скачать книгу бесплатно
– Ну, пожалуйста! – Я строю милую рожицу.
– Ладно, – наконец сдается она.
Она хватает зиппер, тянет полозок молнии вниз и в раскрывшейся ширинке видит мои трусики, а я её плавочки так и не увидел, хотя очень хотел.
– Потрогай его, – шепчу я.
– Нет.
– Ну, немножко, ну, пожалуйста.
Сабина слегка касается его, проводит двумя пальцами от основания до кончика. Хоть это происходит через трусики, мурашки всё равно пробегают от этого ощущения. Я ведь тоже девственник, потому что ни с кем не встречался, кроме неё. Мне хочется схватить Сабину, бросить на кровать, задрать юбку, стащить с неё колготки вместе с плавками и зайти в неё. Я еле сдерживаюсь. Конечно, насильно трогать я её не буду, я же не насильник, хоть и зверь.
– Сабина спусти мои трусики и потрогай его, – прошу я.
– Кёлер!
– Ну, ты это уже делала, что такого? Ну, сделай ещё раз. Мне будет приятно. Он уже вставший.
– В смысле?
– Он от твоих ласковых рук приподнялся.
– Как это?
– Ну, он в пассивном состоянии лежачий, а когда ты его возбуждаешь, он поднимается, – объясняю я.
– Серьезно? – удивляется она.
– А ты не знала?
– Нет.
– Ты же в прошлый раз трогала его.
– Я только немного, не обратила внимание. Подними попку.
Похоже, у неё проснулся интерес. Я приподнимаю попку, и она немного спускает мои джинсы, затем и трусики, внимательно разглядывает моего. Мне даже становится как-то слегка стыдно.
– Я не могу так, когда ты на меня смотришь, – краснея произносит она.
– Хорошо, я закрою глаза.
Поднимаю руки и ладонями прикрываю глаза. Сердце начинает учащенно биться от предвкушения, и наконец я ощущаю влажное прикосновение к своей головке. Я раздвигаю пальцы и вижу, что она целует моего прямо в купол. Дрожь расходится по всему моему телу, мой дружок дергается под её теплыми губками, увеличивается, становится твердым и напряженным. В мешочках сладостно разливается гудение. Мне хочется застонать, хочется, чтобы она продолжила, но она прекращает, приподнимается и натягивает обратно на меня трусики.
– Мне пора домой, – говорит она, застегивая пуговицы на блузке.
– Хорошо, – судорожно сглатывая произношу я.
Я понимаю, это её предел и больше ничего не будет.
– А хотелось бы продолжение, – вырывается у меня.
– Перехочешь, – усмехается она.
Слазит с меня, приводит себя в порядок. Я тоже поднимаюсь, надеваю худи. Она сует ноги в туфельки, и я опускаюсь на одно колено, чтобы застегнуть ей ремешки. Она взъерошивает мои волосы. Мне хочется поцеловать её, но она только что касалась губами моего, и я не уверен, что хочу ощутить вкус своего дружочка. Интересно, а как ей?
Она ждет, когда я обуюсь, и мы выходим из номера, тем же тайным путем выбираемся из пансионата. Солнце уже укатило за гору, и стремительно надвигались сумерки. Я помнил, что мне пора домой, но не проводить её я не мог.
Я довожу её до самого Гассе, до белой линии, целую её в щечку.
– До встречи, позвони мне как-нибудь, – шепчу ей в ухо, поглаживая её шелковистые немного волнистые волосы.
– Хорошо, Ксанди.
Я отпускаю её, и она уходит, растворяется в вечерних сумерках, но взгляд волка видит её, различает среди теней, провожает до самого дома, пока она не взбирается на крылечко и не исчезает за дверью.
Глава 3. Зов леса
Как же сильно ноет в трусиках, хочется поскорее добраться до дома, заползти в кровать, зарыться с головой под одеяло и дать волю своим чувствами.
Я спешно топаю домой, заворачиваю за угол гостиницы Штутцлерхоф и вдруг чувствую, будто кто-то наблюдает за мной. Замираю на месте и напряженно вглядываюсь в темноту. Дорога пуста, вдалеке вижу очертания своего дома. На востоке уже поднимается почти полная луна, и легкий ветерок шелестит опавшими листьями. Принюхиваюсь – знакомый запах долетает до меня.
– Штефан! – кричу я, – ты где там прячешься?
