Древо Миров братьев Камковых. Том 4. Освобождение

Глава 3

.

Мир Омникорна. 2342 год. Осмысление новой реальности.

Спустя неделю после моего провала при запуске континентального щита я всё ещё сидел в своей каморке и старался не высовываться из неё без крайней необходимости. С тех пор как Егорыч, шестеро его парней и я вернулись в Общину, я не переставал думать о постигшей меня неудаче и дальнейшем смысле своего никчёмного существования. Снова и снова, я вспоминал события, произошедшие сразу после провала…

…Я пришёл в себя от того, что кто-то лизал моё лицо. Не открывая глаз, я сообразил, что слюнявить меня, кроме Микки больше некому и немного успокоился.

– Микки, – прохрипел я, пытаясь отогнать его от своего лица. Подниматься и что-либо делать не хотелось.

"Лучше бы я умер" – думал я.

С кряхтением и уханьем, я встал на ноги и тут же опёрся о стенку, так как голова кружилась нещадно. В голову лезли разные мысли, но ни одна из них не могла задержаться и быть обдуманной. Чужой голос в моей голове, какой-то ритуал, сбой при запуске щита, птенец.

Птенец… Я пересилил себя и с трудом огляделся, меня сильно подташнивало, но я держался, не блевал. Кофр с птенцом так и стоял на полу, и я добрел до него и упал рядом на колени. Стоять так стало легче и в голове немного прояснилось. Птенец с трудом барахтался, но его пух уже стал подсыхать, и малыш превращался в белый комочек. Я почувствовал, что он голоден и снова изнасиловав свой организм, сделал усилие и поднялся. Еды на лестнице вверх, ведущей под купол, хватало. Я собирал самые маленькие кусочки мяса от убитых людьми Егорыча Пустошников и скармливал их Моги. Это имя пришло ко мне само, вдруг, и оценив все вокруг, я решил, что оно вполне подойдёт пернатому хищнику. К слову, Моги с удовольствием поедал мясо ящериц, ему было вкусно. Когда я закончил свой путь наверх, то увидел, что «стальной» старик, ходит между трупами людей и пустошников, и, пытаясь привести в чувство первых, безжалостно добивает вторых. Увидев меня, он приговорил:

– Ну что, обосрались мы Малыш?!

Я, по обыкновению, молча кивнул, Егорыч кивнул мне в ответ и продолжил своё дело, а я стал ему помогать. Наставник и Зои – пытались поговорить со мной и приходили к дверям моей каморки ежедневно. Вероятно, у них были слова успокоения для меня и слова поддержки, но мне это было не нужно, и я не открывал ни первому, ни второй. Физически я был абсолютно здоров, вот только в голове моей больше никто не разговаривал. Новы больше не было. И я Восемь меня побери, был этому рад. Я проверил и убедился, что весь функционал моих возможностей остался, вот только теперь он работал только по моему мысленному приказу. Больше никто не мог подстраховать меня, если я сам не замечу угрозу.

Микки где-то пропадал, и я чувствовал, что он, в отличие от меня, далёк от глубокой депрессии. Судя по его настроению, он где-то дрался за право альфа самца и оплодотворял всех подряд самочек, до которых мог дотянуться. Я этим заниматься не хотел, поэтому днями сидел у себя и занимался своими мыслями и птенцом, а ночами выходил к белковым бакам и сцеживал немного питательной массы для него и чуть больше для себя.

Проснувшись как-то днём, я понял, что скучаю по Нове и стал вспоминать всё чему она меня учила. Озарением стало потоковое состояние боя, а мой мозг наконец-то смог отбросить всю эмоциональную шелуху и начать анализировать. Постепенно, все мысли стали крутиться вокруг седьмого пилона в Кроссборне и коллайдера. Я подумал, что в принципе, если внести программные изменения в код, а технические в пилон, то возможно получится создать щит хотя бы вокруг Кроссборна. Хандру мою сняло как рукой, и я загорелся новой идеей.

– Микки, – сказал я играющему с Моги крысу. – У нас снова есть цель!

Микки очень внимательно посмотрел на меня своими чёрными глазами-бусинками и что-то утвердительно просвистел. Птенец, тоже замахал своими ещё совсем небольшими крылышками и напрудил лужу мне прямо на верстак.

