Древо Миров братьев Камковых. Том 4. Освобождение

Вечерело. Завалив вход, и по традиции засыпав его сверху грунтом, я решил, что для одного дня мне уже достаточно физических упражнений и решительно зашагал к привязанному невдалеке коню. Мы с ним, даже не сговариваясь, повернули назад и спустя пару часов неторопливой скачки, вкушали заслуженный обоими ужин, правда уже порознь. Спать я в этот вечер ушел пораньше, потому как планировал завтра вновь повторить свой рейд на север, к курганам. Снились мне в эту ночь в основном поющие хором скелеты, при чем дирижировал ими какой-то трехметровый воин в сплошных золотых латах, и в высоком, остроконечным шлемом с пышным плюмажем, из прорези которого на меня внимательно смотрели, светящиеся ярко-зеленым светом, глазницы пустого, скалящегося в оскале черепа.

Глава 6. Мир Перна. 402год. Один из Четырех.

Высший Архимаг Школы Огня, Агонир Алый, собственной персоной почтил меня своим присутствием, не поленившись отправиться в эту заштатную деревеньку, располагавшуюся в сотнях миль от Школы Волшебства Штормхольд, где он являлся одним из ее основателей и главой одноименного факультета. Я приподнял несуществующую шляпу в жесте вежливости и как был, сидя на кровати, в простыне, попытался поклониться столь высокому гостю.

– Не трудись, а то ребра снова выскочат из-под повязки. – Агонир был сама любезность, что нельзя было сказать о выражении его горящих Первородным Огнем глаз.

– Чем обязан, визиту столь высокого гостя? – Я постарался не скривиться, хотя даже от попытки согнуться в жалкой пародии на полупоклон, снова сильно заныло где-то внутри и справа.

Агонир сделал неуловимый по быстроте жест, и я почувствовал чистую струйку прохлады, растекающуюся внутри груди, по моим рукам и лицу. Быстро коснувшись абсолютно здоровой рукой своих вновь мгновенно излеченных и даже отросших век и бровей, я понял, что Высший Архимаг Школы Огня, не понаслышке знаком и со Школой Воды.

– А то твоя ненаглядная эльфийка тебя не признает, – ухмыльнулся мне едва заметно Агонир. – Не стоит расстраивать по пустякам прекрасную, высокородную принцессу и дочь самого Владыки Эльсинора.

– Благодарю! – Я снова ожил, и теперь мне стало как-то не совсем удобно сидеть голым в кровати, перед стоящим на пороге одним из Величайших магов этого мира.

Агонир посмотрел на спинку моей кровати и, спрятав легкую улыбку, которая вновь коснулась лишь уголков его губ, отвернулся, словно узрел что-то интересное за окном. Я успел увидеть, как материализуется классическая мантия адепта Огня, и тут же вскочил с постели, сдернул ее со спинки кровати и с облегчением накинул на себя, запахнув ее на своем обнаженном теле. Словно почувствовав, что я уже одет, Агонир повернулся и вновь я ощутил всей своей кожей и самим своим естеством, его пронизывающий меня насквозь, тяжелый, давящий взгляд.

– Значит Черная башня пала, в нашем мире! – Произнес он, озвучивая словно само собой разумеющееся, рядовое известие. – Поздравляю с первым великим деянием, Архимаг Драгорт.

Я поперхнулся, словно хватанул в легкие порцию дыма от костра. Прокашлявшись и утерев выступившие слезы, я вновь взглянул на Агонира Алого. Тот смотрел на меня выжидающе. А потому я не спешил благодарить, задумавшись над его словами немного глубже. Мысли все еще ворочались, как тяжелые, бесформенные тюки, и я не сразу смог сформулировать свою ответную фразу, обдумывая и прокатывая ее внутри самого себя и так и сяк:

– Все не так просто! Да, Черная башня рухнула, едва не похоронив меня под своими обломками, но тот Ритуал, в результате которого она обрушилась, наверняка прошел не так бесследно, как может показаться на первый взгляд, и коснулся он, по-видимому, не только локально самой башни. Я думаю, что еще рано мне благодарить Вас за оказанную честь, скорее это аванс, который мне еще предстоит отработать.

