3 | Поэзия

Прибой

Из сизого тумана, ниоткуда,из дальнего еще небытия,а, стало быть, из смертимерно волныприходят, тихие, подобные дыханьюи току мыслей,или утешенью,но вот огромная,наверное, цунами – рвануло где-то —«здравствуй!» – и снова, тихо, медленно,спокойно листают волныскромные мгновеньябольного бытия,усопших чувств,раздумийи ожидания:«настанет ли покой? И будет ликогда-нибудь мне счастье? Придет ли, наконец,искомое всю жизнь очарованьегармонии страстейи приходящих мыслей?»песок шуршит,шипящая водамне шепчет: «успокойся,все это ничего,все ничего,проходит»,но где-то, может быть,В глубинах сумрачных уже встаетгрохочущее, с ревом:«А, может, все еще случится?»март 2001

Калифорнийские холмы

Калифорнийские холмы,зеленые и золотые,под небесами до невинности пустыми,о чем молчите мне,калифорнийские холмы?Какие недосказанные мифыпро силикон и томагавки от навахоскрывает ваша в неге нагота?Запекшиеся пятна странной соли —лернейской гидры кровь не упадетна ваши развороченные недраи к яростным колючкам не пристанетпот с лошади кричащей амазонки.В придуманной стране придуманные формы:зачем вы здесь, среди моей тоски,калифорнийские зеленые холмы?Разутая, расхристана, раздета,моя душа, святое наказанье,о, не мечись меж склонов и дорог,не отдавайся эхом в тишине несчастий,за вереницей траков не тянись,и успокойся – там, на дне печалей,на самом дне непознанных глубинвсе то ж: чем боле мы себя теряем,тем более находим мы себя.На умирающем от жажды и неверьянетрезвом языке лопочущих славяня вам кричу, немые и глухие,метафорой и горечью давясь.И нас качает от несыгранных страстей,от грохота прибоя за хребтами,от темной тени, брошенной в себябезжалостной судьбой, от уходящей боли,а с болью – жизни, нужной и никому ненужной,средь хоровода груды и грудейхолмов калифорнийских, с золотым зеленых.Март 2001

На ветру

Несет свой крест в пескеХозяин дельтоплана,А позже тот несет хозяина крестаИ в ожидании сошествия ХристаИ продолжения Божественного планаСкрывается. В туманном далекеШевелится хребет от Санта Круза,Над облаками – небо. Как всегдаПо Пятницам тоску наводят Крузо,И бесконечно тòчится волна.А мне граниты памяти постыли,И ветры шалые, пустые, ни о чем,И время встало в сумраке унылом,И солнце гаснет пламенным мечом.Вернусь в ночную горькую квартиру,Зажгу две свечки, как глаза у тьмы,И побреду по замкнутому мируСвоей надежды, воли и мольбы.Апрель 2002

Сонет захода

«Отмщения!» – взывали небеса,они пылали яростью и гневом,они кричали: «Подлость и измена!»на разные лады и голоса.И в них читались горечь и обида,несправедливость, мерзости игра,шла предзакатная кровавая коррида,казалось – навсегда иль до утра.Миг приговора и проклятья затянулся,вибрируя в расплавленные пульсы.Там, наверху, ярились чудеса,Ненужные покинутому мне,Я плесканул в стакан небрежно каберне…«Отмщения!» – взывали небеса.Август 2002

Под небом

Иные небеса, чужие небесаНесутся надо мной, являя чудеса.Они несут с собой дожди и ожиданья,Обман и страсти, декорации и позы,Крутые радуги и проливные грозы,Пустые встречи и глухие расставанья.Пурпурные, седые, золотые,Безоблачные, в тучах, днем и ночью —Вы для меня тут навсегда пустые:Хотя бы клок родного ситчика в горошекХотя бы раз льняные облакаСюда б приплыли звонкими ручьями,Мне роскошь здешнего заката никогдаНе вознесется куполом в обыкновенном храме.О, эти жемчуга высоких облаковВ опаловой оправе предзакатной,Распахнутые дали детских снов,Годами унесенных безвозвратно,Но, глядя в вас, не заблестит слеза,Чужие небеса, иные небеса.Декабрь 2002

