Оборотень и цветок

Александр Камков

Оборотень и цветок

Карн. 351 год. Барон Опорного кряжа.

Началась эпоха хаоса. Карн катился в пропасть со все нарастающей скоростью, а еще на последней зачистке, случившейся три дня назад, меня хватанула за бок какая-то тварь. Рана становилась все хуже, хотя до этого, обычно на мне все заживало как на собаке. А еще ушел Стэн. Просто и без следа исчезнув во вспышке портала в своей проклятой башне, вместе со своим мерком.

Теперь же я находился в легкой растерянности и обдумывал свои дальнейшие действия. У меня были обязательства, но что бы еще раз увериться в необходимости их исполнения я решил все вспомнить с самого начала.

…Началось все пару лет назад. Я давно уже ушел с королевской службы и пенсии десятника вполне хватало на хлеб и не самое плохое вино. На месте мне не сиделось и сделав пару попыток остепениться я понял, что огородничество – это не мое. Я брался за любую работу, которая могла меня развлечь и не дать забыть, как обращаться с оружием. Если я ничего не путаю в начале триста сорок девятого меня нашло письмо моего старинного друга и командира. Стэн, писал: «Старина Ковальд, если ты в обозначенные мной сроки не притащишь свою ленивую задницу в Важин, то можешь сдохнуть где-то под забором и не надеяться, что я тебя снова позову. Встречаемся через неделю в трактире Старая мельница. Стэн». Вот такой вот незатейливый солдатский юмор. Я же понял, что дело серьёзное и засобирался. Когда краем глаза я заметил его фигуру в трактире, я, честно говоря, чуть не подпустил. Сотник, как мы все привыкли его называть, изменился. Мрачный, седой, мощный воин в черном кожаном доспехе стоял в тени входной балки. Постаравшись не подать виду, я по-дружески облапил его, и мы присели ужинать и говорить. Помню его меч – это был изящный прямой клинок полуторной длинны скованный из необычного металла и имевший большой черный камень в навершие. Мне показалось, что ни камень, ни клинок не отражают свет, как должно, а наоборот впитывают его и это было очень странно. Сотник предложил мне работу. Работа, если откровенно, была так себе. Обучать ополчение и сотню барона Эдхарта, главы Зеленого дола – было скучно. Но я чувствовал, что это только начало и не был разочарован. Кое-что он рассказал мне уже тогда, а остальное я знал и сам. А еще я взял у него обещание взять меня в самое пекло, когда все начнется по-настоящему и он обещал. Его слова мне было достаточно. Второй раз за все последние годы он испугал меня утром следующего дня. Встретившись утром на тренировке, как и договаривались мы были только в портках и рубахах. При мне был мой «Малыш» – молот, который я отобрал у горного великана, который терроризировал одно из поселений у Сторожевых гор. Поселенцы наняли меня, и я решил их вопрос. А у сотника был его меч и еще эти ужасные черные нити, проступавшие даже сквозь ткань рубахи. Их отростки уже были видны на тыльных сторонах его кистей, горле и шее. Когда я спросил его, что это, он еще больше помрачнел и ответил: болел я прошлой зимой. И ответил так, что я перехотел спрашивать подробности. Я отдавал себе отчет, что поднабрал стати с годами. Та жизнь, которую мне нравилось вести, уничтожая бандитов и всякую нечисть способствовала этому. Сотник тоже преобразился. Во-первых, он стал седым. Во-вторых, он высох и тоже набрал мускулатуры, его тело было как будто перевито жгутами тугих мышц и мышцы эти были не как у циркачей, на потеху народу на площадях, поднимающих тяжести. Эти мышцы были быстрыми, гибкими, злыми. Я знал, что последние годы он остепенился и обзавелся семьей в Приречье. Знал, что у него было трое малышей, а вчера я узнал, что жив остался только Пирс – его старший сын. Неожиданный набег оркусов набросившихся именно на его, крайний к лесу и горам дом, послужив виной этому. Лёгкое чувство жалости к нему испарилось как-то само собой, когда я не смог по началу даже создать для старого командира опасной ситуации. Он двигался быстро как змея и мой «Малыш» бессильно с шипением рвал воздух. Его же клинок пару раз оказывался близко. Непозволительно близко, Восемь меня побери. Довольные друг другом и тем, что мы еще не совсем старые, мы еще подкрепились в трактире и отправились по делам. Расставшись около местной Ратуши, я отправился принимать командование вооруженными силами и ополчение в Зеленый Дол, а Стэн по своим делам, засобирался в Мертвые Гати. Дальнейшие события развивались быстро. Обучение баронских войск, битва у Зеленого дола, подготовка в большому и уже неминуемому сражению, а потом и сама Последняя битва, на которую собрались и люди и дверги и нечисть всех мастей и кочевники.

