: Да уж… Дурацкий самогон… У него с самогоном какой–то пунктик. (Со все нарастающим раздраженьем.) О, у него масса пунктиков! Видел, во что он одет? Маскарад! Аскетичность, – говорит – помогает творить. Аскетичность… Господи, сколько он знает слов! Да большего разгильдяя свет не видал! А кто достает ему заказы, знакомит с нужными людьми?.. Кто?

Павел, приподняв отяжелевшую руку, тычет пальцем в Ларису.

Лариса: Правильно. Молодец. Ты вообще – то ничего… Давай по маленькой.

Снова разливает. Пьют. Музыка прекращается. За стеной слышны шорохи и сдавленный смех. Лариса, отставив рюмку, прислушивается, неожиданно вскакивает и плюхается Павлу на колени.

Павел (оторопело): Ты…

Лариса обеими руками приподнимает голову Павла, целует его в губы. Он пытается сопротивляться, но безуспешно. Долгий поцелуй.

Входит Илья. Он пошатывается и поддерживает одной рукой другую. Падает на кушетку, пытается набрать телефонный номер.

Илья: Алло!.. Скорая?! Я вспорол себе… я…

Трубка падает, он медленно сползает па пол. Павел и Лариса вскакивают, бросаются к нему.

Лариса: Мамочка родная! Что же он еще такое отмочил?! (Наклоняется.) Кровь!

Павел: Где?

Лариса: На руке!

Вбегают Борис с Инной.

Инна: Ой–ой–ой! (Со страхом и любопытством разглядывает лежащего на полу Илью.)

Борис: Что с ним?

Лариса: Решил вскрыть себе вены.

Инна: Какой ужас! (Трясет ладонями и, отвернувшись, падает в кресло.)

Павел (Борису): Помоги!

Приподымают Илью, кладут на кушетку.

Борис: Ты звонила в «скорую»?

Лариса (вставая с колен): Незачем. Он лишь слегка расцарапал кожу. Тащи йод и бинт из аптечки. (С ненавистью.) Куда уж ему…

Борис выскакивает из комнаты. Илья приходит в себя. Лицо его изображает крайнюю степень страха.

Илья: Кровь!.. Кровь!.. Где врач?! (Все молча смотрят на него.) Вы хотите, чтобы я умер?!

С неожиданной силой тянется к телефону. Лариса пытается ему помешать.

Лариса: Не дури!

Вбегает Борис с пузырьком йода. Лариса хватает руку Ильи и, открыв пузырек, сладострастно льет на ранку йод.

Илья: О, ччерт! (Выдергивает руку, смотрит на ранку и в изнеможении вытягивается на кушетке.)

Борис (хлопая по робе в поисках спичек): Что ты такое придумал? (Закуривает, руки его дрожат.) Зачем вся эта нелепость? Возможно… да, возможно, ты расстроился… счел старика последним шансом… Глупо! И он может ошибиться, и он не Бог! Ищи выход. А это–то проще простого!

Лариса: Умереть – тоже непросто. Умереть, а не разыгрывать дурацкий спектакль!

Борис (раздраженно): Оставь!

Лариса отворачивается, всем видом показывая, что больше не скажет ни слова.

Инна: Илюша хотел доказать нам наше ничтожество и одним махом приобщиться к лику святых.

Лариса (не выдерживая): Дешевый выпендреж!

Илья приподымается. Он очень бледен, но видимо слова окружающих разгневали его, а гнев придал силы.

Илья (Павлу): Идем отсюда! (Обращаясь к остальным и от волнения слегка заикаясь.) Мелкие твари!

Лариса: Ого! Зря я старалась. (Смеется.) Надо было тебе дать истечь кровью.

Борис: Отлежись. Уйти ты всегда успеешь.

Илья, опираясь на Павла, встает. Павел уходит в переднюю, возвращается в накинутом пальто, с курткой Ильи в руках. Помогает Илье одеться.

Борис: Возьмите такси!

Илья молча скрывается в передней.

Пауза

Павел: Всего хорошего.

Инна: Счастливо доехать.

Лариса: Не потеряй по дороге свое сокровище!

Павел выходит.

XXIII

Два месяца он упорно боролся с болезнью, но к середине марта наступил перелом… Однажды он не смог подняться и звонком вызвал дежурную медсестру. Привычным движеньем откинув одеяло, она нащупала пульс. Не глядя на него, быстро вышла, а когда вернулась, он лежал на полу с рассеченной об угол кровати щекой – он пытался встать. Пульс едва прощупывался. От удара он потерял сознание и уже не чувствовал, как санитары подняли его и, положив на каталку, повезли по матово светящемуся коридору в дальнюю, специально приготовленную комнату. Он очнулся, но говорить уже не мог: мычал и не сводил лихорадочно блестевших глаз с врача и медсестры, молчаливо и угрюмо что–то делавших с ним. Ему сделали укол, и он забылся; а когда снова открыл глаза, они были пусты, и в их стеклянной пустоте тускло светила желтая лампа.

Распахнув рот, он дышал. Казалось – хриплый, сипящий звук уходит в темную глубину и навсегда остается в ней, но в последний момент, собрав остаток сил, тянется вверх, чтобы, не удержавшись, упасть вниз, и снова скрежещущий, ржавый звук… Это – рвущееся из–под плотно закрытых дверей, должно было кончиться ближайшей ночью. Но прошли ночь и день, и следующая ночь, а он лежал, едва прикрытый простыней, на оранжевой детской клеенке и – не хотел умирать.

Дочь и внук, вторые сутки жившие на креслах в коридоре, проваливались в сон и просыпались, уходили и вновь возвращались под монотонный тяжкий хрип. Казалось, это – никогда не прекратится, и уже не было сил!.. На рассвете следующего дня они проснулись от тишины.

XXIV

Смерть деда ничего не изменила. Странно, неужели я тогда всерьез надеялся на это – как нерадивый ученик ждал подсказки со стороны? А между тем тянулись недели, однообразные и пустые, и в них, как шарики в погремушке, назойливо и сухо звенели дни.

Владимиру Ивановичу не нужно уже было присутствовать на моих семинарах, Галине Николаевне – волноваться из–за недостатков в политико–воспитательной работе: факультатив кончился, без шума и криков изжил себя. Я аккуратно составлял планы уроков, конспекты, справки, отчеты, заполнял строки и графы… Я даже написал, как бы совместно с Галиной Николаевной, статью о новейших методах изучения истории, и статейку взял серьезный журнал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.