Отлив-прилив

Среди чаек и брызг на волне,И спокойных стихий,Я пью каберне,Сочиняю стихи:Летающей тарелкойЗакрученная жизнь —То глубина, то мелко,То депрессанс, то сплин.Отшельники, пришельцы,Ушедшие – куда?Мгновеньями живущие,Жующие года,Пробойные пробоины,Дробей пустых нули,Навоз, дерьмо, убоинка,Про счастье не скули!Так сладко одиночествоПод грохот мерных волн,Бредет в камнях пророчество,Ползет в пучину склон.* * *Среди чаек и брызг на волне,И спокойных стихий,Я пью каберне,Сочиняю стихи:Не верь вечерним радугам – обман,и просветленьям среди рваных туч:С отливом не уходит океанИ не надежду шлет последний луч.Натеки грусти на скалах мокрых,Иные дали и времена,Иная темень в затихших окнах,Иные вздохи и имена.Поленьев белых витые локоныМне снятся сладкой, смешной тоской,И жемчугами закаты сотканы,И свет на ощупь как золотой.Прощайте, ветры и снегопады,И чувств забытых невпопад,Прощайте все, кто были рады,И ты, которой я был не рад.И спокойных стихийЯ пью каберне,Сочиняю стихиОто всех в стороне…Декабрь 2002

Спят чайки

На последнем ущербе луна,И волнуется море – а вдругНикогда никогда никогдаНе вернется полуночный круг?Чайки спят и тревожен их сонУ волны, среди шума и брызг,И колышется стайный их дом,Словно бич, нализавшийся вдрызг.Снится мальчикам их Зурбаган:Чайки-мальчики ищут Ассоль,Снится девочкам их Джонатан,Свист полета и верхний бемоль.Чайки спят под соленую глушь,Под порывами мглистых ветров,Стоны неупокоенных душРазрывают картины их снов.И тревожные, мрачные сныШевелятся как рыбы на дне,Чайки – дочери и сыны,Сиротливо прижались к волне.* * *Мчатся к берегу уставшие валы,Утомительные – голова болит,А от берега – неясные мечты,Стоны, всхлипы, вздохи, скорби,Мольбы, песни, ожидания и сны.Февраль 2002

Православное Рождество у русской церкви в Монтерее

Вот и январь, и грачи улетаютК северу, где наступает весна,И не сугробы – надежды все тают,Жизнь ты моя, испитая до дна.Что ж вы галдите, как в брошенном детстве?Что вам кричится, меня вороша?Память строчит по годам моим петли,Птицы уныло судьбу ворожат.Не надрывайте уставшую душу,Не провожайте меня на погост.Черные птицы о прошлом мне кружат,И на исходе Рождественский пост.Серый мой вечер, опавшие листья,Парк эвкалиптовый думой застыл.Церковь пустая, спокойно и чисто,Сизый туман по иконам поплыл.Январь 2002

Асиломар

Вот, наконец, и я постарел,Как стареют большие деревья.Как же так? Неужели опятьНадо ждать и надеяться сноваНа приход в этот яростный мир?Я сижу под покровом прибоя,Кипарисам и скалам ровня.Суетливо-прожорливым чайкамВсе б кричать, все б носиться в волнах.Камни, сосны и я – из сегодня изгои,Молчаливая, в думах, семья.Мы глядим на закат, где-то магмаВ глубине наших мыслей кипит,Мы молчим – наша строгая кармаТусклым блеском горит как пирит.На исходе желанья и будни,Праздность вечности звезды зажжет,И бутылка шампанского будетУтешать: «все пройдет, все пройдет».Июль 2002

Перед закрытой церковью ночью

Перед чертогом на порогеСтою, понурясь и немея,И даже свечки не имея:Не запирайте двери к Богу.Теряя по пути дорогу,Мне надобно остановиться,Простить, покаяться, проститься:не запирайте двери к БогуЛуна убога и двурога,Мне в одиночестве тоскливомНе претворить Ему молитвы:Не запирайте двери к Богу.Я вымираю понемногу.И чтобы душу облегчить,Я должен с Ним поговорить —Не запирайте двери к Богу.Июнь 2002

Nepenthe

Туман, ползущий вверх по склону,Подобен тем хламидам мыслей,Что останавливают взгляд, движенья,Страсти и тонкий яд желаний бренных.Сквозь размышленья и сквозь птичий щебетМне шепчет что-то: «Не горюй, забудь!»И вспоминается, что мира красотаИ наша детская наивная идея«я не умру» – пожалуй, это все,что нам дано, все остальное тленнои так пустынно нам. Драматургия жизнитак неумело скроена. Сегодняя напишу хотя б одну страницу,а там – пускай аплодисменты, смех,и пыльный плюш, бегущий к середине.Мне редкая слеза вечернего дождя– прощение за все, щемящая пощада.И ангел, пригорюнившись, сидитИ терпеливо ждет свершения строки.Июнь 2002