Ворвавшись к Зои в медотсек, я обхватил её руками за талию, чуть пониже спины и закружил. Поначалу опешившая девушка упёрлась мне в грудь обеими руками и попыталась вырваться, но потом одумалась и радостно засмеялась.

– Кри, Малыш, что с тобой? – Проговорила она, задыхаясь от нашего долгого поцелуя.

– Зои, Детка, я всё придумал. – Ответил я.

– Что ты снова придумал? – Рассмеялась она. – Опять будешь спасать мир?

– Почти, – ответил я. – Но не мир, а наш Кроссборн.

Памятуя о недавно данной самому себе клятве не верить никому, я не стал вдаваться в детали. Понежившись с рыжей ещё какое-то время, я попросил её об операции. Процедура обещала быть не сложной. Новое оборудование из центра Кроссборна, что благодаря мне получила наша докторша, с лёгкостью делала такие коррекции.

Я попросил Зои соединить мою нейросеть с тактическим модулем и отдать под его управление мои возможности к кратковременному усилению моих характеристик. Умничка Зои, подошла к вопросу со всей ответственностью и сначала сделала мне полную диагностику, а потом соединила нейросеть и ТМ.

Сформированного Новой для своих целей нанитного щупа я лишился, но Зои записала для колонии нанитов другие интересные программы. Например, теперь ТМ мог локально сформировать на моем теле бронированную зону, или сделать мне небольшие когти с остриём толщиной в одну молекулу. Ну и, конечно, остался их медицинский функционал: где-то дыру в шкуре заштопать, и всё такое.

Моя улучшенная регенерация также осталась при мне, поэтому уже на следующий день я был отпущен из мед. блока. Каморка меня встретила голодным негодованием. Моги и мне пришлось идти в столовую. Птенцу было отроду уже две недели, и он уверенно держался на моём плече. Чтобы не упасть, когда я шёл, он своими когтистыми лапами крепко цеплялся за мою куртку и иногда взмахивал крыльями. Летать ему ещё было рано, но он уже пробовал, как держит его воздух. Конечно, все кого мы встречали на своём пути пялились на нас с Моги, но я от этого не испытывал дискомфорта, скорее наоборот.

Ввернув кухарке неизменно старую шутку про «мне как обычно», я получил свою порцию еды и, составив птица на стол, стал насыщаться. Птенец не отставал, и звонко стучал своим страшненьким клювом по дну миски. Пока мы ели, я набил сообщение Наставнику о том, что готов к встрече, и прошу его пригласить на неё ещё и нашего главного техно мага. Когда я получил ответ, состоящий из краткого «Ок» и времени, мы с Моги уже допивали вторую порцию белкового киселя. Птенец извозился весь, но его эмоциональный фон докладывал мне, что он очень доволен. Свою живность я на встречу не взял. Микки, слегка уставший от любовных похождений, пришёл в каморку сам и я, оставив их с Могильщиком вдвоём, ушёл на минус второй к Наставнику. Как и ожидалось, спорили мы до хрипоты и перехода на личности. И было это примерно так:

– …ну чисто теоретически, наверно, можно попробовать разобраться в устройстве пилона, его программном коде и при необходимости доработать его так, чтобы он не просто принимал энергию, а принимал её и рассеивал вокруг себя в форме купола, причём диаметр рассеивания и плотность, должны иметь возможность регулирования! – Пытался втолковать нам наш Техно-маг.

– Как? – Орал на него Наставник. – Как ты этого добьёшься. Какие материалы применяли наши отцы и деды? Для чего был каждый из них, какова начинка пилона, кто сможет изменить программный код? – Вопросы из Наставника сыпались со скоростью света, и Техно-маг вжал голову в плечи.

– В «Чёрной башне» должны быть схемы пилонов и вероятно всех узлов проекта «Щит», – сказал я. – Найти их будет не сложно, по запросу ИскИна, но вот разобраться в них…Так же, если поставить задачу супер ИскИну он что-то подскажет, если есть хотя бы крохотная вероятность сделать то, что мы придумали. Остается вопрос с программным кодом…

– Есть вроде парень у наших соседей, – промямлил Техно-маг. – У тех, которые обосновались в «АйТи» кластере Кроссборна. Он вроде крутой программист, как говорят…

– Подвожу итог: – проговорил Наставник, и хлопнул ладонями по столу. – Если убрать слова: наверное, возможно, теоретически, и тому подобные, то мы вообще ни хрена не знаем.