– Ты действительно умен и даже прозорлив, Архимаг Драгорт, не зря о тебе весьма лестно отзывались: как твой наставник по факультету, так и главный маг королевства, да и Морон много чего мне порассказал о твоих стремительных успехах, особенно в ментальной магии. Да, к моему глубокому сожалению, тот Ритуал, о подготовке и проведении которого я, конечно же, заранее знал, затронул саму ткань нашего мироздания, пробив в ней изрядную дыру, которую мы с моими соратниками – Высшими Архимагами, сейчас спешно заделываем. Этот Ритуал…Я вообще был против. Но к несчастью, о нем нас предупредила более высокая власть и даже более того – велела не мешать. Я не смог противиться Слову своего прямого божества, а потому уступил, хотя возможно и сделал ошибку. – Высший Архимаг крепко задумался, сдвинув свои густые брови и потушив на время свой пылающий взор.

По мере произнесения речи Агониром, у меня все выше поднимались собственные, едва отросшие брови, и кажется, даже приоткрывался рот. Я понимал, о чем говорит Агонир. Имя бога Орфенора знали все, кто считался адептами Школы Огня. Но чтобы вот так вот, запросто, кто-то, пусть он трижды Высший Архимаг, мог общаться с божеством из великой Восьмерки – у меня в голове это никак не укладывалось.

– Я сделаю всё, что вы скажете, Архонт! – Едва слышно вымолвил я, едва вернув на место брови от макушки, куда, как мне казалось, они заползли, и с отчетливым щелчком поставив на место свою почти упавшую на доски пола челюсть.

– Еще бы ты не сделал! Сам натворил дел, сам и будешь их расхлёбывать! Мы всей Школой будет стоять на страже прорыва Хаоса в наш мир, пока не затворим открытую тобой дверь, но вот с тем, что успело прорваться, дело придется иметь тебе самому! Я наделяю тебя титулом не только за великое, как не крути деяние, которое ты совершил, избавив нас от проекции чужеродного наследия, но и для того, чтобы ты смог воспользоваться всеми ресурсами, будь то маги гильдий, или свободные адепты любой из стихий, в любом городе королевства людей. Как принцу эльфов, тебе доступно то же самое в отношении заклинателей лесного народа. Так что будь любезен, ликвидируй угрозы от расползавшихся по твоей вине порождений Хаоса и верни нашему миру Равновесие, а поселениям спокойную жизнь, как это было, еще до подготовки и проведения твоего Великого Ритуала.

Последние два слова он произнес, словно плюнул мне желчью в лицо. Я мысленно утерся, понимая, что львиная доля его слов и обвинений, имеет под собой право на жизнь. Конечно, можно было бы сейчас ссылаться на собственное неведение, типа сам не понимал, что творю, или на то, что зная обо всем заранее, Агонир мог бы сам предпринять что-нибудь колоссальное, под стать его мощи, да хоть бы и убить меня еще год назад? Но я уже давно был не ребенок, и успел привыкнуть отдуваться за свои поступки сам. Что мне мешало самому прийти в Школу и рассказать обо всем, или хотя бы посоветоваться с кем-то мудрым, типа моего наставника, того же старика Морона, или даже самого Архонта? Вот то-то и оно!

– Я готов! – Вытянувшись в струнку, словно королевский гвардеец на плацу, я поедал глазами высокое начальство.

Агонир сделал круговое движение рукой впереди себя, и перед ним образовалась рамка портала. Я сделал шаг к нему, а он прикоснулся рукой к моему плечу, делая шаг навстречу. Миг выворачивающего наизнанку головокружения, и мы уже стоим перед покоями Агонира, на самом верху башни Огня. В ответ на мое изумление, я точно помнил, как нам много раз говорили, что внутри периметра Школы подобная магия не работает, Агонир лишь улыбнулся. Он прикоснулся рукой к замку и тот щелкнул, отворяя дверь перед нами. Обернувшись ко мне, он вытянул вперед ладонь, давая мне этим знак, что не стоит следовать за ним и тут же скрылся в своих покоях. Через минуту дверь снова открылась, и он через порог протянул мне жезл с крупным, ярко горящим, словно только что сотворенным, изумительно огранённым рубином, в качестве навершия.

– Владей, Архимаг! – Проговорил он немного пафосно.