В одиночку с горизонтом

Песчаный пляж, волна уходит от меня —Мы так понять друг друга не смогли,За мной – ни пепелища, ни огня,На горизонте полыхают кораблиИ разговор, томление одно,Никак не развязаться мне с тобой,И этот вечер – меж суетами окно,И тихой пьянью валится прибой.Голодных чаек трагедийный ор,Не попадает небо в мой прицел,Меня знобит безмыслия позори слов, и чувств бессмысленный пробел.Мир растворяется – уже ползет туманПеремножая сущность на нули.И вся та жизнь – дурман или обман:На горизонте полыхают корабли.Май 2002

Осень в Калифорнии

Твои седые склоны, осень,Плывут по сторонам хайвэя,Теряет тени лес – то паранойяЛивней сгребает декорацииНа зиму. Мне чудятся в затихнувшемТумане забытого простораНемеркнущие краски:Аллея лип янтарного теплаНа Ленинградском, багровыеПодтеки крымских лоз,и нежность приполярная березок,медовых буков ряд,и золотые кипы кленовКанатчиковой Дачи,Костры рябины, охра дуба,Акаций трепетная бронзаНа берегах далекого ДунаяИ елей колкий изумруд.Над Мендосино и Форт Браггом —Бургундского вина закаты,Наш солнцедар клонится к океану,Бушующему позднею волной.Все, может быть, в последний разМне снится, и я прощаюсь,Что не так – простите.Ноябрь 2002

Инотворение

Я с погасшими огнямиМчу по темному хайвэю,Змеи мыслей, плети смертейИзвиваются клубками —То мохнатых кипарисовПротянулись злые ветви.Где-то газ анестезииВ умирающем сознаньиГде-то совесть на снотворномАнастасис! Анастасис!Нам не встать и не поднятьсяТолько мчаться, только мчаться.Тонко стонет в дюнах ветерДомовой бездомный плачетЧье-то горе фары мечетПоворотами отчаянья.Над изорванным ландшафтом —Хохот ведьм и завыванья.Неба нет, лишь злые тучи,Неба нет, лишь бесы скачут,Волны стонут, волны плещут,Кипарисы жмутся к кручамИ кричат мне на погибельГолоса ночных исчадий.И всю ночь сознанье глохнет,Совесть жерновами давит,В эту ночь я стал моложе —Ближе к смерти это значит.«Возвращенье, возвращенье!»– из меня душа поется.И всю ночь перебираетОдичавших чаек стаяНа тонюсеньких подставках.Одинокое молчаньеВ белой лепреБелых чаек.ноябрь 2002

Закат

Этих строк живые волныПо закату расплескались,Ветер свежий, парус полный,В мир распахнутые дали.Неба бархат тихо гаснетКак пропавшие надежды,Гор далеких меркнут грани,Тихо падают одежды.И в бокале созревает,Яд безумствований ночи,Краски блекнут, вечер тает,Океан внизу клокочетЭтих песен тихий шепотВнятен только мне с тобою:То души печальный опытПлачет брошенным гобоемОблака закат пропели,Развернув себя как знамя.Где же наше солнце село? —Только завтра мы узнаем.Ноябрь 2002

Осень в Марине

Печальным серебром – строка моих стиховСреди туманной серости залива,Меж кисеи, развешанной уныло,Дождя, предвестника ноябрьских штормов.И волны серые унылы как молва.Последний луч, последние слова,Они текут, мерцая, к горизонтуКак жизнь моя, которую я такИ не прожил. Невидимый маякНас силится тянуть то к Риму, то к Вермонту.Чем выше небо, тем глупей желанья.Сегодня небеса спустились до волныОни со мной и с будущим на ты,Неся дожди и скуку расставанья.Октябрь 2002

Осенний сонет

Пряных роз увядший аромат,Пьяных грез ушедшее прощай,Серой завистью затянутый закат,По-сиротски журавли кричат:Им нескоро путь держать назад,И далек еще беспечный май.Опадают годы в октябре,Наливается забвением вино,И встает на стынущей зареПадший ангел мысли о Добре.Свищет море в доме на горе,Я войду в себя, себе окно.Не шуми, усталый океан,Не сердись соленою волной,Все, старик, лишь – козни да обман,Все пройдет – в песок и на покой.Сентябрь 2002