– Пробовать надо, – перебил я его.

– А ты вообще молчи, напробовался уже. Мы похожи на стадо обезьян, – продолжал ворчать Наставник. Как в старом анекдоте, честное слово, – сокрушался он.

Мы же тем временем с Техно-магом наслаждались игрой одного актёра, ибо уже знали, что сейчас Наставник уже уговаривает сам себя. Ещё немного позже Наставник вызвал Егорыча и вкратце передал ему нашу идею, причём преподнёс всё так, что: «вопрос конечно надо изучить, но тема рабочая».

Егорыч сразу уставился на меня, ибо прекрасно понимал откуда дует ветер. Я спокойно выдержал его взгляд и с самым серьёзным выражением лица, проговорил:

– Вот посоветоваться тебя пригласили. – Егорыча от слова «посоветоваться» перекосило, он прекрасно понял мою издёвку.

Договорились мы о следующем; думаем, потом ещё раз думаем, консультируемся с другими доверенными лицами, вызываем «Очкарика» из «АйТи» кластера, ещё раз думаем, и если критических возражений не поступает – то пробуем. На этом и разошлись.

Глава 4.

Мир Карна. Осень 350 г. Окрестности Черной башни. Королевская наживка.

Много лет назад, когда я был молод и служил ещё десятником королевской гвардии, мы ловили шайку диких кочевников. Безумие их командира зашло так далеко, что, заметив, как один из его подельников купил на базаре одежду красивее и богаче, чем у него самого, он приказал содрать с него одежду вместе с кожей. Я видел этого несчастного, мы уже почти нагнали эту банду и на их последнем биваке, нашли его брошенным, но ещё живым. Жуткое и кровавое, как я помню, это было зрелище. Ковальд – добрая душа, тогда нанёс удар милосердия, и я не возражал. Мы бы не довезли его до королевского суда.

Сейчас, лежа в огромной луже холодной и липкой крови, которая слава Богам была не только моей, я выглядел как тот несчастный бандит. Чёрная паутина нитей, начавших много лет назад прорастать на моем теле из обугленного и Испорченного знака Восьмерых, сейчас была вырвана из меня безумным действием Ритуала. И если раньше я выглядел как монстр, то сейчас, я был, как будто освежёван. Да и чувствовал я себя, если честно, также. Силы кончились, голову которую я сумел приподнять, чтобы осмотреться, с противным чавкающим звуком ударилась о плиты пола, подняв одновременно и фонтан из брызг уже начавшей густеть крови.

– Неста, – прошептал я, почти про себя, и вызвал зелёную малую руну лечения. Тянущая последние психические силы боль от разорванных мышц и кожи, отступила, и я смог хотя бы нормально дышать. Скорее теперь уснув, а не потеряв сознание, я знал, что выживу, у меня еще были незавершенные дела в этих землях.

Когда я открыл глаза в следующий раз, то уже вполне смог доползти до ближайшей стены, облокотиться на неё и толком осмотреться. Сейчас это место уже не напоминало, то, каким оно предстало мне в момент кровавого ритуала. Энергия больше не бурлила здесь, все было мертво, как и раньше. Алтарь был девственно чист и пяти, разного металла листьев, более над ним не кружилось. Было холодно и спина начала ныть.

Глубина этого подземелья, хоть и была не великой, но лучи солнца сюда не пробивались. Одежда моя пришла в полную негодность, и я пополз к окостеневшему уже трупу короля Вернона. Я забрал его плащ, штаны и сапоги, как ранее забрал его жизнь и не почувствовал при этом ни каких угрызений совести. Обобрал и его драгоценные побрякушки, вдруг как пригодятся, я оделся на нижнюю половину, и закутался в красный королевский плащ. Устав, я дал себе отдых, чтобы успокоить башенный стук сердца и отдышаться.

Когда я вновь попытался вызвать руну лечения, у меня ничего не получилось, сделав вывод, что ещё, видимо, не прошло время отката я замер без движения, и стал ждать. Раны продолжали кровоточить, но из меня хотя бы уже не лило. Собравшись с новыми силами, я сделал ещё одну вылазку ползком и дотянулся до "Душегуба".

О, Боги!