Я принял из рук Агонира Алого знак Архимага, и залюбовался игрой света кровавого камня, отбрасывающего красные блики, от пылающего на стене света факела. Сила ощутимо бурлила, пронизывая жезл и державшую его мою руку. Дверь передо мной плавно закрылась, и я остался один, ощущая пальцем своей правой руки, как плавится и истекает золотой жилкой, падая вниз тяжелыми каплями кольцо магистра, тут же впитываясь в пол башни. По ступеням запрыгал, постепенно теряя свой свет, цвет и размер рубин из стекшего с моего пальца кольца, который был изначально втрое меньший, чем тот, что венчал сейчас мой новый знак верховной магической власти среди людей. Да, я достиг вершины магической иерархии, но почему-то этот факт, который должен был бы вызывать во мне обоснованную гордость и дикое, бурное ликование, сейчас меня совсем, ну совсем, ну никак совсем не радовал.

Глава 7. Мир Омникорна. 2342 год. Предчувствие. Начало сезона Пси-штормов.

Что-то было не так. Это чувствовал я, это чувствовали Микки и Моги. Это чувствовал Егорыч! Дикие шторма, не прирученные, а Дикие шторма, начались сразу, как с нашей планеты сорвало часть атмосферы, а оставшаяся часть была порядком загрязнена радиацией, боевой химией и распадом всего подряд, после череды прокатившихся по миру техногенных катастроф. В горах это явление было заметно меньше, а вот на всей южной, равнинной части нашего северного континента стихия бушевала нешуточная. Но то, что надвигалось сейчас, было другим и Восемь меня забери, было чем-то гораздо худшим чем раньше.

Заняв одно из рабочих мест в куполе слежения за поверхностью, было и такое помещение на нашей базе, я стал наблюдать. Молний сейчас почти не было, ураганный ветер гнал бесконечно – чёрную череду тяжёлых, наполненных ядом облаков. Иногда они закручивались в причудливые воронки, и тогда в самом их эпицентре можно было увидеть невозможные, для обычного ненастья, зелёные и красные отсветы. Давило так, что я наглухо закрылся в ментальном плане и тем не менее продолжал получать тяжёлые оплеухи от пси-шторма, даже через свою ментальную защиту.

За все свои годы, я не помнил такого бедствия и сейчас не мог отвести взгляда от происходящего в небесах Омникорна. Небо, казалось, ожило и в мелькании туч и облаков, отсветов и всполохов огня, рисовало фигуры и лица гротескных великанов, или богов и их, безумно уродливых и одновременно прекрасных скакунов или сателлитов.

А потом все закончилось и вроде бы даже стало чуть светлее, чем обычно. Создавалось впечатление, что небо выдохлось. Я расслабился и, мысленно сняв с себя воображаемую защиту, отправился к себе. Видимо намаявшись от дикого шторма, друзья мои уснули, и если Микки просто свернулся клубком, то Моги пошёл дальше и заснул, засунув голову под крыло. Его небольшое ещё тело, уже начало оперяться, и это было удивительно. В обычной природе он был бы ещё покрыт детским пухом около трёх недель, но в нашем случае работали мутагены из Института, и взросление наступало раньше.

(более подробно описано в книге 3)

Размер птенца, как я видел, на четверть превосходил обыкновенный, и это также было ожидаемо и полностью меня устраивало.

«Пройдёт ещё неделя», – думал я, – «и надо будет выбираться отсюда, птенца пора будет ставить на крыло». – С этими мыслями я уснул, а спустя ещё пару дней, меня позвал к себе на разговор Егорыч.

Накал наших с ним страстей давно утих, поэтому я пошёл на встречу налегке. Когда он, по законам гостеприимства, напоил меня чаем и обсудил со мной последние сплетни, я попросил его:

– Егорыч, пожалуйста, давай ближе к делу.

– Ну как знаешь, – ответил он. – Помнишь шторм третьего дня?

– Угу.

– Так вот, после этого шторма пустошники взбесились. Полковник сообщает, что они держат оборону и взяли несколько анализов у погибших тварей. Предварительно, после шторма, у них ещё повысилось обоняние и чувствительность к феромонам, и теперь они просто впадают в неистовство, чувствуя кого-то отличного от себя.

Закрыв рот, чтобы не простудить кишки, я попросил Егорыча продолжать.

– Исходя из этого и с учётом того, что ареалы обитания этих тварей от нас на юге и на востоке и того, что плодятся они как кошки, скоро нам стоит ожидать проблем и у себя. И это уже будет не разведывательные или охотничьи отряды, к которым ты попал в плен, а затем сжёг их. Это будут уже полноценные рейды. Понимаешь меня?

– А чего тут непонятного, – окрысился я. – Надо и нам объединять Общины, а то сожрут по одиночке и не заметим как.