Рубка тогда была знатная, погиб Стрелок. Когда уже почти все закончилось от командира меня отвлекли огромные волки, появившиеся как будто из-под земли и пока я крушил их черепа, Стэн куда-то пропал, и король Вернон куда-то пропал.

Мы победили тогда, но ничего не закончилось. Тела короля и командира так и не нашли, я похоронил только Стрелка, еще одного нашего старого друга и сослуживца. Нежить, которую поднял рыцарь смерти легла в землю не вся. По всему Карну начали происходить жестокие и кровавые убийства и нападения. Графы и бароны, создав совет и временное правительство пытались успеть везде, но это было не реально. Снова воскресла инициатива с охотниками за головами. Я записался.

А спустя два или три месяца он нашёл меня. Он был страшнее смерти и мне пришлось буквально выхаживать его. Уродливые черные нити исчезли с его тела, но оставили вместо себя ужасные шрамы. Иногда они еще сочились кровью и сукровицей. На его груди, в районе сердца, вообще было месиво из шрамов.

– Неста, – иногда шептал этот похожий на покойника мужчина и зеленая волна чего-то как будто омывала его тело и ему становиться чуть-чуть легче. А еще когда мы снова встретились при нем все также был его страшный клинок «Душегуб». И если из моего друга черные нити ушли, то клинок, бывший ранее из неизвестного мне тусклого металла – почернел весь. Я не решался трогать его, но Стэн не отпускал его почти никогда. Он не замечал сам, но часто он интуитивно касался навершия или рукояти меча и, кажется, становился спокойнее. Когда я пытался расспрашивать его о произошедшим с ним, он отвечал: я сделал то, что был должен. И замолкал.

Еще около четырех месяцев, а точнее всю зиму он набирал форму, и мы с ним охотились. Я видел, как страшно умирают от его меча, убитые им люди и часто ловил себя на том, что старался брать задания на нечисть, а не на бандитов, коих развелось от безвластия огромное количество. А еще мы много времени проводили на Опорном кряже. Стэн, Восемь его побери теперь был бароном этих земель, и я не знаю как, но он привлек двергов к каким-то работам на своих новых землях.

Дурин был нашим частым гостем и собеседником. Иногда они уходили со Стэном куда-то, и я охотился или один или брал в напарники Снори – очень толкового малого из племени Двергов. Этот коротышка удивительно ловко обращался с болтером и топором, ну и щит знал за какой конец держать, хороший парень. Меня не смущало, что Снори был старше меня в два раза, по меркам двергов, он был молод и держался со мной как со старшим.

Однажды у нас произошел разговор.

– Старина, – сказал Стэн. – Вчера я получил письмо от Вирэна. Он сообщает, что при последнем нападении на Большие дворы случились жертвы и среди мирного населения. Среди прочих в одном из сгоревших домов нашли и мою жену Арью с ее матерью. Он с трудом сглотнул и чуть более глухим голосом продолжил. И еще вот что, Пирс подрастает, ему уже восемь! Еще семь лет он будет учиться в королевском кадетском полку, а потом наверно пойдет служить дальше в армию. Я хочу попросить тебя. Присмотри за ним, если со мной что-то случиться. Обучение – хорошо, но нужно чтобы ты подстраховал его во взрослой жизни.

– Командир, – ответил я тогда, мне очень жаль, но чему я могу научить его? Мечом махать, так его этому научать. Убивать? Так и этому научат. Девок щупать, так ведь и этому он сам научится. Тогда он ничего не ответил, просто посмотрел на меня. Так посмотрел, что я кивнул – пообещал ему, не смог отшутиться и отказать.

Я знал, что о чем-то подобном или немного другом он просил и Дурина Смышленого и старика Вирэна, и библиотекаря Стефана. А потом он начал говорить про то, что ему надо в Черную башню. Я не хотел отпускать его, но все что я смог – это пойти с ним и увидеть, как он исчезает во вспышке пламени…

Карн. 351 год. Рана. Мертвые Гати.

Рана отвлекала, болела, тянула, держала и делала меня слабым и от того злым.