Я дотронулся до его рукояти, и меч как будто сам прыгнул мне в ладонь, кисть моя рефлекторно и привычно обхватила его шершавую рукоять. Находясь почти в забытье от потери сил, крови и части своей сущности, я слышал или мне казалось, что я слышал, как ставший окончательно черным меч что-то шепчет мне, успокаивает, обещает, и отдаёт обратно часть того, что накопил, убив сотни живых существ.

Когда я проснулся в третий раз, я понял, что если не напьюсь воды, то умру от обезвоживания. Путь наверх был невероятно трудным, преодолев его, спустя часы, я устал так, как будто, без отдыха взбежал на Ледяной Пик двергов. Но и награда была высока, здесь наверху недавно прошел дождь и вода из глубокой лужи, показалась мне на вкус прекрасней дорогого вина. Я пил и пил, пока мой живот не надулся, а я снова окончательно не обессилел. Кое-как завернувшись в плотной ткани королевский плащ, я уснул.

В последующие дни, я не отслеживал смену дня и ночи. Когда я смог встать на ноги, то понял, что очень голоден. Второй вызов зелёной руны, окончательно закрыл кровотечения, и я начал думать о пропитании и костре. Сил охотится, по-прежнему не было, и все что я мог, это делать зарядку и растяжку, что бы медленно срастающиеся мышцы не стали короче и я не "задеревенел". Немного подумав, я решил, что тело короля, прекрасно сохранившиеся в холоде подземелья, отлично подойдет на приманку и не тяня более с этим вопросом я сделал самые простые силки и у животных в южной долине Опорного кряжа, появилась "королевская" наживка. Я же, по-прежнему не испытывая никаких чувств сожаления или отвращения, думал только о своём выживании.

С подветренной стороны башни я соорудил простой деревянный навес, и быт мой стал налаживаться. Теперь у меня были и мясо, и вода, да и относительно съедобной зелени здесь было много, а ещё через неделю меня нашел Мерк.

Невозможная без древней магии помесь кота и скорпиона, пройдя более полу тысячи километров возмужала ещё больше и теперь уже ничем не напоминала того умильного котенка, которым я помнил его, когда нашел в Мёртвых гатях. Повадки дикого и опасного, даже для куда более крупных созданий, чем он сам животного, заставили его прежде убедиться в моей и своей безопасности, а уж только после этого подставить мне для ласки свою чешуйчатую голову. Голод, не грозивший мне уже несколько дней, окончательно потерял свою актуальность. С таким охотником, как мерк, учитывая мое собственное почти полное бессилие, мне было поспокойнее.

Потеряв свои жуткие татуировки из чёрных нитей, я потерял и многое другое. Раны со временем заживут, оставив на своём месте только страшные шрамы, но той силы и скорости мне уже не достичь, я снова стал, почти обычным человеком.

Тем не менее, были и положительные моменты, шрамы не так пугали людей, как нечто противоестественное и полная броня, которую я так не любил из-за её тяжеловесности и скованности в движениях мне более не грозила. День ото дня я набирался сил и вскоре смог утяжелить свои тренировки. Бег налегке, приседания, отжимания, работа с мечом и снова бег. И так день за днем. Раны, полученные мной, все еще давали о себе знать и периодически открывались, но это было уже терпимо.

Здесь на юго-востоке, даже в середине осени было тепло, и мой шалаш вполне спасал меня от редких ещё дождей. Потихоньку он покрывался шкурами убитых мной на охоте животных и вовсе перестал протекать. Из шкур также, я сумел сшить, жилами животных, меховую безрукавку и пусть она получилась уродливой, все же это добавило мне не достающего комфорта. Мой незатейливый быт окончательно сложился, и я мог позволить себе еще больше изнурять себя тренировками и редкой охотой. Мерк неотступно следовал за мной, по всей видимости, боясь снова потерять. А когда я смог поднимать приличного веса тяжести, я ради пущего комфорта и красоты стал собирать себе каменное жилище. Чёрных камней разрушенной некогда башни было в избытке, и я мог выбирать из них более ровные и подходящие для моих целей.

Места эти считались глухими, и я был без меры рад этому. Меня никто не беспокоил.

Шли дни. Начала подкрадываться зима и я задумался, о том, чтобы вернуться к людям. Меня совершенно не заботило, что творится в королевстве, которое я всю жизнь считал своим, но у меня были дела и без соратников они были невыполнимы.

Глава 5. Мир Аннатара. Древние курганы.