– Твои бы слова, да Восьмерым в уши. Людям не свойственно объединяться без крайнего на то основание, а то, что я сказал тебе, пока ещё не случилось.

Оба замолчав, мы задумались. Спустя минут пять, я взглянул на Егорыча исподлобья и сказал:

– Можем пока пустить слух, сходный с только что озвученной тобой информацией. Потом я «уговорю» искателей в дальних рейдах податься, скажем к полковнику, не убивать же мне их в самом деле, а потом пустим ещё один слух, что дескать съели их, а мы опознали их по останкам. И снова затем скажем, уже по громче, да по настойчивее: «Давайте объединяться». Можно ещё под видом торговых делегаций от нашей общины к соседям заговорщиков послать, они с кумушками местными переговорят и такой «сарафан» получиться, что закачаешься!

– Похоже на план, – ответил мне Егорыч, хитро прищуриваясь. – Не зря я на вас, бездарей малолетних, своё время тратил. Научил похоже чему-то. – Егорыч остался додумывать, а я пошёл знакомиться с Очкариком.

До этого дня я никогда не видел людей в очках с диоптриями. Очки в моем понимании могли только от чего только защищать, от солнечного света, например, от пыли или грязи, но очки что бы видеть… Операция по исправлению зрения занимает тридцать секунд, пятнадцать из которых займёт диагностика.

Очкарик был чуть моложе меня. Это был щуплый парень с копной неуправляемых огненно рыжих волос на голове и жидкой щетиной того же окраса на подбородке. Одет он был в своём стиле: грязно – зелёного цвета штаны – шаровары, куртка со множеством карманов, которая была одета поверх растянутой майки, а дополняли образ – с высокой шнуровкой ботинки, один из которых уже давно хотел есть, но был перемотан липкой лентой и держался каким-то чудом.

– Криз. – Представился я и протянул руку для рукопожатия.

– Очкарик. – Со вздохом разочарования от самого себя, протянул мой новый приятель.

Дружески похлопав своего нового знакомого по плечу, от чего последний скривился от боли, я приглашающе махнул рукой и повёл его обедать в столовую. Убедившись, что Очкарик наелся до самого отвала, я предложил ему осмотреть нашу общину и он согласился. Слушал он меня с отсутствующим видом и с трудом сдержав раздражение, я спросил:

– О чём думаешь?

– Над «прогой», – ответил мой визави.

– А поподробнее?

Глаза его стали более осмысленными, и он ответил:

– Я создаю код для управления трансфера энергии с источника на Маяке на наш пилон.

– В уме? – Спросил я.

Очкарик при этом почему-то сначала посмотрел на свои пустые руки и потом чуть удивлённо на меня и сказал:

– Конечно.

Тысяча мыслей у меня пронеслись за одну секунду, и когда осталась только одна, то я спросил:

– У тебя что, то же нейросеть в башке?

– Нет, – ответил мне этот удивительный парень. – У меня с детства просто память очень хорошая, я все помню и ничего не могу забыть. От этого у меня иногда очень болит голова и тогда я не могу работать.

– Да ну на…, – ответил я. – Если бы я помнил всё, у меня бы голова вообще лопнула.

Приободрив человека, я понял, что экскурсия ему не интересна и отвёл его отдыхать, у нас в общине было несколько гостевых комнат на такие случаи. Следующие дни прошли в бесконечных совещаниях, и я готов был отдать что угодно, только бы свалить подальше от этой нудятины. Чтобы с пользой скоротать время, я жёстко тренировался, доводя себя до физического изнеможения, много ел, спал по восемь часов и снова тренировался.

Звери мои «тренировались» вместе со мной. Микки бегал вокруг и грыз всё подряд. Когда ему выдумывалось приказывать нанитам из давным-давно вживленной в него колонии напыляться ему на резцы, то грыз он вообще всё, любой материал. Я на него ругался, конечно, но в душе радовался – хороший крыс!

Моги же уже пробовал летать, но пока у него получалось только замедлить своё падение, и он смешно шлепался на пол. В один из дней, в помещении, которое мы использовали как тренировочный зал, а ранее здесь был размещено какое-то оборудование, заглянул Егорыч. Без удивления увидев меня, он произнес то, чего я ждал уже вторые сутки:

– Собирайся, завтра ты выходишь.

Глава 8.

Мир Карна. Начало зимы 350 г. Прикряжная. Гол как Барон.