Живая изгородь шевелится, и оттуда выползает Штефан Эдер, мой старый приятель.
– Тише, – шикает он, поднимаясь с колен, и отряхивает джинсы.
– Ты че там делал? – смеюсь я.
– Унюхал всё же меня, чертов оборотень, – ворчит он, приближаясь ко мне.
Я не злюсь на него за это, раньше в детстве, когда мы играли в прятки, я всегда его находил по запаху, чем очень сильно выводил его из себя. Штефан старше меня на два года, выше, рослее, но он не изомер, не живет здесь, хотя часто гостит у бабушки с дедушкой в деревне Пуйтбах. Это всего километр от моего дома через лес, да и по дороге не сильно дальше. Ещё ребенком я любил исследовать окрестности и километр для меня не расстояние. Так я с ним и познакомился, и часто прибегал играть.
– Так зачем ты там прятался? – спрашиваю я.
– Дык… егеря тут повсюду разъезжают, не хотел нарваться, – отвечает он.
– Ну дак, гюфеликс-мондциклус. А что ты хотел? Караулят нас, вас от нас защищают, – язвительно произношу я. – А что ты тут делаешь? Ты же вроде работаешь в Зеефельде?
– Тебя искал.
– Зачем? Позвонить не мог?
– Неее… – Он мотает головой. – Ещё просекут разговор, да и по телефону ты сразу отказался бы.
– Конечно бы отказался, – соглашаюсь я. – А от чего?
– Короче, – Штефан переходит на шепот, – завтра я веду группу к водопаду Лойташ-Кламм. В десять утра мы войдем на Гайстеркламм – на тропу духов ущелья. Мы пойдем по нижней тропе, будем на железных мостиках, а ты в виде медведя высунешься с противоположного берега.
– Что? – Не верю я своим ушам.
– Ксанди, пойми, они хорошо платят, если они не увидят медведя, то разочаруются и уже никто не согласится на следующую экскурсию.
– Ты в своем уме? – взрываюсь я. – Ты на небо посмотри.
Я поднимаю руку и тыкаю указательным пальцем в почти округлившуюся луну.
– За нами и так бдительно следят, а тут ещё ты с такими запросами, – добавляю я, – и почему именно в медведя?
– Ну, мишек все любят, – улыбается Штефан, – они хорошенькие.
Усмехаюсь.
– И я ведь не ночью тебя зову, а днем, – уговаривает он. – Никто про обортней не догадается. Про волков все слышали, а про медведей нет.
– Штеф, ты хоть знаешь, что будет, если меня застукают? – рычу я. – Никто не знает, что я могу и медведем оборачиваться, не только волком. Даже родители не в курсе.
– Поэтому на тебя и не подумают, – шепчет Штефан. – Сочтут за настоящего мишку. Ты только покажись, ну, порыбачь немного?
– Порыбачить? Ты спятил? Откуда там рыбе взяться?
– Ну, я куплю. Оставлю в лесу за большим серым камнем. Ну, затем, который на гоблина похож.
– И я такой продвинутый мишка, буду там с фирменным пакетом из супермаркета таскаться, – смеюсь я.
– Ты толковый, думаю, смекнешь, что делать.
– Штеф, Лойташ-Кламм прямо на границе с Германией!
– И что?
– Мне даже Ленер в митле-мондциклус покидать нельзя, а ты меня в гюфеликс-мондциклус в другую страну тянешь!
– И что? У нас же Евросоюз, на дороге нет пограничных блокпостов.
– А я как тебе в ущелье попаду? девять километров всё-таки до него. Не сяду же я в автобус, – втолковываю ему.
– Волком, – смеется он.
– Да иди ты, – взрываюсь я и демонстративно отхожу от него. Направляюсь домой.
Он догоняет меня.
– Ксанди, тебе же всегда нравились подобные шутки. А сейчас за это ещё нормально заплатят. Что случилось?
– Штеф, закон Бучнера у нас случился, – бросаю я, не останавливаясь.
– Плевать. Я знаю, ты нуждаешься в деньгах, как и я. А тут такой шанс легко заработать. Наличными! – И он протягивает мне пачку евро.
Беру, пересчитываю купюры и сую в карман.
– Это ещё только часть. Вторая после экскурсии.
– Ладно, – киваю я.
– Тогда в восемь утра в ущелье? – радостно уточняет он.
– Да, – снова киваю я, – и смотри – не опаздывай.