Рыбак

Свистит волна и ветер воет,и ноги вязнут в мокрой зыби.Рыбак, подобно чайке, подбегаетв прибой, шипящий йодовитой грязью,чтобы забросить в буруны тугую,натянутую грузилом лесу,потом ее, срывая пальцы, выбирает,чтоб вновь забросить. Другой вьетнамец,такой же щуплый и упорный,сосредоточенно сажает на крючокусатый, чахлый и усталый шримп.В ведре – десяток по-азиатски тощихрыбешек. У них и взгляд с прищуром.Старуха где-то с алчущим корытомждет-не дождется утлого улова,чтоб с жуткой вонью, с рисом или соейсготовить ужин, сотворив молитвуневедомому нам восточному Христу.На горизонте тонкой лентой серебро:такой закат – к сардинам и макрели.Вьетнамцу все равно, с какого бокуон к океану: с запада, с востока.Его масштаб общения с планетой —длина заброса спиннинга. Поройк нему причаливает чайкав надежде разделить улов. Напрасно:он знает этих тварей, им только дай,они и рыбака склюют, прожоры.И все – как там, в разодранном Вьетнаме,все те же водоросли, запахи и ветры,все тот же океан, все та же мысль о жизни,о том, что возвращенья нет,а здесь опять клюет.Сентябрь 2002

Марина – опять возвращаюсь…

Из холодов и дружеских попоекЯ возвращаюсь в сумраки себя,Душа молчит и будущее ноет,Сомненья и унынье теребя.И все вокруг – так пусто и постыло,И все внутри – давно обожжено,Скользит сознанье по забытым милымВсе прожито, отпето, прощено.И новый путь – как заново родился,И новых далей – пестрый караван.Я сам себе, наверное, приснился,Я ни себе и никому не дан.Я вновь один, ну, где же ты?Лишь тишина… и вереница тополейМоих забот, надежд и днейПлывет в тумане по обочине судьбы.Январь 2003

Ночная гроза

Седой покой усталой смертиА где-то – грохот гроз,Сходящих с поднебесий,А где-то – стон любвиИ ненависти крик.Когда прервется стих,Когда затихнет мысльИ кончится строка,Дождь оборветсяТишиной последней.Мне внятен топот струйПо спящим поселеньям,И я шепчу во тьмуИ хмурым небесамЗаветную и скромную молитву:«Стучи, стучи мне памятные рифмы,Ночной заблудший непутевый дождь,Верни ко мне Сизифа из КоринфаИ утопи сегодняшнюю ложь».Февраль 2003

Моя еврейская Пасха

Бутыльон светлого. Мой «Пино-гри».Все очень просто и дешево. Суббота.Сам себя не называя мотом,Я шепчу тост: «но не умри!»Предо мной малохольный и очень кошерный,Вино в стакане прозрачнее мыслей,Где-то рядом отдыхает Всевышний,Пить можно много, если пить размеренно.Крылья, но уже не Советов,А перекормленных дур из кур,Меня не терзает чей-то прищур,И я никому не даю обетов.Ветры стихли. Рассол мутен.Суббота стоит безоблачным раем.Ни одна сволочь собачьим лаемНе напоминает о трезвости буден.Горизонт отсутствует, лишь вертикали.Все земное – любо, но только задними.Я еще полон мыслями ранними,Как эпикриз психиатра «нормален».апрель 2001

Ветер

Ветер гонит волны и тоскуПо моей уставшей сединеВечер, ни огня на берегуВ стылом одиноком октябре.Ни следов, ни чаек на песке,Лишь бездомный ветер, пусто, зябкоКатерок с сардиной вдалекеШлепает домой своим порядком.Я напрасно жду от волн ответыПуст и гулок ветра обертон.Шлейфом брызги, мысли и завесыМглою наезжает горизонтЧто же так угрюмо и пустынно?Где-то вдалеке маяк горит.Водорослями, тиной и полынью,Горечью прибрежный мир забит.

Ночные дожди

Ночные дожди,Асмодеи покоя,С Востока пришедшиеВ сладкие сны,Слеза покаянья —Ночные дожди.Я ждал этот шепотДождей перед дверью,Их стук босоногийИ вкрадчивый бег,И мыслей неясных, неявных,Непрошенных стих.Ночные дождиСмоют тени сомненийИ тени орловНад моей головою,И ветры седые,И выкрики злыеЛюдских и собачьихПустых голосов.Ресницы дождейчерез сны золотыеопущены в волныи где-то далекоот щедрости Боганастанет под утросвятая заря.Ночные дожди,Словно сказки из детства,Приходят, проходят,мешаясь со сном,и дремой волшебной,и сладким потокомвы смоете грех мой,и гордость, и смех.