Дорога мне далась тяжело. В горах было уже прохладно, а ночами начали случаться первые заморозки. Перед тем, как я до времени покинул ставшие мне почти родными руины башни, я прибрал за собой и захоронил, то, что еще недавно было Верноном Мудрым, не следовало оставлять эту падаль гнить в подвале. Как говориться, сделал и забыл. Передвигаясь по горам, я видел, как их стали обживать разрозненные семьи гоблинсов и мне это не нравилось, пора было наводить порядок на своих землях. Прячась от особенно больших их скоплений, я медленно продвигался на северо-запад. Раньше я поступил бы с ними по-другому, но сейчас я был слаб, и мне приходилось избегать любых конфликтов. А горы мне эти нравились, южные горы вообще сильно отличались от северных. Эти горы были не столь высоки и круты, здесь не было высоких и заснеженных пиков, обжигающего лицо и руки мороза и сбивающих с ног ветров. Когда я добрался до озера в лощине скал, ночью в неверном свете звезд, оно снова явило мне свою загадку, и я вспомнил про Дурина Смышленого. Я был уверен, что смогу привлечь этого дверга к разгадке этой тайны. Да, Дурин был не наследным принцем, но он был отцом наследного принца, и единственным сыном правящего владыки и власть его была велика, а любопытство запредельно. Отраженный в водной глади портал входа, выполненный из белого камня. Статуя огромного каменного дверга и темнота того, что было за ажурной и резной колоннадой, манила и меня. Но, я понимал, что без подгорного народа мне не найти решения.

Поставив еще одну галочку в списке своих дел на следующее утро, я отправился дальше. Несмотря на то, что на карте Карна земли мои были обширны, люди на них проживали только в их северо-западной области. Моими соседями были Мертвые гати на западе, город Важин на северо-западе, Дозор на севере и кочевники на северо-востоке и востоке. Все южное направление, по сути, вообще не имело границ, и когда-нибудь в будущем, было возможным вектором для экспансии. Думая о том и об этом, планируя свои действия, я медленно шел по своим землям, «Душегуб» спал в ножнах, а ножны мерно постукивали по камням, когда я использовал их как палку или трость, чтобы снять хоть часть нагрузки со своих исковерканных мышц и связок.

К началу действительных холодов, я сумел преодолеть кряж и выйти к одной из своих деревушек. Эта деревня, как и многие другие, была похоже на ставшим для меня родным Приречье, и представляло из себя одну длинную улицу с домами по обеим сторонам от нее. За домами, жители имел свои участки земли и сады, а общинное поле было еще чуть дальше. Была здесь и маленькая кузница, и руки мои зачесались в предвкушении. Свой кузнечный инструмент перед битвой, я оставил у Стефана в Столице, но это меня не останавливало. Перед деревней я привел в себя в вид настолько презентабельный, насколько это было вообще возможно. Красный королевский плащ скрыл мою убогую меховую безрукавку и, в общем, я выглядел как человек бездомный, но не потерявший еще достоинства. Подсмеиваясь над собой, я дошел до дома старосты и вошел, как и полагается хозяину этих земель и людей, без стука.

Собака, до моего появления дремавшая в сенях, вскочила и глухо зарычала, обнажив свои желтые клыки, но я даже не обратил на нее внимание. Мерк быстро решил вопрос, плавно и грациозно появившись из-за моей спины. Огромный пес сразу отступил на расстояние показавшиеся ему безопасным, а потом потупил глаза и быстро ретировался в неизвестном направлении.

– Кого там нелегкая принесла? – Раздалось из сада. С заднего двора забухали сапоги, и староста показался в проеме двери. Увидев меня, он сделал свои выводы и схватился за поясной нож.

– Чего надо, оборванец? – Грозно насколько мог, произнес он.

– Созывай людей, – бросил я и вышел на крыльцо. Я слышал, как он все еще стоял и думал, о том, как ему следует поступить. Но вот он видимо на что-то решился и выбежав с заднего двора, чтобы не сталкиваться со мной на парадном крыльце, зазвонил в пожарный колокол. Время было обеденное, поэтому народ стал собираться достаточно быстро. Когда собрались почти все, а это без малого почти сотня душ и все еще ничего не происходило, люди начали переглядываться. Прочистив горло, я гаркнул, как на плацу:

«Народ! Волею судеб и почившего короля Вернона, я ваш барон на этих землях от границ на западе, севере и востоке, и до самого Опорного кряжа и еще далее. Клянусь своей честью, что буду защищать вас и править справедливо, но жестко. Это все!» Снизив тон, я продолжал:

– Сейчас я попрошу остаться со мной только старосту, местного кузнечных дел мастера и мужчин, служивших в регулярных войсках короля или иных дворян Карна.»