Снова, как и день назад, я тащился по той же самой пыльной дороге, только теперь в обратную сторону. Судя по карте, которую набросал широкими росчерками Хомун, мне следовало выехать из бухты, где располагался город Умар и двигаться на север, в сторону дельты реки Андун. Едва миновав мыс, я свернул на север, углубляясь в бескрайние поля с высохшими, грязно-желтыми травами. Вещи свои, я по большей части оставил в трактире, за комнату в котором было заплачено мною на неделю вперед, поэтому двигались мы налегке. Это позволило мне запастись провизией как для себя, так и для моего старого коня, который вез все это в своих седельных торбах и не жаловался.

Хомун сказал, что как только я проеду на север от дороги порядка пяти миль, вдоль побережья потянутся курганы и старые кладбища. Конечно же, за прошедшие века, по большей части, они давно разграблены и перекопаны, но до сих пор ему носят вещи, которые он определял как те, что могут быть добыты только лишь из подобных, очень старых могильников. Да и те, кто ему их носят, даже не скрывают того, что вместо землепашества и скотоводства, предпочитают зарабатывать тем, что копаются в старых склепах, руинах и древних могилах.

Те же могильщики рассказывали ему истории о невскрытых гробницах и о том, что к некоторым из них им страшно даже подходить. Хомун не раз слышал жуткие истории о сошедших с ума копателях и о трупах самых отъявленных смельчаков, которые рисковали подойти к ним ближе, а затем их товарищи доставляли мертвые их тела в город, если конечно умудрялись найти в себе смелость, чтобы рискнуть забрать своих погибших подельников. Не помогали ни обереги, ни талисманы, которыми торговали в Умаре, такие торговцы как Хомун. Страх и безотчетный ужас все равно сковывал всех, кто оказывался ближе сотни шагов от подобных древнейших захоронений.

Такие навевающие страх курганы, которые как раз я сейчас видел вдали, до сих пор грядой высились вдоль берега и хоть и выглядели как многообещающие, с точки зрения сокровищ, которые в них наверняка до сих пор хранятся, но давно уже не находилось новых смельчаков, которые готовы были рискнуть своим душевным здоровьем и жизнью, ради вероятной поживы. Именно к ним я и направлялся сейчас, жуя бутерброды, которыми меня снабдили на кухне, перед моим отъездом.

Добрались до первого из курганов мы только к полудню. Солнце стояло высоко, и я поэтому привязал своего скакуна под небольшой группой невысоких деревьев, чтобы он мог скрыться под их кронами от жгучего солнца. Сам я, вооружившись заранее приобретенным в профильной лавке шанцевым инструментом, без которого ни один уважающий себя расхититель гробниц не выходит из дома, направился к старому, слегка осыпавшемуся, но еще хорошо видимому, по своим характерным очертаниям, древнему кургану.

Это был довольно высокий холм, явно рукотворного изготовления, состоящий из грубо отёсанных каменных блоков, сложенных пирамидой и местной породы, которая со временем, заполнила все щели между камнями и затем обросла травой и чахлым кустарником. Зная обычаи, по которым вход в гробницу всегда располагался на востоке, я обошел холм слева и внимательно осмотрел восточный склон, пытаясь понять, где и на какой высоте, строители его расположили входной портал.

Коня я оставил на приличном отдалении от гробницы, на границе примерно в сто шагов. Именно там я остановил его, как только обнаружил первые признаки, с каждым метром нарастающей эманации страха. Сам я не слишком обращал на нее внимание. По сравнению с той жуткой аурой, воздействию которой я подвергся в долине Горгот, во время своего путешествия к древнему алтарю, тут скорее были лишь остаточные ее флюиды.

(Подробнее о путешествии и посещении алтаря Мортосом, написано в третьей книги серии романов «Древо Миров»).

Но по мере моего пешего приближения к этому рукотворному холму, я понял, что немного поспешил с выводами. С каждым шагом вокруг меня, как будто бы темнело. В этом неестественном, быстро нарастающем полумраке, в котором я внезапно очутился, ко мне от каменного, клубящегося тьмой кургана, потянулись светящиеся зеленоватым, фосфоресцирующим светом, костлявые руки многочисленных скелетов. В моей голове зазвучали заунывные, тянущиеся на одной, невыносимо высокой ноте, зовущие меня голоса. Они сплетались в заупокойный хор, который нарастал от прибывающих к нему все новых и новых солистов. Уши заложило от обертонов, уходящих в инфразвук, а глаза мои начали слезиться, что, однако же, не мешало мне увидеть, как вслед за костяшками призрачных рук, из кургана, прямо через сплошную каменную стену, вываливается разинутая зубастая пасть, с горящими колдовским, ярко-зеленым светом, глазницами пустого костяного черепа.