Шторм в Калифорнии

Дождь психует. За каждым тракомСедой паутиной – шлея водяная.Огромный тягач пятится раком,С обочины справа вон тех доставая.Все серо. И даже асфальта не видно.Сумасшедшие дворники не помогают.Вчера здесь был шикарный вид. НоТеперь лишь мигалки в спасенье играют.Вот и еще один сходит с пробега,Юзом влетая в бетон парапета.Как он, однако… моя телегаЕще плывет и по мне не пропетоТам, наверху, ни одного траурного куплета.Пошел серпантин. Деревья стоя,Пляшут под шторм. По метеосводкеУже десять лет не знали разбояТакого стихий. Я плыву, словно в лодке:С газа на тормоз, снова на газ,дорога мечется, как шальная,Эта погода чертям на заказ,Если приеду – с меня штрафная.Тысячу раз проклянешь матомДело, послав на такую планету,Я растворяюсь, ничтожный атом,В хляби небесной, но я – доеду!

Новый год в Центральной Калифорнии

Снега на горах Санта Круза,Как будто белье на балконе,И волны – с ритмичностью блюза,И берег – в белесой попоне.Шабли в запотевшем стакане:Мечтам и потерям легко,Плывут в безнадежном туманеПростые слова далеко.Протерты к утру горизонты,Застыли, продрогши, века,Оплакан дождем Серамонте,В горах Санта Круза – снега.

Утро

Утро. Туман. Тишина. Никого.Где-то, наверное, солнце сегодня.Я растворяюсь. Близ моегоДома кочуют серые тениЧьих-то порочных и диких желаний.Взглядов недобрых сырые следыТянутся длинной цепочкой как крысыЯ растворяюсь окном в сад любимыйВ тихие шепоты робких признанийВ песни дроздов, в предрассветную прелестьЛистьев тяжелых и в запахи лета,В тайные силы судьбы и сознанья,В шорохи мыслей и тихие рифмыНовых созвездий, идей и открытий.Я растворяюсь – и мир зачарованИсчезновеньем в лохмотьях туманаПервой и зябкой восторженной плоти.Июнь 2004

Прощание с Америкой

Мой Тихий Одинокий океан,Я заберу тебя в Москву с собой,С туманами, закатами в прибой,С тобой уйду в пожизненный запой,Мой Одинокий Тихий океан.Мой одинокий и накатанный хайвэй,Ночной и непроглядный – ну, и пусть,Стрела, просвечивающая длинной мысли грусть,Мой бесконечный и напрасный путь,Ты шинным шорохом мое ничто развей.И вот, когда континентальность жизниЗимой завьюжится слепящею тоской,Когда за окнами в ночной глуши покойПридет с косой смертельною за мной,Я позову тебя, Америка, на тризну.Сентябрь 2004

Накануне

Миндальное шампанскоеСтремительноКак солнце, заходящее в волну,Прошедшее, ушедшееПронзительныКак крики быстрых чаек на ветру.Так медленно весь день светило солнце мне,Так быстро закатилось в никуда,И облака – небесное пророчество —Анютиными глазками глядят.Невинно будет завтра послесмертие.Но вечер – в адских траурных страстях,Миндальное шампанское старенияВзывает к покаянию в грехах.Миндальное шампанское —Настанет мгла,С миндальными отравамиУсну.Миндальных мыслейХолод и забвение —Прости за все, прощай, не ждизарю.Сентябрь 2004

Прощание с Форт Россом

Невнятных голосовТаинственный призывНеясный предков зовИ грустью мир умыт.И вы когда-то зяблиНа этих берегах,Молитвой осеняяКумиров падших прахИ медленно вздыхая:«здесь удержаться – нам ли?»И все чужое, все:И небо, и леса,И бой волны о берег,И нивы полоса.День мягок – ночь же стелетБессонное нытье.Нет, не прижиться намК чужому очагуК заветным берегамЯ путь свой заверну.Декабрь 2004

Там, где тонет грусть

А где-то очень далекоГрохочут в ярости прибои,И дышат горы гневным зноем,И светит до утра окно.А где-то в сан-францисских даляхСадится солнце в океан,И кто-то мертв, и кто-то пьян,И бредит женщина в печалях.И где-то тонет грусть шальнаяНа дне глубокого стакана.Я, душу в пальцах разминая,Все не тону в хмельном обмане…Январь 2005

Беспутье

Туман, тоска и дух печали,И шелест шин в ночном шоссе,В глуши – растерянные далиИ свет шальной на полосе.Куда я мчу? В какие бездны?Что гонит в запертую ночь?Метанья так же бесполезны,Как и покой. Не превозмочьСмятенье, думы и тревогиИ мне себя не превозмочьИ ночью сшитые дороги

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

ВТШ – «вяло текущая шизофрения», клеймо, ставившееся на тех, кого еще нельзя выслать из страны, лишив гражданства, или кому еще не за что дать срок, но терпеть которых уже невозможно.