Я применил все знания, по врачеванию которые получил на службе в Королевской гвардии за долгие двадцать пять лет, но ничего не помогало. Ни отвар остролиста и кислицы, ни компресс из мха, ни молитва Восьмерым. Опорный кряж без мастера Стэна больше не держал меня и предчувствуя свой конец, я отправился в самое странное и самое страшное место Карна.

Мертвые гати встретили меня жарой, от которой мне стало ещё хуже. Где-то в самом центре Гатей, как я знал, есть древний некрополь, где обитают самые жуткие чудовища в этих землях. После последней битвы они все повылезали из своих нор и теперь терроризировали Важин и другие города, и деревни. Как найти это старое кладбище никто не знал, но по поверьям, чтобы найти его надо было просто идти прямо. Куда прямо, спросите вы? А я не знаю, просто прямо. И я шёл.

Припасов оставалось немного, но я и не планировал пополнять их, аппетита все равно не было. След от зубов твари, что хватанула меня где-то у Чёрной башни воспалился и из ранок тек гной, кровь и ещё что-то вонючее. Повязка вся промокла от этого жуткого коктейля, но я шёл. Я знал, что дойду. По пути, в полубреду я говорил сам с собой.

– Прости друг, я не присмотрю за твоим сыном, – бормотал я. – За мной бы кто присмотрел…

– Ну ничего, – отвечал я сам себе, зато мы славно подеремся перед смертью.

Необычные звери, которых я встречал на своём пути, как будто чувствовали мое состояние и настроение и не приближались. Что-то похожее на волка преследовало меня долго, и я видел и чувствовал его запах, ветер был со спины. А потом он отстал и поразмыслив об этом я понял, что поменялся ветер, вот только что он подгонял меня в спину, а теперь дует в прямо в лицо. Что-то похожее на волка видимо учуяло мой смрад и сочло меня не съедобным. Мой дикий смех, от осознания этого факта, разорвал тишину этих мест. Меня лихорадило. Ночь в противовес дню была очень холодная и меня зазнобило. Я понимал, что чувствую все очень-очень плохие признаки, но госпиталя здесь не предвиделось и поэтому все, о чем я мечтал – это о хорошем последнем сражении. Молодой месяц, своим тонким серпом освещал эти земли и мне показалось, что я вижу дорогу. Обрадовавшись я пошел по ней быстрее и вдруг все вокруг крутнулось вокруг меня и, я упал.

«Ну ничего Ковальд, – подумал я. "Ты ведь уже так долго идешь, можно и полежать минутку, а потом пойдем дальше.»

Когда я очнулся, снова было темно. Сознание немного прояснилось. И я понял, что это уже другая ночь, я сел и увидел следы чьих-то лап вокруг себя, странно, что пока я был в отключке никто не откусил мою глупую косматую голову. Я выпил последнюю воду из бурдюка и мне стало ещё чуть лучше. Повязка на боку большое не снималась, присохла, а размочить было нечем, плевать… Я поднялся и пошёл, "Малыш" тащился за мной. Местность, как бывало только в этих некогда волшебных землях, сменилась вдруг. Только что была то ли степь, то ли пустыня, и вот я на холмистом лугу. Когда я понял, что это не холмы, а курганы, то обрадовался, сил для боя почти не оставалось.

– Ты наш, – вдруг услышал я и следом за этим из воздуха соткались призрачные воительницы. Их было трое, кружа вокруг меня они не атаковали, смотрели, трогали меня за плечи пальцами, и я как ни странно, чувствовал их призрачные касания, и они были приятны. Я шёл прямо, эскорт из призраков следовал за мной, как вдруг из-под ближайшего кургана послышалась какая-то возня и я увидел настоящего, Восемь его побери скелета. Истлевший доспех и сломанный меч было всем тем, что у него ещё осталось. Ни плоти, ни глаз не было.

– Ты Наш, – прохрипел он. Его голос и появление мне не понравились.

– Ещё нет, – прохрипел я и одним ударом молота снёс ему череп. Призрачные девы захихикали, но приближаться не стали. Я брел дальше и все чаще и чаще под ногами стали хрустеть каменные обломки надгробий настолько древних, что испытания временем не перенёс даже мрамор. Когда я оглянулся, я увидел, что моя "свита" выросла кратно. Уже несколько десятков то ли теней, то ли призраков тянулись следом за мной как фата за невестой. Да, думал я, скоро я женюсь в последний раз и невеста у меня будет самая шикарная – смерть.