Мне пришлось срочно отгородиться от чужого воздействия так же, как я это делал у древнего алтаря. Поставив на разум ментальный щит, я тут же вздохнул с явным облегчением. Краски мира постепенно возвращались ко мне, а полумрак, окутавший мой разум, не смотря на ярко блестевшее в зените солнце, рассеялся, вместе с призраками и их хоровым пением. Лишь на границе своего слуха, если напрячься, то все еще можно было расслышать ту ноту, что выпевали в унисон мертвые глотки, не упокоенных древних воинов.

Вход оказался завален осыпавшемся камнем и землей, которую пришлось выгребать из портала, как раз взятой для этих целей лопатой. Киркой поработать не пришлось, камни были не слишком большими, и я, по мере их освобождения от грунта, просто откатывал их в сторону, постепенно освобождая проход. А вот ломик с его заточенным под лопатку концом очень мне пригодился. Сам бы я, даже с помощью ножа, вряд ли смог бы отодвинуть в сторону ту массивную плиту, что прикрывала вход. Она была почти с половину локтя толщиной и весила, наверное, ни один десяток пудов.

Несколько раз меняя место приложения сил своего рычага, мне наконец-то, сантиметр за сантиметром, удалось сдвинуть, а затем и отодвинуть достаточно для прохода каменную плиту, которая загораживала вход в эту древнюю гробницу. Изнутри пахнуло холодом, а в нос сразу прилетел запах тлена, вместе с оседающей, но теперь подхваченной, возникшим воздушным потоком, каменной пылью. Я расчихался, пытаясь одновременно отвернуться и закрыть нос и рот полой своего плаща. Когда пыль немного улеглась, а давление уровнялось, я зажег первый из трех заготовленных факелов и осторожно двинулся внутрь.

Этот курган, судя по тому, что я увидел внутри, был местом захоронения группы воинов, скорее всего принадлежащей к одному воинству. Трудно было сказать, насколько они были хороши в бою, но вот то, что их тела на пару голов превышали рост ныне живущих, было очевидно. Кроме роста, в глаза бросались и могучие грудные клетки, а также внушающий уважение размер их лат и оружия. Мечи, ныне очень сильно заржавевшие, наверное, смог бы поднять не каждый здешний кузнец, не говоря уже о современных бойцах, которые даже если бы и рубанули разок таким мечом с плеча, тут же заякорились бы им же, встав на поле неподвижно, словно баркас на рейде.

Все что я увидел, кроме скелетов и ржавых железок, не представляло интерес ни для меня, ни для Хомуна. Глиняные черепки и битые кувшины, истлевшие кожаные поручи и поножи, разложившиеся сапоги, перчатки и прочий, не металлический хлам, был давно испорчен сыростью и временем. За исключением нескольких золотых медальонов, колец и горстки старых монет, ничего я оттуда не вынес полезного.

Кое-как завалив камнями вход, я покидал сверху земли и вернулся к своему, уже заскучавшему от безделья коню. Пастись ему тут было не на чем, сушеные гербарии он не уважал, поэтому я отвязал его, потрепал по холке, запрыгнул в седло и мы двинулись дальше, огибая по широкой дуге только что мной посещенный курган. Следующий на очереди в этой гряде был подобный предыдущему могильник, и я не слишком был воодушевлен тем, что найду в нем, скорее всего тот же самый мусор.

Действовал я по уже отработанной схеме. В принципе, как я и ожидал, ничего нового этот курган мне не открыл, кроме нескольких новых куплетов в той же заупокойной балладе, что я уже слышал ранее. Внутри него, были все те же громоздкие скелеты, то же никому не нужное ржавье и расползающаяся при малейшем прикосновении, кожаная экипировка.

Единственное, что мне приглянулось, так это немного великоватый мне золотой перстень, с интересно стилизованным гербом, в виде некоего древа с венцом из листьев под ним и семи небольшими бриллиантами, полукругом расположенными сверху. Его, пару золотых побрякушек и еще горсть монет из золота и серебра, я ссыпал в свой поясной кошель и вышел на свежий воздух.