– Сам не опоздай, – смеется он.
Разворачивается и бегом несется прочь. Возможно, за белой линией у него припаркована тачка. Я ещё долго провожаю его взглядом, затем выставляю на смартфоне время подъема, чтобы не проспать, пересекаю лужайку нашего двора и вхожу в дом.
В логове тишина, скорее всего Катарина уложила мелких, и сама отправилась спать. Не включая света пробираюсь до холодильника, хочется стащить что-нибудь вкусненькое и унести на свой чердак. Но я уже чувствую, что не один на кухне.
– Ты же обещал, что придешь домой до заката, – раздается грозный окрик из темноты.
– Да я был тут во дворе, – мямлю я, беспрестанно оглядываясь, ища откуда доносится голос.
Но отец меня опережает, выныривает из-за стойки и хватает за ухо. Сжимаю зубы, чтобы не закричать от боли. Повинуюсь ему, не смея перечить. В семье обортней не принято не подчиняться старшим, особенно, если ты несовершеннолетний.
– Я запрещаю тебе выходить на улицу до самого клайн-мондицклуса, – кричит он и тащит меня за ухо вверх по лестнице. – Будешь сидеть в своей комнате пока не научишься соблюдать правила.
– Слышала бы тебя мама, – бурчу я.
Отец закидывает меня на чердак и сверлит глазами.
– Что скажет мама, когда вернется? – кричу я ему в лицо, вкладывая в этот вопрос сразу несколько смыслов: и то, что он нашел себе новую жену и наделал новых детенышей; и то, что до ужаса боится нарушить эти дурацкие предписания Бучнера, мама не была такой.
– Элли никогда больше не вернется в Ленер и в мой дом, – тихо, но в то же время властно и грозно говорит отец.
Я затихаю и удивленно смотрю на него. Я частенько задавал вопросы, где мама, с девяти лет задавал, с тех пор, как она ушла, и всегда получал ответ, что она уехала заграницу с другим мужчиной. И я всегда надеялся, что наступит тот день, когда она вернется домой и будет жить с нами, но вот так он никогда не говорил.
– Почему?
– Всё, разговор закончен, – сердито произносит он и захлопывает дверь прямо перед моим носом, слышу, как поворачивается ключ с той стороны. – И немедленно вколи себе сыворотку! – Он бьет кулаком об мою дверь.
Ладонью прижимаю горящее ухо и тут же отпускаю, взвизгивая от острой боли. Не хило он мне его выкрутил, аж горит всё. Достаю из шкафа пластиковый полупрозрачный контейнер со шприцами и ставлю на стол под лампу. Они уже заправлены сывороткой, осталось только снять колпачок с длинной иглы и можно делать инъекцию. Я с шестнадцати лет сам себя колю. Раньше мы делали себе уколы только в ночь на файльмонде, то есть непосредственно только в само полнолуние, ну, а сейчас Бучнер приказал нам колоться ещё и на протяжении всего гюфеликс-мондциклуса. Беру один шприц и глубоко вздыхаю – опять терпеть эту дикую парализующую боль.
И тут до меня доходит, что если я приму это лекарство, то утром не смогу обернуться медведем. Вот, черт. А я же обещал Штефану.
Проклиная всех на свете: Бучнера с его новыми законами, Штефана с его затеей и само полнолуние, я закидываю шприц обратно в контейнер и иду к окну. Вот бы заловить этого самого Бучнера и воткнуть ему иглу в задницу, посмотреть, как он будет корчиться от судорог…
Открываю створки и вдыхаю свежий ночной воздух, прислушиваюсь к лесным звукам. Луна, лес и ночь так и манят меня из дома, зовут побегать на воле. И я подчиняюсь этому зову. Раздеваюсь догола, осторожно выскальзываю из окна и спрыгиваю вниз, мягко и пружинисто приземляясь босыми ногами на холодную траву. Зябко.
С минуту вглядываюсь в ночь, освещенную бледным призрачным светом луны, вслушиваюсь в звуки, втягиваю запахи – ничего подозрительного, никто не наблюдает за мной. Окно, из которого я только что выпрыгнул, выходит на задний двор и лес. Я с наслаждением ощущаю прохладный ветерок, облегающий мою незащищенную кожу. Закрываю глаза, расслабляюсь и через секунду чувствую, как мое тело принимает звериную форму, покрываясь теплым мехом. Я превращаюсь в волка.