На Последней битве два года назад, я своими глазами видел короля этих мест, страшного и жуткого рыцаря смерти. Та тварь, что вылезла из роскошного склепа сейчас, ему уступала во всем, ни изящества, ни жуткой красоты, ни мощной ауры зла. Да и человеком он не был. Скорее человеком на нижнюю часть и быком на верхнюю, секира в его истлевших руках привлекла мое внимание, она была явно непростой, ни пятнышка ржавчины, а ещё она отливала каким-то светом, что ли. Тварюга возвышалась даже надо мной и вероятно при жизни это существо обладало силой горного великана.

– Зачем ты пришёл, на вполне человеческом? – проговорил он. – Тебе здесь не место человек, во всяком случае пока что.

– Тебе тоже, – ответил я и ударил коварно, без замаха, снизу-вверх. Он успел подставить под удар свою секиру, и я понял, что мне достался смертельно опасный, не только сильный, но и быстрый соперник. С другой стороны, я ведь этого и хотел. Мы закружились вокруг друг друга. Обмениваясь лёгкими ударами, мы ждали момента атаковать всерьёз. Коварный обратный удар этого чудища чуть было не застал меня врасплох и только тысячи проведённых боёв позволили мне уклониться. Но увернулся я с трудом, раненый бок давал о себе знать. Атаковать из необычного положения было непросто и даже мне пришлось напрячь все свои силы, чтобы удержать молот в руках, когда наши оружия встретились в жестком блоке. Я чувствовал, что начал уставать. У меня было ещё пару сюрпризов в рукаве, когда этот монструозный мертвяк применил что-то из своей мерзкой, чёрной магии. Он ударил копытом по земле и произнёс Слово и их стало трое, а моя голова отчего то затуманилась. Я чувствовал, что настоящий только один из них, но который? Отступив я сорвал с груди старый, ещё прадедовский серебряный знак Восьмерых и воззвал:

– Ульфиг, помоги мне Великий. И Восемь меня побери, кто-то меня услышал. Одна из размножившихся копий стала как будто чуть чётче, а голова прояснилась. Я знал, что бить сразу нельзя, нужен обманный удар, финт. А нежить напирала, давила, теперь три секиры пытались меня достать и шестое чувство подсказывало мне даже удар призрачным оружием будет опасен. Улучив момент, я прыгнул. Одна из секир прошла подо мной, вторая рассекла мне бок, но боли я пока не почувствовал, азарт боя захватил меня без остатка. Третья секира ударила меня плашмя и придала мне ускорение отбив плечо и спину. Я разлегся на этой проклятой, кладбищенской земле, но сумел сгруппироваться и встал на одно колено. Мой манёвр удался.

– А теперь ты умрешь и дар, врученный тебе одним из нас не успеет, сделать тебя равным нам, – пробасил мёртвый и почти истлевший человекобык. "Мои любимые разговоры перед убийством", – думал я. Обожаю их. Соперник думает, что победил, расслабляться, теряет концентрацию. Я краем глаза следил за перемещением настоящего мертвяка. Вот он подходит сбоку, вот заносит свою страшную секиру что бы разрубить меня на двое. Секира летит вниз, но я шепчу:

– Ульфиг, Заступник, выручай и ударил. Удар был очень сложный, связки рвались от напряжения. Я вложил в этот удар все что было, и "Малыш" тенью пронесся навстречу млечной секире разминувшись с ней на волосок ударил точно снизу-вверх в массивную нижнюю челюсть этой твари. Когда кость и камень моего молота соприкоснулись, "Малыш" взорвался как вулкан. Дикая боль пронзила мою ногу, на излете оружие нежити ещё раз испило моей крови разрубив бедро до кости. Но я не обращал на это внимание, я любовался. Неживой монстр ещё стоял, но стоял он уже без своей рогатой головы. Сначала распалась в ржавую, красную пыль его секира, а потом ветер развеял и его безголовое туловище. У меня не было больше сил встать, но я лежал и улыбался. Ночь была волшебная.

Карн 352 год. Что я такое?

Я умер. И переродился в нечто другое. Не человек и не нежить. Монстр? Да, скорее жуткий монстр. Раны больше не беспокоили меня, хотя страшные шрамы и остались на боку и задней лапе. Их почти не было видно, я изменился и изменился мой облик. Моя кожа стала толстой, не подвластной обычному оружию шкурой. Мои ноги преобразовалось сильнее других частей тела, став ещё сильнее, а колени вывернулись назад. Руки превратились в лапы с мощными когтями, способными с лёгкостью рвать чужую плоть. Я стал полу человеком, полу волком. В древних сказаниях Карна, таких как я называли Перевертышами.