Люди не уходили. Кто-то чесал затылок, кумушки уже о чем-то перешёптывались, молодые девки начали строить мне глазки, а служивые подтянулись и невольно встали по стойке вольно. Слегка улыбнувшись, я вернулся в дом старосты и занял место во главе стола его просторной трапезной. Долго ждать не пришлось. Судя по походке крыльцо, занял местный староста и в свою очередь обратился к односельчанам.

– Ну чего вылупились? – Начал он. – Работы что ли мало у Вас? Забыли, что ли, что в конце лета приходил королевский циркуляр о нашем новом бароне, мастере Стэне?

– Не очень-то похож на барона, – высказался кто-то из толпы.

Староста, не блиставший умом Стефана, ответил по-житейски мудро и коротко:

«Ну, какой есть!» Всплеснув, судя по звуку руками, он следом за мной вошел в дом. Следом за ним, в избу, набилось еще десять мужиков, но места хватило всем и мужики хоть и тесно, но расселись на лавки, стоявшие вдоль стен.

С минуту мы смотрели друг на друга, а затем я продолжил законченный на крыльце разговор.

– Вот что мужики, – сказал я. – Времена нынче не простые, ограду строить долго. Поэтому, посередине деревни возводим вышку, метров семь – восемь достаточно и ставим дозор в две смены. И смотрите у меня, увижу, что не караулите, как следует, пеняйте на себя. Кузнец – с тебя гвозди, скобы. Староста – ты пока старший по окрестным деревням и поселкам на моих землях, отпиши всем, пусть делают также. Теперь парни тем, кто служил. Брони, оружие, щиты – держать в годном состоянии и под рукой, если что должны быть готовы за десять минут. Кругом гоблинсы, бандиты, другие твари. Раздав таким образом самые важные распоряжения, я закончил свою речь тем, что предупредил старосту, что на месяц отбуду в Столицу. Все кроме старосты стали расходиться по своим домам, а наш с ними диалог продолжился.

– Как величать тебя, уважаемый? – обратился я к нему.

– Так, Проклом, меня кличут, Милсдарь, – ответствовал он.

– Будем знакомы, Прокл, – сказал я и протянул ему руку. – Ко мне можешь обращаться просто, мастер Стэн – этого будет достаточно. Руку мою сдавила крепкая и мозолистая рука человека всю жизнь, работающего на земле, и староста впервые робко улыбнулся.

– Ну что, не так и страшно? – улыбнулся в ответ я. – Расскажи мне все что знаешь, попросил я его.

И Прокл рассказал… Деревня их называлась Прикряжная, и была она нанесена далеко не на всех картах. Постоянно в деревне проживало около сотни людей и, как водится, родня у них была во всех окрестных поселениях. Жила деревня в целом неплохо, крепко. Война слава Восьмерым прокатилась мимо них и сильно не затронула все их теперешние трудности были связаны со страхами от нападений различного рода бандитов, да тварей, которых расплодилось без всякой меры по словам их многочисленных соседей и заезжих торговых караванов, и ярмарок. Земли, на которых исстари располагалась деревня, были тучные и голода он вспомнить не мог. Пока он рассказывал его жена, доселе не показывавшая нос, стала собирать на стол и я, чтобы не совсем уж нахлебничать достал из заплечного мешка недавно убитого Мерком зайца. Сам мерк крутился у всех под ногами, но благодаря амулету Ведуньи, никто не обращал на него внимания. Хозяйка дала ему молока и погладила, и даже тогда у нее не возникло подозрений, что перед ней не просто большой кот, а нечто куда как более опасное и смертельно ядовитое. За ужином мы перешли к «большой» политике и Прокл, вошедший во вкус и изрядно выпивший самогона, разлился певчей птахой. Из его рассказа, я узнал, что короля Вернона перестали искать спустя месяц и отмерив полагающийся траур, после кровавой победы к власти пришел Совет. Совет состоял по понятным причинам из самых влиятельных дворян и те сразу же стали тянут одеяло на себя. Не смотря на свои интересы все эти господа были крепкими хозяйственники и поэтому о простом люде не забывали. Снова возродили службу охотников за головами и полного беспредела не случилось.