Некротическая магия, как я узнал позже, почти перестала действовать на меня, скорее всего часть сущности той нежити, что я развоплотил в момент моего превращения, как-то повлияла на это. Оставив из одежды только короткие меховые штаны, я пошел в направлении, которое показалось мне наилучшим. Я не потерял способности думать, хотя теперь это стало сложнее. Очень мешали обострившиеся вне всякой меры чувства и эмоции, которые буквально захлестывали мое сознание. Сильнее прочих были ярость и раздражение. Теперь я их ощущал полнее, у чувств появились цвета. Ярость застилала глаза красным, раздражение – оранжево-фиолетовым. Поверхность земли отдалилась. Оценивая себя, насколько мне позволяло зрение, я понимал, что стал ещё крупнее и намного сильнее прежнего и это пугало. Бывало, я и раньше не мог рассчитать силу, что же делать сейчас, мне было и вовсе непонятно.

"Что же мне делать?" – Думал я.

Решение пришло само. Я буду делать то, что умею и люблю больше всего – драться и убивать всяческое отродье, будь оно хоть живое, хоть нет.

… Когда много лет спустя, я сидел в одной из таверн Опорного кряжа, то слышал сотни историй про огромного оборотня, который очистил все дороги на юге Карна. Всякое отребье, бандиты, оркусы, мелкая и пакостная нежить, не совались на территории от Зелёного дола до Дозора. Рассказывали, что мирных людей он не трогал. По слухам, в одних и тех же местах часто видели и огромного, косматого мужчину, одетого только в короткие меховые штаны и шкуру, с башкой огромного волка на плечах. Ещё говорили, что некоторые хозяйки, привечавшие у себя этого дикаря, рожали крепких и сильных мальчишек и девчонок с волосами чёрными, как смоль. Много было сказок об этом…

      Почуяв, и увидев запах чего-то интересного, и двинулся по следу. Бегать на изменившихся лапах было удобнее чем раньше, а главное быстрее. Жажда крови, как я потом стал называть её, отпустила меня только тогда, когда я уже пожирал чей-то труп. Существо при жизни напоминало огромную змею со вполне развитыми человеческими руками и плечами. Эти руки все еще сжимали две кривые, старые сабли. Оружие поверженного и пожираемого мной сейчас врага, не обагрилось моей кровью. Я смутно помнил наш бой, помнил, что я не забыл все те приёмы, что знал, когда был обычным человеком. И пусть теперь у меня не было ничего кроме когтей и страшных клыков – это не помешало мне убить это создание. Вгрызаясь в его плоть, я не только насыщался, но и праздновал свою первую победу.

Месяцы такой кровавой охоты слились для меня в один день. В Мёртвых гатях, несомненно, была могучая нежить, способная победить меня, но я чувствовал ареалы их обитания и не заходил в них, пока не заходил. Жизнь бешеного зверя, каким я стал, была подчинена совсем другим законам, нежели у зверя обычного. Меня вела жажда убийства и приходя в себя в какой-то момент, я понял, что уже покинул Гати, и сейчас нахожусь у самых отрогов Сторожевых гор. Я любил и знал эти места. Здесь недалеко была деревушка Приречье, в которой долго и счастливо жил мой друг, мастер Стэн со своей семьёй. По ту сторону гор, были степи оркусов, а ещё дальше находился Зелёный дол, в котором пару лет пришлось послужить сотником и мне. Рассудив здраво, покуда еще мог, я решил поохотиться на орков и направился на ту сторону кряжа. Мне нравились горы, здесь было свежо, прохладно и спокойно. Здесь, в этих горах, я чаще был в себе и мог думать и размышлять. Да и кровь убитых мной тварей, была на контрасте с холодным воздухом – горячей.

Обычное, не волшебное оружие, не могло пробить моей шкуры, но однажды досталось и мне. Запах, привёл меня к оркской кузне. Я не подвергся кровавой жажде, которую мне удавалось контролировать все лучше и лучше. Кузня была совсем простой: наковальня, глинобитная печь, не хитрые инструменты, развешенные на столбах, все это венчала крыша из тростника и веток. Кузнец что-то обстукивал и, казалось, не слышал моего приближения. Я же подбирался сзади и не учел только одного, у орков был очень острый нюх и мой запах он уже учуял.

Когда до жертвы оставался прыжок, я сделал его и взвился в воздух, готовый по приземлению сбить врага, оглушить и разорвать его горло. Но вместо этого, когда я уже почти ничего не смог исправить в своём полёте, я увидел разрывающий воздух, быстрый и сильный удар тяжёлого кузнечного молота. Я извернулся в воздухе и это позволило мне получить не прямой удар, а удар вскользь. Меня со страшной силой сшибло, и я почувствовал, что часть моих рёбер обрели не запланированную свободу и сломались. Приземление вышло жёстким, но я встал. Кузнец-орк уже шёл ко мне. Поигрывая молотом, он произнёс:

– Я давно хотел такую шкуру, как у тебя, её можно продать за огромные деньги.

– Сначала попробуй снять ее! – Прорычал я в ответ.

И он попробовал. Мы были примерно одного роста и одного веса. Да и силы были наши равны. Моя звериная суть делала наш бой, похожим на бой с тенью. Мы кружились и кружилась друг вокруг друга. Мы дрались, как двоюродные братья, и бой наш носил жестокий и кровавый характер. Между нами было лишь два основных отличия, он не мог повредить мою шкуру и старался оглушить, сломать меня. Я же, когда добирался до его тела, рвал его и потеря крови делала его слабее.

Бой переломился, когда я обезоружил его. Но умер он с честью и несмотря на то, что он орк, я не ненавидел его и не стал пожирать, съев только его сердце. Две седмицы я зализывал потом свои ушибы и переломы. Регенерация оборотня помогала мне, но шансы умереть у меня были. Ребра срастались дольше всего и я в эти дни не охотился. Я просто шёл на север. Вдалеке стал вырастать лес Альтеров и мне абсолютно точно, делать там было нечего. Там не было врагов для меня – это раз. Второе, я сам был монстром для них, и что-то подсказывало мне, что их длинные стрелы моя непробиваемая шкура не остановит.

"Был волком, а стану дикобразом", – думал я.

Лес я решил обойти западнее. До этого, я никогда не заходил так далеко и мне было любопытно побывать в этих землях. Дорог тут не было, да они мне были и не нужны, я быстро двигался на северо-запад, а кромка леса то приближалась, то становилась дальше. Начиналась осень, на несколько дней зарядил холодный дождь, а тёплая земля парила. Видимость была сильно ограничена, и первое что я почувствовал – это то, что изменился запах. И нет, это был все тот же запах леса, но леса другого. В его составе, появились нотки смолы, прелой листвы и влажности. Заинтересовавшись, я пошел на запах и уже к вечеру вышел к краю этой пущи. Лесом Альтеров – это назвать уже было нельзя. Решив спать здесь, я нагреб листвы и зарылся в неё. Мне было тепло, а ещё я услышал Зов и не смог не повиноваться ему. Но раньше, чем Зов окончательно завладел мной, меня сморило.

Карн 353 год. Ора.

Глава 4. Ора. 

Не помня себя, я шёл по этому странному лесу, деревья как будто расступались передо мной и в поле моего зрения были лишь только древесные стены и покрытая прекрасными белыми цветами тропинка. Огромные и древние лиственницы, как стражи, стояли по обеим сторонам этой странной и прекрасной, в своей первозданном красоте тропы. Цветы источали тот самый запах, который привёл меня сюда ещё от предполья, он был сладок и свеж.

Я не помнил, как я проснулся, и почему рискнул прийти сюда. Длинные и не знающие промаха стрелы альтеров уже не пугали меня. Шел я долго, иногда я не мог перебороть себя и опускался на все четыре лапы, чтобы еще раз всей грудью вдохнуть запах этих волшебных цветов. Тогда я подолгу стоял, оглядывался и понимал, что не имею возможности ни повернуть назад, ни сойти с этой тропы. О древней, оставленной высокими людьми части своего леса, не было известно, почти ничего. Места эти представлялись запущенными, непроходимыми и опасными. Мое же, сейчас почти звериное чутье, говорило мне только то, что опасность заключается в том, что я более не волен выбирать свой путь, и я все это время, подспудно, но безуспешно борюсь с этим. К вечеру какого-то дня, ибо я потерял чувство течения времени, я вышел на лесную поляну. Посреди белых цветов стояла она. Альтерка? Дриада? Дух леса? Я не знал, но она была прекрасна.